Хотеть не вредно, или Наследник для дракона

Глава 3

Я проснулась с чувством дежавю. Огромная постель, я и Колина ван Жен с возвышающимся надо мной, как дамоклов меч, бюстом и веером. Два меча. Два мяча и веер. Какого она делает в спальне Анатоля, безнравственная женщино? Это моя тер-р-р-ритория! А чего это я такая? А! Это мы с пузиком проголодались.

Колина принялась меня из постели выуживать и высокопарно пеняла на неприличное.

Вот тут я не поняла. Что может быть неприличного проснуться в постели мужа? Или мне нужно было под покровом ночи обратно к себе красться? Так я бы не дошла, найдя, где заблудится, даже посреди ровного, как магистраль, коридора, а путеводный ковер остался в замке.

Ван Жен продолжала давила на чувство прекрасного, намекая на ожидающую меня подготовку к балу, но сработал поднос с едой. А потом начались жертвы красоте. И даже поныть некому – Анатоль слинял. Вот талант: появляться чуть ли не с фанфарами, а исчезать незаметно.

И половина дня вдруг прошла.

Декорации: комнаты мои, гарнитуры мои, челядь местная плюс набежавшие. И все фиолетовое, кроме…

– Оранжевое небо, оранжевое море, – задорно пело у меня в голове и рефреном, но уже не так задорно отзывалось: – Оранжевая я.

Последнее я произнесла вслух, невольно щурясь. Убойно-радостный цвет надетого на меня платья прожигал глаза до мозжечка. Видимо, поэтому в голове кружилось и мельтешило, и появление в туалетной (или гардеробной?) комнате Анатоля я вычислила по косвенным признакам, как то полупридушенные вздохи, сквозняк от ресниц, декольте всех калибров навыкате и волна книксенов. К слову, обслуживающего персонала у Глая ар Мура прибыло значительно. Если раньше он обходился двумя-тремя девицами и внушительным зеркалоносцем, то теперь у него была целая гламурная армия.

– Ну-у-у, – протянул супруг, стараясь не ржать так показательно, что это было даже обидно. – Ты же любишь хурму.

Обалдеть. Картина маслом к фразе “Ты то, что ты ешь”. Серьезно?

– Глай… – угрожающе начала я. – Когда вы сказали, что все будут хотеть только меня, вы ведь не имели в виду хотеть… э-э-э… надкусить?

– Что вы, лапочка, ни в коем случае! – всплеснул ручками творец шедевров. – Не надкусить! А полностью…

– Кх-кх, – подал голос Анатоль.

– …вами очароваться, – как ни в чем не бывало поправился ар Мур. – И душечка, это еще не весь наряд! Сейчас будет изюминка!

И свинтил в недра космических размеров шкафа, в котором не только жить можно, но и модные революции устраивать. А я устрашилась. Куда уж изюмнее?

Талия на платье была высоко, чтобы не мешать моему пузику. Весь наряд очень напоминал платья эпохи Наполеона, если бы не отвязный цвет. Анатоль сидел на спинке дивана, элегантно в черном, если не считать огненно-оранжевой оторочки на манжетах, удивительно совпадающей по цвету с моим нарядом. Знал, паразит? Или сам и подсказал.

Пока я хлопала глазами, пытаясь сформулировать ноту протеста, Глай, сегодня одетый в персиковое, руками помощниц вынес нечто едва видимое на свету и невероятно воздушное из лепестков тончайшей газовой ткани. И когда это легло поверх платья, вырвиглазно-оранжевый превратился в нежный и чуть розоватый, какой бывает на рассвете. Но стоило мне шевельнуться, как между разошедшихся на подоле газовых лепестков вспыхивало пламя.

– И никаких перьев, – вдруг шепнул мне законодатель прекрасного и подмигнул подведенным розовыми тенями глазом. – А теперь позвольте, душа моя, я закончу с вашими волосами, и вы отправитесь покорять двор.

Я, все еще восхищенная преображением, молча кивнула.

И вот опять дежавю. Коридор-анфилада перед бальным залом, хоть дворец другой. Моя рука на руке Анатоля, и я волнуюсь, а он чуть надменно, покровительственно и, что греха таить, по-собственнически, поглядывает на меня своими изумительно-зелеными глазами и читает мои мысли по лицу, как по открытой книге. А еще он улыбается, потому что тоже помнит, как вел меня на мой первый бал.

– Не смей меня бросать, – процедила я.

– Даже если ты случайно потеряешься, найти тебя на составить особого труда. Нужно будет просто посмотреть, где скандал, – выдал Анатоль. – И потом. Такое платье сложно не заметить, что само по себе скандал.

– Быстро пляшем три обязаловки и уходим?

– А вдруг тебе понравится?

– Сомневаюсь.

– Если все три подряд – опять же, скандал, – смакуя последнее слово произнес он.

– Мне можно, я по легенде провинция. Как там однажды папенька твой выразился? Сиськи и гонор? Теперь вот еще и живот.

Анатоль хохотнул. Строго говоря, я преувеличивала размеры своих размеров. Просто от того, что мне было неудобно, и я никак не могла привыкнуть к смещенному центру тяжести, он казался мне самой больше, чем есть. Под удачно скроенным платьем его и не видно почти.

– Как насчет оскандалиться прямо сразу и выдохнуть? – предложил Анатоль.

Я удивленно развернулась к нему, а он подался навстречу, чуть склонившись, и обжег мои губы. Нежно, волнующе и страстно, будто целовал меня впервые, поэтому я даже не поняла в какой момент распахнулись двери в зал.

Сорвалась на дискант не успевшая вовремя умолкнуть дудка и стало тихо.

– Канцлер Казскии, советник его высочества герцог дор Лий, ненаследный принц Анатоль ар Мин с супругой! – громогласно возвестил герольд, а у меня в животе порхали бабочки и звездами сверкала вселенная, потому что упомянутый канцлер-герцог-принц Анатоль знает, как качественно опозорить даму, даже если она – его собственная жена.

– Вот теперь это можно назвать представлением, – прошептал Анатоль, отрываясь от моих губ, покрепче перехватил меня под руку и за талию придержал, и в зал, полный разряженных людей с представителями верховной власти во главе, я вошла, сияя восторженной улыбкой и со слегка бессмысленным взором. Коварный супруг с легкостью заменял несколько бокалов с пузырьками, принятыми натощак.

К трону для обязательного приветствия монарху нас сопровождали взгляды и шепотки.

Король и правда неважно выглядел. Властный и прямолинейный, он противился своей слабости и болезни, испариной выступившей на лбу. Рубленые и четкие, как карандашный набросок, правильные черты лица чуть оплыли, прибавилось морщин. Он все так же смотрел на меня с сомнением. И даже больше не на меня, а на скрытый платьем живот.

И королева тоже смотрела туда. Не изменилась ни капли. Все такая же салонной красоты ухоженная золотоволосая женщина. Ей бы пошел строгий брючный костюм. Странное дело, оба королевских отпрыска внешне очень похожи на своих матерей. А на отца… так сразу и не поймешь.

Глубокий реверанс.

И выпрямились на счет три. А то спина уже заныла. Я достаточно родовита по местным меркам, чтобы не ждать, когда мне позволят встать.

И сказка рассыпалась – Вениан смотрел на меня, как на законную добычу.

В ярко-голубых глазах будущего короля Казскии льдом стыло острое серебро. Моя сестрица Женевьев сидела рядом с ним и то и дело бросала на принца восхищенные и полные обожания взгляды. Влюблена по уши. Понимаю. Есть во что. Но и папа-князь прав, Вениана очень уж королевским воспитанием испортили. Прямо с рождения.

– Мира и Света, сын, – поприветствовал король. – Раз что ты нашел свое счастье. – И добавил чуть тише, чтобы только мы слышали: – Снова.

А дальше уже исключительно для меня:

– Завтра к послеобеденному чаю зайдешь, поговорим о наследниках.

Стоящий рядом Анатоль шевельнулся, и мне на миг почудилось, как два шипастых темных крыла, смыкаясь кольцом, отгораживают меня от сидящего на троне короля.

– Можешь проводить, – спокойно добавил его величество, в упор глядя на вышедшего вперед на полшага Анатоля, – но говорить мы будем без тебя.

Муж поклонился, и я тоже поспешила с реверансами. Взгляд Вениана все так же был устремлен на меня, я продолжала чувствовать колкое серебро лопатками, когда мы отошли.

Анатоль, как ни странно, направился к фуршетному столу. По пути нам кланялись и желали засвидетельствовать почтение, бросаясь едва не в ноги, и каждый второй пытался вычислить момент счастливого прибавления в семействе дор Лий, таращась мне в складки на животе. Дамы завистливо источали ядовито-вежливые комплименты наряду. Похоже, что Глай ар Мур просто устроил презентацию за мой счет в надежде на расширение клиентской базы.

Из-за всех этих препонов путь к напиткам оказался долог и тернист, но тем приятнее был приз. Мне достался компот. В меру холодный и почти не сладкий. Анатоль приложился к другому питью, и я забеспокоилась. Пока король говорил со мной, супруг играл в гляделки с братом, после чего ему как вожжа под хвост попала. Я закончила с компотом, опять попыталась рассказать про неурочный визит и украденный поцелуй и снова сделалась рыбкой. Зараза… Явно Венечки проделки, чтоб ему икалось весь вечер, как мне двух слов не связать. Анатоль смотрел на опустевший бокал в глубокой задумчивости.

– То есть мне прикладываться неприлично, а тебе вполне? – уточнила я.

– Я мужчина, – отозвался Анатоль и будто в пику мне снова набулькал в бокальчик. Я прямо умилилась – вот же оно, мое обожаемое длинноногое брюнетистое хамло, будто только вчера встретила. Морда надменная, родовитость из ушей прет, а были бы лазеры в зеленых глазьях, уже половина зала бы в фарш покрошил.

– Яхонтовый мой, откуда этот бородатый средневековый шовинизм? – сияя ярче платья осведомилась я. – Тебя так стремительно градусом приложило или это общение с родственниками тлетворно сказываются на мироощущении?

– Угу, – буркнул супруг, прикусил вишенкой, хрустнул вишневой косточкой, предварительно прокатив ее между зубов с душераздирающим скрежетом, будто чью-то конкретную шею за позвонки прихватил. Потом с пылом выпускника притиснул меня к себе и, обдав фимиамами выдержанного винограда с легкой вишневой ноткой, прошептал на ухо:

– А теперь – танцы.

– Анатоль, – робко проблеяла я, уже поставленная супругом на исходную почти что в центре зала. – Может мы тихонечко в наш домик цвета синяка отползем?

– Нет уж. Зря я на гардероб тратился? Еще не забыла, куда и в каком порядке ноги переставлять, сокровище мое? Или не только мое?

Грянуло, будто он лично оркестром командовал.

Я в шоках. Что вообще происходит?

“Раз, два, три, раз, два, три”, – тренькало в голове, прочие мысли тихо собрали барахло и умотали. Я бы тоже с радостью, но меня держали, поддерживали, поворачивали…

– Анатоль, что… – Уиииии… Еще один такой пируэт и компотик наружу попросится. – …происходит.

– Может сама скажешь, р-р-радость моя? – и смотрит так, словно сожрать готов, ну, или как ар Мур обещал, понадкусывать. – Поделишься, кто тебя в мое отсутствие навещает?

В этом месте танца, партнерше, поддерживаемой под спину и вытянутую в сторону руку, полагалось изящно прогнуться в спине и игриво прижать свою согнутую в колене ножку к бедру кавалера, и головку на бок повернуть, подставляя лебединую шею, будто ожидая поцелуя.

Прогнулась я не слишком изящно, картошечная грация и обхваты мешали внутренней балерине, да еще и хрупнуло в спине подозрительно. Что до остального… Пожалуй, платье цвета хурмы помехой не станет, скорее, наоборот. Я почти наяву видела, как в мою шею впиваются… Анатоль решил продолжить прилюдный позор и вместо того, чтобы лишь пощекотать кожу дыханием, таки куснул.

Дрожь прокатилась по телу, и стон мне сдержать не удалось, и у кавалера неподалеку от нас случилась реакция, которую сполна ощутила его вспыхнувшая румянцем дама, находящаяся сейчас в той же позиции, что и я.

Супруг шел в отрыв, явно желая показать, кто тут самый альфовый среди самцов, и если это дурное драконище не успокоится, я быстро найду, где его успокоить. Полагаю, ниш и укромных уголков в королевском дворце не меньше, чем в королевской же летней резиденции, где раньше Вениан обитал. Вениан! Вот я балда! Это же только с виду тут все благородные, а на деле – та еще кодла. И когда успели сплетен напустить? Ведь на входе Анатоль еще нормальный был? Или у него с братцем есть способ общаться без свидетелей при свидетелях и мне этот выразительный разговор взглядами не почудился?

– Говори. Сейчас же, – Анатоль обжег дыханием ухо и потянул меня к себе, помогая выпрямится. В спине снова хрупнуло.

– Можно подумать, я не пыталась, но всякий раз, как соберусь сказать, что… хыыы… – Я сосредоточилась: – Хы-ы-ы… Что б меня беси драли!

Конечно же именно в тот момент, как я эмоционально произнесла последнюю фразу, стало тихо. Оркестр, скрытый где-то наверху, просто вдохнул перед новым музыкальным пассажем. А тут я самовыражаюсь.

С этой интригующей ноты начался новый танец. Меня больше не хотели жрать, что слегка удручало, я уже настроилась и предвкушала шебуршание в полумраке.

– Можно было написать, или показать на пальцах, – процедил Анатоль, глядя поверх моей макушки. Небось уже и сам в офигении от своей вспышки, а сознаться западло. Я попыталась представить, как на пальцах показываю визит королевского наследника и его гнусную выходку. Получалось мало того, что неубедительно, так еще и пошло. И реакция была бы ровно такой же.

– Про бесей было опрометчиво.

– Нечего было истерить на меня, можно подумать это ты беременный. И вот кстати. Я устала и мне надо, – заявила я и бровями подергала.

Танец завершился очень кстати и очень кстати рядом оказалась Женевьев, тут же принявшаяся трепетать ресницами. Ничего. Нормально. Когда все встречные дамы слюни пускают, я же спокойно р-р-реагирую… Ой, что это было?

– Проводить? – предложил муж.

– В дамскую комнату? – уточнила я.

Анатоль молча поклонился и оставил нас с сестрой одних. Женька, лисища, тут же запела в уши про то, как я дивно прекрасна, а платье вообще огонь, но к вожделенной комнате проводила. А на выходе оказалось, что я оказалась совсем одна. И видимо, про бесей я, действительно, зря сказала.

С умывальника цвета фуксии на меня печальными круглыми глазами жалостливо смотрела жаба, изнывая над чашкой с кусочками мыла разных оттенков красного. От ее взгляда хотелось пойти и удавиться самостоятельно, только бы бедняга не страдала. Жабе явно было дурно, примерно, как и мне. Кажется, в процессе вальсирования меня слегка укачало. Захотелось кисленького.

Когда Женька слилась, я не услышала. Наверное, устала ждать, пока я со своими оборками разберусь. Дурацкое местное белье однозначно нужно модернизировать, и я даже знаю, кому идею подать. Ар Мур озолотится, если дамам не придется по полчаса завязки на панталонах распутывать.

Я вздохнула над своим отражением в зеркале, вымыла руки розовым мылом, вытерла розовым полотенчиком и вышла, питая тайную надежду, что сестрица дожидается меня снаружи. Ага, счаз.

Зато, как по заказу, и беси, и кисленькое. От вида Вениана, прогуливающегося по площадке, куда выходил коридор, у меня разом скулы свело. И главное, не обойти его никак. У меня один ориентир – звуки музыки, а побегу шарахаться в обход, придется кричать “ау” и вычислять север по цветам в кадках. Да и поздно было. Меня обнаружили.

– Мари-Энн…

От источаемой в голосе принца сладости могло слипнуться, если бы не ощущение, что в этом сиропе яду в пропорции один к одному. Еще и по имени назвал, что странно.

– Ваше высочество, – я сделала книксен, режим “светлейшая княжна дон Стерж” включился сам собой. Известно ведь, вежливость – первое оружие.

– Мы практически родственники, огонек, и мне приятнее, когда вы говорите мне “ты”, пусть ваши слова в последнюю встречу были далеки благожелательных.

Вениан шагнул навстречу, припал к руке, жарко дохнув на запястье и оказался рядом, придерживая меня за спину, будто мы с ним танцевать собрались. И руку так и не выпустил. Продолжаем движение. Главное, что вход в бальный зал уже в прямой видимости, а там люди и Анатоль. Небось при нем не станет ничего делать, чтобы он там ни задумал.

– Я все еще помню твои губы на вкус, искорка. Твоя сестра похожа на тебя, но она лишь тень, блеклое подобие, не она должна была разделить со мной трон и корону.

– Хватит, – я попыталась отстраниться, но Вениан держал крепко, склонившись к моему лицу, едва не касаясь своей щекой моей. Его ледяная магия уже заставила меня молчать, а теперь лишала воли сопротивляться. Тошнота усилилась.

– Я выбрал тебя тогда и готов выбрать снова, – продолжал он, скользя ладонью вверх по спине, зарываясь пальцами в падающие на шею локоны. – Твоя беременность не помеха, это же не навсегда, и я не против ребенка…

– Думаю, против будет его отец, – холодно произнес спокойный женский голос. – Да и мать не в восторге. Ее того и гляди стошнит.

– Герцогиня дор Лий, – улыбнулся Вениан, медленно убрал руку с моей шеи, и отпустил пальцы. Дышать стало чуть легче, и я поспешила увеличить расстояние между нами.

Площадка оканчивалась эркером и выходом на террасу. Дверь открывалась на манер ширмы, бесшумно. Оттуда как раз вошел слуга, а перед этим, видимо, – Серафин, а я поняла, что, если сейчас не выйду на воздух, случится конфуз. Я почти бежала.

Мрамор перил холодил ладони, ветер приятно обдувал покрывшийся испариной лоб. Я глубоко дышала. Мне казалось, что под кожей, там, где меня касались руки Вениана, полно паутины и пауки копошатся.

– Мари-Энн, вам не хорошо? Проводить вас? – предложила Серафин, касаясь моего плеча.

– Я сам провожу, – сказал принц, выходя на террасу следом, – а вы можете пойти позади нас, как и положено придворной даме.

Здесь были широкие окна, сквозь которые было видно бальный зал, и я смотрела туда, чтобы не смотреть на Вениана, иначе пауки внутри принимались копошиться, и снова подкатывала тошнота. Ничего, я просто больше не стану посещать эти их сборища, попрошу Анатоля отвезти меня обратно в Гнездо, к моим одноруким горничным, ремонту и единорогам.

В зал мы вернулись вместе. Я с Венианом под руку, и Серафин для приличий, вроде как я с принцем не наедине по замку пряталась. О взгляд свекрови, направленный на будущего правителя, можно было пальцы порезать.

Анатоль говорил с королем, присев на край трона наследника, и смотрелся там до того естественно, что меня оторопь взяла. Венька тоже заметил и едва зубами не скрежетал.

Первый порыв был броситься к мужу через весь зал, устроив подолом фаер-шоу. Если б он с королем не сидел, так бы и было, пришлось бросить только отчаянный взор. Анатоль тут же посмотрел, невежливо оставил короля и сделал именно то, что я сама собиралась – рванул через весь зал. Юбок цвета вырвиглазной хурмы на нем не было, зато высокая плечистая фигура в черном, движущаяся навстречу с неумолимостью понедельника, смотрелась куда эпичнее. И парадное оружие – кинжал в таких же черных, как и одежда ножнах, поблескивающий камушками на рукояти – смотрелся воинственно. Я бы даже восхищенно прослезилась, если бы мне не было так дурно.

И снова это молчаливый диалог. Недолго, всего несколько фраз. И не послушаешь…

– …не сделаешь, – раздался у меня в голове голос Вениана, – слишком дорожишь своим драконышем.

– Идем, – сказал Анатоль и отобрал меня у Веньки. А отвечать брату на последнее не стал. Матери только кивнул благодарно.

Мой организм решил, что с него хватит примерно на полпути к Лавандовому павильону. Благо, росло здесь всего обильно и цветисто, и фонариков в парке было достаточно, чтобы я быстро нашла, где уединиться.

– Полностью согласен, – прокомментировал Анатоль мое “буэ” и платочек протянул. – Ты в порядке? Замерзла или знобит? Ты вся ледяная.

– Теперь – да, в порядке, – сказала я, прижимаясь, – хорошо быть драконом, тепло. И никаких паутин под кожей.

Анатоль дернулся.

– Потом Венечке профиль поправишь, – добавила я, подняла голову и поймала мерцающий взгляд, – пойдем домой.

– Пойдем домой, – согласился Анатоль и кивнул, вроде как мне, но больше, наверное, себе. А еще погладил по волосам и поцеловал в макушку. Ему удобно меня в макушку целовать – каланча знатная. Мы и пошли.

– Что он от тебя хотел? – спросил Анатоль.

– Меня царицей соблазняли… Короной. Вроде. Или предлагали в содержанки пойти. Я не очень поняла. Серафин появилась очень вовремя.

– На аудиенцию завтра не идем. Довольно и сегодняшнего представления, – сказал Анатоль и поиграл желваками.

– А папа твой не оскорбиться?

– Я переживу.

– А я?

– А ты… А тебе дурно стало или рожать приспичило.

– Рожать рано, – заметила я.

– А кто знает когда?

– Женька знает и Карамельке я в письме писала.

– Зря, – пожурил Анатоль. – Нет в тебе политической дальновидности.

– Куда уж нам, провинциальным барышням из Мезерера. А куда?

Вопрос был отнюдь не праздным. Анатоль продолжал углубляться в недра королевского парка, и даже мое напрочь отбитое чувство направления сигналило, что Лиловый павильон совсем не там. Я скребла шифонами по кустам в полном недоумении.