– Другого и быть не может, господин!
– Когда это амореи так близко к Эреду подходили? Нет, Эннам, здесь что-то не то… Давай-ка убираться отсюда, да поскорее.
Лудингирра не мог объяснить ни себе ни Эннаму свою невесть откуда взявшуюся тревогу. Понял он только одно: не спроста у него рана ныть перестала – значит быть беде.
К вечеру они вышли на заветную дорогу.
– Хвала Энлилю! Утром дома будем, мой господин!
– До утра еще дожить надо! – огрызнулся Лудингирра.
Он был зол. На себя за свой страх, на Эннама что не мог найти дороги, но в особенности на богов. Тех, что сначала привели его в финиковую рощу, а затем натравили на него амореев. Ну и, конечно, на коня, поскольку изволил сдохнуть прямо посреди пути. Эннам, разумеется, отдал свою лошадь, но и та стала хромать. Пришлось бросить и ее.
Лудингирра представил себе, как возвращается в славный царский град Эреду. Возвращается без победы и без оружия. Последним оборванцем возвращается. Как он в таком виде предстанет перед своей женой, перед сыном? Что уважаемые люди про него скажут? А что подумают?! Стыдно-то как!
Растаяли звезды в предрассветном небе и где-то далеко из-за горизонта вечно сияющий Уту[12 - Уту – (шумер.) бог солнца.] в своей божественной колеснице начал дневное шествие над Эреду.
Сизый дым от благовоний медленно извивался и таял в вышине храма. Обитель Энлиля была мрачна и величественна. Вдоль стен шли барельефы с гигантскими изображениями Всемогущего бога что приобщает толпу маленьких людей к наукам и ремеслам. В полумраке рядом с потухшими масляными светильниками стоя на коленях на каменном полу читала свою молитву Дамгула.
Сколько бы еще она молилась – не известно, если бы не услышала протяжный очень неприятный скрип храмовых ворот. Появился служитель. Он, громко пыхтя и шаркая, стал обходить все помещение, подливать масло в светильники, убирать сгоревшие благовония, время от времени прокашливался, кряхтел и в полголоса ругал единственную прихожанку за то, что она слишком уж докучает богу своим присутствием.
Дамгула поспешила удалиться.
По кирпичной мостовой, до конца квартала… с потаенной надеждой. И вот распахиваются ворота…
– Эннам! – вскрикнула она. – Где мой муж? Он с тобой!
– Да, все в порядке, моя госпожа… Он жив.
– Хвала Энлилю! Где он?
– У царя.
– Я слышала, нашу армию разбили.
– Так и есть. Но это не самое худшее, моя госпожа. Войско уммитов с амореями движется сюда. Скоро они появятся под стенами Эреду.
Во дворце над залой приемов нависла тишина. Воины застыли, словно из камня. Утухенгаль повернулся спиной ко всем, уставившись в окно и был мрачнее тучи. Лудингирра чувствовал свою вину перед царем и остальными за свою недобрую весть. Поэтому хотелось скорее покинуть залу и направиться домой. «Зачем я здесь?» – спрашивал он себя и ответа не находил.
– Ты их точно видел? – повторил Утухенгаль.
– Да, великий царь. – испуганно сказал Лудингирра. – Мой слуга может подтвердить.
– Большая у них армия? – царь по-прежнему стоял не поворачиваясь.
Кто-то из военных спас Лудингирру от ответа:
– Умма[13 - Умма – город.] не может выставить большую армию, но их правитель Ургула в сговоре с вождем амореев Эбехом. Поэтому если Лудингирра видел амореев…
– Я понял! – царь оборвал речь и снова повисло грозное молчание.
Обстановку разрядил посыльный:
– Великий царь! Послание от энси Лагаша.
– Говори!
– Правитель Лагаша требует выкуп за Лумму и прислал список того, что следует отдать в качестве платы…
– Выкуп? В самом деле? А за проигравшего выкуп не платят… – тихо изрек Утухенгаль.
– Насчет лагашцев, великий царь. – сказал один из военных. – Они ведь тоже не будут сидеть на месте. Могут послать свое войско к нам под стены…
Ему возразил другой:
– У лагашцев с уммитами давняя вражда. Вряд ли Лагаш выступит на стороне Ургулы.
Утухенгаль подошел к военному в плотную и спросил:
– Ты, Энасир, на месте главы Лагаша как бы поступил?
Энасир осмотрел присутствующих робким взглядом, собрался с мыслями и произнес:
– Я… я не знаю, великий царь.
Утухенгаль усмехнулся, да так, что от этой улыбки всем стало жутковато.
– Я бы, – рассуждал царь, – на месте лагашцев расположил свое войско неподалеку от Эреду. В битву бы не вступал, а подождал чем дело кончиться. А после – уничтожил бы победителя. Мы выиграем – лагашцы нападут на нас, уммиты выиграют – лагашцы нападут на них.
– То верно, великий царь… – определил Энасир.
– Как думаешь, Эреду выдержит две осады подряд? – слетел с уст царя риторический вопрос.
******
За холмом в шатре под надежной охраной вел неспешный разговор Ургула. Его собеседником был никто иной как Шешкала.
– Я доволен и стелой, и победой лагашцев… – говорил энси.
Корчмарь поклонился и с подобострастием взглянул в щербатое лицо Ургулы.
– Я хотел сказать, то есть спросить …
– Награду после получишь. – прервал Ургула.
– Я о другом… – бормотал Шешкала. – Скоро начнется осада. Там мой дом и мой сын… я бы очень не хотел… в смысле я понимаю, что война, но…
Ургула встал, подошел, прихрамывая к Шешкале и задумчиво изрек:
