– Ну что, наконец, домой?
– Угу, – ответил он, делая затяжку.
– И как, тебя признали пригодным к армии?
– Нееет, таких, как я не признают.
– Каких «таких»?
– Со странными татуировками. У меня на животе наколот Майк Майерс.
– Кто это такой?
– Да ты шутишь… Американец и не знаешь Майка Майерса? Вот, смотри.
Ваня поднял черную футболку с надписью «Sinister», оголив живот, на котором красовался здоровый мужик в маске с занесенным над головой мачете.
– И что, теперь ты из-за этого не сможешь служить?
– Слава Богу, нет. Видишь ли, у нас в России сформировалось мнение, что в армию идут либо тупицы, либо бездельники. В крайнем случае- безбашенные смельчаки, поступающие на контрактной основе. Я себя не причисляю ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим. Так что можно сказать, мне повезло.
Мне было тяжело понять такое отношение к военным, ведь у меня на родине армия исключительно профессиональная и служить в ней считается престижно… но все же я ответил:
– Понятно.
– Ладно, давай. Постарайся извлечь пользу из нахождения в больнице. – сказал он на прощание и покинул курилку, отделение, больницу, а затем и мою жизнь, оставив после себя лишь смутное, скользкое воспоминание. Отвергнув мысль о том, что жизнь в стационаре имеет какой-то толк кроме разве что лечения, которое, вероятно, кому-то и помогает, я совершено о ней забыл. Мне не хотелось помнить и думать ни о чем, кроме девушки-ангела и я с наслаждением продолжал слушать мистическое пение, игравшее где-то в глубине моего сердца.
Остаток четверга и целая пятница пролетели мгновенно. Все из-за шахмат. Кстати, после столь долгого шахматного марафона я сделал себе заметку. Когда отстраняешься и смотришь со стороны на ситуацию, в которую я попал, все происходящее со мной кажется нереальным. Но, когда я сам погружаюсь в нее, я не осознаю этого.
Настала суббота. Вновь приехала мать, на этот раз со всеми необходимыми мне вещами, которых все равно, по ощущению, было мало. Мы поболтали о всякой всячине, и она, уже полностью освоившаяся с ролью моего связного с внешним миром, уехала. Так замкнулся круг, прошла моя первая неделя нахождения в больнице.
Спустя еще две незаметно пролетевшие недели, ровно за месяц до моего дня рождения, я, сидя за шахматами, услышал незнакомую музыку, доносившуюся из четвертой палаты. Санитарка, обязанная следить за надзоркой, куда-то отлучилась, и я без промедления воспользовался шансом. Попросив Анатолия меня немного подождать, я проскользнул к источнику звука.
– Что это играет? – спросил я у паренька, который лежал на кровати рядом с тумбочкой, где стоял небольшой радиоприемник.
– «Максимум», -ответил паренек, еле двигая губами.
– Не слышал о такой группе.
– Это радиостанция.
– А-а… ну так, а чья песня?
– «Металлика»
Из преемника доносилось:
Welcome to where time stands still
No one lives and no one will
Moon is full never seems to change
Just labeled mentally deranged
– Точно. Что-то я их не узнал. Актуальная, кстати, песня, – сказал я, сев на соседнюю койку.
– О чем? – прозвучал вопрос. Казалось, мой собеседник немного улыбается, произнося слова.
– Про психушку. Тебя, кстати, как звать?
– Егор.
– Меня Джон.
– Американец.
– Ну да.
– Хорошо по-русски говоришь.
– Спасибо, ты сегодня поступил?
– Ага.
– Из-за чего?
– Наркотики, а ты?
– Вены себе порезал.
– Ясно.
Не знаю, что побудило меня заговорить с этим парнем, но диалог с ним вышел не таким уж опасным. Во всяком случае, моей психике он не повредил.
За «Металликой» я прослушал еще две песни, до боли точно передававшие мои собственные чувства. Эти песни: three doors down-here without you и Ozzy Osborne-I just want you я уже слышал и раньше, но теперь они зазвучали совершенно по-другому. Словно кто-то залез ко мне в голову, выяснил, о чем я думаю и выразил в словах то, что у меня не получается выразить самому.
В течение месяца я при каждом удобном случае проползал в четвертую палату послушать пару-тройку песен. В половине случаев меня обнаруживали и выпроваживали до своей койки, но, к моему счастью, никаких наказаний не следовало.
Мне казалось, что все песни, звучавшие на радио, были посвящены исключительно мне. Не то, чтобы я постепенно убеждался в этом, но со временем эта мысль, всплывавшая всякий раз, когда я вспоминал или слушал эти песни, стала настолько привычной, что превратилась в некую основу для необычных выводов, подтверждавших ее истинность.
Первым бредовым, хотя мне так не казалось, умозаключением было убеждение в том, что я сам написал все эти песни.
«Может быть, в предыдущей жизни, может быть, их специальным устройством извлекают из моей головы, пока я сплю, может быть, я записываю их в чью-то тетрадку, пока длится какой-нибудь приступ лунатизма, может…» Я перебирал варианты целый день, а на следующий меня перевели в четвертую палату и я продолжил искать разгадку уже в более приятной обстановке.
Так из моей жизни бесследно пропали полтора месяца, а вместе с ними и надежда выписаться за среднестатистический срок пребывания в больнице. За это время сюжет моих снов успел продвинуться далеко, но не в лучшую сторону. На следующий день после того, как их главную героиню посадили на карантин, состоялась закрытая конференция. На конференции собралось руководство больницы и министр здравоохранения страны. Ему описали сложившуюся ситуацию, и он тут же решил перевести «пациентку» в специальную лабораторию, предупредив, чтобы все знающие об этой сенсации молчали под страхом тюремного заключения. Девушку перевезли на секретный объект «Z8» и поместили в отдельную комнату с привинченными к полу кроватью, столом, двумя стульями и толчком. Начались всесторонние исследования.
Как выяснилось, от людей девушка-ангел отличалась всего тремя вещами. Собственно, составом крови, отсутствием мозга и тем, что желудочно-кишечный тракт заканчивался на желудке. В начале, когда ученым, накормившим подопытную, было нужно взять анализ мочи и кала, пришлось пару дней недоумевать, почему она "не делает дело"? Ей показывали картинки, демонстрировали, как использовать туалет, а она без эмоций смотрела на это, не понимая, что от нее хотят. «Ха, не удивительно, не представляю себе, чтобы первые мужчина и женщина, подобные ей, гадили в райских садах» – подумал я тогда. Но потом выяснилось, что вся пища усваивается ею на сто процентов, и, следовательно, функции ходить в туалет у нее попросту нет.
