Командир поневоле
– Простите…
– Не извиняйтесь. Вы всё-таки ещё слишком молоды. У вас уже хватает опыта, чтобы увидеть суть, но слишком мало, чтобы понять её. И да, переживать друзей тяжело. Очень тяжело. Поэтому первый опыт, как правило, становится и последним. Все маги старше ста лет одиночки, просто потому, что понимают, никто и никогда не придёт на могилу к ним. А заводить целые кладбища бывших соратников тоже удовольствие из сомнительных. Схоронив Ксан, я понял, что трёх могил боевых товарищей с меня достаточно.
– А Велфа? – не удержался я от вопроса.
– Ей хватило тоже, – также тихо ответил Кхан, – может поэтому мы и не стремимся встречаться. Слишком тяжело вспоминать былые деньки. Просто потому, что те чувства и тех людей уже не вернёшь. Мы даже на могилы раз в год стараемся приходить в разное время. Она на рассвете, а я на закате.
* * *К себе я зашел часа через два, после того, как мы с ректором обсудили уровень нашего взаимодействия. Я, как-никак, добровольно остался курирующим академию сотрудником инквизиции. Пробежались по вопросам обеспечения безопасности студентов, проведения церемонии зачисления нового первого курса и найма вспомогательного персонала. Упрямый профсоюз домовых никак не хотел выделять новых работников, постоянно твердя, что так до конца не проведено расследование произошедшего с бывшими домовыми академии. А раз не проведено и исчерпывающий ответ не получен, то и хрен нам, а не новые домовые. Это если по простому.
А расследование застопорилось потому что неясна была природа домовых кинжалов, их создатель и место получения. Управление продолжало рыть в этом направлении, но пока бестолку. Нигде кроме как у академских домовых такое оружие не встречали.
Я грешил на Иквуса, но в суматохе об этом попросту забыл у него спросить, во время нашего забега по пустыне. А сейчас возвращаться в тот растревоженный улей, что представляло из себя государство моей бывшей жены, мне было смерти подобно.
Нет-нет, но слухи, относительно творящегося там, до меня долетали и мне активно не нравились. Сагир провозгласил себя верховным некромантом и одновременно жрецом культа Смерти, обязав поклоняться этой самой Смерти всё население султаната. Некромантия из одного, не самого популярного направления магии, стала внезапно официальной религией, а все предрасположенные к ней молодые маги, тут же в принудительном порядке забирались на обучение в спешно воздвигнутые храмы, становясь послушниками.
И всё это при полном попустительстве Ниике. Это было непонятно и неприятно. Но поделать с этим я ничего не мог.
Скинув сапоги, оставшись только в легкой рубашке и штанах, я босыми ногами прошелся по шершавым, чуть поскрипывающим доскам пола, сел за письменный стол и, достав из ящика стола папку с документами, принялся уныло листать.
Отчёты, отчёты, какие-то заметки. Чем больше я работал в инквизиции тем большим количеством бумажной работы обрастал.
Приказывать мне, конечно, никто не приказывал, убедительно просили, но разве же откажешь коллегам. Вот и приходилось писать, писать и ещё раз писать.
Выложив перед собой очередной белый лист, я задумчиво покусал кончик магического пера, а затем принялся строчить отчёт о проведённом отпуске. Не забыв упомянуть и инцидент с сыном барона, с оценкой личностных качеств, репутации, авторитета среди населения и взаимоотношений с отцом. Потом эта информация ляжет в одно из дел, что ведут по всем владетелям земель. Когда-нибудь барон-отец отойдёт в мир иной, а сын его поедет к императору, получить императорское благоволение на управление родовыми землями, и вот тогда на свет папка эта со всей подноготной барончика и будет извлечена. А там уже его императорское величество и решит, достоин или недостоин.
Внезапно мне показалось, как будто воздух в комнате чуть дрогнул и резко поднявшись, я окинул взглядом чердак. Мазнул расфокусированным зрением по приоткрытым круглым оконцам, мебели, ванной, с сдвинутой в сторону занавеской, нахмурившись, создал и кинул в дальний и самый тёмный угол шарик света.
Никого.
Осмотрел стропила над головой, но там могли угнездиться разве что голуби, да летучии мыши.
И всё же на душе было неспокойно. Словно что-то царапало самым краешком восприятие. Стойкое ощущение дискомфорта, продолжавшее держать меня в напряжении, не давая вновь вернуться к работе.
“Палаш в ножнах около двери. Далеко, не успею. – Пронеслось в голове, – Кинжал! В столе, верхний правый ящик”.
Не глядя, левой рукой выдвинул его. Нащупав обтянутую кожей рукоять оружия, достал, тут же перекинул в правую руку.
Снова тишина. И всё-таки, я был почти уверен, что в комнате кто-то есть.
Спрятаться тут фактически негде, замаскироваться тоже, вариант один – маскирующее заклинание.
Короткий мысленный импульс и всё вокруг накрывает поле антимагии. После чего я не сдерживаясь чертыхаюсь. Трое. Вернее три. Замотанные в чёрные одежды, так что видно только глаза в узкой щели на лице, женские фигуры.
Магией они больше пользоваться не могут, но отлепившись от стен, троица убийц с тихим шелестом вынула из ножен изогнутые мечи.
– Шли бы вы домой, девочки, – произнёс я в тишине, нарушаемой лишь легкими поскрипываниями шагов, выкручивая кинжал обратным хватом, и сжимаясь словно пружина, – а то мама заругает.
А сам, вдруг, с каким-то облегчением подумал, что хорошо, что один и девчонки со мной не пошли. Не хватало ещё их опасности подвергнуть.
А затем они втроём, одновременно, всё так же не издав ни звука, бросились в атаку. Сорвались с места в длинном прыжке, сверкнув сталью клинков. И тут же откатились обратно.
Одной пришлось уклоняться от стула, что я мгновенно пнул в её сторону, второй резко менять траекторию полёта, уходя от вылетевшего из свободной руки проклятья, ну а клинок третьей я встретил кинжалом, со звоном отбивая в сторону.
Страха не было, было до предела взвинченное внимание и холодный, словно отстранённый просчёт ситуации.
Опрокидываю стол, уходя перекатом в сторону, туда где стоит платяной шкаф. Рывок за дверцу и вот уже бегущая за мной убийца теряя темп, вынуждена уворачиваться, отскакивая прямо туда, куда уже летит моё новое проклятье.
Роняя меч, хватается за грудь, шатается, падая на колени, но нет времени любоваться поверженным врагом, и я уже уворачиваюсь от второй, вознамерившейся резким ударом отхватить мне голову.
Нет, уж, дорогуша, не в этот раз. Отшатываюсь, швыряю в неё подвернувшуюся под руку табуретку, на ходу преобразуя деревянные ножки в острые пики.
Добравшись до ванны, срываю в одно движение занавеску, перехватывая словно импровизированный плащ. Бью пяткой прямо по вделанному в стену крану, сворачивая его набок и окатывая нападавшую выстрелившим под давлением потоком воды.
Секунда замешательства, но мой кинжал уже проскальзывает меж рёбер, клюя прямо в сердце. Вот и вторая оседает безвольной куклой, и мы остаёмся один на один.
И вновь ни криков ярости, ни слов проклятий не срывается с губ неизвестной, только сужаются полыхающие гневом глаза, единственный индикатор хоть каких-то эмоций.
Медленно и осторожно кружим, пытаясь подловить друг-друга. Снова швыряю проклятье, но промахиваюсь, готовая к такому убийца, ловко уходит в сторону.
Швыряю в неё раскрывшуюся в полёте занавеску, и затем снова накрываю проклятьем. Вот только целю не в неё, а в занавеску, что вспухает облаком праха, на секунду дезориентируя и второе проклятье уже находит убийцу, хоть и краем, но всё-таки цепляя.
От прострелившей конечность боли, неизвестная тут же теряет мобильность, спотыкаясь и падая на колено и я впервые слышу вырвавшийся из её горла стон.
Предлагаю, глядя на замершую женщину, – Сдавайся…
Но та внезапно достаёт кинжал, бьёт себя им прямо в грудь и медленно заваливается, утыкаясь головой в пол с гулким стуком, а я остаюсь один наедине с тремя трупами и разнесённым в хлам чердаком.
Когда я убедился, что все три убийцы действительно мертвы и державшее всю схватку напряжение схлынуло, отзываясь лёгким подрагиванием пальцев, всё еще наадреналиненного тела, то первым делом размотал закрывающую лица ткань.
Устало вздохнул, опустился на пол, прислонившись к перевёрнутому столу, продолжая сжимать кинжал в руке. Все три имели ярко выраженные восточные черты. Похоже нагнал меня таки, привет от Сагира. А может и от Ниике. Этакое своеобразное уведомление о расторжении брака.
Когда через двадцать минут на чердак ввалились вызванные мной инквизиторы из управления и архимаг, я уже успел перекрыть изрядно заливший пол водой кран, поставить на ножки стол и до конца обыскать ещё теплые трупы.
На столе в ряд лежали три амулета маскировки и три ученических медальона студенток второго курса. Вот только имена, нанесённые магией на задней стороне медальона, никак на султанские не походили.
Что настоящих владелиц медальона нет в живых, я почти не сомневался. А это значит опять трупы невинных и вновь на моей совести. Ещё три пополнивших личное кладбище за спиной.
Будьте прокляты твари, льющие невинную кровь. Будьте вы прокляты!
* * *В эту ночь Сагир Джафар спал плохо, проворочавшись до самого утра. А утром, тяжело дыша и потея вызвал дворцового лекаря, но тот только развёл руками, предположив, что великий визирь просто переутомился. Однако в обед тому стало хуже, и молодое тело мага стало стремительно чахнуть без видимых причин.
Только старая ворожея, оказавшаяся с небольшим даром к магии проклятий, смогла углядеть на Сагире тонкую, даже тончайшую нить проклятья, что неумолимо вытягивало из того жизнь.
Вот только снять его не могла ни одна из спешно разыскиваемых по столице ведьм, лишь разводя руками и указывая, что тут нужна ведьма рангом не ниже мастера, да и то имеющая опыт в подобных проклятьях. В чем все ведьмы были единодушны, так в том, что великий визирь до утра следующего дня не доживёт.
Умирать Сагиру не хотелось. Особенно теперь, став вторым лицом в государстве, а может даже, в чём-то и первым, как верховный жрец культа Смерти. Поэтому запершись в заклинательной зале дворца, он покрепче сжал руками с иссушённой, пергаментной кожей, некромантский посох, а затем, потрескавшимися губами восьмидесятилетнего старика, принялся шёпотом зачитывать слова древнего заклинания.
Спасти от проклятья могло только одно – превращение в лича, в высшую нежить. Его единственный шанс. Приходилось бросать всё, что так любил Сагир в этой жизни: вино, женщин, богатство и власть, нежить теряла любые эмоции и привязанности, но умереть окончательно для него было ещё нестерпимей.
Когда через час из распахнувшихся дверей выплыла закутанная в балахон и источающая могильный холод фигура когда-то бывшая великим визирем, слуги в ужасе попадали ниц, молясь только об одном, чтобы этот беззвучно скользивший по полу ужас прошел мимо. Вот только новоиспечёный лич был голоден, как всегда после подобного преобразования и вспыхнувший посох в руках тут же высосал жизненную энергию, превратив ближайших людей в иссущённые мумии.
Глава 3
– Вот и остались самые одарённые, – произнесла Элеонора, внимательно оглядывая вдвое похудевшую группу, отдельно остановив взгляд на мне и скучковавшейся вокруг меня пятёрке.
– Вам там не тесно? – поинтересовалась с лёгким сарказмом и Эльза с одной стороны, а Мерв с другой, чуть покраснев, отодвинулись, перестав напропалую в меня вжиматься.
Чуть улыбнулся завкафедры в ответ, но та только гордо вздёрнула подбородок и отвернулась.
“Недовольна, наверное, что ей мини-бикини не привезли, – подумал я, – но это Серёги косяк, я ему говорил бери больше размер, а он всё – пойдёт, пойдёт. Не учёл, что у магистерши проклятий бюст крупнее”.
На мой весьма поднаторевший на девчонках взгляд, там был самый что ни на есть пятый размер, а у нас лифчики оказались только четвёртого максимум. Нет, был там один комплектик – на любой размер, собственно там было-то два мелких треугольничка на соски и один такой же внизу, самый срам прикрыть, но такое, не отличающейся кротостью и человеколюбием, тёмной магичке даже Глушаков дарить, то ли постеснялся, то ли побоялся. Может там и образ жены маячил на горизонте, та за такой подарок посторонней даме могла тоже устроить, мало не покажется. В общем, Элеонора осталась без обновки и явно на нас затаила. Во что это выльется конкретно для меня, я ещё не знал, но чувствовал, что скоро узнаю.
– Итак, набор проклятий сельской ведьмы вы осилили, – произнесла магичка, – пришла пора начинать изучать уже серьёзные вещи. Забудьте про проклятия творимые по щелчку пальцев, здесь потребуется большая часть вашего резерва и тянуть вы его будете тончайшей паутиной, медленно, неторопливо, виток за витком. – Она оглядела хищно аудиторию, – Есть проклятья, что требуют несколько суток на воплощение, без сна и отдыха, на пределе сил и возможностей. И ошибка, ваша ошибка, поверьте, вам дорого обойдётся.
С ленцой в голосе, вновь пробежав взглядом по полутора десяткам студенток, с одним студентом, добавила, – Надеюсь, никому не надо рассказывать, что это за проклятья и для чего нужны?
Гробовая тишина была ей ответом, дураков, расписываться в собственной глупости, не нашлось. Массовые проклятья, способные накрывать огромные площади, вот о чем толковала Элеонора. По третий курс включительно мы разучивали множество, но исключительно индивидуального действия, заклятий. Работу с ними, выявление, снятие, разбор по классам и принципам. Но это, как говорится, всё несерьёзно, в лучшем случае возможность отбится от шайки бандитов или противодействовать таким же поражающим одиночную цель проклятьям. А вот дальше уже шло то, что, во многом, делало рубежи Империи неприступными.
Границу на замке держали не только пограничные отряды, но и применяемые во множестве, иногда сплошными многокилометровыми полосами, поля проклятий. И все ведьмы от четвертого курса и выше в обязательном порядке, под чутким надзором инквизиторов из Третьего главного ордена, работали на постановке этих полей.
Проклятья со временем ослабевали, их разряжали животные и различная нелюдь. Иногда что-то нарушало тонкую вязь заклинания, полностью его разрушая. В общем, без работы ведьмы не оставались.
– Да, – с этого курса, помимо общих знаков кафедры и факультета, будете носить ещё вот это, – Элеонора подняла, держа двумя пальцами, тонкий серебристый кружок, слабо блеснувший в солнечном свете пробивающемся из окна. – Это особый амулет позволяющий инквизиции отслеживать ваше местоположение. Носить всегда и везде. Снимать можно только в своей комнате в общежитии. Привыкайте, – произнесла она, услышав чей-то тихий недовольный ропот, – вы теперь ни что иное, как боевой резерв имперской армии, причем резерв стратегический.
Первое занятие было вводный и мы только разбирали классификацию массовых проклятий. Отдельной строкой были упомянуты особо сильные варианты требующие заклинательной пентаграммы с пятью ведьмами в лучах и шестой служащей концентратором объединённой силы. Правда это больше так, на будущее было обозначено. Такие вещи преподают на пятом курсе.
После третьей пары мы направились в столовую. Питаться я предпочитал вместе со всеми, хотя мог и на преподавательский зал позариться, инквизиторское кольцо позволяло. Но как сказал один хороший человек, ближе к народу надо быть, не отрываться от коллектива. Поэтому, поставив на разнос тарелки, привычно лавируя в студенческой толпе, я пошел к облюбованному девчонками столу. Усевшись, традиционно пожелал всем аппетита.
Правда, нормально поесть мне не дали.
Стоило мне зачерпнуть ложкой суп, как прямо перед лицом просвистела чья-то перчатка и плюхнулась прямо в тарелку, расплескав её содержимое по столу и забрызгав меня самого.
Стерев ладонью с лица брызги супа, чувствуя нарастающий в душе гнев, я бросил ложку на стол и стал подниматься, желая увидеть того наглеца, что посмел это сделать. Вот только раздавшиеся сбоку пронзительные голоса, заставили остановиться и прислушаться, тем более оба, вернее обе ведущие диалог на повышенных тонах особы были мне знакомы.
Одна из них – герцогиня Алингерская два года назад пробила крышу моего чердака, финишировав на ложе страсти, а другая, вроде бы княжна Млада, попалась во время ссоры с парнем – магом земли в первый день учёбы.
– Княжна путающаяся с простолюдином! – с толикой пафоса и до ужаса наигранно произнесла герцогиня Алингерская, тыкая пальцем в грудь багровой от гнева княжне Младе, – какой позор для всего императорского рода!
“Ах, ну да, – вспомнил я, – Они же обе претендентки на престол в какой-то там очереди. Очередные тёрки за благородную кровь и все дела. Не интересно”.
– Я видела, – зашептала тут же Эльза мне на ухо, – она в княжну метила, но та увернулась и прямо к тебе и прилетело.
Мгновенно остыв, посмотрел на пропитанную супом перчатку, продолжающую плавать у меня в тарелке, затем, со вздохом, подхватил двумя пальцами. Приподняв, посмотрел на продолжавших собачится претенденток на престол и решительно пошел к ним, продолжая держать предмет одежды брезгливо, как дохлую крысу.
Вклинившись между горячими титулованными девицами, сунул истекающую жирными каплями перчатку чуть-ли не под нос герцогине.
– Вы обронили Ваша Светлость.
– Что? – переспросила сбитая с толку, замершая прямо посередине очередного обличительного спича девушка.
– Перчатка, – я, для убедительности, потряс той в воздухе, отчего капли так и полетели во все стороны, заставив герцогиню резво отпрыгнуть назад.
– Но почему?… – она наморщила лоб, пытаясь понять, что с её бывшей вещью не так.
– А это вы очень неудачно обронили её в мой суп.
– Погодите… – тут она вспомнила меня и несколько раз сменила цвет лица, с красного на бледный и наоборот. – Вы, вы, вы…
– Я, я, герцогиня. Инквизитор Павел Ширяев к вашим услугам.
– Вы позор инквизиции! Паршивая овца пригретая святыми отцами не ведающими кого пригрела святая инквизиция на своей груди! Я всё про вас узнала! – герцогиня уже и думать забыла про конфликт с княжной, переключившись только на меня. Видимо позор императорского рода терялся на фоне позора инквизиторской братии.
– Когда вы пропали, я считала, что это наказание ниспосланное вам инквизицией, но нет, вы вернулись, и как ни в чём ни бывало, продолжаете открыто таскать за собой свой гарем! – последнее слово она буквально выплюнула, вложив туда столько яда и презрения, что хватило бы не только на меня но и на всё управление инквизиции в целом.
Я смотрел на пыщущюю гневом девушку и думал, что она действительно такая дура или только прикидывается? Слухи о моих похождениях в султанате ходили по академии всю прошлую половину третьего курса. В этом году, конечно, народ подуспокоился, но всё же, в как информационном вакууме она живёт, что ни разу не слышала об этом?
– Я был в султанате. Гарем там обычное дело, герцогиня.
Но та, как резко вспыхнув, так и мгновенно успокоившись, успела вернуть себе подобающее статусу лицо и высокомерно задрав подбородок, ни слова больше мне не ответив, удалилась.
Посмотрев ей вслед, я услышал за спиной смешок и голос княжны, – Святой отец, это было очень благородно с вашей стороны, но глупо. Я бы и сама нашла что ей ответить. Защищать меня таким образом необходимости не было.
Повернувшись, взглянул на огневичку, если правильно помню её специализацию, в ярко-голубые глаза, смотревшие пытливо и изучающе, и отрицательно покачал головой.
– И в мыслях не было. Мне не слишком интересны ваши благородные разборки, или как они у вас там называются, суды чести или тому подобное. Просто это действительно был мой суп.
Посмотрев на меня долгим взглядом, княжна вдруг прыснула в кулак, а затем, не выдержав расхохоталась.
– Ой не могу! Кому рассказать, не поверят. Что эта дура швырялась перчаткой в меня, а попала в суп инквизитору!
– Если вы будете рассказывать именно так, то могут подумать, что злобный инквизитор сварил его из герцогини…
– Ха-ха!
Тут к нам подошел смутно знакомый парень с нашивкой пятого курса земли. Посмотрел на хихикающую княжну и поинтересовался, – Чего веселимся?
– Ох, Рон, – со вздохом, вытерев набежавшие слёзы, ответила та, как-то по особому прикоснувшись к его предплечью, – тут Алингерская курица снова попыталась меня оскорбить.
– И как, – полюбопытничал тот, – удалось?
– Как видишь, нет.
И вновь я вспомнил где видел этого высокого черноволосого парня. За пару лет он неплохо прибавил в плечах, да и мышечной массы поднабрал, совершенно не смотрясь хлюпиком-магом. Это он тогда собирался с Младой дуэлиться. А я ведь княжну ещё тогда предупреждал, чтобы не влюблялась. Но как словом, так и делом. Видать поразил её этот Рон, в самое сердце.
Оставив их одних, я вернулся к столу и уставился на пять тарелок стоящих на месте моей, а мои девчонки, невинно хлопая глазами, хором пропели, – Угощайтесь, господин!
Хмыкнув, сел, взял ложку, ещё раз обвёл взглядом чертовок, делавших вид, что всё совершенно нормально, и со смешком произнёс, – А и угощусь!
После чего по очереди зачерпнул из каждой тарелки. Не обижать же их.
* * *Приятно бывает на время позабыть, что ты инквизитор, и побыть в шкуре обычного студента. Моё руководство сверху меня не беспокоило, с тех самых пор как утащило трупы ассасинок с моего чердака. Администрация академии и вовсе делала вид, что ничего странного в таком студенте как я не видит, ну а я сам, убедившись, что больше других незваных гостей с чужими амулетами на территории академии нет, с чистой душой и лёгким сердцем засел за учёбу, сознательно отгородившись учебниками и конспектами от всего, что происходило за высокими стенами учебного заведения.
Второе полугодие третьего курса было на редкость спокойным, хотелось чтобы и в этом году поменьше шишек сыпалось на мою многострадальную голову.
Закинув ногу на ногу, развалившись в кресле, я ещё раз перечитал, свои записи и посмотрев девчонок с таким же сосредоточенным видом грызущих гранит науки, спросил, – Ну что, все разобрались?
Несмотря на позднее время, они все пятеро были у меня. Эльза, сидела, с ногами забравшись на короткий подоконник, отчего колени почти прижимались к груди, Мерв, по-турецки скрестив ноги, облюбовала ковёр на полу, поближе к камину, Рийя вольготно расположилась в соседнем кресле, а Отришия с Каррин облюбовали кровать, лежа на животе с книгой перед глазами. Идиллия просто.
– Почти, – произнесла Мерв, задумчиво водя пальце по странице, – Не совсем только поняла про синергию проклятий.
– Ну это просто, – отозвался я, откладывая конспект и поудобней устраиваясь в кресле. – Когда я был в султанате…
Тут же, побросав все книжки и тетрадки, девчонки приготовились слушать. Мои рассказы про время проведённое там, воспринимались как этакая сказка про дальние странствия, временами превращающаяся, то в триллер, то в помесь боевика с ужасами. Пикантности рассказам добавляло то, что я не врал. Может самую чуточку приукрашивал, себя выставляя в чуть лучшем свете, чем был, но и только.
– Так вот, когда я гостил, назовём это так, в одном отдалённом дворце, где справедливо опасался за свою жизнь, ввиду неопределённости своего положения, то организовал плотную сеть различного вида проклятий, одиночных, естественно, других не знал. И всё бы ничего, но чем больше было проклятий, тем чаще у них возникало своеобразное слияние. Они не просто накладывались друг на друга, они объединялись в одно целое, либо усиливая эффект какого-то одного проклятья, либо превращаясь, в итоге, во что-то третье.
– И что это было за третье? – уточнила Каррин.
– Ну, – я глубокомысленно покрутил кистью в воздухе, – когда как. Какие-то удалось проверить на грызунах и птицах, но большая часть так и осталась невыясненной.
– И что, они так там и остались, эти проклятья? – живо поинтересовалась Мерв.
– Это вряд-ли, – потер я в задумчивости подбородок. – После того, как туда наведались триста султанских янычар, там ничего не осталось, ни дворца, ни проклятий…
– Ни янычар! – закончила Эльза, кровожадно ухмыльнувшись.
– Об этом я не знаю, – улыбнулся ей.
– А я, лично, даже не сомневаюсь, – заявила она в ответ, – и было там не триста, а три тысячи!
– Или даже пять, – заулыбалась Мерв.
– И не жалко вам, пять тысяч? – шутливо вмешался я, – у султана, небось, вся гвардия столько была.
– А чего их жалеть, – пожала плечами девушка, – врагов-то.
– Они не враги, – ответил я, мгновенно сменив тон с шутливого на серьёзный. – Когда-то мы были одной империей. Просто тысячу лет старательно, единый когда-то народ разделяли, последовательно вбивая клин за клином, создавая образ врага, придумывая мнимые поводы для ненависти. Не уподобляйтесь им.
– Прости, – захлопала ресницами Мерв.
– Ничего, – ответил я ей, – просто когда-нибудь, два народа снова объединятся в один…