Ясно вижу
Вот совсем молоденький мальчик, лет восемнадцать от силы, белобрысый, робкий, смотрит вокруг, пытается улыбаться, но видно, что его лихорадит. Михаил даже на расстоянии почувствовал дрожь в его коленках. «Куда ж ты, дурачок, полез, скушают тут тебя, как сосиску в тесте. Будешь потом считать себя неудачником».
Вот женщина лет сорока, восточной наружности, с горделивой осанкой, острым подбородком и взглядом главы огромного семейства… Да, у нее точно большая семья, как у многих людей в тех далеких краях, откуда она родом. Наверняка куча детей, работящий муж, чрезвычайная занятость которого, впрочем, не приносит большого дохода. У них маленький дом, небольшой задний дворик, на котором ее четверо сыновей гоняют сдувшийся резиновый мяч… ее единственная доченька десяти лет помогает на кухне… на дне большого казана в шипящем масле купаются колечки лука, кусочки баранины и морковка… это плов… боже, настоящий, свежий, узбекский плов, приготовленный настоящей узбекской ясновидящей!
Зачем ты здесь, добрая женщина? Тебя в твоем селе носят на руках, ты никому не отказываешь в помощи. Малограмотная, владеющая русским языком на уровне «мы иметь строительный бизнес в Москве», но такая уверенная в себе, возвышенная и какая-то… не подобрать выражения… словом, загадочная. Да, есть еще женщины в узбекских селеньях.
И еще десятки лиц, сотни глаз.
Чудный денек намечается.
– Интересно, правда? – спросил Рустам Имранович.
– Не то слово, – кивнул Миша. – Просто книжки писать можно, не вставая со скамейки.
Мужчина оживился.
– Предлагаю небольшое соревнование, чтобы скоротать время, – сказал он. – Помните сцену из Холмса? Как старший брат Майкрофт предлагал Шерлоку рассказать что-нибудь о случайном прохожем, которого они увидели из окна?
Миша пожал плечами. Ему не очень нравилось делать это публично. «Сканирование» – дело интимное, и свои наблюдения лучше оставлять при себе.
– Если только чуть-чуть.
– Да, просто встряхнемся перед первым туром.
Имранович с хрустом размял пальцы, приосанился.
– Что вы думаете насчет того молодого мужчины, у которого сейчас берут интервью? Видите, справа от автобуса?
Михаил вынул руку из кармана и стал по привычке потирать левый висок.
Объектом стал парень в черной рубашке и черных же брюках, высокий, с короткой стрижкой. В вытянутой правой руке он держал мундштук с дымящейся сигаретой, сам держался как бы отстраненно и почти вальяжно, на вопросы отвечал неспешно, растягивая слова, при этом взгляд его не поднимался выше декольте на блузке журналистки.
– Ну? – спросил Имранович.
Миша вздохнул. Задачка – для первого курса Хогвартса.
– Считает себя колдуном, причем не абы каким, а потомственным. Дальше вы.
Рустам Имранович с мальчишеским задором подхватил эстафету. Мишка понял, что для него это не просто хобби. В этом весь смысл его существования.
– Парень одинок… возможно, девственник, и это накладывает отпечаток на все, что он делает. Неистраченные чувства и эмоции он направляет в иное русло.
– Согласен, – произнес Миша, не отпуская висок, – но кроме его возможной девственности есть еще и свойства личности. Парня можно назвать вредным. Противным даже, я бы сказал. Нетерпим к чужому мнению и болезненно воспринимает пренебрежение к его колдовскому титулу.
– Да-да, жутко не любит, когда в нем сомневаются или даже смеются над ним. Кстати, что он вообще умеет?
– Вы хотите знать, обладает ли он хотя бы частью того, о чем трубит сейчас этой девушке?
– Именно! Что скажете, коллега?
Миша улыбнулся, несколько секунд молча изучал объект. Молодой человек в черном никак не мог закончить интервью. Девушка с микрофоном все пыталась улизнуть, оператор уже опустил камеру и искал новые планы для съемки, а колдун не унимался.
– Способностей немного, – заключил Михаил. – Любит внешние эффекты, но на самом деле способен лишь на поиск взрывчатки или марихуаны в чемоданах гастарбайтеров.
Рустам рассмеялся, хлопнув в ладоши.
– Браво! Я все пытался найти образный ряд, но вы попали в десятку раньше!
Михаил благодарно склонил голову. Разминку на этом он считал законченной, но Имранович вдруг перестал смеяться. Взгляд его был серьезен.
– А обо мне что-нибудь можете сказать?
Миша вздохнул. «Вот этого я как раз и не хочу, – подумал он. – Давайте не будем портить хорошее утро».
Рустам Имранович кивнул.
– Я ждал подобной реакции. Должен предупредить об одной вещи. Сейчас мы с вами вроде как наблюдатели и, возможно, даже немного друзья. Но если мы оба пройдем в шоу, мы автоматически превратимся в соперников. Поэтому…
Миша нахмурился. А ведь этот мужичок в кепочке уже начинал ему нравиться. Что делает с людьми желание быть первым!
– Рустам Имранович, я понятия не имею, во что мы с вами ввязываемся, но я убежден, что соперничество не предполагает вражды и уж тем более – вредительства. Давайте действительно не будем портить утро!
Мужчина покраснел.
– Да, согласен.
Из дневника Екатерины Соболевой
28 июня 2008
…Иногда я чувствую себя просто какой-то зеленощекой принцессой Фионой. Сначала родители ее никуда не выпускали допоздна, а потом и вовсе заперли в высокой башне, оставив на попечение Дракоши. Родительский долг выполнен, девчонка изолирована от дурного влияния улицы, пусть сидит и ждет своего прекрасного принца, ха-ха…
Да не жду я уже никакого принца, плевать я на них хотела! Мне нужна свобода. СВО-БО-ДА! Не в том смысле, что куда хочу, туда пойду, что хочу – то и наворочу. Я не такая, поверь мне… да ты и сам прекрасно знаешь, что ж я тебе рассказываю, слава богу уже пять лет общаемся! Просто я хочу, чтобы у меня было право выбора. Я считаю, что человек в шестнадцать лет заслуживает право выбора, а мне говорят, что ты еще не достигла возраста, дающего право голосовать… «ха-ха» три раза!
Я учусь хорошо, я пишу лучшие сочинения в школе за всю историю ее существования (понял, да? бе-бе!), я не шляюсь по притонам… но я тысячу лет не была на концерте в клубе (блин, какое там «тысячу лет»! НИ РАЗУ НЕ БЫЛА!). Я забыла, что такое дискотека! Я не гуляла на закате по нашей набережной, а ведь там так красиво! Я люблю эту набережную, хотя река там самая грязная в городе. Да ну и что! Пусть грязная, пусть вечером страшновато… но как я живу, посмотри на меня! Ради чего? Ради кого?! Зачем я?!.. Ой, ладно, пойду я спать…
В последнее время днем мечтаешь только об одном – скорее плюхнуться спать. Кажется, только в постели чувствую себя спокойно, но утром приходится просыпаться. Знал бы ты, как иногда не хочется, чтобы веки разлипались!
Ладно, прости за слабость, пока!
Рыба
На первом задании Миша откровенно забавлялся. Пожалуй, даже за это маленькое развлечение стоило бы поставить Вовке Аверину бутылку поддельного виски, который он так любит.
Сначала претендентов – примерно по двадцать-тридцать человек – запустили в импровизированный актовый зал с небольшой сценой. На сцене стояла черная ширма, абсолютно непроницаемая, мрачная и немного пугающая, как театральный задник перед спектаклем при потушенных софитах. Когда первая партия экстрасенсов, в которую пролез и Михаил, расселась по казенным стульчикам с кривыми металлическими ножками, на сцену перед ширмой вышла девушка. Миша ее узнал – это была неудачливая в браке ассистентка режиссера, пытавшая его на кастинге. С девушкой что-то произошло. По сравнению с их первой встречей настроение ее сильно изменилось. Возможно, она недомогала.
«Да просто месячные начались!» – мысленно отмахнулся Миша, чтобы не загружать мозги.
– Внимание, – сказала она, подняв руку. – Здравствуйте, меня зовут Ирина Королева. С вами мы познакомились во время кастинга. Здесь в зале собрались те, кому предстоит побороться за выход в финальную часть шоу. Вас ждет первое задание, по итогам которого вы проходите в следующий этап. Сейчас мы уже пишем первую программу, которая скоро пойдет в эфир. На раскачку времени нет, начинается настоящая работа. Я желаю всем вам удачи!
Она покинула сцену. Михаил со своего последнего пятого ряда успел заметить у нее мешки под глазами.
Проводив Ирину, на сцену вышел молодой человек в джинсовой куртке и с телефоном в руке. По виду – еще один ассистент режиссера, но уже менее приветливый и более деловитый.
– Здравствуйте, друзья. Вот условия первого задания.
Он повернулся к залу боком.
– Здесь за ширмой кое-что спрятано. За двадцать минут вы должны определить, что именно там находится. Можете описать это общими словами, можете попытаться указать конкретный предмет. В вашем распоряжении все пространство зала, можете подходить к ширме и стучать хоть в шаманские бубны, дело ваше. У каждого из вас есть лист бумаги. Напишите на нем свои имя и фамилию и то, что вы увидели. На выходе вы опустите бумагу в урну и дадите небольшое интервью. Всё, друзья, время пошло, удачи всем!
Парень ушел. По залу стали сновать операторы с камерами. Народ зашушукался.
«И каждый из них будет желать нам удачи, и скоро нас всех вырвет от этих телячьих нежностей», – подумал Миша.
Как и в старые школьные (а позже институтские) времена, прежде чем приступить к выполнению задания, он стал разглядывать своих конкурентов. Интересно было понаблюдать за их рвением.
Ниже на один ряд сидел Рустам Имранович. Он был уже без кепки, и кожа на его напряженной лысине ходила ходуном, как гармошка старого «Икаруса». Мужчина неотрывно пялился на ширму, постукивал пальцами по деревянному подлокотнику. Миша улыбнулся и перевел взгляд вправо. Там сидела многодетная узбечка, чей ароматный плов он увидел в своем воображении. Внезапно ему захотелось попробовать чего-нибудь мясного. «Надо будет с ней подружиться, если она пройдет в финал». Женщина сидела неподвижно и тоже смотрела на ширму. Губы ее что-то нашептывали. Очевидно, шаманила на своем языке.
Участники с боковых мест стали вставать и подтягиваться к сцене. Кто-то подходил вплотную к ширме и пытался пронзить ее взглядом, но тут же, разочарованный, отходил прочь. Кто-то нарезал круги под сценой, стуча в бубен, потрясая кухонными ножами или разбрасывая какие-то семечки… Молодой человек в черных брюках и черной рубашке, не выпуская изо рта мундштук с тлеющей сигаретой, вытянул к ширме длинные руки вперед ладонями и что-то там пытался нащупать… но Михаил был уверен, что все впустую.
«Балаган», – подумал он, едва сдерживая улыбку.
Сам он довольно скоро определил, что скрывается за ширмой. Он просто в течение минуты смотрел на нее, потирая левый висок, и увидел. Он не стал изображать мыслительные потуги. Как на вступительных экзаменах в университет, он сразу написал правильный ответ. Вдоволь насмотревшись на конкурентов, Миша сложил листочек вдвое и покинул зал. Краем глаза заметил, что Рустам Имранович все еще морщит затылок.
На выходе действительно ожидали интервьюеры. Его отвели в уголок, под свет прожектора, направили камеру.
– Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста, – попросила девушка.
– Михаил Некрасов.
– Вы определили, что спрятано за ширмой?
– Да.
– И что же там?
– Большой аквариум с акулой… или с другой большой рыбой.
Девушка и оператор переглянулись.
– Много ли времени у вас на это ушло?
– Честно?
– А как иначе!
Миша улыбнулся.
– Я могу, конечно, пококетничать для камеры, рассказать, какие сложные манипуляции с сознанием совершаю. Могу просто ответить как есть.
На мгновение девушка замешкалась.
– Ну, давайте просто.
– Около двух минут. В первую минуту я увидел стекло и воду, а потом – большое живое и холодное тело. Акула там или нет – точно не знаю, но кроме нее ничего в голову не лезет. Я могу идти?
– Конечно. Спасибо большое. Далеко не отходите.
Коридор
Из двух с лишним сотен претендентов для следующего испытания можно было отобрать человек пятьдесят. Садовская ожидала худшего результата. Во время перерыва, когда участники пили кофе, курили на площадке возле ангара, делясь впечатлениями и проклиная авторов только что пройденного бестолкового задания, продюсер просмотрела свежие рабочие материалы и пришла к выводу, что как минимум шоу не провалится. Чуть больше ста претендентов правильно указали, что за ширмой – живое существо. Тридцать человек определили, что там еще стекло и вода, следовательно, можно с большой долей вероятности предположить, что там какая-то рыба или что-то на нее похожее. Остальные в своих исследованиях ушли очень далеко, и просматривая ответы на листах бумаги, ассистенты не переставали похихикивать: версии были самые сумасшедшие – от голой девушки на пуантах до газонокосилки.
Только два человека ответили, что за ширмой – акула в аквариуме. Разумеется, акула была маленькая, обколотая транквилизаторами, лениво нарезала круги в резервуаре и вполне могла сойти за откормленного сома, но, черт побери, два человека ее увидели!
Садовская положила перед собой два листа бумаги. Две подписи в углах – М. Некрасов и Л. Кремер. И совершенно одинаковая форма ответа:
«Аквариум. Акула».
Садовская закурила длинную ментоловую сигарету, начала крутиться на стуле, кусать губы и размышлять.
Миша оказался прав насчет Ирины Королевой. Сегодня она была не в духе. Более того, она и физически чувствовала себя весьма отвратно, однако предположение экстрасенса относительно причин такого самочувствия оказались поспешными – критические дни здесь были ни при чем.
Едва закончилось первое испытание, в течение которого она пряталась в передвижной аппаратной рядом с режиссером Женькой Ксенофонтовым, Ирина покинула телевизионную зону и пошла бродить по запутанным лабиринтам бывшего завода. Ей хотелось побыть одной.
Она миновала съемочную площадку, уставленную разнокалиберными ящиками, и вошла в первую же попавшуюся дверь в углу ангара с красной надписью «Не входить!». Внутри огляделась. Это был длинный коридор, подсвеченный желтушными стоваттными лампочками с пыльными абажурами. Концы коридора терялись в полумраке. Прямо перед Ириной на стене висел выцветший от времени, с ободранными углами плакат, призывавший рабочих не тырить социалистическое добро.
«Когда здесь в последний раз были люди?» – подумала Ирина.
Судя по всему, живых существ здесь действительно не было очень давно. Максимум – оголодавшие крысы и пауки. Пахло сыростью. Где-то в полутьме капала с потолка вода, образовывая лужу. Впечатление этот заброшенный технический коридор производил мрачное, если не сказать – пугающее. Впрочем, под стать тому безобразию, что здесь устроили телевизионщики. Экстрасенсов нужно пустить погулять по этому заводу – вот где будут «веселые картинки», подумала Ирина.
– Эй! – крикнула она и зажмурилась.
Ничего не произошло, и визгливые летучие мыши не взметнулись черным ураганом под потолком, и эхо не откликнулось мрачным предложением убираться. То есть эха не было вообще, будто стены этого коридора были обиты войлоком, как в психушке комната для буйных.
– Эээээй!!! Ууууууу!!! Стооой, кто идёоооот!..
Мрачный коридор по-прежнему не торопился подхватывать игру – все так же молчал, хлюпая падающими в лужу каплями воды. Ирина подошла к противоположной стене и села на пол под плакатом. Черт побери, что же с ней происходит?!
Как будто кто-то холодной рукой схватил грудь и зажал ее, не давая вздохнуть. Ощущения почти те же, что она испытывала по утрам после нелепой гибели бывшего мужа. Пусть их мало что связывало в те годы, но, просыпаясь и глядя в белый потолок, она едва удерживалась от слез.
Сейчас – почти то же самое. Паника, подступающие к горлу слезы, чьи-то холодные пальцы в груди… Пожалуй, помочь могла лошадиная доза корвалола или еще чего посильнее. Нет, лучше коньячку выпить! У Женьки в автобусе где-то был спрятан небольшой початый пузырек… правда, если Садовская почует запах алкоголя – порвет на бантики для своей собачки…
Надо встать, найти туалет, умыться и взять себя в руки. Еще один сезон, дорогая, только один сезон – и все, идут они лесом, светилы отечественного телевидения, вместе с их рейтингами, замерами, больными на всю голову зрителями, которым нужно только одно! На что я расходую свой талант?!
Она шмыгнула носом, поднялась, держась руками за шершавую стену. Жаль, нет с собой зеркальца… впрочем, все нормально, она справится и так, она сейчас возьмет себя в руки, поднимет свою красивую головку и пойдет вперед.
Она скрючилась, схватилась рукой за сердце.
Да что же это такое?!
Она заплакала, упала на колени. Ей хотелось кричать, потребовать отпустить ее и перестать мучить, но она только плакала и плакала. На большее сил уже не хватало…
И в этот момент в конце коридора раздались чьи-то шаги. Кто-то стучал каблуками по бетонному полу.
Женщина подняла голову. Сквозь пелену слез увидела силуэт.
Человек направлялся к Ирине.
Игра в ящик
Организаторы шоу оставили тридцать человек. Михаил с удовлетворением отметил, что среди них – смешной «черный колдун» с мундштуком, узбекская Тетенька-Плов, Рустам Имранович. Все, кого он так или иначе отметил еще до начала съемок, были на месте, значит, он умеет делать точные прогнозы. Это радует.
Теперь счастливчикам предстояло зубодробительное задание, и когда Миша, не видевший предыдущих сезонов шоу, понял, что от него ожидают, восторгу его не было предела. Он едва сдержал хохот. «Они так проверяют наличие у человека экстрасенсорных возможностей? – подумал он. – Что же меня дальше-то ожидает? Воду в спирт не надо будет превращать?».
Их по одному стали заводить в самый большой зал ангара. Все остальные под присмотром людей в джинсовых костюмах ожидали в благоустроенном предбаннике – чай, кофе, журналы и прочие радости. Практически всем участникам уже было известно, что их ожидает. Михаилу достаточно было послушать разговоры своих «коллег».
– Ящики будем обнюхивать, как собаки Наркоконтроля, – махнул рукой Рустам Имранович. Он был увлечен своими мыслями, судя по всему, не очень веселыми.
– Что-то искать будем? – спросил Миша.
– Не «что-то», а «кого-то». Спрячется там какой-нибудь чудик полтора метра ростом, свернется в три погибели, а ты должен будешь вытащить его. Ящиков – штук тридцать, на все дается минут десять. Слабо?
Михаил улыбнулся. Слабо ли ему, укротившему аномальную видеокамеру Виктора Вавилова, отыскать в ящике карлика?
– Не спешите с выводами, – сказал ему Рустам Имранович. – Не все просто, что простым выглядит. Если вы, конечно, не супермен.
Миша только хмыкнул. Супермен он или нет, наверняка не скажешь, но предыдущее его дело позволяет надеяться, что с этим дорогостоящим телевизионным аттракционом он как-нибудь справится.
Те, кто проходил испытание, обратно не возвращались – их отправляли в следующий павильон, окруженный такой же плотной охраной. «Система безопасности у них тут поставлена хорошо», – подумал Миша. Эта мысль его порадовала: ребята стараются пресечь возможные утечки, а потому можно быть уверенным, что откровенной лажи вроде подсадных уток и постановочных сцен в проекте не будет, или хотя бы их сведут к минимуму.
Он терпеливо ждал своей очереди, сидя у стены возле кулера. Ни с кем не общался, ни к кому не прислушивался, хотя прекрасно осознавал, что стоило ему чуть-чуть напрячься – закрыть глаза, прикоснуться к левому виску и врубить хотя бы на половину мощности свои принимающие датчики – и на него обрушится вся эта экстрасенсорная ерунда, томящаяся, словно говяжий бульон на медленном огне, в головах у этих странных людей. И еще он понимал, что сам вызывает у окружающих определенный интерес. Не раз и не два он буквально ловил кого-то «за руку», посылал мощную оплеуху в ответ – «Брысь!» – и втайне забавлялся тем, как быстро любопытные уносили из его головы свои щупальца.
Рустам Имранович отчего-то скис. Он сидел в углу под вешалкой, шелестел пальцами, будто перебирал невидимые четки, бубнил что-то под нос. Миша пару раз бросил обеспокоенный взгляд в его сторону, но вмешиваться не стал.
«Черный колдун» ходил из угла в угол по маленькому павильону, не выпуская изо рта свой дурацкий мундштук. Сигарета в нем истлела до фильтра, причем парень затянулся всего пару раз. Сколько у него имелось реальных колдовских способностей, Михаил точно бы не сказал, но основные таланты молодого человека, без сомнения, лежали в иной плоскости – он тяготел к театральным постановкам. Если парня возьмут в программу, цирк будет обеспечен.
Из всех остальных конкурентов Михаил выделил еще одну загадочную даму. Это была Людмила Кремер (он слышал ее имя). Загадочность ее заключалась в том, что к ней в голову Михаил не мог проникнуть совсем, даже на короткое время и даже, что называется, «по верхам». Из всех, с кем когда-либо общался или просто пересекался экстрасенс Михаил Некрасов, таким мощным барьером обладал лишь его коллега по университету профессор Саакян. Но если старый стервец, шутя и забавляясь, иногда впускал его, то Кремер окружила себя чем-то очень плотным, как саркофаг четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС.
Он оставил попытки раскусить ее. Еще представится случай.
Через час народ начал рассасываться. Кто-то курил на улице, кому-то срочно понадобилось сбегать в магазин. Экстрасенсы начинали скучать. Михаил сам был готов вздремнуть, но тут его вызвали.
– Вы готовы? – спросила девушка в униформе телекомпании.
Он кивнул.
– Уверены?
– Вполне. Ведите меня к вашим гробам.
Девушка не оценила шутку, развернулась спиной и пошла по коридору.
Они вышли в большой ангар. На входе Михаила встречали два оператора с камерами на плечах. Он уже привык к ним за время первого испытания и почти не обращал внимания. За операторами маячила черная шевелюра высокого парня в кожаном плаще до пят. «Еще один рулевой», – угадал Михаил. И действительно, парень, разводя операторов по разные стороны, пошел навстречу чуть ли не с распростертыми объятиями.
– Здравствуйте, Михаил! Рад, что ваше ожидание подошло к концу. Сразу перейдем к делу. Меня зовут Константин, я соведущий проекта и сегодня буду сопровождать вас на этом задании. Проходите.
– Да, давайте.
Константин обвел рукой площадку.
– Перед вами – тридцать ящиков различных размеров, цветов и предназначения. Мы собирали их по всему городу. В одном из них скрывается человек. Вы должны ему помочь выбраться наружу, и на это вам отводится всего десять минут. Вам понятно задание?
Миша устало улыбнулся. Улыбка ведущему не понравилась.
– Михаил! Вы готовы к выполнению задания?
Миша встряхнулся.
– Да, готов.
– Тогда желаю удачи.
Константин нажал кнопку секундомера и отошел в сторону, приглашая экстрасенса. Миша шагнул вперед, операторы засуетились рядом.
Перед ним в два ряда были выставлены действительно самые разные ящики, какие только можно найти в большом городе – от упаковочной тары крупногабаритной техники до мусорных баков (либо новых, либо тщательно отмытых). Расставлены они были без всякой видимой системы, но ровно по пятнадцать штук в каждом ряду.
Миша коротко обернулся к оператору. Камера справа сверлила его висок, второй оператор отбежал в дальний конец зала. Еще Миша увидел сверху лебедку операторского крана с подвешенной камерой. Она летела прямо ему навстречу.
«Добро пожаловать на манеж, старина! – подумал Михаил. – Прозвенел третий звонок, зрители в партере едят мороженое и хрустят попкорном. Прошу вас, дамы и господа, выключить ваши сотовые телефоны, видео- и фотокамеры…
Ладно, зубоскалить можно долго, но надо уже начинать, коли пришел».
И он приступил к работе.
За мониторами в аппаратной сидели Женя Ксенофонтов и Маришка Садовская. Последняя нервничала.
– Жентос, где эта подружка твоя носится?
Женя не сводил взгляда с мониторов и делал в микрофон подсказки операторам:
– Сеня, зайди еще раз справа, возьми его в профиль крупно… да, посмотри, как у него желваки ходят… во, молодец… Так, кран пошел вниз…
Садовская была вынуждена повторить свой вопрос, на этот раз дернув режиссера за рукав:
– Я тебя спрашиваю, красавец, где твоя любовница?
Евгений на мгновение отвлекся, повернулся к Садовской, опустил микрофон, прикрепленный к подбородку, и прошипел:
– Слушай, займись делом! Или сама иди ее ищи…
Маришка прикусила губу. На центральном мониторе Михаил Некрасов тоже кусал губы. По щеке его потекла капелька пота. Да, действительно, план был выхвачен очень удачный…
Но куда подевалась Королёва?!
Михаил замер. Впрочем, та капля пота, которую засекли оператор и обитатели аппаратной, не была признаком напряжения – просто в ангаре стало очень жарко. Миша краем глаза заметил, что и его провожатый Константин все порывается скинуть плащ, но, вспоминая, что это элемент его сценического костюма, возвращает на плечи.