Мертвая армия
Ехать предстояло долго, около пяти часов. А потом часов двенадцать, в лучшем случае, идти пешим маршем через тайгу. Тайга в тамошних местах никогда, похоже, не чистилась и была завалена гнилыми стволами и всем, что раньше убиралось, но сейчас не убирается. Если при советской власти людям платили за то, что они заберут на дрова сухие стволы из леса, то по нынешним глупым законам людей за это штрафуют, а леса становятся непроходимыми, стволы гниют и гнилью заражают здоровые деревья. Хотя взвод спецназа никогда в этих местах не бывал, общую обстановку он представлял по другим районам округа, которые подчинялись тем же самым законам…
Карту местности старший лейтенант Гавриленков получил в штабе. Карта была хорошая, подробная. Одновременно с получением карты старший лейтенант получил и предупреждение от начальника штаба бригады:
– Осторожнее там. Граница с Китаем официально проходит по руслу реки Сунгача. Вроде бы все закреплено официальными договорами, приближаться к противоположному берегу разрешается, высаживаться – нельзя, это будет нарушением государственной границы. Но главная беда в том, что русло практически каждый год меняется и перемещается то вправо, то влево. Иногда на полсотни метров уходит, даже, случается, старое русло заливает. Там по правому берегу старая Сунгача когда-то протекала. Река состояла из двух рукавов. Граница проходит по левому. Сейчас старое русло – просто ручей, заросший различной растительностью. Значит, имей это в виду, на карту там опираться нельзя. Хотя тебе до Сунгачи, может быть, и добраться не придется. А речка Черная полностью на нашем берегу. Как и Белая. Впрочем, в том месте вообще ничего не поймешь. Но ты разберешься…
– Понял, товарищ полковник, – щелкнул каблуками старший лейтенант.
Вот в те места взводу и предстояло добираться…
* * *В середине пути, выбрав место между двух сопок, где не было автомобильного движения, старший лейтенант Гавриленков приказал водителю остановиться.
– Солдатам ноги надо размять. В лесок сбегать… – объяснил он капитану полиции в ответ на вопросительный взгляд.
Все вышли на дорогу, и часть солдат удалилась в ближайший заболоченный лесок.
– Около года назад я здесь был, – сказал капитан Подопригора. – Метров на двести дальше, уже после середины подъема на сопку. Там полицейскую машину из райотдела расстреляли.
– Нашли?
– Никаких следов. Стреляли из трех автоматов и охотничьего ружья. Дробью. Из ружья уже сблизи добивали. Место выбрали как раз такое, когда приходится сбросить скорость. Все рассчитали. Когда «уазик» осматривали, коробка была на второй скорости, видимо, водитель только-только переключился. Прочистили всю тайгу, бесполезно. Все текущие дела проверили – зацепки никакой. Пытались сначала дело повесить на «партизан», помнишь, наверное, случай, когда молодые парни полицию расстреливали… Но они все в это время в других местах были. Алиби доказанное. Так и остался «висяк» на нас…
– Сколько человек положили?
– Четверых. Два капитана, старлей и сержант-водитель. Из кустов стреляли сначала в водителя. Машина в кювет и перевернулась. Один человек выскочил, его застрелили. Остальных добили прямо в машине. Мы только гильзы собирали.
– Дагестанские привычки, – заметил Гавриленков. – Это там в полицию стреляют хотя бы потому, что в форме ходят. Но там полиция – еще похуже вас будет. Достают людей сильно, и на взятки аппетиты немереные. Не просто берут, а требуют.
– Все как у людей, – мягко согласился капитан Подопригора.
Из остановившейся позади грузовика «Тойоты» вышел майор в новеньком бушлате. Вопросительно посмотрел на старшего лейтенанта с капитаном и поинтересовался:
– Долго стоять будем?
– Вы представиться забыли, товарищ майор, – напомнил Гавриленков.
– Майор, кажется, Зотов, ФСБ России. Вы можете не представляться. Я вас знаю.
– ФСБ России – это значит, не наше краевое управление? – спросил капитан Подопригора. – Наших я всех хотя бы в лицо знаю…
– Это значит, что я приехал из Москвы специально, чтобы в ваших делах поучаствовать, – довольно холодно произнес майор Зотов. – Надеюсь, не помешаю?
Последняя фраза прозвучала довольно ехидно.
– Я тоже на это надеюсь, товарищ майор, – просто ответил старший лейтенант Гавриленков. – Но все зависит от того, как вы себя будете вести. А почему «кажется, Зотов»? Вы плохо свою фамилию помните?
– Это у меня присказка такая. Юмор, можно сказать, который никто, кроме меня, не понимает. Но мне достаточно, что понимаю я сам.
– Странный у вас юмор…
Майор на это только сердито глазами стрельнул в сторону старшего лейтенанта, который шагнул к солдатам, собравшимся на обочине.
– Все пришли?
– Так точно, все на месте, товарищ старший лейтенант, – доложил замкомвзвода старший сержант контрактной службы Вася Клишин.
– К машине!
Загрузились солдаты взвода в один момент. Машины тронулись в том же порядке, что и прежде. Впереди грузовик, за ним «Тойота Ленд Крузер Прадо» с гражданским номером. По автомобильной дороге предстояло проехать еще вторую половину пути…
Рядом с дорогой пейзаж не менялся. По-прежнему заросшие тайгой сопки чередовались с затянутыми ряской болотинами. Иногда, хотя и не часто, между сопками образовывалось небольшое озеро, со временем тоже обещающее превратиться в болото, потому что его никто не чистил. Однообразие пейзажа не радовало глаз.
– Ты сам-то, Сергей Сергеевич, не местный? Или как? – поинтересовался капитан Подопригора. – У вас же служба такая… Куда пошлют…
– Из Новосибирской области. А ты, Семен Николаевич?
– Я здешний, коренной. Из Арсеньева. Еще с отцом в детстве все Приморье объездил. Он у меня топографом был, и я в старших классах с его партией летом ездил. С рейкой бегал. Топограф с теодолитом, я с рейкой. Хорошая работа для мальчишки. И по сопкам, и по болотам, и по тайге комаров кормил. И в здешних краях тоже побывал. Но тогда уже было, как сейчас… Я полноводье здесь не застал. Говорят, до восьмидесятого года здесь между сопками одни озера были, а сама Сунгача была даже судоходной. Это сейчас там не везде на лодке проплывешь. Средний уровень глубины около трех метров, а местами – по щиколотку. Винт тину со дна собирает и стопорится. Приличная глубина в основном на «восьмерках» осталась, так здесь извилины называют, представь, длина реки километров двести двадцать, а напрямую от истока до устья всего восемьдесят. Все расстояние на извилины приходится. А самые извилистые извилины «восьмерками» зовут, по конфигурации они на цифру «восемь» похожи. Но за последние тридцать три года здесь все изменилось до неузнаваемости. Тогда в Ханке[5] уровень воды вдруг резко упал, соответственно, в реках тоже. А озера реками подпитывались и без подпитки болотами стали.
– А Черная как? – спросил старший лейтенант.
– Точно так же, как Белая. Это уже не реки, а речки.
– Судя по карте, напрямую нам не пройти, – заметил старший лейтенант Гавриленков.
– Да. Асфальт для нас не проложили. А на карты ты не ориентируйся, их в здешних местах раз в год переснимать нужно. Будем идти к конкретной точке, а как идти – это уж как бог положит. Но разогнаться не получится – это точно. Скоро приедем, похоже…
– Похоже, что действительно скоро приедем. – Несмотря на предупреждение капитана полиции, старший лейтенант все же ориентировался на карту. Если здесь русла рек время от времени меняют свои очертания и озера регулярно превращаются в болота, это вовсе не значит, что автомобильная дорога «Уссури» – трасса федерального значения – тоже каждый год изменяет конфигурацию. А на карте отмечен точный участок высадки – на вершине одной из последних в этих местах сопок. А дальше путь лежал туда, где вообще сопок нет, где сплошная низина, называемая Приханкайской равниной. Зимой там пройти можно без проблем напрямую. Даже в самой реке Сунгача лед порой достигает метровой толщины, а уж в неподвижных болотах и озерцах все льдом сковывается до дна. Но до наступления зимы по местному календарю, а это начало ноября, еще целый месяц. Ждать месяц никто не разрешит. Рыбаки их ждут, да и бандиты не задержатся. И идти придется по тем самым болотам, петлять между озерами, ориентируясь по компасу, корректировать свой путь. Самое большое неудобство состояло в том, что не было возможности пользоваться навигаторами. В районе проведения операции вообще отсутствовала какая бы то ни было связь. Не было не только сотовых вышек, в те места по какой-то природной аномалии не пробивался даже сигнал спутника, а если и пробивался, то с большими искажениями, да и то лишь в отдельных местах. В целом же предстояло вести автономную работу, не имея возможности разъяснить детали приказа или доложить о ситуации.
Возможно, именно из-за отсутствия связи и невозможности вызвать помощь меньше недели назад без вести сгинула группа полицейского спецназа из двенадцати человек. Искали двух сбежавших из СИЗО опасных преступников, а потерялись сами. Ничего о них не было слышно. Хотя преступников уже поймали в другом месте.
Командование бригады не поставило старшего лейтенанта Гавриленкова в известность об истории с полицейским спецназом. Но, возможно, и командование никто в известность не поставил. О пропаже такой большой и хорошо вооруженной группы старшему лейтенанту рассказал капитан полиции Подопригора. Старший лейтенант допускал, что спецназ ГРУ послали сюда как более подготовленную боевую единицу. Спецназ ФСБ пустить не решились, у них не такая сильная подготовка, как у армейцев. Может быть, капитан Подопригора потому и был зачислен в состав, чтобы параллельно с основной задачей поискать следы той группы, хотя откровенно он об этом и не говорит. Но все должны были показать дальнейшие события, и старший лейтенант Гавриленков не спешил делать выводы, имея слишком мало фактов даже для простейшего анализа…
* * *Машины отпустили сразу после выгрузки. Погуляли десять минут по дороге, чтобы согласовать с пассажирами внедорожника график движения. Опера ФСБ не производили впечатления страстных путешественников. Это был их минус, ведь дальше предстоял долгий пеший ход.
Конечно, уссурийская тайга – это не Северный Кавказ. Здесь нет кавказских бандитов, и потому опасаться, казалось бы, нечего. Тем не менее старший лейтенант Гавриленков, помня о пропаже группы полицейского спецназа, выставил на всякий случай передовое охранение из двух автоматчиков и пулеметчика с РПК[6]. Кавказских гор здесь тоже не было и в помине, а небольшие сопки уже остались позади. Но, согласно карте, тайга шла только вдоль сопок узкой полосой, а дальше, вплоть до российско-китайской границы, которая как раз по Сунгаче и проходила, шли сплошные болота, имеющие лишь небольшие островки с деревьями. Видимость на равнинных болотах была хорошая, и потому боковое охранение Гавриленков решил не выставлять. Но что его удивляло больше всего, так это отсутствие на карте населенных пунктов.
– А кто здесь будет жить? – В ответ на его вопрос капитан полиции Подопригора только скривился. – Здесь самый простой огород посадить невозможно. Все зальет. Как дождь зарядит, только вплавь и пробраться. Рыбы, правда, в здешних озерах много. Рыбаки иногда приплывают. Но они на Сунгаче себе даже хижины не ставят. А как поставишь, если русло так гуляет. В один год поставишь, на следующий год хижина уже в Китае. Через год приплывешь, а китайцы хижину уже далеко перенесли, и на другом берегу ее видишь. А то и вовсе рекой унесло. Зачем тогда ставить? Палатками обходятся.
– А вон и хижина… – сказал старший сержант Клишин, протягивая старшему лейтенанту бинокль. Бинокль этот вообще-то принадлежал Гавриленкову, просто иногда им пользовался и замкомвзвода Вася Клишин, потомственный охотник и лучший наблюдатель во взводе.
Гавриленков поднес бинокль к глазам и рассмотрел хижину, стоящую на невысоком островке, заросшем высокими ивами. Стены отчетливо просматривались сквозь стволы деревьев.
– Есть хижина, – сказал он и передал бинокль Подопригоре. Тот тоже рассмотрел и согласно кивнул:
– Хижина есть. Только дыма над трубой нет. Но сезон еще не тот, чтобы круглые сутки топить. Заглянем, полюбопытствуем…
– Вася, подкорректируй движение, – распорядился командир взвода.
Старший сержант, не обращая внимания на то, что перед ним болото не мелкое, а он не в резиновых сапогах, а в солдатских башмаках, следовательно, рискует ноги до колен промочить, побежал к ведущему, чтобы дать новый ориентир.
Старшего лейтенанта с капитаном догнали идущие в замыкающей группе офицеры ФСБ.
– Что-то нашли? – спросил майор Зотов.
– Хижина на островке. Заглянем в гости ради любопытства.
– Откуда здесь хижина! Здесь разве вообще кто-то живет?
– Я не слышал, товарищ майор, чтобы хижины каким-нибудь вегетативным способом размножались, – усмехнулся Подопригора. – Если есть хижина, значит, ее кто-то построил. Если хижину построили, значит, построили для кого-то и для чего-то. Интересно посмотреть, кто построил и для чего. Может, что-то интересное услышим о пропавшей группе полицейского спецназа. Если кого-нибудь там, конечно, встретим…
– Посмотрим. Мне-то что… – к удивлению капитана, не стал возражать ему Зотов. – Кстати, а что здесь со связью? Почему ее нет?
– Связь, товарищ майор, кончилась, как только мы спустились с последней сопки, – пояснил старший лейтенант Гавриленков.
– У меня спутниковая трубка. Я с нее разговаривал даже из-за Полярного круга. Ни разу не подводила.
– Говорят, здесь какая-то геомагнитная аномалия. Под землей проходит разлом земной коры, идут излучения, и потому не работают даже навигаторы. Спутники со своим дальним сигналом сюда не могут пробиться.
– А что же меня не предупредили? Мне же связь необходима…
– Я ничем не могу вам помочь, товарищ майор. Меня никто не уполномочивал обеспечивать вас связью. Я даже не знал, кто со стороны ФСБ поедет с нами. Некого было предупреждать.
Старший лейтенант передал по цепи приказ. Слова командира меньше чем за минуту дошли до головы взвода. Растянувшаяся змейкой колонна изменила направление движения, круто забирая вправо. Солдаты опирались на толстые палки-посохи, вырубить которые старший лейтенант приказал каждому еще перед выходом из таежной полосы. Такая палка не только помогала поддерживать равновесие, когда под ногами слой воды, а под ней скользкое дно, она помогала еще и глубину болота перед каждым шагом измерять.
Неожиданно и майор Зотов ринулся наперерез солдатам. Чуть не по пояс проваливался, но спешил успеть к избушке первым. Похоже было, надумал место поближе к печке занять, хотя она и не топилась. Однако старший лейтенант Гавриленков видел, что он все равно не успеет…
Глава первая
Владимир Иванович Груббер, большой любитель разного рода гаджетов, нажал на сенсорный экран своего смартфона, имеющего многопрофильный инфракрасный порт и потому способного заменить любой пульт любого бытового прибора, и на окна опустились плотные алюминиевые жалюзи. В кабинете стало почти темно. Свет давала только слабенькая светодиодная настольная лампа, включившаяся автоматически, как только жалюзи начали движение вниз. Сам профессор неторопливо вернулся к своему столу. Ходить торопливо Владимир Иванович, кажется, вообще разучился, поскольку ему это было сложно. Говоря честно, ему было сложно ходить даже медленно, потому что ноги с трудом переносили сто шестьдесят килограммов собственного профессорского веса. Но в почти двухметровой фигуре это совсем не казалось излишеством. Вес будто бы соответствовал росту. Человек выглядел просто слегка полным, но не толстым. Однако суставы его ног, особенно колени, ощущали тяжесть и скрипели под излишним весом.
В мягких глубоких креслах напротив стола сидели два генерал-майора ФСБ, люди еще достаточно молодые в сравнение с хозяином кабинета, но он, несмотря на возраст и на то, что был только в звании полковника того же самого ведомства, что и генералы, в отличие от них, не носил мундир и поэтому чувствовал себя в присутствии генералов свободно. Даже более того, командовал в своем кабинете именно Владимир Иванович.
– Разверните, пожалуйста, кресла. Я во время ремонта специально попросил оставить белой противоположную стену, чтобы можно было использовать ее в качестве экрана.
Новые короткие манипуляции со смартфоном включили установленный на столе и уже развернутый в сторону стены проектор. Экран обрисовался на белой стене четкими границами, и профессор вставил в проектор мини-диск. Через секунду появилось изображение. Оно было нечетким, видно, что снимали издалека и не самой лучшей, не самой приспособленной для этого камерой, но все же лица людей были вполне различимы. Звуковой ряд при этом отсутствовал, но не потому, что аппаратура не имела выходящих каналов, а просто потому, что никто ничего не говорил. Однако отчетливо слышалось тяжелое дыхание человека, производящего съемку. Должно быть, он находился в неудобной позе.
– Вот этот человек в светло-бежевом костюме – профессор Дорон Равви – меня интересует, – сказал Владимир Иванович. – Вернее, не столько он сам, сколько содержимое его сейфа. Сейф стоит в кабинете на втором этаже его дома в Кирьят-Оно[7]. Точный адрес, вместе с планом дома, который я начертил от руки, в прилагаемых к диску документах. Правда, там план только второго этажа. На первом этаже я лично знаком только с гостиной и столовой, других помещений не видел. Итак – второй этаж. На средней полке в сейфе стоит контейнер из розового прозрачного пластика. Контейнер на двенадцать дисков, но там их только одиннадцать, по крайней мере, было одиннадцать три дня назад. Мне нужны всего лишь три из них, но я опасаюсь, что ваши люди не сумеют выбрать нужные. Следовательно, необходимо предоставить выбор мне, а я выбрать сумею.
– То есть необходимо доставить вам все одиннадцать дисков, – не спросил, а утверждающе сказал один из генерал-майоров, тот, что был ростом ниже и беззастенчиво круглолиц, в отличие от своего сухощавого лицом и телом коллеги. Круглолицость как-то не вязалась с деятельностью отдела, который возглавлял генерал-майор, но, кажется, не мешала ему в службе.
– Вы удивительно догадливы, товарищ генерал.
– Охрана в доме есть? – спросил сухощавый генерал-майор.
– При мне не было. Привратник у ворот. Немолодой, слегка дряблый. Не похож на охранника. В самом доме при мне была только прислуга и дочь доктора Равви – разбитная разгульная девица, которая умеет только папины деньги тратить. Как я понял по интонациям в их разговоре, она отцом вертит, как хочет, а он в ней души не чает. Оружия, впрочем, в доме много. Я сам видел три пистолета и охотничье ружье. Наверное, это еще не все. Но, скажу откровенно, мне не хотелось бы, чтобы в этом доме стреляли. Меня там принимали очень радушно. Следует просто отработать содержимое сейфа. В отсутствие хозяина это сделать будет нетрудно. А с хозяином я через четыре дня встречаюсь в Лондоне на конференции. Конференцию проводит Британская медицинская ассоциация. Кстати, вы слышали про последнее заявление этой ассоциации? Оно напрямую касается нашей с вами деятельности…
– И что она заявила? – спросил круглолицый генерал.
– Что-то я слышал про какое-то заявление, но не помню, – признался второй генерал.
– Она заявила, что, имея на руках подробные данные о ДНК, можно с помощью генетического оружия уничтожать не только целые этносы, но и определенные группы внутри этого этноса. Например, талантливых финансистов или, скажем наобум, талантливых художников, поскольку группы, относящиеся к определенной группе талантов, имеют собственный ярко выраженный ген, по которому их можно выделить. А если их можно выделить, значит, на них возможно произвести атаку боевыми штаммами. Определяется человек по одному гену, атака, понятно, идет на другой, на жизнеобеспечивающий. Таких несколько, и все они хорошо известны. Именно по разработке методологии защиты от боевых штаммов и будет проведена конференция. Причем приглашают на нее людей, которые, как нами давно определено, плотно занимаются именно разработкой генетического оружия. Я почему-то наивно считаю, что англичане тоже знают, кто этим занимается в других странах, и потому приглашают таких узких специалистов. Конкретных людей, а не просто практических генетиков. Всех подряд не берут. Даже серьезных теоретиков оставляют в стороне. И невольно возникает мысль – а зачем? Ответ же появляется сам собой – затем, чтобы разработчики и производители заранее знали системы, которые они должны обходить. То есть конференция должна бы носить в названии не «методологию защиты», а «методологию обхода защиты». Это было бы справедливо. По методологии защиты запрограммировано восемь докладов. Восемь разных тем и направлений, каждое из которых нам предстоит научиться обходить.
– Естественный вопрос, профессор… – заговорил сухощавый генерал, строго соблюдая очередность вопросов своих и своего круглолицего коллеги. – Зачем Британской медицинской ассоциации все это нужно?
Ответ у Владимира Ивановича был, похоже, уже готов, и он сказал без секундной задержки:
– Насколько я помню, именно в Великобритании родилось понятие «золотого миллиарда», который в состоянии прокормить наша с вами грешная земля. Если все развитые страны получат генетическое оружие, человечество обречено. Может быть, при каких-то особых условиях миллиарду и удастся спастись в специальных бункерах, не знаю. Но я боюсь, что это будут только какие-нибудь чукчи и эскимосы, которые мало кого волнуют и против которых никто не работает.
Видеофильм закончился, мини-диск автоматически вышел из проектора. Профессор вложил его в пластиковый конверт, вытащил из стола несколько скрепленных степлером листов с компьютерной распечаткой, приложил диск к ним и передал круглолицему генералу:
– Здесь все данные о доме моего коллеги. Можете приступать к разработке, товарищи генералы. Надеюсь, к моему возвращению из Лондона я увижу свой заказ на этом столе. Удачи вам…
* * *Уже после официального получения задания старшего лейтенанта Гавриленкова вызвал в свой кабинет начальник штаба бригады полковник Соловков. Усадил за стол, что было уже само по себе необычным делом. Обычно младшие офицеры, вызванные в кабинет, выслушивали все, что собирался сообщить начальник штаба, стоя. Но в этот раз вообще все было как-то не так. И офицеров штаба в кабинете не было, хотя здесь всегда толпился народ с картами, с какими-то документами, отчетами, докладами, и сам полковник выглядел слегка растерянным, без обычной своей армейской грубоватой прямолинейности. Складывалось впечатление, будто Соловков потерял что-то важное и во время разговора с командиром взвода думал о своей потере. Это Гавриленкову было непривычно.
– Как у тебя, Сергей Сергеевич, во взводе дела обстоят?
– Взвод в полной боевой готовности, товарищ полковник.
– Ты же у нас со своим взводом два месяца назад только с Кавказа вернулся…
– Полтора, товарищ полковник. Полтора месяца назад.
– А в отпуск что, не уходил?
Обычно сразу после командировки на Северный Кавказ большинство офицеров старается взять отпуск. Отсюда и вопрос начальника штаба.
– Я написал рапорт с разрешением на соединение отпусков за два года. Вы же сами, товарищ полковник, подписывали за командира бригады. Я участок в деревне купил, дом строить собираюсь. За один отпуск не справиться.
– Да, помню, – кивнул Соловков. – Короче говоря, Сергей Сергеевич… Посылаю я тебя на операцию, к которой у меня, признаюсь честно, душа не лежит. Но есть приказ…
Старший лейтенант слушал не перебивая. И вопросов пока не задавал, хотя начальник штаба, кажется, ждал именно их. Но, не дождавшись, продолжил:
– Во-первых – ороки… Я тут поинтересовался этим племенем. На всю страну ороков и три с половиной сотни не набирается. Живут они в основном на Сахалине. Кстати, не путай их с орочами. Это другой народ. Ороки – коренной народ Дальнего Востока. По языку и по культуре родственны племенам орочей, нанайцам, ульчам, удэгейцам. Кроме того, двадцать человек проживает в Японии на острове Хоккайдо. И все. Откуда взялись ороки на Сунгаче? Это слишком далеко от мест их проживания. А там, в местах проживания, своей рыбы хватает. Непонятен мне этот факт. Как слегка непонятен и другой. Почему эти ороки приплыли туда, где вообще нет местного населения? С одной стороны, можно предположить, что как раз поэтому и выбрали это место, что здесь местного населения нет. Нет населения – никто рыбу не ловит, значит, ее много. Но зачем так далеко от дома? На материке? На самом Сахалине полно безлюдных мест… Идем дальше. Почему сам полицейский спецназ не может блокировать эту банду кавказцев? Они точно так же, как мы, на Северный Кавказ в командировки мотаются. Тоже по полгода. Непонятно. Потом, в дело вмешалась ФСБ. Но и у ФСБ есть свой спецназ, и неплохо обученный. Почему не они?
– Почему? – спросил все же старший лейтенант.
– А я не отвечу. Просто потому, что не знаю ответа. Имею я право не знать, если мне не сообщили? Имею! Но, и это я знаю твердо, раз нам приказали, приказ требуется выполнять. Мы с тобой люди военные. А армия на выполнении приказов всегда держалась и до сих пор держится. При этом я тоже имею право кое-какие меры предпринимать. И даже не в обход своего прямого командования. Мы сейчас на каком-то странном, как ты знаешь, положении находимся. Нас вроде бы переподчинили округам, в то же время, официально не вывели из состава ГРУ. Мы и тем, и другим одновременно подчиняемся. Я свои сомнения взрастил, я и должен найти ответ на свои вопросы, потому и подготовил официальный запрос в ГРУ. Командир бригады вставил пару строчек от себя, подписал и отправил. Ответа пока нет. Не знаю, ответят ли до твоего отъезда, меньше двенадцати часов осталось. Если не ответят, ты выезжаешь, но соблюдаешь крайнюю осторожность. Связи в тех местах, к сожалению, не бывает, значит, будешь действовать автономно. Но лично несешь ответственность за каждого солдата. Все понял, Сергей Сергеевич?