Кресло Чародея

Чародей сидел в любимом кресле на крыльце и любовался облаками. Потом нахмурился и приложил ладонь козырьком ко лбу. Небо как небо. Однако над горизонтом вытянулась узкая полоса туч. Слабый ветер дул с севера третий день. Пробормотав что-то, Чародей встал и вернулся в избушку.

На следующее утро он стоял у крыльца и хмурился пуще прежнего. Жирные серые тучи расползлись на полнеба.

На плече Чародея нахохлилась Ворона.

– Оттуда что-то наступает, – сказал Чародей. – Слетай на север, узнай.

– Незачем лететь так далеко, чтобы ответить на твой вопрос. – Ворона даже не повернула головы. – Наступает зима.

Чародей вздрогнул.

– Какая зима в середине июня? Это рукотворные тучи. Лети.

– Что я за это получу? Полную кормушку еды? Свари-ка мне макароны… Нет, лучше кашу. А на десерт подай булку со сладким чаем.

С Чародеем не поспоришь. Зато у него можно кое-что выторговать. Это Ворона поняла давно.

– Сварю и подам. Возвращайся скорее.

Чародей знал Ворону с тех дней, когда она была ещё воронёнком.

Птица сорвалась с его плеча. Скоро она превратилась в чёрное пятнышко, в точку и вовсе скрылась из виду.

Наутро серое одеяло туч укрыло чуть не весь небосвод. Прореха, в которую выглядывало солнце, быстро затягивалась.

Чародей на крыльце нахмурился так, что брови сошлись на переносице. Ветер принёс с собою холод осени и запах дождя.

Ворона не вернулась. Как быть? Отправить другого разведчика!

Чародей протяжно свистнул. Что-то прошуршало в траве. По штанине Чародея проворно взобрался Хомяк. Вскарабкался на плечо, устроился поближе к уху.

– Рассказывай, Чародей, зачем звал. Чуешь, ноябрём пахнет?

– Чую, – ответил Чародей. – Ты должен узнать, что случилось.

– Ворона уже узнала, – заметил Хомяк. – Но нам не донесла.

– Ты вернёшься.

Хомяк спрыгнул в траву и потрусил на север. Не любил он видеть Чародея в плохом настроении.

На шестой день пелена туч укутала небо целиком, не оставила солнцу ни дырочки. Кругом повисла серая мгла. Утро ли, день ли, вечер ли – не разобрать. Из туч сыпался снежок, покалывал ладони.

Хомяк не вернулся.

Негоже оставлять друзей в беде. Чародей запер избушку и отправился в путь.

Одет он был в пончо и прочные штаны, обут в сапоги. За спиною нёс рюкзак и Очень Громкую Укулеле в чехле.

Удаляясь от дома, Чародей размышлял. Рукотворных туч, отнимавших у неба солнце и приносивших с собой дух осени, он прежде не видывал. Как одолеть такую напасть, как прогнать осень? Есть ли способ вернуть лето? И главный вопрос: куда идти? Север велик, а тучам конца-края нет.

Пробираясь сквозь седую мглу, Чародей считал прожитые годы. Арифметика немудрёная: сколько случилось с ним историй, столько и лет ему.

Каждый год с Чародеем что-то приключалось. В любой миг могла завязаться новая история. Стоило ему устроиться поудобнее в кресле-качалке, зевнуть, – история тут как тут. Падение звёзд, невидимые комары, переселение деревьев – да что угодно.

Чародей шагал на север. Миновав лес, он пересекал холмистую равнину. С каждым шагом ветер крепчал, луговые травы гнулись до земли. Если б не рюкзак, набитый всякими полезными штуками, и не укулеле, ветер надул бы пончо как парус и унёс бы Чародея невесть куда.

Не простой то был ветер!

Чародей вздохнул. Ну ладно Ворона – у неё крылья. А Хомяк? Что он сделает там, где пройдёт не всякий человек?

Волосы и борода Чародея развевались по ветру, серебрясь от снежинок. Он наклонялся всё ниже, идя супротив порывов. Переставлять ноги стало труднее: путь вёл в горку.

Мгла немного рассеялась. На пригорке Чародей увидел человека. Тот размахивал руками и время от времени подпрыгивал. Чародей с его музыкальным даром тотчас подметил: порывы ветра следовали за взмахами рук. Когда фигура подпрыгивала, ветер задувал с особенной яростью.

Человек на пригорке дирижировал ветром!

Про одного такого дирижёра Чародей слышал. Люди звали его Ветродуем. Рассказывали, что у него выдох как свист ветра, а крик – как стон бури. Он прибыл издалека и ничем не выделялся, пока помалкивал. Разве что смешно подпрыгивал на ходу. Дети говорили, что вместо ступней у него мячики выросли. Потом он показал себя: открывал рот да махал руками, точно вениками, – облака по небу гонял. То хоровод небесный устроит, то тучи с севера на юг перешлёт!

На пригорок худой Чародей поднимался бочком. В одно его ухо ветер влетал, а в другое вылетал.

До Ветродуя он не докричался. Ветер вбивал слова обратно – они застревали комками в горле. И ведь не передохнёт Ветродуй! Видно, эта забава нисколько его не утомляла.

Чародей снял со спины укулеле. Сунул чехол под пончо, чтоб не улетел, и взял аккорд.

От громового «трям!» Ветродуй, собиравшийся подпрыгнуть, присел. Его будто крышкой от кастрюли по голове стукнули.

– Магия диссонанса! – прошептал Чародей.

И снова провёл по струнам – извлёк серию ноющих аккордов, от которых душа ушла бы в пятки даже у укротителя тигров. Вдобавок эти аккорды были ужасно громкими!

Закрыв ладонями уши, Ветродуй покатился с пригорка.

Ветер оборвался.

Укулеле недаром звалась Очень Громкой. Впервые Чародей услышал её во сне. А потом долго бродил по собственным снам, пытаясь отыскать владельца инструмента. Нашёл! Мы ведь хозяева своим снам.

Найти – половина дела. Другая половина – купить инструмент.

Оставаясь во сне, Чародей сначала уговаривал музыканта продать укулеле, а затем отчаянно торговался, потому как цена была названа неслыханная.

Когда он проснулся, укулеле была в его доме, спала вместе с ним в кровати. И не одна: к инструменту прилагались чехол и коробочка берушей. Владельцу укулеле беруши без надобности, но вот его друзьям могут сберечь уши.

Путешествовал по снам и торговался Чародей долго: зима сменилась весной.

Он выспался так, что потом целую неделю не мог заснуть. Впрочем, время он провёл с пользой: купил самоучитель и днями и ночами осваивал укулеле.

И вот теперь инструмент пригодился.

Ветродуй лежал в траве. Ничего, скоро оклемается. Чародей вложил ему в руку таблетку от головной боли.

Ветер утих, но холод не ушёл. Тучи так и висели на небе – пока некому их отогнать.

Чародей убрал укулеле в чехол, закинул чехол за спину и потопал дальше. На привал он остановился только тогда, когда от усталости едва не провалился в берлогу. Там залёг в спячку медведь – решил, что настала зима. Выбравшись из леса, Чародей развёл у пенька под холмом костёр, согрелся у пламени и задумался.

Подумав, Чародей заварил Невероятно Крепкий Кофе, сел на пень, достал укулеле и принялся подбирать гармонию под свои мысли. Мелодия, однако, не складывалась. Напившись кофе, Чародей затоптал костёр и пустился в путь. Мысли не давали ему покоя.

Мысли разом вылетели из головы, когда он стукнулся о потолок. Что такое? Разве над долинами бывают потолки? Природу укрывает небо, а потолкам место в домах.

Однако над его головой был как раз потолок. Серый. Плотный на ощупь. Тучи! Они сбились так плотно, что превратились в потолок!

Если наверху потолок, значит, снизу должен быть пол. Шагая, Чародей опустил глаза. Пол расстилался далеко внизу. До него километр, не меньше. Зелёные прямоугольники перелесков, полей и лугов, коричневые ленты дорог, голубая линия реки. Примерно так выглядит топографическая карта.

«Я заварил и вправду крепкий кофе», – подумал Чародей.

Теперь ему нельзя останавливаться. Он должен идти до тех пор, пока действие кофе не прекратится. Когда сила напитка ослабнет, он потихоньку опустится на землю. Если же остановится – камнем полетит вниз.

На ходу Чародей постучал грифом укулеле в потолок. Звук был гулкий – за облаками, по-видимому, была пустота. По счастью, энергия кофе ещё действовала. Воткнув укулеле в потолок, Чародей стал ходить кругами, нарезая грифом стружку по спирали. Витки испускали белый свет. Вскоре к Чародею пробился первый солнечный луч. Вырезанный облачный круг наклонился. По виткам, как по трапу, Чародей взошёл наверх.

Он попал на небо!

Чародей зажмурился. За день он успел отвыкнуть от яркого солнца и ослепительного лета.

Облачный край вытянулся пушистой долиной. Здесь царила удивительная тишина. Из молочных волн беззвучно выныривали громадные молочные дельфины, рядом с которыми избушка Чародея показалась бы спичечным коробком. Они взмахивали хвостами и погружались обратно в небесную глубину. Динозавры, перебирая облачными ногами-ластами, лениво плыли куда-то, вытянув длинные шеи и словно бы подражая лебедям. Далеко на юге, у небесного горизонта, вылуплялся кто-то с клешнями. На севере выше кучевых облаков вздымалась тёмная каменная громада: то ли замок, то ли форт.

Чародей прислушался к собственным мыслям и отправился к неведомому сооружению.

Держа путь на север, он пробовал приманить небесных обитателей, наигрывая нежные мелодии на укулеле, умевшей в его руках быть не только громкой, но и убаюкивающей, тихой. Однако ни один дельфин не пожелал подплыть к незнакомцу.

Хоть солнце и снижалось, жара стояла порядочная. Действие Невероятно Крепкого Кофе закончилось, но свалиться с неба Чародей не боялся. Под ногами имелась твёрдая опора. Плотный покров облаков выдержал бы целый город танцоров, не то что одного пешехода!

Чародей шёл, подпрыгивая на упругом облачном матрасе и поглядывая вокруг. Вытерев со лба пот, он заметил белую облачную кочку, а на ней что-то серое с чёрным. Как и далёкий замок, этот предмет сильно выделялся под ярким солнцем – казалось, его принесли сюда из другого мира.

Ворона! Она лежала бездыханная.

Чародей знал, как привести в чувство что-то небольшое. Тёплое дыхание воскресит и наполнит счастьем что угодно: сломанный чайник, засохшую розу или вот замершую птицу.

Чародей подхватил Ворону. Тяжёлая птица свисала с ладони. Он подул на неё с той сердечной теплотой, которой научился за долгие годы. Ворона вздрогнула и пошевелила лапками. Глаза её заблестели, отражая солнце, а голова повернулась туда и сюда. Чародей опустил её на кочку.

Ворона встряхнулась и взлетела к Чародею на плечо. Он кивнул. Птица повела рассказ.

Рассказ Вороны

– Рыба умеет плыть против течения; птица может лететь против ветра, – начала рассказ Ворона. – Ни течение, ни ветер не образуются сами по себе. У каждого явления есть причина. Я взяла курс точно против ветра и летела до тех пор, пока не обнаружила источник осенней бури. На холме размахивал руками и подпрыгивал пучеглазый человек. Он выдувал из себя ветер. Чем ближе я подлетала к холму, тем сильнее бушевала буря. Шквал так свистел в ушах, что я чуть не оглохла.

Я летела совсем низко, касаясь перьями травы. Но ветер дотянулся до меня и в траве – отбросил к сосне. Крыло и сейчас болит. Я держалась в воздухе, но лететь против ветра уже не могла. Меня поднимало, болтало и крутило, словно тряпку. Унесло меня высоко, под самые облака.

Пролетала я над невиданными краями: снег засыпал там города по самые крыши. Если б не сила бури, я бы утонула в облаках. Я проголодалась и была готова откусить облако. Но как откусишь, когда ветер несёт тебя, не ведая остановки, и ты летишь подобно стреле, выпущенной из лука?

Впереди я заметила шевеление. В гуще облаков надо мной елозило огромное белое брюхо и гребли ноги-ласты. Животное быстро плыло, ногами пробивая в облаках дыры, да такие, что в каждую пролетела бы стая ворон!

Выждав, когда воздушный зверь уплывёт, я взмыла к одной такой дыре. О чудо: здесь не было ветра! Я попала как будто в колодец со стенками из облаков. Передохнув, я покинула своё убежище и направилась дальше на север. Теперь я летела над облаками, совсем закрывшими землю. Скажу честно: меня тянуло повернуть обратно! Но как тогда узнать, где начинается облачный край?

Недолго я летела! Кто-то схватил меня за хвост и зашвырнул на белую кочку. Я расправила крылья и поднялась, но невидимка опять подхватила меня и закинула на кочку. Я вновь поднялась – и опять меня бросили на облачко.

Кар-р! Когда Ворона сердится, облака разлетаются в клочья! Щёлкнув клювом, я откусила клок облака.

Как сладко! Кочка состояла из сахарной ваты! Я вспомнила историю про Кондитера и детишек. Девочки и мальчики наелись сахарной ваты и забегали так быстро, что мамы и папы два дня их ловили!

Всласть наклевавшись сахарной ваты и взмыв в воздух, я ощутила себя ястребом. Мои силы удесятерились. Увы, вата не исцелила моё крыло! Незримый преследователь ухватил меня на лету и швырнул так, что в голове всё померкло. Вот и весь сказ.

Чародей достал из рюкзака большую шерстяную варежку и усадил туда Ворону.

– Погрейся. Тебе не помешает отдохнуть.

Солнце зашло. По небу рассыпались звёзды. На севере яркие точки заслоняла тёмная громада. Ворона спала, а Чародей всё вглядывался, высматривая хоть какой-то огонёк на чернильной кляксе.

Наутро Чародей вынул из рюкзака Всегда Горячий Чайник и заварил себе и Вороне сладкий чай. Невероятно Крепкий Кофе сварить он побоялся: кто знает, не утянет ли его кофейная магия с облаков на звёзды!

Чай они пили с сухарями. Для Вороны Чародей размочил сухарик в горячем чае. Сухари пахли домом, по которому оба скучали.

Подкрепившись, странники отправились в путь-дорогу. Ворона путешествовала на плече Чародея, опасливо поглядывая вокруг, на облака под ногами. Угодить по чьей-то милости клювом в кочку? Благодарю покорно!

С плеча Чародея зоркая птица издали разглядела бурое пятнышко между облаками.

– Кар-р! Хомяк!

Ворона не ошиблась. Голова Хомяка торчала из облачного пола. Он застрял! Чародей лёг и обогрел Хомяка дыханием. Зверёк моргнул, зевнул, подтянулся на передних лапах и вылез к Чародею и Вороне.

– Зёрнышек бы мне, – сказал он. – От сахарной ваты уже тошнит. Надеюсь, Чародей, в твоём рюкзаке найдутся зубная щётка и паста. От сладостей портятся зубы.

Чародей насыпал перед Хомяком горку сырых семечек. Затем выдал ему зубную щётку размером со спичку и тюбик, на котором было написано: «Для хомяков-сластён».

Насытившись и почистив зубы, Хомяк поведал о своих приключениях.

Рассказ Хомяка

– Я добрался до Ветродуя. У холма разгулялся настоящий шквал! Ветер, устроенный дирижёром на пригорке, вырывал с корнями траву и кусты – они плыли островами по воздуху! Мне в лоб угодил кузнечик! Потом над моей головой пролетел олень! А за ним – оленевод!

Как быть? Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт!

Нельзя пойти против Ветродуя, зато можно пройти под Ветродуем. Я устроил подкоп. Вырыл ход через весь пригорок.

От собственной сообразительности я так возгордился, что даже засмеялся.

Что я наделал! У Ветродуя ведь тонкий слух. Он мой смех услышал. Не переставая дуть, он обернулся. Тотчас меня подхватила буря! Ветер подкинул меня до самого неба.

Уткнувшись носом в облако, я зацепился лапами и зубами за твердь небесную. Липко и сладко! Облака кто-то сотворил из сахарной ваты! Я поскорее прогрыз сквозной ход и выбрался наверх.

Я очутился там, где не бывал ни один хомяк, – на облаках! Забравшись на облачную кочку повыше, я разглядел на севере замок. Шёрстка моя встала дыбом. От замка исходила сила!

И тут небо накрыла летящая тень. Хозяина тени я не разглядел. Меня болтало из стороны в сторону, кидало вниз, бросало вверх. Нырнув между двумя кочками, я перевёл дух.

Смекалка выручила меня и на этот раз.

По облакам мне не пройти – тень меня настигнет. Под облаками мне не пролезть – упаду на землю.

Какой хомяк не мечтает стать птицей? Я полечу над облаками!

Из кусочков ваты я смастерил планёр, наклонил одно крыло так, чтобы мой преследователь заметил движение, и прыгнул в кабину пилота. Мелькнула тень, мохнатая белая лапа ударила мой самолётик. И лёгкий планёр поднялся в воздух!

С высоты я увидел своего преследователя. Лисица! Белая, как снег. Очень большая! Но до меня ей не дотянуться. Не вырастут же у неё крылья! Я показал ей язык. Она отчего-то усмехнулась.

Я летел на север. На склоне горы высился замок. Из трубы в главной башне поднимался, закручиваясь в кольца, то ли дым, то ли пар. Планёр подхватило стремительное воздушное течение. Я полетел прямо к замку!

Тут-то меня и постигла неудача. Мой планёр впитал воду из воздуха и таял на ходу, роняя капли. Лисица не зря усмехалась!

Когда я вместе с остатками планёра рухнул, у меня из глаз посыпались искры. И наступила темнота.

Путники приближались к замку. Ворона сидела на правом плече Чародея, Хомяк сидел на левом. Каждый всматривался в окрестности, ожидая появления коварного зверя. Чародей шёл, приминая сапогами облака и обходя кочки.

– Лисица! Вон она! – завопил Хомяк и спрятался в карман рюкзака.

– Вылезай! – крикнул ему Чародей. – До неё далеко.

– Зато она быстрая!

– Хомяк, слезай на пол и прогрызай нору – вон за той кочкой на юге. Смотри, не упади с неба. Прогрызёшь – возвращайся к нам.

– Однажды я уже вернулся…

Спорить с Чародеем, конечно, ни к чему. Хомяк засеменил лапками и поскорее вгрызся в вату за кочкой.

Короткими перебежками Лисица добралась до Чародея с Вороной. Но на них и не взглянула – лишь воздух носом потянула. Зато они хорошо разглядели её. Длинное белое тело, белый ошейник с буквой «К» и пушистые хвосты – аж три штуки!

Она замерла. Кого-то унюхала. Один прыжок – и её нос уткнулся туда, где углубился в нору Хомяк. Голова провалилась в нору, за головой провалилось и длинное тело. Три хвоста вздрогнули и обвисли. Лисица в отчаянии задрыгала задними лапами.

А Чародей тут как тут! Поскрипывая сапогами, он утрамбовал вату у лисьих лап. Затем нагрёб облачной ваты и слепил вокруг застрявшего зверя сугроб. В воздухе остались одни хвосты.

– Кар-р, какой букет! – прокричала с плеча Ворона.

– Что за чудо-юдо хвостатое? – сказал Чародей. – Голова одна, а хвостов – три!

– Кар-р, не знаю! Прежде таких звер-рей не видывала!

На левое плечо Чародея взобрался цепкий Хомяк.

– Уф-ф, – сказал он. – Едва успел! Значит, вот ты какую ловушку устроил!

– Это было нетрудно. Кстати, нам пора.

Он посмотрел на Хомяка, на Ворону. Оба с важным видом кивнули. Чародей зашагал к замку.

– Любая лиса принялась бы мышковать. Что?.. Нет, Хомяк, я не говорил, что ты мышь. Но ты так быстро вырыл нору, что она не успела понять, кто ты: мышь, хомяк, крот или кто-то ещё. Лиса сперва ловит, потом думает.

– Чародей, а ведь ты оправдываешься!

– Лисица большая. Она застряла. Разве ты не видел? Она бы тебя не достала.

– Ты отдал меня на съедение чуду-юду!

Хомяк выплюнул комок ваты и молча сполз в карман рюкзака.

Громада горы закрыла полнеба. На склоне отчётливо проступал каменный замок. Ров, подъёмный мост, пара башен, стена, а за стеной – ещё башня, побольше, и труба. Белый пар тянулся из трубы и обвивал гору пышными кольцами. У подъёмного моста, у стен замка и у ворот висели плотные облака. Белые кольца у горы тяжелели и, распадаясь на причудливые фигуры, опускались вниз.

Пробираясь к замку, Чародей отталкивал руками прилипчивые облака.

– Скор-ро замок скр-роется под сахар-рной ватой! – сказала Ворона.

Подъёмный мост, поросший белым мхом, был опущен. Цепи его заржавели. Однако ворота за мостом были заперты. Из-под ворот сочился густой белый туман, похожий на кисель. Облачный кисель заливал Чародею сапоги. Наклонившись, кудесник коснулся пальцем тумана. Липко! Облизнул палец. Сладко! На вкус как расплавленный сахар.

Чародей призадумался. Не в этом ли замке строят сладкое небо?

– Ворона, слетай-ка, посмотри, что там с воротами.

Ворона сорвалась с плеча Чародея, сделала кружок над воротами и вернулась.

– Ворота крепки, хоть и стары. Заперты на засов.

– Есть идеи?

– Нужны сильные воины и тар-ран!

– Хомяк, ты что скажешь?

Из кармана рюкзака донеслось:

– Скажу, что подкоп ты сделаешь сам.

Чародея осенило.

– А не сыграть ли мне на укулеле?

Отойдя от плывущего тумана, Чародей выдал Вороне и Хомяку крохотные беруши. Вынул из чехла укулеле и извлёк кряду три ноющих аккорда.

От магических диссонансов стена с башнями затряслась, ворота подпрыгнули, а засов рассыпался в труху!

Во внутреннем дворе, через который тёк ручей густого молочного тумана, слаженно работали машины. Одни машины выкатывали из склада мешки с сахаром, другие подхватывали их механическими клешнями и укладывали на ленту конвейера. Лента тянулась к окну донжона – главной башни замка. Из донжона поднималась к небу труба, пускающая клубы белого пара. Воздух здесь был тяжёлым и липким.

День ещё не отгорел, но солнце уже клонилось к закату.

– Поспешим, – сказал Чародей. – Разгадка близко!

На ступенях донжона Чародей попросил Хомяка достать из рюкзака спички. Подав коробок, Хомяк устроился на плече у Чародея – любопытствовал!

Зажигая факелы на внутренних стенах, Чародей по винтовым лестницам поднялся до залы. Обычно в таких залах устраивают пиры рыцари, но тут находились машины. Они работали: пыхтя, стуча клапанами и пуская облачка пара, плавили сахар и превращали его в вату. Цех по производству сахарных облаков!

Пересекая залу в направлении камина, трое услышали человеческий крик.

– Помогите! Помогите!

Чародей развернулся. Никого! Хомяк пошевелил ушками. Ворона взмахнула крыльями и снялась с плеча.

Птица облетела цех: пролетела мимо машин, мимо окон с раскрытыми ставнями, мимо груды старых щитов и мечей в ножнах, мимо камина, который был больше дома Чародея. В камине не горел огонь, зато туда тянулись толстые трубы. Другими концами трубы крепились к машине, стоявшей в ряду последней.

На стене за машиной летунья обнаружила три застывших кома сахарной ваты – большой, средний и маленький, один под другим. На стене распластался сладкий снеговик!

– Кар-р!

В верхнем ватном шаре голубели глаза, краснели толстые губы, а над ними сопел толстый нос.

– Освободите меня! – сказал плаксиво снеговик. – В туалет хочу!

Чародей, который недавно замуровал в сладкой вате Лисицу о трёх хвостах, теперь освободил из ваты толстого человека. Поварской колпак на голове толстяка был смят. Фартук, куртку с пуговками и штаны облепили пушистые клочья. Спасённый отправился умываться и переодеваться, а Чародей присел на приступок машины. Ворона опустилась на его плечо.

– Кар-р, это ведь тот Кондитер-р, что угощал детишек ватой!

– Верно.

И Чародей принялся рассказывать историю Кондитера.

В здешних северных краях толстяка знал каждый – вовсе не одни сладкоежки. Его кондитерская, которую сам он с гордостью именовал мастерской, хоть в снег, хоть в дождь пахла так вкусно, что насыщала одним запахом.

Добряк Кондитер по праздникам продавал за копейки чудесные сладости, о каких на полдниках мечтали даже избалованные заморские принцы.

Кондитер объездил разные страны. Повсюду он учился вкусному мастерству. В приготовлении тортов, эклеров, безе, желе, зефира, мороженого и сахарной ваты он достиг столь необычайной искусности, что сладости его получались волшебными.

Однако три года тому назад что-то случилось: он закрыл мастерскую-кондитерскую и ушёл неведомо куда.