Коло Жизни. Зачин. Том первый
И также зычно вскрикнув, Влад и Злат вскочили с оземи, да, что есть мочи побежали прятаться от дождя в лес, где нарочно от непогоды, нередко изливающей воду на эту часть суши был устроен небольшой, можно молвить совсем крохотный сруб. Точнее даже не сруб, а высокий шалаш, твореный из струганных теснин ладно подогнанных и установленных наклонно друг к другу. Все щели в той куще были плотно заткнуты мхом, а сверху на стыке планок пролегал неширокий навес-крыша в виде сухого камыша переплетенного меж собой. Словом это было налаженное место для того, чтобы благополучно пережить непогоду.
Влад и Злат торопливо перескакивая через опавшие ветви деревьев, переплетенные плетущимися растениями, мхами, обегая молодую поросль и невысокие кусты вскоре нырнули, сквозь узкий лаз, вовнутрь шалаша. И только они сие сделали, как еще пронзительней загромыхало над кронами рослых деревов небо, искристо засверкали рассыпающие крошево огней молнии и хлынул обильный, крупный дождь.
Прошло пару минут, и Влад приткнувшийся к стене кущи, услыхал негромкий окрик, а потом в лаз проскочили Братосил и Стогость, оба уже изрядно промокшие. Отроки, упав прямо на ноги Златовласа и Владелина, весело засмеялись, да принялись утирать текущую воду с волос и лица. А над кущей продолжали низвергаться потоки дождя, ярко озаряли темное пространство краснолесья молнии и не смолкая ни на миг рокотал, вроде встряхивая землю, гром.
Ребята уже давно перестали хохотать и затихли, тревожно вздрагивая телами, к оным липились мокрые рубашонки и вслушиваясь в обрушение свирепствующей природы, когда, внезапно, Владелин, приподнялся с настила сухостоя, что укрывал пол в куще и обеспокоенно напрягся. Смятенно взглянув на шалашный лаз, он перевел взор, и, призывая к вниманию товарищей, чуть заметно мотнул головой в сторону, повелевая тем самым дать ему проход. Отрок торопливо вскочив на карачки, да расталкивая так и не понявших его Стогостя и Братосила, полез вон из кущи. Все также спешно выбравшись из шалаша он поднялся с карачек, испрямил стан и, застыв на месте, с тревогой огляделся.
Высокие дерева с густыми кронами, бурая серость грохочущего раскатами грома небосвода затемнили и сами просторы леса. Однако и в том правящем сумраке отрок погодя узрел, в нескольких шагах от себя, отделившееся от ствола дерева здоровущее создание. Существо было безобразно-пугающим и увидевший его, в сером мареве дубровы изредка вспыхивающей бликами молний, Влад похолодел от ужаса. А засим ему враз стало жарко… просто невыносимо жарко, запылали не тока руки, щеки, но точно и все его тело. Рост того создания, видимо, превышала метра два. И хотя оно было менее высоким, чем Боги, обаче, для мальчика показалось настоящим гигантом. Создание стояло на двух ногах и слегка горбатилось, его длинные руки касались земли. Шириной плеч существо и вовсе поражало, оно как их размах, судя по всему, превосходил метр. Массивного сложения туловище, с явно развитой мускулатурой, поросло густой, бурой шерстью. Та короткая волосня обильно покрывала и лицо, а также росла на весьма широких ладонях. Низкий лоб и выступающее вперед надбровье малеша топило лицо внутри головы. Впрочем, трепещущий Владелин, ясно разглядел у того существа топорщившиеся круглые ноздри выпяченные вперед на месте носа, покрытые шерстью уста и совсем крохотные глазки.
Создание какой-то миг молча рассматривало отрока, а после, сойдя места, размашистой походкой двинулось к нему, и, вторя ухающему небу зычно зарычало.
– Скорей, скорей вон из кущи! – звонко закричал мальчик своим товарищам, и, наклонившись к лазу спешно махнул рукой. – Вылезайте из кущи! Скорей!
– Чего? – лениво протянул Стогость, и, поднявшись с расстеленного в шалаше сухостоя, уселся.
Да только Владелин, будто ощущая всеми волокнами своей кожи, плотью и, верно, душой исходящую опасность от приближающегося создания суматошливо схватил рукой ногу Братосила и резко дернул его на себя. Прилагая всю мощь, он зараз вытянул товарища из шалаша. Ошеломленный Братосил торопливо вскочив на ноги, развернулся, а увидев в двух шагах от кущи боляхное существо, истошно завопил. И звук тот был так высок и оглушителен, что резанул уши стоящего подле него Владелина и отозвался колкой волной боли в его голове. Братосил невысоко подпрыгнул вверх, и тотчас сорвавшись с места, рванул вправо, а подскочившее к Владу создание мощно ударило его своей ладонью по щеке.
На морг перед глазами мальца поплыли плотные кучные облака, а в них заморгали ядреные капли разноцветного света. По-видимому, от того удара его отбросило в сторону и он ударившись об землю потерял сознание. Потому как когда облака перестали заслонять взор, Владелин ощутил острую боль во рту и увидел слегка пригибающиеся, склоняющиеся к нему долгие ветви деревьев, вроде жаждущие приподнять его с оземи и покачать на своих мощных отпрысках. Еще чуток и Влад услыхал душераздирающий крик. То вопил Злат, отрок сразу узнал голос дорогого его сердцу товарища и суматошливо поднялся. Густая тьма, выпорхнувшая из-за соседнего дерева окружила его со всех сторон и словно взяла в полон, али придавила своей массивность. Одначе, мальчонка спешно сомкнул очи, а когда открыл их увидал недалече от себя стоящее существо, удерживающее в вытянутой руке за ногу Златовласа, легохонько помахивая им вроде тростиночкой взад-вперед. Злат живописав дикое выражение на своем милом лице и широко открывши рот, орал, при том мотыляя руками и свободной ногой намереваясь оттолкнуть от себя создание.
Владелин порывисто огляделся, и, приметив справа от себя мощную ветвь дерева, схватив ее руками, враз поднялся с земли. В первый миг от боли в голове его качнуло, однако превозмогая и ее, и сероватые испарения пред глазами, он побежал на существо, размашисто шибанув его той дубиной по горбу. Удар был и впрямь мощным, а может лишь неожиданным, потому как создание злобно взвыло и незамедлительно выпустило из рук ногу Злата. Мальчик, упав на землю, незамедлительно вскочил на карачки и пополз, а вмале поднявшись на ноги, припустил бежать из леса на леваду. Существо меж тем также резко, как пропал в темном краснолесье Златовлас, повернулось к Владу, и, приподняв вверх верхнюю губу, оголило белые зубы, почти ничем не отличимые от зубов людей, кроме как длиной и шириной, да шагнуло навстречу к нему. Малец уже было решивший бежать, краем левого глаза приметил выглянувшую из лаза голову Стогостя, и, давая возможность члену его семьи покинуть кущу, вновь взмахнул ветвью, стараясь ее концом огреть существо по голове. Да только создание тяперича ожидая удара, вскинуло вперед руку, и ухватило ветвь, молниеносно задрав ее кверху, а вместе с ней дотоль крепко держащегося за иной конец Влада. Отрок уже подлетев ввысь увидел, как Стогость вымахнул из шалашного лаза и побежал в ту сторону куда убег Злат.
Создание же так мощно встряхнуло ветвью, что скинуло с ее конца мальчика, немедля полетевшего вниз. Крепко вдарившись об землю, наваленные ветки и стволы, малец ощутил днесь острую боль не только в свернутой на сторону нижней челюсти, но еще и в изогнувшейся правой ноге, где блеснувшая белая кость, прорезала поверхность кожи, а также руке, груди и боку. Нападающее существо, не мешкая ступило вперед, и, протянув навстречу к отроку свою здоровущую руку с короткими пальцами, ухватив его за материю рубахи на груди, рывком подняло ввысь. Владелин словно тряпичная кукла, какую мастерил им Выхованок, взмыл вверх и увидел перед собой мерзостное, поросшее кудлатой шерстью лицо. Широко раскрылся рот существа и оттуда на отрока дыхнуло кисло-жгучим запахом крови аль то просто переполнился его рот ядрено-пахнущей юшкой, каковая принялась струиться из правого уголка губ. Создание слегка отвело в сторону висящего на рубашонке мальчонку, очевидно, желая его запустить. Да только Влад резко выбросил вперед левую, все еще действующую руку, и цепко схватил нападавшего за большое оттопыренное ухо. Таким образом, что все ухо оказалось в сжатой ладони отрока. Зверь ли, человек ли… сызнова зычно взвыл, и, выпустил из руки материю рубахи, отчего малец теперь повис токмо на его ухе.
– Остановись! – пронесся гулкий голос приказ по лесу.
И Владу выпустив дотоль сжимаемое ухо соскользнул по шерсти нападавшего вниз. И сызнова упав на землю, буйно покрытую опавшей листвой да невысокой примятой травой, застонал от нылой боли во всем теле. Через сквозистый туман, выросший единождым махом пред очами, он нежданно разглядел широкую подошву ноги, покрытую патлатой шерстью, занесенную как раз над его головой. Лишь морга хватило отроку, чтоб резво крутнуться влево. А по лесу наново прокатился зычный глас… такой, что покрыл грохотание небес, остановив биение молний и капли дождя. И ежели, в первый раз раздался голос Выхованка, второй глас, очевидно, принадлежал Богу. Это мальчик понял немного погодя, когда в странное создание, стоящее в шаге от него вдруг вдарила тонкая стрела молния и словно пробила его тело с головы до ног… И тотчас оно ярко вспыхнуло странными такими голубоватыми бликами огня, точно пляшущего по самой поверхности шерсти. Существо сделало несколько долгих прыжков вправо, от лежащего Влада, и рывком содрогнувшись, повалилось на землю, выпустив ввысь мелкую россыпь голубых капелек от объятого пламенем тела.
Тяжело дыша и давясь кровью переполнившей сомкнутый и свернутый на сторону рот, нос Владелин надрывно затрясся от боли, когда к нему подскочил Выхованок, и торопливо опустившись подле с невыразимой болью своих крупных очей, обозрел вскормленника.
– Отойди! Отойди скорей! – протяжно молвил Дажба, и, подступив к духу, протянул свою длинную руку к его голове.
Да только Выхованок не выполнял повеления Бога и не трогался с места. Он стремительно подхватил тельце мальчика на руки и прижал к себе, будто стараясь скрыть его в своем чреве.
– А!..А!.. – гулко вскликнул малец и на миг пред его очами проплыли кучные бурые тучи принесшие ноне непогоду.
– Выхованок! – тот голос не принадлежал Дажбе, он был иным… густым басом, будто оглушающий гром.
Дух еще сильнее вдавил тело мальчика в себя и Владу показалось, что он задыхается. Кипучей волной из нежданно открывшегося рта выплеснулся поток крови, а часть его обрушилась в глотку и придавила своей склизкостью легкие.
– Что ты делаешь? Ты сейчас убьешь мальчика! – сие Влад уже не слышал, голос Дажбы долетал откуда-то издалека, словно из космической, темной дали нежданно вставшей перед очами.
Та мглистая даль ярчайше полыхнула на отрока своим серебристо-насыщенным веретенообразным телом, словно испещренным пылевыми включениями, да окруженным сверху и снизу волокнистой бахромой. А миг погодя на бликах того тела выступил образ человека. Он сначала был вроде слит с темнотой парящей окрест, а после явственно живописался. И тогда Влад увидел человека с черной кожей, слегка отливающей золотым сиянием. На схожем с каплей лице, вельми осунувшемся, имеющем самое широкое место в районе скул и сужающимся на высоком лбу и округлом подбородке находился нос, с выпуклой спинкой, и острым кончиком, широкий рот с полными губами и приподнятыми уголками, да крупные глаза, где верхние веки, образовывая прямую линию, прикрывали часть радужной оболочки. Большие очи, с темно-коричневой радужкой занимающей почти все глазное яблоко и окаймленной по краю тонкой желтовато-белой склерой, взглянули в упор на мальца так, что он весь затрепетал от испытываемой в отношении них любви. Послышался едва различимый щелчок и Владелин вновь ощутил острую боль… сразу… и везде… в голове, руках, груди и особенно во рту. Еще морг этой боли, а посем образ человека исчез, и поплыли, закачали своими боками пред его глазами непроницаемые облака… облака такие же темно-коричневые, как дотоль видимые радужки. Они плыли долго и своим любящим взглядом ласкали, нежели Влада.
Глава седьмая
Первое, что услышал Влад, пробудившись, это ощущаемые не столько ушами, сколько собственной сутью, мозгом голоса Богов. И то, кажется, уже говорил не только Дажба… не только басил Воитель… то молвили все Расы, и вроде как единожды наполняли тугую голову отрока своими голосами, при том несомненно вступая в разговор лишь в свое время.
– Выхованок! – дюже далекий мягкий баритон Дажбы, будто огладил кудри на мальце. – Как такое могло случиться, скажи нам… Почему ты не отвечаешь?
– Его надо покарать, – этот голос принадлежал Седми или Словуте… отрок это так и не разобрал. – Ибо он нарушил замысел нашего бесценного Дажбы, сотворив недолжное.
И наново густоватые с рыхлыми телами облака плывут повдоль взора Влада, подпихивая, подталкивая, тормоша друг друга, точно суетятся, торопятся куда-то…
А в огромной круглой зале капища, увенчанной высоким прозрачным куполом, в каковом, похоже, единожды отражались зеркальные стены, гладко отполированный кипельно-белый пол, и заглядывающее извне голубое небо, порой становящееся ближе своей бескрайней мощью, витали разрозненно-сквозные серебристо-голубые неяркие испарения. В середине зала на боляхной, низкой тахте, без спинки и подлокотников, напоминающей слегка вдавленное в центре дно озера, покрытой сверху набивной зеленоватой тканной полстиной, которая не просто плавно покачивала движущими нитями, а похоже, росла, изгибаясь в надобной форме, возлежал сам Небо. Обряженный в золотую до лодыжек рубаху, в своем венце на голове изображающим Солнечную систему, он лежал на правом боку, а изогнувшаяся поверхность тахты подпирала облокотившуюся на нее руку старшего Раса. В ногах Бога опираясь на извернувшуюся валом полстину, придерживающую спину как раз в районе поясницы, восседал Дивный.
Справа и слева от тахты на мощных голубых креслах, вроде как не имеющих каркаса, а посему принимающих очертания и форму сидящих, поместились младшие Боги, все кроме Дажбы. Расы были одеты без должного им блеска в золотые аль белые рубахи, только у Дажбы на руках и ногах все еще переливались широкие да узкие браслеты в виде перевитых растений, и на левых перстах руки, на каждом из них, находились крупные сапфиры, словно вросшие в саму его тонковатую кожу занимая там почти полностью среднюю фалангу пальца.
Дажба взволнованно прохаживался вдоль залы и иноредь останавливался подле замершего, как раз в центре меж тахтой и зеркальной стеной, Выхованком. Недалече от сидящего на кресле Огня, на небольшом округло-приплюснутом синем пуфике лежал здоровый с закрытыми глазами, верно почивающий, свернувшийся калачиком Владелин.
– Выхованок! – вновь останавливаясь в шаге от духа и воззрившись на него сверху вниз, молвил Дажба. – Кто тебя надоумил взять с нами Владелина?
Дух суматошливо опустил голову, и, выгнув ее загадочной формой так, что казалось она у него и вовсе свернулась, где-то в серединке, уперся взором в белый пол по каковому нежданно, тронувшись, поползли пухлые полосы света, точно присланные сюда солнцем.
– Посмотри на меня! – зычно изрек бархатистым баритоном Дивный.
И дух как-то неестественно крутнул своей вращающейся головой, одновременно желая не подчиниться и в тоже время не в силах справиться с указанием Бога. Голова его вдруг пронзительно скрипнула, подобно плохо смазанной части большого механизма, а засим словно на шарнирах провернулась по кругу и испрямилась. Крупные голубые очи духа пугливо зыркнули на Дивного. И тогда особой лучистостью бирюзы вспыхнули глаза старшего Раса, и тот необъяснимый свет разлился по всему глазному яблоку, немедля поглотив остатки склеры. В навершие венца Бога еще ярче засиял плоский диск и мгновенно прокрутился вокруг своей оси. Еще миг невероятного свечения и глаза Зиждителя потухли, спало сияние с его венца и он, растягивая слова, медленно пояснил:
– Это, милый малецык, Стынь повелел взять мальчика. Во Владелине искра Першего, и мальчик из семьи паболдырей. Создания Димургов принесли его к Выхованку и велели, сославшись на просьбу Стыня, укрыть от наших глаз… велели воспитать.
– Нет! Нет! – пронзительно громко дохнул дух и весь затрясся, всем своим полупрозрачным естеством. – Они не велели… Нет! Они просили! Просили! И я не смог, не смог отказать просьбе Зиждителя Стыня.
– И зачем это понадобилось малецыку Стыню, что не могли забрать свои искры? – поспрашал басистый Словута, сидевший слева от своего отца.
Он едва заметно развернул голову и посмотрел в бирюзовые очи отца, словно желая прочитать его мысли.
– Перший не хотел вывозить никого с Козьей Ножки, сказал тогда, что итак много дел в Галактиках. И эта просьба к духу звучала лишь от Стыня, наверно наш драгоценный малецык, желал таким образом спасти искры Отца. Не тебе Словута говорить о том, каковым изредка выдумщиком выступает наша драгость Стынь, – все тем же неспешно звучащим голосом произнес Дивный, каждым выдохнутым словом лаская имя Стыня.
– Куренты попросили от имени Зиждителя Стыня… попросили… – сызнова вклинился в молвь Выхованок и яростно крутнул головой. – Они сказали сам Зиждитель Стынь просит за этого ребенка. Хочет, чтобы я сохранил, сберег ему жизнь.
– Тогда почему же создания Димургов принесли тебе девочку, не мальчика? – сердито вопросил Седми и для его медлительности весьма мощно стукнул ладонью по округлой с плавными линиями подлокотнице, на оной возлежала дотоль рука.
– Этому девочку… другим мальчиков, – пояснил весьма благодушно Дивный, точно радовался произошедшему и одновременно желал снять раздражение с Седми, кое вылилось искристой россыпью брызг вылетевших из тела Бога в направлении духа. – Слишком мало рожденных детей паболдырей приобрели клетки Першего, да обладали нашими мерками. Не так много мальчиков и эта девочка, все они в наших поселениях. Стынь велел отнести мальчиков духам, и почему-то решил сохранить жизнь этой девочке. Возможно, потому как она весьма ярко сияет, определенно, первая искра, удивительно даже как она могла попасть в паболдырскую ветвь. Просьба звучала от имени малецыка, и, несомненно, Выхованок не смог ей отказать, – словно защищая духа, протянул Бог. – Только одного я не могу понять… На хуруле, бесицы-трясавицы почему не сказали тебе, милый Дажба, что это девочка. И как ты, любезный мой не увидел, что ребенок физически отличается от других детей.
Дажба поколь стоявший недвижно, около духа, медленно развернулся к старшему из Зиждителей и малозаметно пожав плечами, произнес:
– Лисуны и водовики мне не сообщили, что это девочка. Хотя они знали, что мы забирали одних мальчиков. Почему так произошло не знаю, одначе ноне же выясню. А я… Я, Отец Дивный, не узрел физического отличия Владелина от иных детей. Одно могу сказать, в ребенке с самого начало было и есть что-то не подающееся моему пониманию. – Бог на морг смолк и напряженно задумался. – Я не могу пояснить, потому как допрежь такого не ощущал. Посему я предположил, что в грядущем отпрыски этого мальчика возможно повлияют на гибельный путь землян. Впрочем, и в отпрысках Владелина, как и в нем самом… вернее в ней, есть, что-то непонятное, скрываемое али прикрываемое туманом. Не могу о тот вам пояснить. Мне надобно поговорить об этом ребенке и видениях его грядущего с Першим… Он меня поймет, но я уже который раз выходя с Отцом на связь забываю потолковать с ним о Владелине, а вспоминаю о тревожащем меня, когда наш разговор уже прерван.
– Ее следует уничтожить… девочка нам тут не надобна, она ломает все замыслы нашего Дажбы, – проронил Седми и его высокий звонкий тенор наполнился негодованием.
Бог неспешно вздел с подлокотника кресла свою руку, устремил вытянутый палец на лежащего ребенка, и на его кончике внезапно вспухла ядрено-красная капля. Она проворно вырвалась из перста и понеслась с неудержимой скоростью в сторону почивающего Влада, от довольства приоткрывшего рот. Резкий щелчок, подобно однократному треску грома и ту горящую искру перехватила, сбив полет, полупрозрачная кроха света, тотчас обернувшаяся голубоватой каплей воды упавшей на полированный пол залы.
– После того, что он… точнее она сегодня совершила, – забасил на высоких тонах Воитель и неторопливо поднялся со своего кресла, что стояло подле Словуты и напротив Седми. – Я не позволю уничтожить ребенка. Дитя так сияет… И незрячему ясно сие набирается мощи искра и как можно уничтожить это чудесное творение. И потом, как ты правильно приметил, брат, Млечный Путь создан и находится в управления Дажбы и ему решать изменены ли его замыслы или нет. Да, и в этой девочке искра Отца… Першего… Если бы ты не был так раздражен на него, днесь, непременно, желал сохранить ей жизнь.
– Это девочка должна была погибнуть там на Зекрой, как и иные люди. Так было решено Отцом, коли ты про это толкуешь, малецык, – много ровнее молвил Седми, теперь не желая чем расстроить Воителя. – И то, что в замыслы Першего и Дажбы вмешался Стынь, оному мы все слишком сильно потакаем, не есть хорошо. И не столь важно, что это клетка, искра нашего любимого Першего. Важно, что жизнь этой девочки вносит разлад в общий строй замыслов Дажбы, ежели ты не понимаешь мой бесценный малецык… – возмущение Седми, кажется, вновь выпорхнув с под тонкой кожи, осыпалось россыпью искорок на материю его белой рубахи.
– Остынь! Прошу, малецык, остынь, милый мой, дорогой! – чуть слышно протянул Небо.
И шепот старшего Раса вылетев из его уст, многажды усилившись, накрыл своей густой массивностью залу. Успокоив возникшее беспокойство и несогласие между членами печищи, да заколыхав под сводом залы, скомковавшимся серебристо-белым, клубистым облаком, поднявшимся с под низу. Легкое дуновение ветра огладило кудри волос всех божественных сынов, вроде то отцовская рука Небо встрепала их, и под бело-молочной кожей Небожителей по тонким жилка ядреной лучистостью света пробежала капель света.
– Воитель прав, эта система создана для управления Дажбой, ему и корректировать замыслы, – еще тише добавил Небо, почти не открывая рот и словно выдыхая слова. – Да и потом девочка, на удивление, слишком светлая даже для паболдырей, что весьма странно.
В зале царила тишина, когда говорил Небо и его едва слышимый голос не просто разносился по помещению, он, по всему вероятию, наполнял все кругом. Ударяясь, как замкнутая в силках птица, в свод залы он проскальзывал сквозь него и шевелил серые тучи, стлавшиеся вне капища, по небосводу и все еще бывшие после прошедшей грозы. Небо устремил взгляд своих небесно-голубых очей на Влада, и добавил:
– И наш Воитель прав, дитя вельми ярко сияет. Это видно даже отсюда. Сие несомненно первая искра клетки Першего, каковая набирается сияния. Скорее всего эта или следующая жизнь будет для нее конечной. Так, что стоит ее сохранить… Сохранить, как я понимаю для малецыка Стыня. Даже поразительно, что искра выбрала себе плоть паболдыря, может это не спроста. Потому, коли Дажба не против, не будем ничего менять. Оставим все как есть, понаблюдаем за ней… Тем паче занимательно, как утверждает Дажба, что девочка будет правителем и от нее пойдет достойный род. И потом, ноне она показала себя со стороны величественного душой человека, способного пожертвовать собой во имя семьи, а это, значит, из нее вырастет уже сейчас высоко-нравственный человек. Понеже она достойна жизни и главенства над нашими отпрысками. Лучшее – лучшему!
Старший Рас проговорил свою часточко прерывающуюся речь протяжно, и в столь медлительном говоре не шевельнул ни то, чтобы рукой, ногой, головой, но даже и перстом. Похоже, и лицо его никак себя не проявило, ни одна жилка на нем не трепыхнулась, не дрогнула ни одна мышца, да, и малеша прикрытые золотыми волосками усов губы не колыхнулись.
– Небо, она в любом случае нарушает замыслы Дажбы, – прервал ту тишину не соглашающийся с доводами Отца Седми, вероятно, просто желающий сказывать против. И вновь вся его кожа особенно лицо точно заалело, принявшись покрываться бусенцами густых красных искорок. – Каждому из мальчиков уже предназначена женщина. Что Дажба будет делать с девочкой… кто подарит ей семью, отпрысков. Я же не буду указывать вьян друдам созидать отдельно для нее вторую грань существования. – Видно было, Бог в своем упорстве решил пойти до конца. – Как хотите!
– Если вы решите уничтожить дитя, я того не позволю… Вывезу его к себе в Блискавицу, – вступился за ребенка Воитель и неспешной поступью направился в сторону почивающей на кресле девочки, страшась, что не уступчивый Седми может вновь повторить попытку ее сжечь.
– Думаю, вьян друдов не придется просить, – теперь в беседу вступил Огнь, дотоль молчавший, и, повернув в сторону девочки голову, нежно посмотрел на нее своими радужнозелеными глазами. – Когда она вырастет, станет женищей и зачнет от меня. Это будет мой род, и он сбережет, и достоинство девочки, и мои коды. Я ноне готов, абы спасти чадо от смерти и переселения в Блискавицу, взять удел Владелины в свои руки.
Теперь Бог медленно поднялся с кресла, и, повернувшись к возлежащему Небо слегка прикрыл своим телом от Седми девочку, да чуть заметно тряхнул огненно-рыжими длинными волосьями, стянутыми позади головы в конский хвост.
– Изволь Огнь… Если желаешь взять удел девочки в свои руки, – протянул Небо и черты его встревоженного несогласием в печище лица расправились. – Я не стану противиться… только так, чтобы это не отразилось на иных наших творениях. Ведь вмале мы все отбудем отсюда.