Войпель. Сентиментальный триллер
Тренер вышел в прихожую, а через полминуты вернулся. Тоскливое мяуканье стихло.
– Ещё по рюмашке? – болезненно дёрнув кадыком, предсказуемо предложил Саныч. – Наливай…. Ну, за встречу…. Моя очередь рассказывать? В том числе, и про эти резиновые сапоги? Не вопрос. Слушай, Серенький. Слушай. И мотай на ус…
На улице моросит дождик. Холодный, нудный, противный и доставучий, каким и полагается быть дождю в первых числах октября месяца.
Дожди, они вечные и правдивые подсказчики, как, впрочем, и вещие сны. Я верю дождям, запомнившимся снам и случайным попутчикам – как не верю самому себе…
Впрочем, я отвлёкся. Извини…. Мы, ведь, говорим о резиновых сапогах? То бишь, о детских резиновых сапогах?
Итак…
Эта история случилась-произошла лет так двенадцать тому назад. То есть, двенадцать лет и почти три месяца.
Девять часов утра. Середина жаркого июля месяца. Самый разгар питерских белых ночей. Дача. «Ново-токсовский» массив. Садоводство «Юбилейное». Как давно это было. Как давно. Очень давно. Но…. Закрываю глаза и вижу – всё – как наяву…
Я сижу за допотопным компьютером и откровенно маюсь дурью. Сегодняшней лысины нет и в помине. Как и седины. На мониторе компьютера сидит шкодливый сиамский кот по кличке «Кукусь» (такое, вот, модное питерское прозвище, даже у соседа-генерала с «тридцать четвёртой» улицы кота зовут точно так же), корчит мне уморительные рожицы и тихонько мурлычет, мол: – «Хозяин, совесть поимей. Пошли, сползаем на рыбалку. Наловишь мне жирных и питательных ратанов….». Кукусь нынче – в нешуточном авторитете: в недавних авантюрных романах «Седое золото» и «Логово льва» я «ввёл» данного хитрющего кота в качестве полноценного второстепенного героя, там даже солидная промысловая яхта названа в его честь. А сам Кукусь принимает непосредственное участие в охоте на клыкастых моржей и даже «жадно слизывает ещё дымящуюся тёплую кровь с голубоватого льда…». Самое смешное, что недавно романы издали, бывает.
Так что, кот имеет полное право – права качать. – Ладно, где там мои сапоги и удочки? – встаю из-за стола. – Кукусь, бродяга, запрыгивай мне на плечо. Пошли за твоими жирными и невообразимо-вкусными ратанами. Заодно и пивка купим по дороге. Для меня, естественно…
– Э-э, – в комнате неожиданно появляется дочка. – На рыбалку намылились, соколы ясные? И я с вами.
– Но…
– Никаких – «но»! Я – сказала!
Спорить с этой своенравной восьмилетней особой – себе дороже. Поэтому на рыбалку отправляемся втроём. В ладони одной руки – удочки и полиэтиленовый пакет со снастями-наживками. В ладони другой – тёплая дочкина ладошка. Сиамский кот – на правом плече.
Та ещё картинка. Для тех, кто понимает, конечно…
– Нам направо, – непреклонно заявляет Валька.
– Не понял. Пруд-то в левой стороне.
– Надо. Там магазин. Купим мне резиновые сапоги.
– Мяу! – соглашается с дочкой Кукусь, мол: – «Очень надо…».
– Ну, не знаю, – останавливаюсь на перекрёстке. – Зачем тебе, непоседа, понадобились резиновые сапоги?
– На это существуют веские причины.
– И как много этих – так называемых – причин?
– Десять.
– Излагай. Если убедишь меня, то и купим. Не вопрос.
– Излагаю, – лукаво улыбается дочка. – Мы же идём на рыбалку?
– Ага. Идём. На рыбалку.
– Вот. Если рыбачить с берега, то ловится одна мелочь. Колюшка и мелкие ратаны. Если же войти в воду, то можно поймать и крупных ратанов, и серебристых карасей…. Верно?
– Есть такое дело.
– Неделю назад гадкие мальчишки набросали в воду битого стекла?
– Набросали, – соглашаюсь.
– Следовательно, без резиновых сапог крупной рыбы не поймать?
– Не поймать. Продолжай.
– Во-вторых, – дочка на секунду-другую задумывается. – У меня же хронический бронхит. Как я дождливой осенью – без резиновых сапог – пойду в школу? Промочу ноги. Заболею. Бронхит превратится в воспаление лёгких…. Оно нам надо?
– Не надо.
– Зачтено?
– Ага…. Что ещё?
– Послезавтра приедет дядя Игорь Ковалёв. Пойдём с ним рыбачить на Зеркальное озеро. Накачаем резиновую лодку. Выплывем…. Бац! Коряга. Дно пропороли…. Чем воду вычёрпывать? Сапогом! Четвёртое. Сломался черенок у мухобойки. Мух и слепней в дом налетело – до жути. Что делать? Снял сапог и в бой…
С девятью причинами Валька разобралась быстро.
– Выдавай последнюю, – предлагаю.
– Мяу! – поддерживает Кукусь.
– Пошли к магазину. По дороге придумаю…
Идём. Валька задумчиво бормочет под нос:
Паруса – растаяли вдали.Клотики – сплошная невидимка.Чаек стая – вестница любви.А над морем – призрачная дымка…А над морем – словно над Душой.Пролетает – беззаботный ветер.Так бывает – в дымке – на рассвете.Так бывает. Если ты со мной…Так бывает. Призрачная дымка.Паруса. Тревожная заря.На твоих губах дрожит улыбка.Золотая девочка моя…И в глазах – заветная мелодия.Дымка? Не мешает, господа.В небе бьётся – как ничья рапсодия,Синяя Полярная Звезда…В небе бьётся – как ничья рапсодия,Синяя Полярная Звезда…Пришли. Магазин.
– Придумала! – объявляет дочка. – Витьке из параллельного класса очень нравится изумрудный цвет. Сейчас мы купим изумрудно-зелёные сапоги. Я их одену осенью, и глупое Витькино сердце растает…
Так оно всё и было. Витькино глупое сердце – в конечном итоге – растаяло, и полтора года назад он женился на Валентине. А потом они уехали в Америку. Навсегда.
Те сапоги до сих пор стоят в одёжном шкафу на нижней полке.
Иногда старенький Кукусь подходит к шкафу и начинает жалобно мяукать.
Я распахиваю створки.
Кот долго нюхает сапоги. А потом – плачет…
– А ещё моя Тоня умерла. Почти три с половиной года тому назад, – чуть слышно всхлипнув, дополнил Саныч. – Рак, знаешь ли. С ним не поспоришь…. Моя правая рука? Давно это было. Через год, Серенький, после твоего ухода в армию. Был чемпионат города по дзюдо. Вышел в полуфинал. Попал на болевой приём. Терпел, решил не сдаваться. И судья опоздал с командой…. Треснула, короче говоря, рука в суставе. Переломилась…. Потом операции всякие были. Чего-то там сшивали. В гипсе держали. Ломали. Снова сшивали. Не помогло. Начала рука «сохнуть»…. Инвалид я теперь. И из секции уволили – за полной ненадобностью. Пенсию по инвалидности пропиваю…. Книжки? Нет, Серёжа, с этим неблагодарным делом покончено. Раз и навсегда. Интернет и «пираты» напрочь убили эту тему. Напрочь…. Тиражи-то бумажных книг нынче ерундовые: от двух до пяти тысяч. Ну, пусть – для простоты арифметики – будет пять. Шесть рублей умножаем на пять тысяч экземпляров. Получаем тридцать тысяч рублей авторского гонорара. Минусуем тринадцать процентов подоходного налога, э-э-э….
– Остаётся двадцать шесть тысяч сто рублей, – подсказал Сергей.
– Во-во. А теперь делим эту цифру на четыре месяца, которые ушли на написание романа.
– Получаем шесть тысяч пятьсот двадцать пять рублей в месяц.
– Уборщица в детском саду больше получает, – подытожил Саныч. – Зла не хватает…. А ещё наши отечественные издательства моду взяли – и выплаты этих копеек задерживать. Бывает, что на полгода. А то и на восемь-девять месяцев. Терпеть ненавижу. Ладно, наливай ещё по рюмашке…. Ну, вздрогнули…. Знаешь, Серый, кто мы с тобой такие? Сбитые лётчики, так его и растак. Сбитые…
Потом, уже ближе к вечеру, пришёл Сомов – тоже с коньяком.
Выпили ещё, понятное дело. Поболтали, помянули, помолчали. Выпили…
– А что там, Павел Андреевич, с убийствами-то? – поинтересовался – в какой-то момент – Сергей. – Есть реальные подвижки? С расследованием, я имею в виду?
– Хреново всё, – помрачнел подполковник. – Эксперты наспех осмотрели…э-э-э, содержимое брезентовых мешков. И пришли к неутешительным выводам, мол: – «Сатанизмом явственно попахивает. Или же чем-то насквозь аналогичным…».
– И какие поводы-причины – для таких серьёзных выводов?
– Очень даже веские. Во-первых, число пострадавших – восемь. Знаковое число – для мифологии многих северных народов и народностей. Во-вторых, у всех погибших изъяты сердца. В-третьих, у трупов недосчитались ряд костей: грудных и берцовых…. Короче говоря, всё указывает на совершение некоего гадкого ритуала. Ритуала – с насквозь мистической подоплёкой…
Сергей – в свою очередь – рассказал об утренней странности, зафиксированной бдительной Матрёной Ивановной.
– Ох, уж, эти купчинские бабульки, – недоверчиво поморщился Сомов. – Иногда такое задвинут, что уши – медленно и неуклонно – в тугую трубочку сворачиваются…. Мол, убийцы несли мешки с расчленёнными телами со стороны «Колизея»? Ну-ну, свежо предание, да верится с трудом. Впрочем, возьму, конечно, на заметку…. А Ивановна-то, она старушка не из простых будет: долгие годы в славных советских Органах трудилась. Сперва в какой-то жутко-секретной структуре. А потом, уже ближе к пенсии, «в вертухаях». То бишь, в охранных службах лагерей для осуждённых граждан – в северных регионах нашей страны. Причём, отнюдь, не на последних должностях…. Не знал, Серый, про это? И я – до недавнего времени – не знал…. А эта её подружка – Ульяна Макаровна?
– С ней то – что не так?
– Лично по Макаровне никакого компромата у меня нет. А, вот, её родственники…. Внучка, в частности, проживает в США и имеет самое непосредственное отношение к какой-то непонятной и навороченной секте. Подозрительно, однако…
Глава четвёртая
Ночная мистика – совместно с ужасами
Над мирным и благословенным Купчино – медленно и плавно – спускался октябрьский вечер.
«Странный какой-то вечер, если смотреть правде в лицо», – непроизвольно отметил Вагиз. – «Призрачный, слегка подрагивающий и лилово-сиреневый. Но – при этом – достаточно светлый. И это не смотря на то, что предзакатное солнышко трусливо прячется в плотных – с рваными прорехами – осенних облаках. А облака эти, как раз, аметисто-сиреневые. Некое природное явление – с ярко-выраженной оптической подоплёкой, короче говоря…».
Вагиз Алекперов любил рассуждать про себя (в последние полтора года – только и сугубо про себя!), красивыми, правильными и вычурными фразами. Как же иначе? Ведь окончил – совсем недавно – ни какую-нибудь там мутно-подозрительную шарашку широкого профиля, а филологический факультет славного и авторитетного Санкт-Петербургского Университета. Ни хухры-мухры, образно выражаясь. Даже, между прочим, в аспирантуру поступил и начал готовиться к написанию кандидатской диссертации по теме: – «Влияние классического русского языка на формирование современной культуры Азербайджана». Да, славные были Времена: светлые, спокойные и умненькие такие…. А потом «культурный период» жизни Вагиза резко и однозначно закончился-завершился. И, судя по всему, на долгие и муторные годы. На очень муторные и долгие. Если, конечно, не навсегда…. По-дурацки всё получилось, честно говоря. Были обычные дружеские посиделки с земляками из Баку. Ну, типа совершенно случайно организовались, без какого-либо серьёзного и знакового повода. Посидели, выпили хорошего армянского (ведь должно же и от армян быть хоть что-то полезное?), коньяка, закусили свежей бастурмой с нарезным батоном и всякими сладостями-фруктами, а потом вышли во двор погулять, дабы вволю подышать свежим питерским воздухом. Вышли и, как водится, повстречались с другой подвыпившей компанией, состоявшей из русских и, как назло, из армян…. Слово за слово, драка завязалась. А через некоторое время и хладный труп образовался. И так получилось, что в убийстве – в конечном итоге – обвинили именно Вагиза…. Несправедливо и предвзято обвинили? Трудно сказать. Вагиз и сам находился в полном неведении, так как был сильно выпивши: помнил, конечно, что какой-то нож там фигурировал – сперва сверкал в лучах предзакатного солнышка, а потом, уже окровавленный, валялся на асфальте…. Но откуда этот нож взялся и кто им воспользовался? Вагиз не помнил. Но ключевой свидетель (старенький пенсионер из ближайшего к происшествию «дома-кораблика»), указывал именно на него. Уверенно, тварь очкастая и злорадная, указывал…. Дальше всё было просто: арест, изолятор предварительного заключения, жёсткие нары, заплёванный пол, вонючая параша, неаппетитная баланда, нудные допросы, протоколы, очные ставки, гадкие и невоспитанные соседи по камере. Тюремный срок явственно светил: вплоть до десяти лет лишения свободы. Совсем даже и не шутка…. Хорошо ещё, что в процесс вмешалась азербайджанская диаспора, мол: – «Нельзя бросать земляка в беде. Пусть даже и бедно-никчемного земляка – практически нищего. Наоборот, выручать надо. Не нами заведено, не нам и отменять…». Хороший такой принцип. В том плане, что краеугольный, древний и основополагающий…. Итак, уважаемые люди посовещались, сбросились денежкой и заслали собранную сумму – по проверенным каналам – нужным милицейским и прокурорским чинам. Через некоторое время, когда ключевой свидетель отказался от своих прежних показаний (мол, привиделось: старческий маразм совместно со склерозом постарались), Вагиза, предварительно вежливо извинившись, выпустили на свободу. Ура! Ура! Ура! Просто замечательно…. Диаспора – великая сила. Есть, что называется, кому заступиться за обычного и не богатого человека.… В Санкт-Петербурге существует великое множество диаспор: азербайджанская, армянская, чеченская, дагестанская, татарская, узбекская, таджикская, нигерийская, еврейская, ну, и так далее. Все и не перечислить. А, вот, русской почему-то нет. Кто же тогда вступится за бедного русского парнишку, ненароком попавшего в беду? Получается, что никто. Странные люди – русские…. Но у каждой медали, как известно, имеется две стороны. Азербайджанская диаспора помогла Вагизу? Помогла, причём, реально. Приличные финансовые средства истратила? Истратила. Значит – что? Отдавать бабки надо, вот что. Желательно – с разумными процентами…. Денег нет? Совсем? Ай-яй-яй. Нехорошо, брат. Отрабатывать придётся…. Что делать-то умеешь, родной? Редактор, переводчик и автор заумных статей? Ещё и диссертацию пишешь? Ха-ха-ха. Не, не катит…. Со строительными специальностями знаком? Нет? Жаль…. На рынке когда-нибудь торговал? Нет? Да, совсем никакой…. Что же с тобой, неумёхой, делать?
И Вагиза, в конечном итоге, «отдали в аренду» авторитетному человеку Бесу. На целых три года отдали. Об аспирантуре и диссертации, естественно, пришлось забыть. Какая ещё аспирантура – к маме развратной и насмешливой, если был установлен жёсткий график: сутки через сутки, причём, без выходных, праздников и отпусков? Никакая, ясный пенёк благородного самшитового дерева…
Платили ли Вагизу зарплату? Так, чисто формально и номинально: хватало только на аренду семиметровой комнаты в пятиэтажной купчинской коммуналке и на магазинные изжогистые пельмени с чёрным хлебушком. Зато с одежной и обувью особых проблем никогда не возникало: уважаемому Бесу (помимо всего прочего), принадлежало несколько магазинов «секонд-хенд», разбросанных практически по всему Фрунзенскому району. Вот, хозяин – время от времени – и разрешал своим лучшим сотрудникам (в плане щедрого поощрения, понятное дело), забирать всяческий и разный «неликвид». Причём, заметьте, совершенно бесплатно. Добрый хозяин. Щедрый хозяин…
Как дипломированный филолог относился к своей сомнительной миссии? То есть, к торговле «дурью», «травкой» и «таблетками»? С философской подоплёкой, понятное дело, относился, мол: – «Всё в руках Всевысшего. Чтобы под этим расплывчатым и обтекаемым термином не подразумевалось бы…. Не я, честное слово, выбрал эту тернистую и мутную дорогу. Это она сама – незримо, но целенаправленно – выбрала меня. От Судьбы, как известно, не уйти. Никому и никогда…».
Вагиз, избавляясь от тяжких раздумий, старательно потряс черноволосой лохматой головой, а после этого обеспокоенно прошептал:
– Странный, тем не менее, выдался сегодня вечер. Странный, нетипичный и загадочный…. И дело даже не в том, что он призрачный, чуткий и фиолетово-сиреневый: покупатели отсутствуют, последний подходил только в полшестого…. Более чем странно. Ну, не бывало такого никогда. Не бывало. Ни единого разочка. Даже лютой и студёной зимой. Даже в метель февральскую. Обычно каждые двенадцать-пятнадцать минут сюда – в вечернее время – купчинские наркоманы так и шастают. А в темноте и ещё чаще…. Не порядок, однако. В том смысле, что не к добру. Кята[4] подгоревшая…
Он позвонил «на базу» и доложился – естественно, на местном «купчинском сленге», без всяческих филологических «культурностей», мол: – «Хрень какая-то голимая, мля, происходит. Пропали куда-то все «болезные», словно бы вымерли. В кассе и тридцати тысяч рублей не наберётся. Бред голимый, мля…. Может, здешние менты что-то учудили? Операция, например, какая проводится? Типа, мля: – «Чистые руки, головы и лёгкие»? Вы уж там, братаны, имейте в виду. Ну, и справки – через продажных слуг закона – наведите…».
Позвонил, значит, а после этого, отключив служебный мобильник, вышел из киоска – кости размять, свежим воздухом подышать, по сторонам оглядеться, в вечернюю тишину вслушаться. Полезное и нужное дело, между нами говоря…
Вышел, взглянул-посмотрел на запад – в сторону заката, прячущегося в плотных облаках, – и тут же обомлел:
– Что же это такое, а? Свят-свят-свят…
Там, на фоне дальних купчинских многоэтажек, двигалась странная процессия: опирающийся на массивный чёрный посох высокий седовласый старик в ветхом рубище, которого сопровождали четыре особы женского пола самых разных возрастов. То бишь, низенькая горбатая старуха, две женщины и маленькая девчонка.
Казалось бы, что в этом такого, способного вызвать удивление и страх? Ну, почтенный и заслуженный дедуля – в сопровождении семейства – вышел перед сном на запланированную прогулку. Подумаешь…. Только очень высокими все они были – выше пятидесятилетних тополей, огораживающих по периметру сквер. Блин горелый. А ещё полупрозрачными и светло-светло-сиреневыми…
– Миражи, конечно, – решил разумный и образованный Вагиз (Санкт-Петербургский Университет, как-никак, окончил). – Рваные сиреневые облака, закрывающие закат, всему виной. Не иначе. Вернее, ласковые солнечные предзакатные лучи, пробивающиеся сквозь упомянутые сиреневые облака. Они и создают эту оптическую иллюзию…. Красиво, конечно. Спора нет.
Он закрыл глаза и сильно-сильно – в течение десяти-двенадцати секунд – потряс лохматой головой. А когда разлепил ресницы, то никаких гигантских стариков и женщин в поле зрения уже не было. Только чуткая-чуткая тишина властвовала вокруг – словно бы совсем рядом (практически со всех сторон), не было огромного города.
– Как в горах, – тихонько пробормотал Вагиз.
– Это точно, – согласился – где-то совсем рядом – чей-то вкрадчивый голос, а после этого уточнил: – Как в очень-очень диких горах…
– Кто здесь?
И лишь тоненько-звенящая тишина была ему ответом: тишина, надёжно спрятавшаяся в вязкой вечерней (или уже ночной?), темноте…
Вспыхнули-зажглись два фонаря на высоких бетонных столбах, установленных по разные стороны от ларька.
Вообще-то, раньше здесь был только один фонарь. Но в августе, когда знаменитые питерские «белые ночи» откочевали куда-то, Бес решил, что нужно два, мол: – «Наша «точка» должна быть видна издалека. А дополнительный фонарь, он чем-то сродни рекламе. Типа – у нас всё схвачено и за всё заплачено. Смело подходи, брателло, ничего и никого не опасаясь, и затоваривайся…».
Итак, вспыхнули-зажглись два ярко-жёлтых фонаря, и в свете одного из них обнаружился огромный чёрно-белый кот, важно восседавший на пустом фанерном ящике из-под «незамерзайки» (ларёк – ради пущей конспирации – и всякими автомобильными причиндалами приторговывал).
– Брысь! – непроизвольно выдохнул слегка занервничавший ларёчник. – Только тебя, усатого, мне и не хватало…
Кот, презрительно фыркнув, убежал.
«Убежал?», – мысленно засомневался Вагиз. – «А, собственно, куда? Хм, непонятно…. Скорее, уж, просто исчез. Раз, и нету…. Напрасно я его, право слово, прогнал. Ох, напрасно. Это же не просто кот, а кот, дружащий с бравым бронзовым солдатом. Я этого приметного котяру несколько раз видел – рядом с памятником Швейку на Балканской площади. Нехорошо, кята подгоревшая, получилось…».
– Нехорошо, конечно, – подтвердил – не пойми и откуда – вкрадчивый голос. – В том смысле, что не вежливо…. Значится так, Алекперов. Слушай сюда. Слушай и хорошенько запоминай…. Непростая ночь тебя, филолог хренов, ожидает. Смертью пахнущая…. Хочешь, дурилка азербайджанская, в живых остаться? Ничего, клянусь, сложного: помни о трёх аксиомах, тогда – непременно – останешься. Обещаю…. Аксиома первая: даже когда дело дрянь – терять надежды не следует. Вторая: когда человек – без должного на то повода – начинает философствовать, то это, как правило, пахнет белой горячкой. Третья: с револьверами – шутки плохи…. И ещё, дружок, никогда не нарушай обещаний, данных тобой. Никогда…
Голос затих.
Вагиз, обойдя пару вокруг ларька, никого рядом не обнаружил и, остановившись, подытожил:
– Сегодня курьер «с базы» доставил свежую партию «травки». Вот, видимо, я и надышался её парами, пока по пластиковым пакетикам – в свободное от торговли время – расфасовывал. Теперь, кята подгоревшая, глюки донимают. Не иначе…. Эти три аксиомы? Тоже, честно говоря, ничего сложного. Я же совсем недавно, на позапрошлой неделе, перечитывал «Похождения бравого солдата Швейка». Очевидно, что некоторые знаковые цитаты из нетленного произведения Ярослава Гашека и отложились – на уровне подсознания – в моей голове. Тогда – отложились. А сегодня – под воздействием коварных паров анаши – проявились. Ничего сложного, короче говоря…
Раздался сытый и вальяжный гул мощного двигателя, со стороны Бухарестской – по кустам и дорожкам сквера – несуетливо замелькали-заплясали лучи автомобильных фар.
Вскоре рядом с павильоном, резко затормозив, остановился чёрный «Мерседес» последней модели. Ещё через несколько секунд из машины – со стороны водительского места – вылез представительный мужчина: в чёрном офисном костюме, с зачёсанными назад тёмно-каштановыми – с лёгкой проседью – волосами.
«И депутатский значок на лацкане пиджака очень даже органично смотрится», – мысленно одобрил Вагиз. – «Важная, так сказать, деталь образа…. Хотя, конечно, Бес является не депутатом, а всего лишь депутатским помощником. Но, тем не менее, достаточно цельный образ слепился…. Сам за рулём? Без шофёра? Неслыханное дело. Видимо, решил, что надо быть ближе к народу. По крайней мере, иногда…».
– Ну, что тут у тебя, армяшка? – тут же вышел из «депутатского образа» Бес. – Что там за пургу по телефону гнал, рожа худосочная?
– Извините, босс, но я азербайджанец.
– Обидчивый, мля, выискался? Ну-ну…. А какая, собственно, разница? Мол, армянин? Или же, наоборот, азер? Ну, если с философской точки зрения, а также учитывая, мля, твою офигительную задолженность перед уважаемыми аксакалами?
– Если с философской, то, действительно, не большая, – длинно вздохнув, согласился Вагиз.
– Образованный, мля. Ладно, проехали…. Докладывай, азер, что да как. Не тяни кота за пушистый хвост.
– Дык, это, босс. Нет покупателей. Совсем. Начиная с полшестого. Сам ничего понять не могу…
– Зато я могу, – многообещающе набычился Бес. – Горбатого мне лепишь, морда облезлая? Небось, скрысятничал, а? Толкнул, сука пархатая, товар налево? А теперь, значит, старательно дурочку ломаешь и лыжи майстрячишь – с хабаром – на юга солнечные? Тварь смуглолицая и носатая…. Надо будет завтра же ревизию здесь у тебя провести – по полной и расширенной программе.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
– Купчино – неформальный район Санкт-Петербурга.
2
– «Юнона» – вещевой рынок в Санкт-Петербурге.
3
– Чупакабра – неизвестное науке существо, персонаж многочисленных легенд, согласно которым чупакабра убивает животных (преимущественно коз, куриц и кроликов), и высасывает у них кровь.
4
– Кята – азербайджанская лепёшка.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги