– Это кто?
– Один из челяди леди Беатриссы, – ответил я отрывисто. – Всегда такая тихая мышка…
Пока снимал с седла и укладывал на траву, послышался дробный стук копыт лошадки леди Беатриссы. Я услышал горестный вскрик:
– Это же Патрик!
– Тот самый? – спросил я. – Это в его честь ирландцы устраивают шествия?
– Это Патрик, – повторила она со слезами на глазах. – Он такой преданный и услужливый.
К нам заспешил отец Бонидерий, возложил руки на чело парня и начал торжественно читать молитву. Я заботливо поддержал свисающую руку парня, холодок от ладони и до самого плеча показал, что в самом деле был при смерти, но теперь все позади, раны начинают быстро затягиваться.
Я быстро отошел, а Патрик открыл глаза и, отыскав взглядом леди Беатриссу, сказал торопливо:
– Леди… Вам нельзя возвращаться…
Все насторожились, Макс и Будакер одновременно бросили ладони на рукояти мечей и огляделись, как в синхронном плавании. Леди Беатрисса спросила испуганно:
– Что… что случилось?
– К графу Хоффману подошел большой отряд. Он… самовольно впустил их. И… захватил ваш замок.
Гробовая тишина, леди Беатрисса вскрикнула:
– Он посмел?
– Это не все, – прошептал Патрик.
– Что еще?
– Он объявил вас изменницей…
Она вскрикнула в ужасе и негодовании:
– Он же клялся в вечной дружбе!
Никакие клятвы перед женщиной не обязательны, подумал я, потому что женщина – не человек. Но смолчал, слушая рассказ Патрика, как воины графа неожиданно оказались в замке и сразу учинили жестокую расправу…
– Как неожиданно? – прервала она. – Это не был штурм?
Патрик покачал головой:
– У Саксона было достаточно людей, чтобы отразить любой штурм. Да и справиться с теми, кто остался… а осталось не так уж и много. После вашего внезапного… убытия все постепенно разъехались. Но кто-то предал… иначе как вошли незамеченными среди ночи, когда на стенах только караульные, да и те не дремали?.. Саксон даже в постели не расставался с мечом, из-за чего над ним смеялись. Зато теперь уложил троих, а потом раненый куда-то уполз. Остальные же почти все погибли в постелях. Потом замок начали грабить, мне удалось улизнуть…
– Правильно сделал, – похвалил я. – Остаться и погибнуть в схватке – это красиво, кто спорит, но куда важнее было предупредить нас. Иначе мы попали бы в ловушку. Ты спас жизнь своей госпоже, Патрик! Ну, заодно еще и нам, что для тебя не так и важно, но что-то значит для нас.
Он посмотрел на меня со смешанным чувством, еще не зная, ненавидеть за узурпаторство или же поблагодарить за спасение. Ничего не придумав, закрыл глаза и сделал вид, что потерял сознание. А может быть, и в самом деле потерял.
За этим небольшим леском, как я помню, откроется грандиозная панорама ухоженных деревень и замка на холме. Я велел слезть с коней и расположиться на отдых. И запретил строго-настрого приближаться даже к опушке, чтобы из замка не увидели отблески на блестящих доспехах.
Из-за деревьев я наблюдал за притихшим замком, приближая изображение до головокружения и тошноты. Донжон, две башни и обе стены выглядят целыми и неповрежденными, но иначе и быть не могло: не землетрясение же вторглось, а всего лишь ублюдок граф Хоффман, который ограничится тем, что изнасилует женщин, сдавшихся мужчин заставит присягнуть себе, а своих верных людей поставит охранять ворота и все подступы к замку.
Хуже то, что подъемный мост опущен, а ворота распахнуты. Прежде всего это говорит о том, что граф готов померяться силами с нападающими. Это не значит, конечно, что всем позволят войти: как только десяток нападающих вбегут в ворота, решетка тут же рухнет, ворвавшихся перестреляют со стен из арбалетов и луков, а оставшихся по ту сторону стены забросают камнями, зальют горящей смолой, попросту перебьют из луков, пользуясь преимуществом в численности.
Замок на каменистом холме подсвечен заходящим солнцем, весь как из червонного золота, торжественный и красивый. И очень тихий, даже стяг графа Хоффмана на верхушке главного здания не шевелится, обвис тряпкой.
– Затих, – сказал за моей спиной сэр Макс. – Ждет.
– Нас? – спросил я.
– Может, и нас. Хотя вряд ли… Здесь такая драчка начнется за кресло верховного лорда…
Я подумал, покачал головой:
– Вряд ли здесь.
– Почему?
– Здесь решалось, – объяснил я, – когда леди Беатрисса была на месте. Все условились, что кого выберет, того и признают хозяином всех ее необъятных земель. А сейчас, вон Патрик рассказал, что многие лорды сразу же начали покидать замок.
– Полагаете…
– Да, – сказал я, – все спешат в свои владения. Кто начнет укреплять оборону в ожидании смутного времени, а кто и попробует половить рыбку… Но этот замок нам все равно нужен.
Он посмотрел на меня с уважением:
– У нас мало людей. Полагаете, сумеем захватить?
– Не сомневаюсь, – ответил я. – Придумать бы, как.
За спиной зашелестели легкие шаги, словно приближается танцующим шагом лесная балерина. Я оглянулся на леди Беатриссу.
– Тревожно? Успокойтесь, это дело мужчин. Набирайтесь сил. Как там ваш драконыш?
– Это и ваш, – ответила она сухо. – За ним присматривает сэр Будакер. Меня сейчас тревожит моя дочь. Конечно, я не думаю, что граф Хоффман может причинить вред ребенку, но все-таки…
– Да-да, – сказал я торопливо, а Макс часто-часто закивал, – никакого сомнения нет, вашей дочери ничего не грозит. Все-таки граф хоть и сволочь, но рыцарь, хоть и… гм…
Она вздохнула:
– Я понимаю, надо бы думать о замке, но у меня все мысли о дочери. Все-таки тревожно. Не успокоюсь, пока не увижу ее целой и невредимой.
Глава 11
Я до треска черепных костей вспоминал устройство замка, но ничего важного для нас припомнить не мог. Добротные стены, широкий и глубокий ров, заполненный водой до краев, подъемный мост, очень широкая привратная башня, надежные укрытия для стрелков, укрепленные связки бревен на верху стен… Плюс, конечно, сам донжон, похожий на обтесанную скалу.
– Леди Беатрисса, – сказал я тихонько, – что-то мне не верится, что в вашем замке нет подземных ходов.
