Цена Огня. Том 2. Дети Левиафана
Людвиг украдкой понюхал рубашку и скривился.
– Мы тогда жили в Ангварене, в старом Ангварене. И вот Ханс предложил сбежать. Ему тогда было лет примерно, как вам. Вот мы сбежали. Хотели далеко, на юг, где всегда тепло и растёт виноград. Но денег хватило только до ближайшего города. Ханс устроился в стражу, а меня взяли служанкой к знатной даме. Та ещё старая ведьма, но временами была ещё ничего. Девица так себе вести не должна, – сказала Ханна скрипучим голосом. – Но если очень хочется, то можно.
Она счастливо засмеялась.
– Но мы не жалели. Когда было свободное время, мы с ним ходили в лес, учил меня драться и стрелять. Но денег не хватало и Ханс устроился наёмником. Говорил, что война кончится быстро, он разбогатеет и мы отправимся дальше. Но увы, он не вернулся. Сказка закончилась, да и вряд ли бы такая кому-нибудь понравилась.
– Погиб в бою?
– Если бы он дожил до него, – Ханна поморгала чуть чаще обычного. – Там бы продержался. Нет, заболел и умер ещё в походе. О таком в сказках не говорят.
– И что ты делала дальше?
– Тогда и хозяйка умерла, пришлось возвращаться домой. Отец долго на меня дулся, потом сказал, что нечего ходить вдовой и нужно обязательно выйти замуж.
– И за кого? – Людвигу почему-то стало обидно.
– Из неженатиков у нас в колонии только Петер, Клаус и Густав. Вообще, я должна была выйти замуж за Йозефа, но он слишком долго тянул. Вот и дотянул, а то я бы опять стала вдовой и меня бы тогда точно никто в жёны не взял, – Она откашлялась и зашептала натужным злобным голосом. – Это Чёрная Вдова, берегись.
Людвиг засмеялся следом, хотя понял, в чём шутка.
– А что с ним случилось?
– Ну Йозеф. Вы разве не помните? Ну он погиб ночью.
– А, этот, – он захихикал, будто в лопающейся от выстрела голове было что-то смешного. – Зря он посмотрел в ствол, конечно.
– Ага, – во взгляде Ханны мелькнула укоризна. – Вы что? Нельзя потешаться над умершими.
– Да, ты права.
Он посидел, кусая губы, но не выдержал и опять засмеялся.
– Но зато вы наконец-то меня слушали, когда я говорил, что с оружием надо обращаться осторожно, – Людвиг вытер глаз. Теперь точно всё испортил. – Извини, наверное, выгляжу бессердечным чудовищем.
– Немного, – она едва заметно улыбнулась.
– Сам бы не подумал, что это меня насмешит. И что дальше?
– А потом наша колония приехала сюда. Мы умеем работать в сложных лесах, поэтому нам дали это место, где раньше… – Ханна резко замолчала. – А вы из Грензена? Никогда про него слышала.
– Нет, это Губерт из Грензена, а я из Стурмкурста. Но ты правы, никто про Грензен и не слышал. Немного унылый край, – Людвиг попытался вспомнить ту шутку. – У жителей Грензена столько денег, что им хватит на всю жизнь. Только если они не будут их тратить.
Она улыбнулась.
– А чем вы занимались в Стурмкурсте? Или вы всегда были рыцарем с малых лет?
– Ну как чем, – Людвиг замялся. – Тем же, чем и обычно занимаются люди вроде меня. Фехтование, верховая езда. Некоторые ходили на охоту, но я не любил.
– И только это?
– Ну, больше и нечего. А, ещё у нас театр был. Ну и когда были ярмарки и праздники, смотрел на представления.
– Вот по деревням актёры не ездят, а в городе постоянно что-то показывали. Нам с Хансом очень нравилось… хотя нет, он ту историю не любил, но я несколько раз ходила. Про девочку, которую похитили страшилы и заставили работать в бане. А вам что нравилось?
– Разное, много чего, – Людвиг задумался. – Но недавно я видел нечто совсем другое. Выглядело… по-настоящему.
– И что там было? – Ханна придвинулась поближе.
– Долго рассказывать. Но я попробую. Однажды один человек, хотя и не совсем человек, изготовил кольца, дававшее могущество. Он раздал их правителям, но втайне от всех создал другое кольцо, с помощью которого мог управлять остальными…
* * *
От звука охотничьего горна Эйнар скатился на пол, ничего не понимая. Где-то слышался собачий лай и крики. Уже почти утро.
– Ммм, что? – Людвиг спросонья открыл глаза, потом до него дошло и он вскочил. – Помоги надеть доспех!
Кирасу напялили поверх рубашки, которую островитянин отдавать не собирался.
– Я пошёл! – рыцарь взял шлем, один из тех, что селяне прятали в руинах. – Ты оставайся.
– Почему?
– Ты ранен.
– Если вас всех прикончат, то и меня тоже.
Сражаться не хотелось. Но выбор небольшой – или сражайся, или умри.
– Решай сам. Я за тобой присмотрю, но в этот раз держись подальше.
Вся деревня спала в одежде и с оружием. Дозорные уже выстроились, а к ним подбегали остальные. Причём копейщики стояли первыми, направив копья вперёд и прикрывая стрелков. Значит, парень не зря убил время и его подопечные запомнили хоть что-то.
– Строимся плотнее, – приказал Людвиг.
Из леса доносились крики и шум бегущих людей, собаки хрипели и пытались порвать цепи.
– Больше, чем вчера, – Дитрих сплюнул. – Готовимся! Огонь по команде! Кто выстрелит раньше, я тому мушкет в жопу засуну!
Толпа вывалила из леса. Селяне ждали. Кто-то нервно дышал, кто-то икал от страха, а от кого-то разило перегаром. Эйнар стоял позади всех. Живот сильно крутило, но времени облегчиться уже нет. Людвиг встал рядом, дыша так, будто замёрз.
– Всё будет хорошо, брат, – шепнул он. – Я за тобой присмотрю.
Но смотрел он не на Эйнара, а на ту симпатичную вдовушку, с которой хихикал вечером. Она ничего, парня не за что осуждать. Девица целилась из мушкета, но то и дело посматривала на Людвига. Почему-то эта неловкая картина показалась дико смешной.
– Что с тобой? – спросил рыцарь.
– Истерика, – сказал Эйнар и вытер набежавшие от смеха слёзы. Сейчас начнётся рубилово, смертоубийство, кровища и дерьмо, а эта парочка пожирает друг друга глазами. – Не обращай внимания.
Людвиг взял его за плечо. Хотел успокоить или успокоиться. Разбойники показались в свете факелов.
– Готовься! – Дитрих вскинул булаву. – Пали!
Мушкеты выстрелили. Это даже не походило на залп. Кто выстрелил раньше, кто позже, кто не выстрелил вообще. Людвиг всё ещё держал Эйнара за плечо и сжал пальцы так, что стало больно. Дым сдуло ветром. Урон от залпа казался смешным, но разбойники остановились. Кто-то побежал назад.
– В атаку! – главарь бандитов вышел вперёд. – Бей их!
Он кинулся в бой, но за ним побежали далеко не все, большинство разворачивалось. Людвиг наконец разжал пальцы.
– Держать строй! Коли! – проревел он, чуть не срывая голос.
Один из стоящих впереди копейщиков упал, крича и зажимая бедро, но того, кто его ранил, проткнули несколько копий. Лесорубы орали от страха, но стояли на месте и кололи. А разбойники сбились в кучу перед строем, боясь лезть на острые шипы.
С одного фланга ворвался Дитрих. Тяжёлая булава опустилась на чью-то голову с тошнотворным хрустом. Людвиг напал с другого фланга и звук клинка, хлеставшего по живому мясу, оказался ещё хуже. Один разбойник ткнул рыцаря копьём, но остриё отскочило от кирасы.
– Отходим, – раздался крик главаря и разбойники отступили.
Кто-то успел перезарядить мушкет и выстрелил, но ни в кого не попал. Первый залп убил не так много, но то, как на него отреагировали враги… такого никто не ожидал. Защитники переговаривались, голоса дрожали от возбуждения. Лесорубы радовались и Эйнар, к своему неприятному удивлению, разделял это чувство. Они победили.
– Они не поверили, что у нас много ружей, – сказал Людвиг, протирая окровавленный клинок.
– Так и есть, мой друг, – Дитрих снял шлем. – Вряд ли они ещё сунутся, но расслабляться не будем.
– Ты в порядке? – спросил островитянин у Эйнара, но опять смотрел на ту девушку.
Она его заметила и помахала рукой. Лицо измазано после выстрела. Рыцарь улыбнулся, но улыбка сползла, как только он отвернулся.
– А ведь она видела, как я убиваю.
– Ты спасаешь им жизни. И ей в том числе. Тебя никто не судит. Ты молодец.
– Да? – парень немного просветлел. – Спасибо, Губерт, – он хихикнул. – Поможешь раненым?
– А куда я денусь.
Эйнар посмотрел на трупы атакующих. Вид погибших врагов не вызывал никаких чувств. Неужели так и должно быть?
Глава 7.9
– Рука в порядке? – спросил лесоруб и затаил дыхание.
– Да успокойся ты! – жена вставила ему подзатыльник. – Сейчас посмотрит и скажет!
Эйнар размотал повязку и принюхался. Кое-кому не помешало бы мыться чаще, чем раз в месяц. Но гнилью не пахнет, заживает хорошо.
– Всё в порядке.
– Резать не будете?
– Нет.
Шутка затянулась. Прошло несколько дней с последней атаки, все расслабились, а лесоруб с женой до сих пор боятся, что мужику отрежут руку. У Эйнара тогда было слишком плохое настроение, вот он и портил его остальным. Лесоруб радостно вскрикнул, а жена обняла мужа мощными ручищами.
– Мы вам так благодарны! Спасибо, спасибо!
Эйнар отмахнулся. Свой локоть так и болел, но не как в первый день. Лесоруб и его жена продолжали благодарить так яростно, будто проклинали. Остался ещё один больной, потом можно идти спать.
– Ты опять стрелял?
Парень, придерживающий вывихнутую руку, рассмеялся и сморщился от боли.
– Нет, упал. Я везунчик.
Эйнар вправил сустав привычным движением и пошёл домой, избегая очередные благодарности. Наглые местные детишки шли следом, требуя показать оружие и щит. Постоянная стрельба их больше не интересовала. А их родители сами уже не верили, что бандиты осмелятся атаковать ещё раз. Но рыцари требовали продолжать занятия.
К счастью, они стали заканчивать пораньше, пока все не сошли с ума от грохота и жары. Людвиг точил лясы с той симпатичной вдовушкой каждый вечер и, кажется, от скромного парня, который при виде любой девки то бледнел, то краснел, мало что осталось. Так и пожирают друг друга глазами. Выглядит отвратительно.
Жена старосты носила горячую воду в бадью. Невинная просьба, но, как всегда, вывела её из себя. А вот пожелания Людвига она делает с радостью и улыбкой.
– Спасибо, – буркнул Эйнар, зная, что это взбесит её больше.
Она вышла на улицу, хлопнув дверью.
– Грязный нордер! – донеслись её слова.
Сейчас помоется и будет чистым нордером. Вода смешалась плохо, внизу холодная, а сверху обжигает кожу. Эйнар откинулся назад, держа правую руку снаружи, чтобы не мочить повязку. Староста с женой его ненавидят, наверняка из-за похождений в том убежище. Но откуда они знают, кто он такой? Это несложно, рыцарь всё разболтал, точно. Не может держать язык за зубами. Вечно из-за него одни проблемы. Ещё у сопляка внезапно проснулась совесть и они застряли в этой дыре…
Эйнар выдохнул. Жена старосты его нервирует. Но островитянину надо высказать, чтобы помалкивал. Сколько им ещё здесь торчать, неизвестно, но вдруг местные захотят развеять скуку повешеньем нордера.
От запаха древесины в доме и неудобного матраса уже хотелось выть. Эйнар оделся и вышел наружу, посидеть в теньке. Чем же заняться в этом гиблом месте? Когда же они уйдут отсюда? От вида здешних людей давно воротит, ещё немного…
– Мы к вам! – донёсся знакомый голос.
Лесоруб и его здоровенная жена спешили к дому. Ещё их не хватало, сейчас начнут кричать «нордер» или что-нибудь другое, не менее обидное. Мужчина держал что-то, завёрнутое в белую тряпицу, прижимая перевязанной рукой.
– Мы тут… – он протянул свёрток. – Мы тут…
– Ну говори уже! – не выдержала жена.
– Мы тут поблагодарить вас пришли, – сказал лесоруб и наклонил голову. – Что помогли нам.
– Сама испекла, – жена осклабилась. С её габаритами зверский оскал выглядит угрожающим. Но чтобы они не отдали, пахнет очень вкусно.
– Это мне? – пробормотал Эйнар. – Спасибо.
– Вам спасибо.
Парочка слиняла. В чистую тряпицу завёрнут горячий мясной пирог. Выглядел он замечательно, а пах ещё лучше. Испекли угощение в благодарность. В глазах защипало. Эйнар хмыкнул. Ничего себе, смогли растрогать. Пирог оказался вкуснейшим.
Хотя что-то есть хорошее в этом месте. Можно спать не только ночью, но и большую часть дня. Эйнар отоспался за всю жизнь и опять уснул после того, как покончил с пирогом. Но вечером сон прервал разбудил тихий разговор. Кто-то сидел снаружи, на скамейке. Один голос знакомый, это девушка, Ханна, но с ней не Людвиг. Они ссорятся, но тихо.
– Думаешь, что я этого не увижу? Да вся деревня это обсуждает!
– Ну и пусть обсуждают. Я уже не девочка, папа. И потом, можешь не беспокоиться. Мы просто разговариваем.
– Я же вижу, как ты на него смотришь, – сказал мужской голос.
Это староста, его же дочка приглянулась Людвигу.
– Все это видят, – продолжил мужчина. – И как он на тебя смотрит. Стоит ему на тебя глянуть, как у него переплетаются ноги и он спотыкается, как телёнок. В прошлый раз всё тоже началась с разговоров, а потом раз и ты сбежала с этим олухом!
– Про меня можешь говорить всё, что хочешь, но про Ханса и заикаться не смей, – прошипела девушка. – Он был самым достойным человеком в моей жизни.
Какое-то время они сидели молча, и Эйнар начал засыпать.
– Ты пойми, – сказал староста. – Я же это не просто так говорю. Я хочу, чтобы у тебя всё устроилось в жизни. Я не вечен, а ты ещё молодая. Тебя любой замуж возьмёт. Вижу, что тебе не хочется жить здесь, но пойми одну вещь. Он достойный человек, никто с этим не спорит. Вызвался на помощь, если бы не он, нас бы всех перебили. Очень славный юноша, его всё любят. Он хороший, в отличие от нордера, который с ним таскается.
Эйнар едва сдержался, чтобы не кашлянуть от возмущения. Этому Людвигу пора настучать за слишком длинный язык.
– Но знаешь, он рыцарь. И не бродяга, а настоящий, из знати. И каким бы он ни был хорошим человеком, ты ему не ровня. Лишь интрижка, чтобы потом похвастаться перед приятелями, как поимел красивую вдовушку в деревне.
– Замолчи!
– Я не хочу тебе зла. Он молодой, ему скучно, поэтому развлекается с тобой. Но скоро он уедет, а ты останешься. Подумай об этом.
Они ушли. Эйнар лежал, смотря в потолок. Раздражающий запах свежего дерева бил в нос, смешиваясь с вонью старой соломы в матрасе. Скорее бы уже отсюда уйти.
Людвиг заявился, когда стемнело.
– Я тебя разбудил? – шепнул он, укладываясь на матрас. – Извини.
Сон пропал. Может высказать ему, чтобы держал рот на замке? Но злость уже прошла, а они и так редко стали разговаривать.
– Как думаешь, они больше не вернутся? – спросил рыцарь.
– Кто? Бандиты? Не знаю.
– О них ничего не слышно. Если так и будет, то скоро можно уходить.
– А как мы с тобой пойдём? Через ущелье опасно, но оно не такое радиоактивное, как леса вокруг. Я замерял.
– Не знаю, – в темноте видно как Людвиг разглядывает свои руки. – С каждым днём всё страшнее возвращаться.
– А может и не стоит?
– Я должен. Вернусь, получу своё и попрощаюсь. Так будет правильнее. Хотя я не знаю, – добавил он грустным голосом. – Посмотрим.
Он повернулся набок.
– В последние дни я отлично сплю. Засыпаю, просыпаюсь не ночью, а утром. И кошмары почти не снятся.
– Та девка хорошо на тебя влияет. Ты даже выглядишь счастливее.
– Не придумывай, – Людвиг фыркнул. – Я такой же, как и раньше.
– А то я не вижу.
Сказать ему про разговор старосты с дочерью? Нет, всё же тот разговор не предназначался для чужих ушей, а нет ничего более неблагодарного, чем вмешиваться в чьи-то отношения.
– Оба глаз друг от друга не отрываете. А ты ещё мыться стал каждый день. Раньше за тобой такого не водилось.
Парень засмеялся.
– Не придумывай, нордер.
Сразу же вспомнились староста и его жена. Грязный нордер. Надо высказать островитянину. Но не сейчас.
– Но она мне нравится, правда.
– Молодой рыцарь нашёл горячую вдовушку.
– Не говори так, – попросил Людвиг. – Но меня беспокоит одна вещь.
– Какая?
– Мне кажется… – он замялся. – Нет, этой ерунда. Чушь.
– Ну говори.
Людвиг зевнул.
– Просто я столько плохого натворил и боюсь, что это ко мне вернётся ещё большим злом.
– Да, действительно, чушь.
– Нет, зло возвращается к тому, кто совершил дурное. А я порядочно в этом увяз.
– Ты идиот, Виг.
– Я знаю.
– И ничего особо плохого ты тоже не наделал.
– Не знаю. Но сейчас мне хорошо. Я сплю, я редко злюсь, меня почти не донимают воспоминания. Но это затишье. Просто… это случается со мной с самого детства. То, что мне нравится, то что я люблю, те, к кому я неравнодушен… это умирает или я начинаю это ненавидеть.
– О чём ты? – Эйнар приподнял голову.
– Смотри сам. Я мечтал служить в Огне… в своём отряде. Теперь я не могу думать об этом без злости. Они совершили столько ужасного. Да и не только это. Я мечтал узнать хоть что-то о прошлом, но от него остались только ржавые машины для убийств и человек, который продал Старый мир. Всё остальное, ради чего я и этим интересовался, умерло и забыто.
– Ты пил? – Эйнар принюхался. – И меня не позвал.
– Если бы. Я очень любил фехтование, а теперь ненавижу это. Мне уже не хватает пальцев на руках, чтобы посчитать, сколько я прикончил своими навыками и мечом, который мне тоже нравился. А люди! Мама, дедушка. Даже мастер Рейм, их уже нет. И твоих друзей тоже нет по моей вине. И я боюсь за Ханну. Вдруг с ней что-нибудь случится… или я возненавижу её.
Он тягостно вздохнул.
– И ты, Эйни.
– Что я?
– Ты мне важен. Береги себя.
– Виги, ты бы знал, какой ты кретин.
– Я знаю. И мечтаю, что окажусь неправ. Но мы с тобой поступили хорошо, когда остались. Хоть что-то сделали правильно.
Людвиг засопел. Эйнар ждал, что через минуту рыцарь вздрогнет, проснётся и будет всматриваться в темноту. Но он спокойно спал.
* * *
Рассвело и одинокую фигуру часового, стоящего в башенке над частоколом, видно даже с порога дома. Людвиг зевнул от утренней прохлады и обхватил себя руками. Сидящий на крыше кот смотрел немигающим взглядом.
На площадке собирались первые селяне. Уже к обеду становилось слишком жарко, поэтому начинали и заканчивали пораньше. Дитрих уже был здесь.
– Может, некому нападать? – спросил он. – Вдруг они все передохли?
Людвиг пожал плечами.
– Уже пять дней прошло.
– Думаю, мы победили, – Дитрих расправил усы. – Тогда я возвращаюсь в армию.
– А не слишком ли рано?
Людвиг не хотел уходить так быстро и, кажется, понял почему. Но Ханны не было сейчас и вчера вечером она не пришла.
– Даже если и нападут, лесорубы отобьются сами. Ты их хорошо обучил, справятся с кем-нибудь и посерьёзнее бандитов.
– Слишком рано, Дитрих. Пять дней не срок, они могут выжидать.
– Ну раз ты так считаешь, – старый рыцарь вздохнул. – Так тому и быть. Подождём ещё пару деньков.
Ещё два дня. Людвиг сдержал улыбку. А вот селян новость не обрадовала.
– Ну давайте, стройтесь! – подгонял их Дитрих. – Занятия никто не отменял.
Первые линии выставляли копья, а стрелки вели огонь поверх их голов. Эта фаланга могла пройти целых десять шагов и не развалиться. Почти настоящая армия. Вот только Ханны среди них почему-то нет.
– Молодцы! – рыцарь-предвестник улыбался. – Хорошая работа.
Людвиг его энтузиазм не разделял. Против серьёзного врага лесорубам не выстоять. С другой стороны, они не воины и скоро вернутся к обычной жизни, а об этом приключении будут долго вспоминать. Почему бы и не похвалить?
– Всё хорошо. Молодцы.
Лесорубы заулыбались в ответ. Стоило добавить, чтобы не расслаблялись, но Людвиг промолчал.
Когда стало нестерпимо жарко, занятия окончились. Он походил по деревне, ища Ханну, но девушка куда-то пропала. Что-то изменилось, но непонятно, что именно. Может, стоит спросить совет у друга?
Из дома, где Эйнар спал целыми днями, вышла Катарина, жена старосты Ульриха, с котелком в руках. Обычно приветливая, сейчас она так пылала яростью, что ничего не видела.
– Этот нордер меня достал! То воду ему горячую, то жрать! Засрал весь дом!
Катарина сразу невзлюбила северянина. Только откуда она узнала, что он нордер? Вряд ли Дитрих сказал. Но об этом несложно догадаться.
Эйнар лежал на матрасе, будто и не вставал с самого утра.
– Как дела, милорд Губерт? – Людвиг помахал рукой.
Северянин посмотрел с мрачным видом. Злится, наверняка из-за Катарины.
– Как обычно, – выдавил нордер.
– Эйни, мне нужен совет.
– Я тебе дам совет, – с неожиданной злостью проговорил Эйнар. – Держи-ка свою пасть на замке!
– Ты чего? – Людвиг отошёл на шаг назад.
– А кто всем разболтал, что я нордер?
– Да ты… я… думаешь, это я сказал? Да что ты несёшь?
– Кто ещё, если не ты? У нас из-за твоей болтливости уже были проблемы.
Он несправедливого обвинения в глазах скопились слёзы. Этот придурок ещё бы написал большими буквами на себе, кто он такой.
– Я… ты… да иди ты в жопу, сволочь! – Людвиг вышел наружу, хлопнув дверью.
Он сел на скамейку, пытаясь продышаться. Всего одна фраза выбила из колеи, а он уже столько дней не злился. Неужели идиот не понимает, что все и так раскусили, кто он такой?
Подошёл кот и потёрся о ногу. Людвиг погладил зверька по голове. Тупой нордер, от скуки злость срывает. Но что теперь делать с Ханной? Может спросить у Дитриха? Нет, хоть они и сдружились, но так сильно открываться перед старым рыцарем не стоит. Да и нельзя забывать, что однажды они могут встретиться в бою по разные стороны. Нет, это не произойдёт, из армии нужно уходить, только сначала придётся вернуться. Но в первую очередь надо поговорить с девушкой. Пересечь это поле боя и испытать позор, ведь Людвиг понятия не имеет, о чём хочет говорить, но думает, что это нужно. Сейчас общение с Ханной не вызывало панику, а случайное прикосновение не бросало в жар, но этот разговор должен быть серьёзным. Только о чём? Что нужно сказать? Для начала, что он уходит через два дня, а там будет видно.
Она стояла у сарая. Людвиг на всякий случай понюхал рубашку и пошёл, чувствуя, как с каждым шагом уходит решимость. Ханна заметила его. Всё, назад дороги нет. Сердце пыталось разломить рёбра и выбраться наружу.
Он откашлялся.
– Тебя не было сегодня.
– Отец запретил, – ответила она, чуть помявшись. Странно, Ульрих и раньше запрещал, но Ханна всё равно приходила.
Вдруг она тоже нервничает и не знает, что сказать? Нет, бред какой-то.
– Наверное, мы победили.
– Все так говорят, – Ханна теребила ворот платья. – С твоей помощью.
– Вы и сами молодцы, – Людвиг дёрнул губами, но улыбка не получилась.
– Без тебя бы мы не справились. Вы пойдёте дальше?
– Да, и я…
Людвиг замолчал. Она пристально смотрела на него, будто ждала услышать что-то, что ей не придётся по вкусу.
– Просто я, – продолжил он, перебирая слова. – Я хотел сказать, что мне тут понравилось, был рад с вами всеми познакомиться. И с тобой тоже, да… особенно с тобой.
Он закрыл глаза от стыда, но, когда открыл, она всё так же смотрела.
– А сейчас ты скажешь, что должен уехать, потому что тебя ведёт твой долг. Но однажды ты вернёшься и заберёшь меня, но сначала мне нужно раздвинуть перед тобой…
– Нет! – вскрикнул Людвиг. – Нет, совсем нет, я… я другое хотел сказать.
– Чтобы вы не говорили, у вас, мужиков, одно на…
– Да постой! Я просто хотел… я не вернусь, никогда. Ещё два дня и я уеду навсегда. Да, это мой долг. Мы не говорили вчера и сегодня, но мне бы хотелось побыть с тобой, пока не уехал. Потому что мы больше не увидимся.
– Заходишь с этой стороны, – Ханна усмехнулась. – Подавить на жалость и…
– Нет, – Людвиг вытер горящее лицо. – Тут дело не в этом. В другом, – он вздохнул. – Я не знаю, как это сказать. Как же всё сложно. Эх… я совершил много плохого, и это не даёт мне покоя. Потому что всё вернётся ко мне и то, что я люблю, погибнет или я это возненавижу. Такова моя расплата за то, что совершил. Может быть, я погубил целый мир, не знаю, но свою жизнь я точно уничтожаю. Но вот эти дни… я спокоен. Я почти месяц боялся уснуть, но здесь я засыпаю. Мне не снятся сны с выстрелами, кровью и трупами, – он вытер глаз. – Может потому, что я хоть что-то сделал правильно. Но это не только моя заслуга. Я пришёл сказать спасибо. Видит Спаситель, вряд ли тебе попадался такой застенчивый идиот, как я, но мне нравились наши разговоры. Ты мне помогла. Вы все помогли. Больше, чем я вам.
Людвиг отвернулся.
– Да что я несу? Я совсем не то хотел сказать. Нет, опять не так… я хочу быть честным с тобой и с собой, поэтому и говорю, что думаю. Просто у меня в голове всегда такой бардак.
Он сглотнул накопившуюся слюну, слишком громко. Ханна смотрела на него, не говоря ни слова. Похоже, в своей глупости он превзошёл сам себя.
– Осталось всего два дня и мне бы хотелось провести их с тобой. В конце концов, я же не рассказал, чем всё закончилось.