Бастард четвёртого мира. Том 2. Чего б не сулила безвестная даль

Весело пискнув, Давинти указал в сторону томящегося в тяжелом стальном обмундировании Тамиора так, чтобы жест видел только я.

– Однажды мы со стариной Эдмосом, сидя в уюте гостиной и наслаждаясь терпким вкусом великолепного белого вина, готовили в чудо-доспехе восхитительную, необычайно крупную, поразительно сочную и такую мясистую индейку… А уж как она запеклась… М-м-м, – мечтательно облизнулся поэт.

Сложив все части увлекательной истории, я на мгновение задумался, а после разразился громким хохотом, искоса поглядывая на мокрого, раскрасневшегося от жара, точно вареный рак, рыцаря. Белобородый тоже сначала весело хмыкнул, а затем, сообразив, что остроухий намекает именно на него, побагровел больше прежнего.

– Это была шутка, – поспешил оправдаться эльф и, не прекращая гоготать, отступил подальше на всякий случай. – Вспомнилось. С кем не бывает?

– Шути аккуратнее, – мрачно буркнул уязвленный бородач. – А то ведь, не ровен час, не пожалею сил и вкопаю твою поэтически возвышенную натуру в песок по самое горло. Тогда и поглядим, кто изжарится первым.

Слова Тамиора звучали по-настоящему грозно, но стихоплета было уже не остановить. Напротив – с каждой новой руганью воина, он хохотал всё громче и заразительнее. Точно наперекор угрозам, Давинти продолжал веселиться от души, не обращая ни малейшего внимания на недовольство товарища. В конце концов белобородый не выдержал и, поддавшись духу общей потехи, сначала нерешительно хмыкнул, а спустя мгновение и сам зашелся громким смехом.

Немного передохнув, смочив глотки и перевязав поклажу, мы зашагали прежним курсом, углубляясь всё дальше к южному краю белых берегов, где владения Кинарта становились заметно шире, тем самым упрочивая позиции канрийских земель на просторах Зарии.

– Смотрите, кажется, это дикий талтарис. Значит, почти добрались, – воскликнул поэт, указывая на одинокую темно-зеленую стелу, выстроенную из массивных растущих друг на друге кубышек.

Голый, тонкий и в то же время высоченный ствол дерева увенчивался копной мохнатых листьев у самой макушки и, будто причудливый маяк, то и дело клонился вровень с главным направлением нашего пути, как бы подтверждая скорый конец тяжелого маршрута. Ошибки быть не могло. Я хорошо помнил, как Гоки – бессменный владелец единственного, и значит, лучшего постоялого двора в Мак-Тауре, засиживаясь по вечерам в нашей с Тамиором компании, частенько посреди прочей болтовни рассказывал о красотах своей ненаглядной родины. Каждый раз, с замиранием сердца расписывая прелести столицы Кинарта, он отмечал неизменное присутствие этих диковинных растений, что, вроде как, специально насаждались прямо посреди улиц порта, дабы даровать ему так необходимую тень и прохладу. И теперь, следуя сказанному, на ум напрашивался вывод – Ритаки вот-вот должен показаться из-за завесы расплывчатого марева. Ну а пока этого не произошло, о привале в тени оставалось только мечтать.

Всё увереннее усталость брала верх, а крики надоедливых чаек чудились насмешками пернатых над нашим не совсем завидным положением. Однако вскоре надежды оправдались, и вдалеке замаячили первые почерневшие от старости пристани, чьи очертания означали только одно – мы пришли.

Образ города уплотнился, превращаясь из зыбкого миража в фигуры низких домов и могучие силуэты пришвартованных кораблей. Ощущая близость цели, ноги сами удвоили шаг, и вскоре мы пересекли невидимую границу, за которой и начинала кипеть жизнь огромного поселения, совмещающего в себе единовременно гавань колоссальных размеров, самый крупный рынок обоих материков, а так же излюбленную юдоль наиболее опасных представителей общества: беглых преступников, желающих тайно покинуть Зарию, отошедших от дел, и переметнувшихся в торговцы, каперов, так и норовивших по старой привычке прибрать силой к рукам чужой груз, и просто разномастных бандитов, постоянно рыщущих в поисках лёгкой наживы среди молодых неокрепших, но уже рвущихся ввязаться в любые сомнительные, сулящие крупный барыш авантюры, купцов.

Ритаки слыл местом, где продавалось и покупалось все, что можно вообразить, от обыденного до самого невероятного товара. Всё здесь имело свою цену. Каждый вдох, каждый клочок земли или любое сказанное слово насквозь было пропитано терпким духом сделки. А узкие улочки, завешанные лоскутами цветастых покрывал, натянутых между крышами и стенами домов, хранили в своей тени горы тюков с пряностями, клетки с диковинными зверями, а также целые залежи всякой всячины, ежедневно свозимой сюда в просторных трюмах торговых кораблей с разных концов Тилрадана. Так, проходя мимо разбросанных на отшибе отдельных развалов, коим не нашлось места поближе к общей суете, мы незаметно влились в кипящий водоворот беспорядочных криков и толкотни.

– Свежий зубохват! Свежий зубохват! – голосили справа. – Только что выловленный! Крупнее не сыскать! Пять золотых тушка!

– Перец, соль, розарин, семена терпентиса! – раздавался громогласный крик слева. – Множество пряностей на любой изысканный вкус! Уступлю! Не прогадаете!

– Ферунги! – вопил писклявый голосок, исходящий словно со всех сторон. – Лучшие ферунги на всём материке! Всё стадо с рождения вскормлено отборной выбирией! Лучший выбор для разумного алхимика!

– Продаю когти дебрей! Клыки клыкаря! Правая лапа хидны! Всё за полцены!