Владыка морей
– Ни звука, господин, здесь люди.
В самом деле, вслед за слонами показались и те, перед которыми бежало в слепом, паническом страхе стадо лесных великанов. К общему удивлению, это был крошечный отряд, состоявший не более чем из двадцати почти совершенно нагих дикарей. Но даяки обладали оружием, подчинявшим их воле колоссальных владык леса: это был огонь.
Янес из своего убежища наблюдал все подробности маневра врагов: даяки швыряли в слонов пылающие факелы из облитых смолой сучьев. Падая на спины лесных колоссов, факелы, естественно, причиняли толстокожим ужасные ожоги, доставляющие невыносимую боль. Затем факелы скатывались и падали на землю, а даяки подхватывали их и опять бросали вслед слонам, неустанно преследуя, гоня их в одном и том же направлении.
Живой поток промчался, к счастью, мимо спрятавшихся в камфарном лесу людей Янеса. И гнавшие слонов даяки, увлеченные своим делом, пронеслись мимо отряда, не заметив его присутствия.
– Охотники, что ли? – спросил шепотом Янес державшегося поблизости Пададу.
– Да, охотники. Только они охотятся не за слонами, господин. Они устраивают облаву на тебя и твоих друзей. Будь уверен, господин: то, что мы покинули корабль и пошли лесом, уже известно твоим врагам. И вот они направили навстречу тебе слонов, рассчитывая, что где-нибудь в лесной чаще гиганты встретят и растопчут твой отряд.
– Значит, мы можем столкнуться с этим стадом снова?
– Возможно, если не ускорим шаг и не укроемся в кампонге Тремаль-Наика. Но я не знаю, далеко ли мы от Пангутарана: в этой чаще почти невозможно ориентироваться. Все же, думаю, доберемся раньше рассвета. Трогаться?
– Ладно, – ответил Янес. – Но сначала объясни мне: каким образом твои соплеменники так ловко управляются со слонами?
– Дело случая, господин. Должно быть, они в поисках нашего отряда просто наткнулись на стадо слонов и воспользовались этим.
Среди даяков нет ни магутов Сиама, ни карнаков Индии[15], знающих великую тайну укрощения слонов.
– Но что же будет дальше со стадом? Долго ли будут гонять его даяки?
– Пока не разбегутся слоны. Или пока не истощится запас факелов, – ответил лоцман.
– Большие же хитрецы и ловкачи твои соплеменники, – одобрил сметливость и бесстрашие своих врагов Янес.
Вслед за тем отряд покинул свое убежище и тронулся в дальнейший путь, прокладывая себе дорогу по лесу. Шум, поднятый пронесшимися по лесу слонами, слышался, постепенно слабея, еще не меньше получаса: даяки, очевидно, продолжали гонять по лесу слонов огнем факелов в надежде где-нибудь наткнуться на притаившийся отряд Янеса и уничтожить его, не тратя сил на открытый бой.
По временам гул нарастал: слоны возвращались.
Но Падада и Тангуза уже без труда ускользали от встречи с живым потоком, меняя направление.
И наконец настал момент, когда в чаще водворилось прежнее спокойствие: по-видимому, даяки потеряли надежду отыскать отряд в этой части зарослей и погнали слонов по направлению к берегу Кабатуана. Или, может быть, «игра» кончилась, так как слоны рассеялись по лесу.
– Твои враги предполагают, господин, что ты еще далеко от кампонга, – сказал Янесу Падада. – Они отправились искать тебя на берегах. Ты сам видишь: это бой не на жизнь, а на смерть. Они знают, что если ты соединишься с защитниками кампонга, то взять укрепление будет очень трудно.
– Да я вовсе и не думаю застревать в этом кампонге, – с некоторой досадой отозвался Янес. – Мое дело выручить Тремаль-Наика и его товарищей, а потом доставить их всех на наш остров, в наше гнездо, Мопрачем. Я вовсе не рассчитываю до Страшного суда вести войну с каким-то мусульманским бродягой.
– Но ты догадываешься, господин, кто такой этот пилигрим из Мекки?
– Не будем торопиться. Настанет день, когда все выяснится. Тогда и подведем итоги. А пока наше дело – спасти Тремаль-Наика и его дочурку. А там будет видно. Но где мы находимся? Кажется, лес редеет!
– Верно, повелитель. Кампонг Тремаль-Наика уже близок.
Метис Тангуза отозвался в свою очередь:
– Скоро вступим на плантацию. Если только я не ошибаюсь, мы около Марапогэ.
– А это что за зверь, Марапогэ?
– Приток Кабатуана, вдоль которого проходит граница фактории. Но что это?
– Что случилось? – поднял голову Янес.
– Вижу огни.
– Кампонг, может быть?
– Нет, господин. Скорее – костры тех, что осаждают жилища Тремаль-Наика.
– Гм! Значит, придется силой прокладывать себе дорогу в кампонг? Терпеть не могу драться! – проворчал Янес. – Странно: я самый мирный человек на свете. А мне, как нарочно, всю жизнь только и приходится делать, что драться, драться, драться. Право, удивляюсь еще, как это у меня остается время на то, чтобы иногда спокойно сигару выкурить. Но, по правде говоря, мне это начинает надоедать.
– Нападем на осаждающих с тыла, – предложил Тангуза.
– Ладно, – согласился португалец.
– Тсс! – прервал их переговоры лоцман.
– Что такое?
– Слышу журчание ручья. Он впереди нас. Чтобы добраться до кампонга, придется сначала пересечь ручей.
– Тогда вперед. И ударим по даякам. А то… а то мне ужасно хочется покурить без помехи. Надеюсь, что друг Тремаль-Наик, в свою очередь, не даст своим ружьям и пушкам молчать, когда мы будем пробиваться к кампонгу. Вперед же! Сомкните ряды!
И отряд ринулся в том направлении, где светились огни даяков, осадивших поселок Тремаль-Наика.
VII. Кампонг Пангутаран
Пять минут спустя отряд молча перебрался через неглубокий поток и построился на противоположном берегу, почти совершенно лишенном растительности. По ту сторону ручья расстилалась широкая равнина, украшенная всего лишь несколькими группами деревьев, заканчиваясь у обширной постройки, над которой возвышалось нечто вроде сторожевой башенки.
В этот час перед рассветом мрак ночи едва-едва рассеялся, и потому трудно было разглядеть и определить точно, что именно представляло собой это здание, но лоцман Падада и метис Тангуза узнали его.
– Кампонг Пангутаран! – воскликнули они в один голос.
– И к тому же со всех сторон окружен даяками, – добавил, хмуря брови, Янес. – Неужели их главные силы успели-таки прибыть сюда, опередив нас?
Действительно, многочисленные огни, расположенные полукругом, горели перед факторией, заставляя предполагать, что охотники за головами раскинули здесь громадный лагерь.
Маленький отряд остановился, печально рассматривая эти огни и стараясь хоть приблизительно подсчитать силы осаждающих.
– Вот так задача! – пробормотал Янес. – С одной стороны, было бы безумием слепо нападать на врага, быть может, обладающего в сто раз большими силами, а с другой – не менее безрассудно ожидать рассвета, потому что тогда наше нападение не будет неожиданным и мы рискуем потерпеть неудачу.
– Господин мой! – обратился к нему в это время лоцман. – Как вы думаете поступить?
– Велико ли число осаждающих, по твоему мнению? – спросил вместо ответа Янес.
– Судя по числу огней – да, господин. Хотите, я пойду разведаю?
Янес недоверчиво покосился на него.
– Вы сомневаетесь во мне, не правда ли? – с улыбкой спросил даяк. – До известной степени вы правы, потому что всего несколько часов тому назад я был вашим врагом. Но теперь, вы это уже знаете, ваше великодушие превратило меня в самого преданнейшего слугу Малайского Тигра и его друзей. Солнце взойдет не раньше чем через полчаса, господин. Дайте мне десять минут, и вы будете знать все, что вам нужно, о силах и расположении ваших врагов.
– Ну, ступай, – согласился Янес, которому ничего больше не оставалось делать. – Если ты докажешь мне свою верность, то не раскаешься в этом.
Лоцман взял у одного из матросов остро отточенный паранг, сделал прощальный жест рукой и скрылся в ночной темноте.
Минут через пять он так же быстро вынырнул из мрака и приблизился к нетерпеливо ожидавшему его с часами в руках Янесу.
– Вы можете быть спокойны, господин, – сообщил он, еле переводя дух от быстрого бега. – Главный отряд даяков, с которым вы имели дело около устья реки, еще не прибыл сюда. Осаждающих не более сотни, и ряды их так редки, что вряд ли устоят против неожиданного нападения.
– Ну, мои храбрые Тигрята, – обратился Янес к ожидавшему его приказаний отряду, – бросайтесь вперед, очертя голову, покажите этим головорезам, на что способны такие отважные пираты, как вы.
В несколько минут была выстроена боевая колонна. Все участники отважной экспедиции расположились в два ряда, выставив вперед наиболее испытанных бойцов и сохраняя полнейшую тишину, и двинулись по направлению к кампонгу. Янес вскинул на плечо карабин, обнажил кривой ятаган и вытащил из-за пояса двуствольный индийский пистолет с длинным дулом.
Пройдя за несколько минут густые заросли, отделявшие отряд от местопребывания даяков, пираты достигли того места, с которого им предстояло начать рискованную атаку. Даяки, уверенные в своей полной безопасности, беспечно расположились вокруг фало – небольших костров – группами, человек по пять-шесть в каждой. Метрах в трехстах за ними возвышался сам кампонг. Это было довольно большое здание, несколько напоминавшее котту – крепость, окруженную широкими стенами из крепчайшего в мире дерева – тика, способного выдерживать не только ружейный огонь, но даже пальбу малайских лил и миримов, и опоясанную густым лесом иглистых растений, препятствовавших полуголым и лишенным всякого намека на обувь даякам взять ее приступом.
На центральном здании, напоминавшем по виду красивые индийские бунгало, возвышалась узкая деревянная башенка, нечто вроде арабского минарета, на вершине которой сверкал огромной величины фонарь.
– Тангуза! – обратился к метису Янес, остановив на мгновение свой отряд. – Ты знаешь, где находится проход к кампонгу?
– Да, сахиб, – ответил тот. – Я проведу вас самым верным путем.
– Готовы? – повернулся Янес к пиратам.
– Готовы, капитан!
– Ну, теперь можно начинать атаку. Стреляйте самым отчаянным образом, а чтобы защитники кампонга не приняли нас за врагов, кричите при этом: «Да здравствует Мопрачем!» Поняли? Вперед, Тигрята!..
И весь отряд бешеным галопом обрушился на ближайшую группу даяков, стреляя и нанося убийственные сабельные удары направо и налево с криком:
– Да здравствует Мопрачем!
Застигнутые врасплох даяки были так ошеломлены этим неожиданным нападением, что даже не пытались сопротивляться. Они бегали, как безумные, по лагерю, не понимая толком, откуда на них произведена атака.
Когда отряд Янеса, прорвавшийся совершенно невредимым сквозь цепь осаждающих, приблизился к кампонгу, на стенах его появились защитники с ружьями в руках. Они, по-видимому, приготовились уже стрелять, как вдруг прозвучал повелительный голос:
– Стойте! Это друзья! Откройте ворота!
– Эй, дружище Тремаль-Наик! – громко закричал Янес. – Мы вовсе не нуждаемся в свинцовых орехах на десерт от тебя. Сыты уже этим угощением от даяков.
– Янес! – радостно воскликнул индус.
– А ты за кого нас принял? Но поднимайте поскорее подъемный мост. Даяки уже опомнились.
Громадная доска тикового дерева, крепкого и тяжелого, как железо, была втянута обитателями кампонга при помощи толстых канатов на блоках, и отряд Янеса вместе с лоцманом и Тангузой поспешили внутрь укрепления, в то время как защитники кампонга приветствовали едва опомнившихся от растерянности даяков двумя пушечными выстрелами и оживленным ружейным огнем.
Человек высокого роста, с выхоленными усами и тонко очерченным бронзовым лицом, на котором горели черные, как ночь, глаза, вышел навстречу португальцу. На индусе был странный и по-своему красивый костюм, состоявший из деталей одежды смешанного английского и индийского образца. Голову его прикрывал, однако, традиционный белоснежный тюрбан.
– Дай обнять тебя, дорогой друг Янес! – сказал он, протягивая руки к португальцу. – Сама судьба, по-видимому, хочет, чтобы я всегда прибегал к великодушной помощи беззаветно храбрых детей Мопрачема.
– Где же твоя дочь, прекрасная Дарма? – прервал поток его приветствий Янес. – Почему я ее не вижу?
– О ком, собственно говоря, ты спрашиваешь? – улыбнулся индус. – Ведь у меня две Дармы.
– О, дружище, конечно, о дочери. Говоря по совести, я забыл о существовании другой Дармы, великолепной тигрицы.
– Дочь спит. А тигрица вместе с Каммамури находится в отряде, отправившемся в экспедицию к берегу.
– Как? Разве маратх[16] в отсутствии? – воскликнул Янес.
– Опасаясь, что Тангуза мог не добраться к вам, Каммамури, вопреки моему совету, отправился с небольшим отрядом к берегу и теперь, если только ему удалось ускользнуть от даяков, он уже, вероятно, плывет по направлению к Мопрачему.
– Ну, значит, мы встретимся там с ним позже.
– Но войдем же, друг, в комнаты. Здесь не место вести беседу. А ты, Тангуза, возьмись за дело и приготовь что-нибудь съедобное для Тигров Мопрачема.
С этими словами Тремаль-Наик направился к павильону, возвышавшемуся посреди нескольких отдельно стоящих громадных навесов, на которых грудами были навалены сушеные плоды и фрукты, и ввел португальца в одно из помещений нижнего этажа, освещенное низко повешенной лампадой индийской работы, свет которой смягчался голубоватыми гранеными стеклами абажура. По всей обстановке было видно, что и на чужбине Тремаль-Наик не отрекся от своих старых вкусов кровного бенгальца. Вся комната была обставлена легкой и элегантной индийской мебелью и теми низкими и удобными диванами, которые всегда можно найти в жилищах богатых индусов.
– Прежде всего, друг, по стаканчику, – сказал индус, наполняя два стакана брамой, этим неподражаемым напитком, приготовляемым из экстракта перебродившего риса, сахара и ароматных соков различных пальм. – Брама бодрит…
– Уф! – отозвался Янес. – Давай. А то я устал, как кляча. Старость одолевает, милый. Но объясни мне скорее, что вызвало восстание даяков?
– Сейчас. Но раньше ответь, как ты-то сюда добрался?
– Вместе с «Марианной», но после довольно-таки жаркого боя в устье Кабатуана. Оставил судно около пристани. Там почти половина моего отряда.
Тремаль-Наик серьезно забеспокоился.
– Однако там остались люди, на которых можно смело положиться, – сказал Янес, который заметил тревогу друга.
– Но зато и наши враги, даяки, гораздо многочисленнее, чем я предполагал раньше. И кроме того, словно по какому-то волшебству, они оказались хорошо вооруженными и, мало того, еще обученными военному искусству пилигримом из Мекки. Кстати, ты, Янес, встречал когда-нибудь этого шарлатана?
– Я? Никогда в жизни. А ты? И не знаешь, кто он? – отозвался Янес, в высшей степени изумленный тем обстоятельством, что и Тремаль-Наик ничего, в сущности, не знает о страшном враге, поднявшем против него даяков.
– Ничего не знаю. Две недели тому назад я отправил к нему гонца, прося его явиться для переговоров со мной, желая выяснить, что же, в конце концов, ему от меня нужно. Знаешь, что он ответил? Он прислал сказать мне, что я должен явиться к нему вместе с моей дочерью, так как ему нужны наши головы.
– Наглец! – возмущенно воскликнул Янес. – Слушай, не наносил ли ты когда-нибудь смертельного оскорбления какому-либо влиятельному вождю даяков? Ведь они страшно мстительны.
– Никому я не причинил зла. И потом, этот человек – не даяк. Некоторые утверждают, что это араб старого закала. Другие говорят, что он негр. Третьи уверяют, что это индус. Несомненно, существует какая-нибудь причина для этой жгучей и беспощадной мстительности, но чем больше я думаю, тем меньше что-либо понимаю. Правда, у меня в душе начинает шевелиться одно подозрение. Но оно настолько абсурдно, что ты будешь смеяться, если я тебе его выскажу. Представь себе, я подозреваю, что это какой-нибудь туг.
Вместо того чтобы улыбнуться при этих словах, как ожидал индус, Янес заметно побледнел.
– О! Ты уверен, Тремаль-Наик, что все вожди секты «душителей» Суйод-хана были истреблены нами в пещерах Раймангала или англичанами во время бойни в Дели[17]? Кто нам поручится за это?
– Ты думаешь, Янес, что эта таинственная личность действительно вздумала мстить нам за Суйод-хана одиннадцать лет спустя?
– Тебе, Тремаль-Наик, приведшему их к гибели, должно быть лучше, чем кому-либо другому, известно, как они кровожадны, злопамятны и мстительны.
Тремаль-Наик снова стал задумчивым, его лицо выдавало глубокое волнение. Затем он махнул рукой, как бы отгоняя от себя какой-то призрак, и сказал:
– Нет, это невозможно, это нелепо. Если даже и допустить, что туги еще существуют в Индии, то они, конечно, не стали бы ждать столько времени. Этот пилигрим, должно быть, попросту какой-нибудь бродяга, авантюрист, который хочет, добившись популярности у даяков, попытаться основать новый султанат и который только делает вид, что ненавидит меня. Он, вероятно, распустил слух, что я не мусульманин и поэтому являюсь врагом даяков, что я тайный слуга англичан, намеревающийся помочь угнетению даяков. Словом, он – что хочешь, но только не туг.
– Пусть будет так. Но все же мне кажется, что ты, друг, попал в незавидное положение. Ведь ты уже потерял все свои богатые фактории?
– Да. Все разграблено, все сожжено.
– Видишь! Выходит, что было бы гораздо лучше, если бы ты остался вместе с нами в Гнезде Тигров – на острове Мопрачем.
– Мне хотелось попытаться колонизировать эти берега и цивилизовать населяющих их дикарей.
– Промахнулся. Выстрел в воздух.
– Сознаюсь.
– А в общем ты потерял, должно быть, несколько сотен тысяч рупий, и твоя работа пошла прахом. Хорошо еще, что у тебя уцелели твои фактории в Бенгалии. Но вот в чем дело: когда мы можем отправиться отсюда?
– Я попрошу у тебя отсрочки на сутки: надо постараться спасти что можно. А тогда – на борт «Марианны».
– И на ней – во все лопатки на Мопрачем. Наше присутствие там в высшей степени необходимо.
Он произнес эти слова таким серьезным тоном, что индус был поражен.
– Разве и Мопрачему грозит какая-нибудь опасность? – спросил он.
– Пока ничего определенного. Но ходят слухи, которые сильно беспокоят Малайского Тигра. Англичане опять носятся с идеей выжить нас из нашего последнего убежища. С некоторых пор на нас взваливают ответственность за все случаи мелкого пиратства, происходящие у восточного берега острова, хотя уже в течение нескольких лет все наши боевые суда стоят на якорях. Говорят, что наше присутствие придает смелости береговым пиратам, и мы прямо или косвенно, но натравливаем их на корабли, идущие в Лабуан. Все это ложь, конечно, но ты знаешь коварство англичан.
– Так вот как они собираются отблагодарить нас за то, что мы освободили Индию от секты тугов? Но неужели Сандакану придется уступить им?
– О нет. Ты его знаешь: ведь он способен бросить перчатку не только в лицо Англии, но и…
В это время глухой звук отдаленного выстрела прервал его речь.
– Ты слышал? – вскричал Янес, вскакивая на ноги в сильнейшем волнении. – К югу от твоего кампонга стреляет пушка. Это значит, что даяки атакуют «Марианну».
– Поднимемся на сторожевую вышку, – предложил Тремаль-Наик. – Оттуда будет легче точно определить, где стреляют.
VIII. Взрыв «Марианны»
Тремаль-Наик и Янес покинули комнату индуса и, поднявшись по лестнице, вышли на одну из террас павильона, на которой возвышалась сторожевая башенка, или, вернее, своеобразный минарет, тонкий и высокий, с внешней лесенкой. В одну минуту они добрались до вершины, заканчивающейся небольшой круглой платформой. Там была установлена длинноствольная спингарда, которая могла стрелять при надобности во всех направлениях.
Солнце уже почти взошло. По равнине лились потоки его света. Даяки, осаждавшие кампонг, с появлением дня удалились на расстояние шести или семи сотен метров, укрывшись за толстыми древесными стволами, срубленными специально для того, чтобы ими можно было пользоваться в качестве щитов, передвигая или, точнее, перекатывая их по своему усмотрению. Казалось, за ночь силы их возросли. Бросив на них быстрый взгляд, Тремаль-Наик невольно воскликнул:
– Но вчера их не было так много, как сейчас!
Янес собирался спросить индуса о чем-то, как вдруг донесся глухой звук пушечного выстрела, пророкотавшего вдали за лесом.
– Стреляют на юге! – воскликнул португалец. – Это, несомненно, палят из пушек на «Марианне». Даяки осаждают моих матросов. Не знаю, отобьются ли ребята. Какими силами располагает этот дьявол в образе хаджи из Мекки?
– Я могу сказать только приблизительно, – ответил Тремаль-Наик. – Ему удалось поднять против меня четыре племени. Каждое могло дать ему не менее пятисот бойцов. Возможно, все они вооружены ружьями: пилигрим привез с собой целый арсенал. У него были лилы и миримы.
– Ох! Еще один выстрел! Это уже разговаривают спингарды, – заговорил Янес, делая гневный размашистый жест.
Со стороны необозримого леса, простиравшегося от кампонга к югу, теперь все чаще и чаще долетали звуки пушечной пальбы, которые наконец перешли в один сплошной гул.
Янес, видимо, нервничал. Он метался по платформе, как разъяренный лев в клетке, яростно окидывая взором горизонт. Индуса тоже охватила волна сильнейшего возбуждения. Выстрелы тем временем следовали один за другим. Между малочисленным экипажем «Марианны» и подавляющими силами таинственного хаджи шла, очевидно, отчаянная и яростная борьба.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Борнео – прежнее название острова Калимантан.
2
Даяки – группа народов, коренное население острова Борнео.
3
Рани – царица или царевна в Индии и в некоторых странах Юго-Восточной Азии. Ассам – провинция на северо-востоке Британской Индии, ныне один из штатов Индии.
4
Пери – в мусульманской мифологии дух, покровительствующий человеку, выступающий в облике прекрасной женщины.
5
Сахиб – господин.
6
Саравак – княжество под британским протекторатом в северо-западной части острова Борнео.
7
Кампонг – селение.
8
Речь идет о морской миле, равной 1852 м. Сухопутная миля равна 1609 м.
9
Кабельтов – морская мера длины, равная 185,2 м.
10
Cумпитан (сербатанг) – духовое ружье, стреляющее отравленными парализующим ядом стрелами.
11
Прао – большая парусная лодка.
12
Паранг – массивный нож-тесак.
13
Дуриан – произрастающее на островах Малайского архипелага дерево семейства бобовых, дающее необычайно вкусные, но обладающие крайне неприятным запахом плоды.
14
Крис – стальной малайский кинжал с изогнутым лезвием и богато украшенной рукоятью.
15
Магут (махаут), карнак – погонщик слонов. Сиам – прежнее название Таиланда.
16
Маратхи – один из народов, населяющих Индию.
17
В мае 1857 г. в Индии вспыхнуло народное восстание против британского господства. Основную массу повстанцев составляли сипаи – наемные войска, формировавшиеся из местного населения. Уже через две недели почти вся Северная Индия, в том числе и крепость Дели, была в руках восставших. Дели был взят английскими войсками в сентябре 1857 г. Англичане потопили восстание в крови. Пленных расстреливали, привязывая к жерлам пушек. Несмотря на активные действия английских войск, восстание было окончательно подавлено лишь в 1859 г.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги