Книга живых

XIV

В свое время Анатолий Казаков, работая следователем, повидал немало казенных судебных учреждений. Но то было давно, да еще и в Казахстане. Поэтому сейчас он с интересом изучал недавно построенное здание районного суда.

С крылечка двинулся по длинному коридору с пронумерованными дверями. Шел, пока не обнаружил нужный зал.

Место судилища было достаточно просторным и удобным. В противоположной от входа стороне имелось небольшое возвышение, на котором стоял огромный стол, а за ним – черное кресло с высоченной спинкой. На стене за креслом алым пятном висел герб. Двуглавый орел с коронами и распущенными когтями.

«Хищная птица, – подумал Казаков, – такой не попадайся».

Все остальное в зале было попроще. Стены желтоватого теплого цвета. На полу ламинат под паркет. Массивная мебель – судя по всему, белорусского производства.

Справа от судейского стола стояла металлическая клетка. Внутри нее – скамья подсудимых. Клетка, прочная, сваренная из арматуры и покрашенная в черный цвет, выглядела пугающе. И как-то абсолютно дико.

Рядом с клеткой два массивных коричневых стола – для адвокатов.

Посреди зала, как дуля, торчала деревянная полутрибуна. Место, откуда свидетели оглашают свои показания.

В самом зале – несколько деревянных скамеек для зрителей.

В общем, все прилично и казенно-функционально. Никаких тебе изысков и модерна.

Хотя новшества были. Везде стояли микрофоны, и, судя по всему, шла видеозапись.

«А вот это хорошо! – отметил он про себя. – В старые времена секретарь вел протокол и мог что-то изменить в показаниях, что-то пропустить. Теперь фальсифицировать труднее».

Осмотревшись, отец Анатолий увидел в зале знакомое лицо. Это был Григорий Пантелеевич – старенький гид-смотритель из музея станицы Новосоветской.

Он быстро прошел к нему. Поздоровался. И спросил разрешения присесть рядышком.

Народ подтягивался.

Смотритель шепотом называл отцу Анатолию имена и степень участия в деле входящих людей:

– Это сват генерала Водолазова. Он от обвинения.

– Это свидетель от потерпевших. Видел драку.

– Это теща!

Тут в зал в сопровождении то ли будущей, то ли уже настоящей свекрови вошла виновница всего этого дела – Дарья.

Отец Анатолий опытным взглядом определил по ее округлившемуся животу, что «плод любви несчастной», судя по всему, зреет успешно. А в остальном Дарья была все той же девой, юной и цветущей. Только не улыбающейся, как тогда, когда он впервые встретил их с Романом в придорожном кафе.

Зал заполнялся. И по тому, как люди рассаживались на левой или правой половине, можно было понять, от кого они.

Из судейских первым пришел прокурор. Статный, видный добрый молодец в синем форменном мундире с блестящими пуговицами. На его интеллигентном с бородкой лице хорошо смотрелись большие очки в золотой оправе. Белые холеные руки держали тоненькую папочку и айпад.

Он неторопливо, по-хозяйски устроился на своем месте, поправил галстук и принялся за чтение бумаг.

«Вполне себе современный прокурор! Интересно, на какой машине он приехал?» – подумал отец Анатолий. Но не успел додумать эту ценную мысль, как увидел, что сбоку в стене открылась дверь, и в проеме показался толстенный мент. Он оглядел помещение и, судя по всему, удовлетворенный осмотром, буркнул куда-то:

– Заводи!

И в дверях появился похудевший, остриженный налысо Роман, в наручниках и клетчатой рубашке.

Конвоир, сняв с него наручники, запустил его в клетку.

Казаков посмотрел на это действо и с горечью подумал: «Еще никто не знает – виноват человек, не виноват, а его уже в клетку. Как какого-нибудь закоренелого врага рода человеческого! Злая все-таки система, тупая. Как-никак, двадцать первый век, а у нас…» – он не нашел подходящего слова и переключил внимание на другую дверь. Потому что молодая женщина-секретарь произнесла буднично и устало:

– Прошу встать! Суд идет!

Вошел суд. Под словом «суд» скрывался молодой, розовощекий мужчина в щегольской черной, похожей на рясу, судейской мантии со стоячим воротом и белым подворотничком. От него, прямо как с рекламного плаката, веяло здоровьем и благополучием.

Казакову невольно подумалось: «Это уже какое-то новое поколение. Наверняка из чьих-то родственников. Сейчас, говорят, в милиции, суде, адвокатуре полно сынков и внучков, которые тепло пристроились под крылышком у пап-генералов!» Но думай не думай, а вставать в знак уважения к суду приходится.

Дальше все тоже шло по накатанной.

Судья объявил судебное заседание открытым и сообщил, что рассматривается дело по обвинению Ефремова Романа Михайловича по статье…

Из чего Казаков понял, что Романа обвиняют в нанесении тяжких телесных повреждений.

Затем секретарь суда объявила о явке участников и свидетелей и разъяснила народу порядок обращения к судье. Из чего отец Анатолий понял, что к судье теперь обращаются не «гражданин» и не «товарищ», а «Ваша честь»!

Весь ход этого судебного заседания чем-то напоминал Казакову театральный спектакль, в котором привычную надоевшую роль играют уставшие актеры.

Это они, зрители, могут волноваться, переживать, строить догадки. А актерам все давно известно: у кого какая роль, чей сейчас выход и какой текст надо произнести.

Вот вступил в мизансцену пухлощекий голубоглазый судья в черной хламиде:

– Подсудимый, встаньте!

Роман встал в клетке во весь свой немаленький рост. Судья заскороговорил:

– Ваши фамилия, имя, отчество? Русским языком владеете? Образование? Адрес прописки? Семейное положение? Ранее судимы?

Роман отвечал четко. Может, только на вопрос о семейном положении на секунду задумывается.

Дальше пухлогубый розовощекий судья объяснил ему права.

– Вам вручена копия обвинительного заключения? Когда? Вы знаете, в чем вас обвиняют? Вы вправе давать показания! Представлять данные… Заявлять отводы… Участвовать… Знакомиться с протоколами…

И дальше скороговоркой:

– У вас, подсудимый, отводы будут? Ходатайства будут?

Заминка в быстро несущейся судебной процедуре наступает только на секунду, когда защитник потерпевшего – длинный, носатый, по-женски широкий в бедрах и узковатый в плечах – просит суд рассмотреть дело в отсутствие потерпевшего.

Судья приостанавливает словесный бег на секунду. И постановляет: рассмотреть уголовное дело в отсутствие потерпевшего, который до сих пор все еще находится на лечении после полученной черепно-мозговой травмы.

– Понятное дело! – шепчет Анатолию сосед. – Если Николая, убийцу, сейчас сюда притащить, то будет такой скандал, такая свара! Романа судят за нанесение. А тот, убийца, на свободе. Лечится! Вот они и крутят, как хотят. Романа осудят. А там, глядишь, они и найдут ход, чтобы тот остался на свободе, – дед хотел еще что-то добавить, но в эту минуту судья предложил свидетелям покинуть зал и дожидаться допроса в коридоре.

Свидетели покинули зал и устроились в коридоре.

И о ходе процесса отец Анатолий мог теперь судить только по обрывкам фраз, доносящихся из зала.

Шел допрос подсудимого. Потом будет допрос свидетелей и потерпевших. Потом свое слово скажут эксперты и специалисты. Предъявят вещественные доказательства. Огласят протоколы. Выступят в прениях прокурор и адвокаты. Дадут последнее слово подсудимому. И начнут подводить итоги. Какие итоги? Какой приговор? Кто знает!

Одно слово: своя рука – владыка.

Наконец пришла и его очередь. Секретарь суда, которая вышла в коридор, в очередной раз произнесла:

– Свидетель Казаков Анатолий Николаевич! Есть?

Отец Анатолий, чуть растерявшись в очередной раз от произнесенной так официально его фамилии с именем и отчеством, отозвался:

– Я здесь!

И секретарь пригласила его на заседание.

«Ну, дай Бог удачи!» – мысленно произнес он про себя и прошел в середину зала, к трибуне с микрофоном. Встал и почувствовал десятки любопытствующих, смешливых, ненавидящих… таких разных взглядов.

Но ему вроде как не привыкать. Он тоже, можно сказать, в какой-то степени артист. И тоже дает в церкви весьма недурные спектакли.

Судья, как и положено, установил его личность, попросил представиться, разъяснил права. Потом они подобрались собственно к делу. И судья спросил:

– Испытываете ли вы какие-либо неприязненные отношения к обвиняемому? Не состоите ли вы с ним в родственных связях?

И наконец:

– Что вы можете сказать по существу ведущегося здесь дела?

Отец Анатолий достал из карманчика рясы платочек, отер лоб и начал свой рассказ, стараясь внятно и толково объяснить суть происшедшего:

– В начале июля, когда я прибыл на замену, я по дороге познакомился с присутствующим здесь обвиняемым. И на следующий день по приезде отправился искупаться на Дон. Там у станицы на берегу есть хороший небольшой песчаный пляжик. Дело было утром. Но народ уже купался. Несколько казачат и ныне называемый подсудимым Роман Ефремов. Со своей девушкой Дарьей. Мы поздоровались. И я отошел в сторону, в тенек, где разделся. И пошел в воду…

– Вы, свидетель, давайте по существу! – высказался защитник потерпевшей стороны.

Но судья строго шикнул на него и потребовал не перебивать свидетеля.

И тут впервые отец Анатолий подумал: «А хорошо, что судья молодой. Ведь тут еще дело и идеологическое. А старики – они привязаны к советской жизни, к своим старым обидам И вряд ли смогут быть объективными».

– …Поплавал немного, а выйдя из воды, увидел, что на берегу разгорается конфликт. Брат Дарьи и еще один молодой человек – не знаю его фамилии – тоже приехали на пляж. Но, как я понял, не для того, чтобы искупаться. Они хотели, чтобы девушка ушла оттуда домой. Она, естественно, возражала. Брат Николай настаивал, причем делал это, не стесняясь в выражениях. Так как она не захотела подчиняться, он схватил ее за руку, пытался затащить в машину. Она сопротивлялась. И тогда он размахнулся, чтобы ударить ее. Тут в ход семейной сцены вмешался Роман. Он толкнул Николая. И тот упал. А когда поднялся, то с криком и матом кинулся к «лендроверу». Выхватил из бардачка оружие – травматический пистолет. И двинулся к находящемуся здесь подсудимому, нацелив оружие тому в лицо. Еще минута – и вполне могло произойти непоправимое. И тогда пришлось вмешаться мне. – Казаков помолчал секунду, соображая, как бы выразиться поточнее и поскромнее. И сказал:

– Тогда я разоружил его. Отобрал травматический пистолет. И предложил ее брату и второму товарищу покинуть место происшествия. После чего они уехали… Вот, собственно говоря, и вся история. Или, точнее, предыстория того, что случилось потом у музея.

Судья предложил задавать вопросы свидетелю. Первым, как водится, вскинулся защитник «потерпевшей стороны»:

– А почему вы решили, что это настоящее оружие? Может быть, это был муляж? Игрушка? Хлопушка, которой потерпевший хотел просто напугать, остановить агрессию подсудимого?

Казаков спокойно ответил:

– Я много лет отслужил в частях специального назначения, прежде чем стать монахом. И, конечно, сразу могу отличить муляж от настоящего боевого оружия…

Тут к допросу свидетеля подключился прокурор. Задал заковыристый вопрос:

– А куда вы дели улику, если с нею происходило противоправное действие?

Конечно, Казаков, прекрасно понявший, к чему он клонит, не стал говорить, что бросил пистолет в Дон. А потом, когда случилась вся эта история с убийством и дракой, долго нырял с местными ребятишками, искал его на дне.

Он просто сказал:

– Я сдал этот травматический пистолет следователю, который вел это дело. И он должен находиться здесь, в суде в качестве вещественного доказательства.

Конечно, пройдоха-адвокат потерпевшего попытался и из этой ситуации выжать что-то выгодное для своего отсутствующего подопечного. Задал еще один вопрос:

– Свидетель! А вы уверены в том, что пострадавший применил бы оружие? Начал бы стрельбу на пляже? Может, он просто хотел прекратить вмешательство посторонних, в данном случае подсудимого, в семейный конфликт?

Конечно, Казаков до конца не был уверен в том, как бы повернулось дело. Но, зная, как умело профессионалы делают выводы и представляют черное белым, а белое черным, ответил четко и жестко, чтобы не дать адвокату никаких шансов.

– Уверен! Применил же он оружие впоследствии!..

– У меня больше вопросов нет!

После выступления Казаков остался в зале. И слушал дело вместе со всеми.

Следом за ним судья пригласил в зал дядю Романа.

Тот явился. По нему было видно, что глава рода нисколько не смущается, а, наоборот, чувствует себя в своей стихии. С достойным и благородным видом он вступил в зал и прошел в центр.

Ефремов-старший подтвердил свои показания, данные следствию, и добавил несколько деталей, которые живо характеризовали участников случившихся событий. Сказал о том, что племянник его Роман сам вызвал скорую и сообщил о произошедшем в полицию, помог загрузить пострадавшего в авто и никоим образом не пытался в ходе осмотра места происшествия и дальнейшего следствия «выгораживать себя».

В общем и целом выступление Ивана Ефремова оставило вполне благоприятное впечатление у всех присутствующих.

Судья задал еще пару наводящих вопросов. И спросил, есть ли у свидетеля еще что-то. Ефремов не преминул этим воспользоваться.

– Ваша честь! У меня есть для суда особое заявление! Уважаемый суд! Уважаемые сограждане! Сегодня здесь слушается дело по обвинению моего племянника, который дал отпор обнаглевшим, потерявшим берега коммуно – фашистам!

В зале раздался ропот.

– Да-да! Я не ошибся! – с вызовом сказал глава рода. – Сегодня мы видим финал истории, которая вот уже много лет подряд разворачивается вокруг меня и созданного мною музея, посвященного борьбе донских казаков против большевизма. С первых дней, как я начал строить этот музей, я и мои соратники постоянно испытываем давление со стороны власти и подвластных ей, так называемых красных казачьих атаманов. Чего только они ни делали и ни делают, чтобы прервать, прекратить нашу деятельность. А почему? Да потому, что усматривают в донесении исторической правды угрозу своим искусственным схемам, основанным на лжи…

В это время судья, который, видимо, считал, что своим выступлением Ефремов-старший внесет что-то новое в ход процесса или расскажет что-то о племяннике недовольно поморщился…

– С самого начала и я сам, и музей как организация подвергаемся непрерывным судебным искам. Делается это и по политическим мотивам, и по экономическим основаниям. То у нас якобы неправильно оформлена земля… То приходят пожарные, то налоговики… И суды, суды, суды. Больше сотни судебных заседаний и исков. И все мы отбили. Потому что за нами правда… Не добившись с помощью судебных исков практически ничего, они устроили провокацию…

В этот момент судья, по-видимому, окончательно сообразил, что речь Ефремова не дает никакой новой полезной фактуры, и, стукнув деревянным молотком по деревяшке на столе, произнес:

– Свидетель, если у вас есть что заявить по существу дела, то заявляйте. Вы не на митинге…

– Ваша честь! Я и говорю по существу! Не добившись через суд ничего, враги правды организовали провокацию. В музей вторгся спецназ. Устроили обыск. Но ничего не нашли, кроме музейных экспонатов. Поняв, что сфабриковать дело не удастся, представители спецслужб для вящей убедительности подкинули нам боевые патроны… Но суд не пошел у них на поводу. И ввиду сфабрикованности улик и очевидной лжи свидетелей «обвинения», только под беспрецедентным давлением, приговорил меня к ограничению свободы на шесть месяцев…

Уловив, видимо, что речь свидетеля идет на пользу судебной системе, судья, собравшийся было прекратить выступление Ефремова, вздохнул и махнул рукой. Мол, мели, Емеля, твоя неделя.

Понимая, что терпение судьи и прокурора, который, видимо, уже хотел внести протест, на исходе, Ефремов торопливо продолжил:

– Я заканчиваю. В прошлом году я должен был поехать в город Лиенц, чтобы почтить память казаков, выданных англичанами на расправу в сорок пятом году. Не имея легального предлога не пустить меня, воспрепятствовать выезду, представитель спецслужб просто вырвал у меня страницу из паспорта… Также задержали под разными предлогами казаков, тоже направлявшихся туда. И вот теперь – новая провокация. Да, я рассматриваю это нападение на наше подворье как одну из акций в цепи провокаций и давления на наше детище – музей сопротивления большевикам. Это было не просто нападение из-за личных отношений, это была акция устрашения, в которой погиб мой родственник и сегодня оказался на скамье подсудимых мой племянник Роман… Но…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.