Появился анчутка также, как и исчез – внезапно.
– Шиш, кому еще. Только он ушел, не захотел с человеком видеться. А вихрь закрутил, потому что веселый был, из гостей шел. Тут шишига недалеко в камышах, они в дружбе вроде как.
Анчутка снова исчез. Видать, шишигу пошел в камышах вытаптывать.
Появился, когда егерь закончил перекус и уже накидывал на спину рюкзак.
– Шишига болтливая попалась. Говорит, тут недавно ватага мчалась – ну словно лось в тоске. Редко кто в лесу так проворно бегает, на ее то веку немалом и не припомнила. Похоже, наши гости, – анчутка довольно хмыкнул.
– А еще говорит, среди шишей молва идет, что ведьмак к Черным Скалам собрался, награду ему старосты посулили. – Взгляд его стал тоскливым, даже красные искорки в глазках словно покрылись пеплом.
– Порубает всех, до кого дотянется. До войны с кочевниками в этих землях ходил один ведьмак, правда, до Черных Скал не дошел – так всех кикимор извел в округе. Леших в лесу порубал, считай только в Черных Скалах и уцелели. Даже шишигами, и теми не брезговал. Правильно говорят – берегись бед, пока их нет.
Появление ведьмака не сулило ничего хорошего. Ведьмак был идеальной машиной для убийства всякой нечисти. И это сильно осложняло задачу егерей. Обычно ведьмаки и егеря сторонились друг друга, не вступая в открытые стычки. Но получивший задание ведьмак не посчитается с егерем, оказавшимся на пути.
Леха поудобнее поправил рюкзак, махнул головой, приглашая анчутку занять свое место, и двинулся в путь. Анчутка, как любая нечисть, не весил ничего, и ношу не тяжелил. А заставлять его семенить своими копытцами рядом не хотелось. Мало ли кто увидит – так и на Леху еще ведьмака наймут. Как на пособника и соучастника.
Разговор
После разговора с шишигой анчутка сидел как пришибленный. Ради справедливости, он и до того не надоедал Лехе никчемной суетой – сидел себе на рюкзаке и сидел, свои нечистые думы думал. А сейчас крепко загрустил.
– Слышь, Леха, а почему егеря нам помогают? – анчутка впервые за несколько часов вышел из ступора.
– Потому что вы – такие же жильцы на этом свете, как и мы. Ты никогда не задумывался, как земля урожай дает?
– Дает и дает, на то она и земля, – анчутка удивился глупому вопросу.
– Земля потому родит, что все отжившее в нее уходит, силу ей дает. И урожаем возвращается. А всякая нечисть – это тоже земля, только туда души уходят. На другом уровне, чем с землей сравнивать, а смысл один. Без вас и мы беднеем, душой скудеем. Сравни крестьянина, что землю пашет, или охотника, и городского прощелыгу. Охотник лес чует, крестьянин землю слышит. Душа у них полная, там всякому место есть. А у городского душонка как пустая кастрюля. И кинуть в нее нечего – в городе ни леших, ни шишиги. Даше шиш у тротуара не сидит, в толкотне такой ему не прожить – затолкают, заплюют. Наши деды домовых уважали, понимали, что они хату берегут. А в городе уже до того оскотинели, что и домовых начинают крестом гонять. А ты спрашиваешь…
– Так и деревенские ведьмаков нанимают.
– Деревенские редко. В основном всякие приказчики, что из города приехали. Думают, что почести себе найдут, если окрестности от нечисти избавят. Драконов всех извели на потеху богатым дуракам – а какой от драконов вред? Ну утащит овцу, если плотоядный, так и волк таскает. Но волк – зверь обычный, тут ни славы, ни прибыли никакой, а за дракона можно хорошую цену заломить. Я уж молчу о том, что и фруктовых драконов извели, от которых никакого убытку. Уже безобидных ящериц вивернами опасными объявили, а то ведьмакам кормиться не с чего. Потому мы и бережем вас, чтобы нашим корням было на что опереться. Не все в этом мире на солнышке греется, кто-то и в дупле сидит.
– Так про ведьмаков героические песни поют, – не унимался анчутка. – А мы, бедные, только брань слышим. Живем не пышно, нигде не слышно.
Егерь хотел возразить, но попутчик, похоже, вошел во вкус и страдал, словно мадонна на паперти.
– Всю жизнь тянем лямку, пока не выроют ямку.
Услышав про ямку, Леха аж споткнулся.
– В какую там ямку ты собрался?
Анчутка понял, что чутка переборщил, но самобичевание, похоже, захватило его целиком.
– Так и прозябаем, хоть весла суши, хоть затылок чеши. Нечисть, одним словом.
– Были нечистью, или не были, – а домовых чтят. И духам предков поклоняются. И лешакам урон не чинят, лес берегут.
– Ага, не чинят. Года два назад три мужика в лесу заблудились, так вся деревня вышла лешего гонять. И с топорами, и с факелами, и с колокольчиками – чуть лес не спалили начисто, еле сами выскочить успели.
– А чего лешего извести решили? Может, он мужиков по кругу водил?
– Ну водил. Так в овражке, куда они поперлись, гномы свадьбу играли. – Анчутка разгорячился. – Ну как туда мужиков пускать? Гномы бы их в пещеру и уволокли, чтобы место не выдавать. А так походили три дня по лесу, и целыми в деревню вернулись. Это же, пойми, целая политика перед лешим нарисовалась. Как умеешь, так и разводи две беды, пока третья не пришла. Она ведь, беда, – выпустишь с воробушка, очутится с коровушку.
Леха и без анчутки знал, что леший ради забавы с человеком связываться не станет. У него в лесу своих дел полно. То деревья ураган повалит, то в зверином хозяйстве мор и голод, а то и чужая стая волков заскочит. А волк – он только в своем углу разорения не учиняет, у него каждая заячья тропка на учете, каждая коза в нужном перелеске стоит. Но если голод либо человек с места согнал – волчья стая немногим от мародеров отличается, что схватил – то и твое. Все одно – чужие места, обустраивать толку нет.
Так что лешему не до потехи, успеть бы свои дела решить. То же и кикимора – если дурак либо пьяница, может и в воду макнуть. Глядишь, либо поумнеет, либо протрезвеет. Как ни крути – наука. И обижаться только на себя нужно. Но обижаются почему то на кикимору.
– Леха, – анчутка не унимался, – я вот все не пойму, что так про ведьмаков и сказки, и песни, и былины сочиняют. Они ведь за деньги рубят, на кого покажут. А чью он там голову принес – пойди, разбери. Может, брешет.
– Нет, не брешет. Они так воспитаны, как топор – ни себе, ни другим спуску не дают. Так что кикимору за медузу Горгону выдавать не будет. Другое дело – кикимора в иных землях зовется водяная баба, и характером пожестче бывает. Особенно где воды мало, не любит она, когда в болоте разорение устраивают. А все эти героические рассказы – просто художественный вымысел с элементами, так сказать, коммерческой рекламы.
– Да, реклама. – Анчутка задумался. – Кабы у дятла не нос, кто бы его в лесу знал…
Так в разговорах до Черных Скал и дошли.
Полуденница
Поле, куда крестьянин привел Тризу, раскинулось на пригорке. С одной стороны его подпирало пастбище, с другой – проселочная дорога, плавно уходящая в овраг. Редкие кусты спиреи виднелись по краю оврага, избитого копытами деревенского стада. Для полуденницы места лучше не найти – ни деревца, ни речки.
Триза отпустил коня пощипать чахлую травку, а сам присмотрел себе местечко на краю поля, недалеко от дороги. Солнце стояло в зените, и даже мошкара старалась найти себе место с нижней стороны листьев, в тени.
Полуденница появилась внезапно, из ниоткуда возникшего зыбкого марева. И совсем не там, где ее ждал ведьмак – с краю поля, почти что на бровке оврага.
Высокая, с длинными седыми волосами, в белых одеждах, она медленно приближалась к ведьмаку в плавном танце. Этот танец повторяли колосья вокруг нее, расступаясь волнами перед призраком.
Триза ждал, обнажив серебряный меч. Медальон на груди дрожал все сильней.
Полуденница, приблизившись, протянула загорелую руку, приглашая к танцу.
Ведьмак коротко взмахнул мечом, и уже в конце замаха солнечный блик ударил в глаза, ослепив его на долю секунды.
Одновременно с ударом меча, пришедшегося от плеча призрака до середины груди, Триза почувствовал короткий, почти неощутимый удар в левый бок. Полуденница умела не только танцевать. И серп носила не зря.
Осмотрев рану, Триза выругался. Рана небольшая, с чистыми краями, но глубокая, прямо под ребром. С такой раной придется пару дней полежать перед тем, как отправляться к Черным Скалам.
Сунув в мешок голову полуденницы, ведьмак подозвал коня и поспешил в деревню. Чем быстрей обработаешь рану, тем меньше проблем от нее будет.
А потом надо проанализировать схватку и понять, в чем была его ошибка. Как ни крути, а беззаботная столичная жизнь давала о себе знать. И не самым лучшим образом.
***
Староста, косясь на окровавленный бок ведьмака, отсчитал причитающие деньги и позвал мальчонку.
– Отнеси мешок да прикопай хорошенько за кладбищем, к оврагу, – он пнул ногой мешок с трофеем Тризы. – А вы, господин ведьмак, гостите покуда не поправитесь, комната за счет деревни. Лекаря позвать?
Лекарь Тризе был без надобности, эликсиры Карл-Морхена справятся с раной лучше любого лекаря. Взяв у трактирщицы кружку пива и миску с пшенной кашей, приправленной салом и кусками птицы, он прошел в комнату. Рана болела все сильнее, и с лечением тянуть не стоило.
