Ледяной город

Глава четвертая. Вторник, 28 декабря

В рождественские каникулы мальчик по имени Даниель шел на ближайший каток поиграть в хоккей. Коньки он перекинул через плечо, в руках держал клюшку, которой гонял шайбу Одиннадцатилетнему пареньку больше нравился футбол, но зимой ему оставалось только бить по шайбе на тротуаре. Иногда шайба попадала в сугроб, тогда он доставал ее оттуда клюшкой. Ему казалось, что клюшка только на это и годится. Хоккей был не его игрой, и на льду он не всегда себя чувствовал уверенно, но другие мальчишки знали, что он отлично играет в футбол, поэтому никогда над ним особенно не подтрунивали.

Улица в восточной части города, по которой шел Даниель, вела к центру. С обеих ее сторон стояли дешевые двухэтажные домики с шаткими лестницами, поднимавшимися сразу на второй этаж. Район был густо заселен, в основном здесь жили большими семьями. Было восемь утра, люди, собиравшиеся на работу, прогревали уткнувшиеся в сугробы машины. Одним из них был на удивление хорошо одетый коротышка, который совсем не походил на жителя этого квартала. Он, должно быть, заехал сюда на ночь проведать подружку. Даниель не знал, да и дела ему никакого не было до того, что этот мужчина, пославший ударом ноги его шайбу обратно, был врачом, частным образом лечившим байкеров из «Ангелов ада». Когда шла война, у доктора было много работы. Даниель принял вызов, сделал финт ногами и забил гол, пустив шайбу мужчине между ног. Доктор улыбнулся, достал из кармана пальто ключи и сел в свою «тойоту-камри».

Шайба улетела в сугроб, и Даниель пошел ее откапывать, хотя не заметил точно, куда она попала, проскользнув между ног мужчины. Ему показалось, что он ее нашел, и мальчик ткнул клюшкой в сугроб, но это оказалась льдинка, отбить которую было непросто. Мальчик стал бить клюшкой по льду, чтобы достать какой-то черный предмет, лежавший под ним, потом засунул под льдину конец клюшки и надавил на нее изо всех сил. Льдина откололась, шайба подскочила в воздух и приземлилась на капот машины.

Доктору это не понравилось. Он открыл дверцу, встал одной ногой на мостовую и наполовину высунулся из машины. Он сделал мальчику замечание, чтобы тот не шалил. Даниель извинился, а потом взобрался на сугроб, спустился с другой его стороны и увидел, что шайба лежит на дороге. Мужчина сказал, что шайба могла поцарапать машину и что ему очень повезло, что этого не случилось. Даниель крепко ухватил клюшку и аккуратно повел шайбу мимо мужчины и его машины.

Доктор так и не вставил ключ в замок зажигания. Ему было не суждено снова хлопнуть дверцей автомобиля. «Тойота» взорвалась именно в тот момент, когда Даниель с ним поравнялся. Взрыв уничтожил их обоих.

В отчете «Росомах» отмечалось, что бомба была взорвана с помощью устройства дистанционного управления, что «Рок-машина» так решила расправиться с одним из сторонников «Ангелов ада», что убийца мог подождать, пока мальчик не отойдет на безопасное расстояние или пока машина не тронется в путь. Но ему не было до этого дела.

В тот же день в связи со сразу же развязанной шумной общественной кампанией протеста «Росомахам» был предоставлен бюджет, который они запрашивали. За всю историю Канады ни одной правоохранительной организации никогда не выделялось столь щедрых бюджетных ассигнований. Вместе с чеком они получили ультиматум – сломать хребет байкерским бандам.

Вот теперь наконец, говорили «Росомахи», преступники лишились своего ложного обманчивого блеска, и общественное мнение в конце концов повернулось против них. Люди, охваченные печалью и яростью, требуют справедливого возмездия, разве не так?

Неофициальный представитель «Ангелов ада» заявил, что члены его банды никогда бы на такое не решились, никто из них не поднял бы руку на невинного ребенка. А «Рок-машина», продолжал он, слишком тупа, чтобы ей верить, и слишком тупа, чтобы ей позволили жить.

Через несколько дней, к удивлению «Росомах», простые люди на улицах стали ждать возмездия, но не от них, а от «Ангелов ада».

Глава пятая. Среда, 29 декабря

Они ехали по небогатому кварталу, раскинувшемуся к юго-западу от центра города. Улицы, сузившиеся из-за сугробов, с обеих сторон были заставлены машинами, похожими на снежные домики. За машинами теснились ряды домов красного кирпича, разделенные на жилые секции двух- и трехэтажных квартир с упертыми прямо в тротуар шаткими лесенками с истертыми деревянными ступенями и изношенными чугунными перилами. Снег на некоторых лестницах был плотно утрамбован, кое-где его счистили лопатами. Разномастные балконы были завалены снегом, кое-где они покосились и подгнили от времени, окна были заклеены пленкой или заложены газетами, чтобы меньше дуло. С крыш стариковскими седыми патлами свисали разнокалиберные сосульки. Из сугробов сучковатыми часовыми вверх торчали голые деревья, кроны которых почти касались проводов, тянущихся от столба к столбу. Некоторые окна на фасадах домов украшали рождественские гирлянды выключенных разноцветных лампочек в форме квадратов, окружностей или звездочек, чтобы веселее было разгонять темень долгих зимних ночей. Люди, стоявшие на автобусных остановках или шагающие по занесенной снегом улице, выглядели продрогшими, сутулились и прятали шеи в воротники.

– Напомни-ка мне еще раз, как его зовут. – Санк-Марс сидел на переднем сиденье рядом с Биллом Мэтерзом, который на этот раз вел машину. Обычно за рулем он обдумывал текущие проблемы, но в тот день дорога была так тяжела, что времени на раздумья не оставляла.

– У вас проблема с именами, – заметил Мэтерз.

– С французскими именами у меня все в порядке.

– Акоп Артинян. Это просто запомнить. – Мэтерз повернул на еще не расчищенную от снега боковую улочку. – Это тот гараж?

– Должно быть, – без особой уверенности ответил Санк-Марс.

Над закрывающей въезд в автомобильную мастерскую широкой дверью, опускавшейся прямо на тротуар, висела вывеска, оповещающая прохожих о том, что это заведение называется гараж «Сампсон» и специализируется оно на кузовных работах с машинами иностранных марок.

– Сначала посмотрим или сразу пойдем?

– Паркуй машину. Посидим пару минут.

Эмиля Санк-Марса заинтриговал вид мастерской, которая на первый взгляд выглядела совершенно невинно. По всей видимости, предприятие было вполне легальным, хотя и не очень заботилось о рекламе. Не было никаких объявлений о скидках на рихтовку крыльев, перебортовку колес, установку неоновых подсветок для номеров. Он вспомнил о пареньке, убитом вчера. В управлении это событие всех опечалило и возмутило, но никакие эмоции не могли вернуть мальчика к жизни.

Мэтерз время от времени косился на начальника.

– Что у тебя на уме, Билл?

– Так, ничего. Не обращайте внимания.

– Ладно, давай колись. Выкладывай, о чем ты думаешь.

– Все пытаюсь понять, что мы здесь делаем…

Санк-Марс видел, что напарник нервничает. Ногти он не покусывал, но все время подносил их к губам.

– Ты хочешь сказать, что это дело нас не касается?

– Что-то в этом роде.

– А тебе самому это разве не интересно?

– Как вы сказали, это не наше дело.

Санк-Марс, казалось, не собирался особенно распространяться на эту тему.

Впечатление было такое, что в гараже все вымерли. Перед тем, как он снова заговорил, прошло не меньше минуты, и когда это случилось, голос у него был настолько серьезным, что Мэтерз внимательно ловил каждое слово начальника.

– Как-то вечером мне позвонили и сказали пойти в одну забегаловку в восточной части города. Мне нужно было прийти туда, сесть за стол, сделать заказ, потом посмотреть на парнишку, сидящего за столиком под часами. Я сделал все, что мне было сказано. Ему надо было сделать вид, что понадобилось сходить в сортир, а потом уйти из того кабака. По дороге он должен был задержаться, чтобы надеть шапку и перчатки. И остановиться для этого он должен был именно у столика, стоявшего справа от него, где сидели парни, на которых я давно уже точил зуб за уличные грабежи и разбои. Эти парни, Билл, натворили много зла. Они не только грабили своих жертв. Они били их пистолетами, угрожали ножами, причем всегда это были старики – и мужчины, и женщины. Мой информатор должен был уйти из забегаловки, а мне надо было оставаться там, где я сидел. Так я и сделал. Потом я арестовал всю эту мразь. А парнем, который сидел под часами, был Акоп Артинян, хотя тогда я понятия не имел о том, как его зовут. Ты помнишь, Билл, ту ночь, когда мы его нашли? Ту записку, которая болталась у него на груди? «Веселого Рождества, М5». Это я – пятое марта[8]. Когда моим врагам – особенно французам – хочется специально подчеркнуть их ко мне презрение, они произносят мое имя на английский манер. Вот поэтому, Билл, у меня к этому делу особый интерес.

Мэтерз кивнул.

– Вы говорили об этом следователю из убойного отдела?

– Я ничего Лапьеру не говорил и тебе буду очень признателен, если будешь с ним держать язык за зубами. Мы, Билл, это дело добьем. Хоть это и не официально, мы с него не слезем. – Санк-Марс бросил на напарника пристальный взгляд, пытаясь понять его реакцию.

– Если управление вы берете на себя, я буду нем как рыба.

– С управлением я все улажу.

– А причем здесь Лапьер? Вы что-то против него имеете? Я его почти не знаю, но он может устроить нам веселую жизнь за то, что мы вмешиваемся в его расследование…

Работая с Санк-Марсом, молодому полицейскому не следовало бы лезть в эти проблемы. Внутренние сложности в отделе никак не были связаны с существовавшими там порядками. Билл Мэтерз всегда с уважением относился к установленным порядкам и правилам, хотя допускал, что в интересах дела их иногда можно обходить. Его мучила не столько сама по себе эта моральная дилемма, сколько собственное отношение к ней.

– Расслабься. Он исполняет свой долг. Сегодня похороны мальчика. Лапьер должен быть там.

Мэтерз усмехнулся краем губ.

– У вас все продумано.

– Пойдем.

Они вышли из машины и направились к гаражу «Сампсон». Боковая дверь в контору оказалась запертой. Но внутри горел свет, доносились звуки радио.

Мэтерз позвонил в дверь. Звуки радио стихли.

Младший детектив еще раз нажал кнопку звонка. Теперь они услышали, как кто-то идет по длинному коридору. Подойдя поближе к двери, человек крикнул им по-английски, чтоб немного подождали. Они увидели молодого парня со связкой ключей в руках. Ему надо было отпереть несколько замков.

– У вас здесь что, Форт-Нокс? – спросил по-французски Мэтерз, как только распахнулась дверь.

– Что? – по-английски переспросил молодой человек. На нем была грязная роба механика, а на ногах – ботинки со стальными накладками на мысках, чтобы случайно не повредить ноги.

– Не бери в голову. – Мэтерз откинул полу куртки, и на брючном ремне блеснул полицейский значок. – Полиция. Мы бы хотели пройти, задать тебе несколько вопросов.

Парень быстро отступил на пару шагов. Санк-Марс, следовавший за Мэтерзом, кивнул ему, потом внимательно оглядел помещение.

– Ты здесь один? – спросил Мэтерз механика. Он широко улыбнулся, как бы давая парню понять, что ему можно абсолютно доверять.

– Да.

– Как тебя зовут?

Малый был симпатичный, темноволосый, худой. Мэтерзу подумалось, что Санк-Марс не счел бы такую внешность криминальной. Его вид скорее вполне соответствовал облику автомеханика. Девушки, должно быть, назвали бы его прическу хоккейной – сзади и сверху волосы были длинными, а сбоку – короткими.

– Джим Коутес. Вы из-за Акопа пришли?

– Ты знаком с Акопом Артиняном?

– Да, он здесь работает. Точнее… Я хотел сказать, работал. Поверить не могу, что его убили. Одуреть можно. Такой пацан нормальный. Никому такого не пожелаешь, что с ним сотворили. Одного понять не могу – зачем ему надо было одеваться в костюм Санта-Клауса?

– Вы были друзьями?

– Вроде того… Не так, чтобы очень, знаете, мы же вместе работали.

– Здесь?

– Да, в гараже.

– Чем он занимался?

– Он был механиком. Я – по жестянке, он – по движкам.

Санк-Марс слушал, как парень отвечает на вопросы Мэтерза, пытаясь понять, что кроется за его словами. Он был явно взволнован, возбужден, казался нервным, но не напуганным. Не спрашивая разрешения, Санк-Марс решил пойти осмотреть в мастерской все закоулки, чтобы составить себе о ней общее представление.

– Сколько времени ты был с ним знаком, Джим? – спросил Мэтерз. Он вынул ручку и блокнот, чтобы записывать ответы парня.

– Я здесь где-то месяца три работаю, что-то около того. Как пришел сюда, так с Акопом и познакомился. Мы с ним особенно тесно не общались, нигде вместе не тусовались, но за обедом и просто так часто болтали.

– Вы не вместе работали?

– Я же говорю, он механиком был, а я все больше по жестянке. Я когда работаю, мне не до болтовни.

– А где остальные? Почему ты здесь один?

– Рождественский отпуск.

– Но машины и в Рождество бьются, разве не так?

– Шеф нам всем неделю дал.

– Кроме тебя.

– Не повезло. Я здесь меньше других работаю. Мне еще пару машин надо сделать, но главное – хозяину нужно было, чтобы кто-нибудь здесь постоянно торчал и говорил клиентам приходить через неделю.

– Тебе не показалось странным, Джим, что он закрыл мастерскую именно теперь? В такую погоду машины бьются особенно часто.

– Пожалуй, вы правы. Да, наверное.

Мэтерз прошел по помещению между столами, шаря глазами по разбросанным на столах заказам и накладным. Беспорядок был такой, как будто всех сотрудников внезапно сдуло ветром. Ему было интересно, попытается ли молодой человек его остановить, но тому, казалось, это было до лампочки.

– А что, у вас здесь каждый год сотрудников отпускают в отпуск на Рождество? Вам об этом сообщают заранее? Или хозяин неожиданно всем об этом сказал?

– У нас были выходные перед Рождеством, на Рождество и на «Боксинг дэй»[9]. Потом, когда мы узнали про Акопа и все такое, нам позвонили и сказали, что вся неделя будет выходная. А мне он сказал зайти в гараж. И сам хозяин сюда пришел. Мы обслужили нескольких клиентов, а другим сказали заехать попозже.

– Значит, с отпуском получился сюрприз. То есть о нем вам сказали в последний момент.

– Вроде того. Хотя этот сюрприз был не для меня. Но неделя и у меня прошла спокойно.

В контору вернулся Санк-Марс.

– Я там видел только одну машину, – сказал он.

– Да. Мы же закрыты.

– У Акопа здесь были друзья? – спросил Мэтерз.

– Он все больше был сам по себе. Хозяину он нравился. Иногда они вместе куда-то ходили. Правда, остальные немножко того… понимаете, немножко косо на это поглядывали.

Санк-Марс прошел по комнате в примыкавший к ней кабинет хозяина и взял там с небольшого подноса визитную карточку.

– Твой хозяин – Каплонский?

– Да, сэр, – ответил парень.

Теперь он явно забеспокоился. Вопросы, видимо, отличались от тех, которые он ожидал. Он все еще надеялся, что узнает какие-то подробности, чтобы поделиться с товарищами по работе.

– Что это за фамилия, – поинтересовался Санк-Марс, – тоже армянская?

– Польская, – блеснул эрудицией Мэтерз.

Санк-Марс снова подошел к ним.

– Значит, тебя оставили здесь за главного? – спросил он Коутеса.

– Да, сэр.

– Ты, должно быть, тут большая шишка, если тебя за главного оставили.

– Нет, как раз наоборот. Я здесь ниже всех по рангу – всем остальным дали отпуск.

– Должно быть, все остальные его заслужили. Как думаешь?

– Да, сэр. То есть я хотел сказать, нет, сэр. – Теперь парень нервничал уже не на шутку.

Санк-Марс грозно вытянул шею, хотя и без этого был на голову выше жестянщика, приблизился и стал пристально рассматривать собеседника сверху вниз.

– Где ты здесь обычно работаешь? Когда радио не слушаешь и «Пентхауз» не почитываешь там, сзади, как ты делал, когда мы позвонили в дверь? Где твое рабочее место?

– Там, сзади.

– В кузовном цехе? Где стоит тот «бьюик»?

– Да, сэр.

– Ты с какими там машинами работаешь?

Молодой человек пожал плечами.

– Со всякими. С битыми тачками.

– Каких марок?

– Всех.

– В основном с новыми или со старыми?

– Не знаю. Старых, должно быть, больше. Иногда и с новыми.

– А в передней части мастерской, где ты не работаешь, там какие обычно ставят машины?

Парень снова пожал плечами.

– Разные.

– А как тебе все-таки кажется, какие именно?

Видимо, ему все меньше нравилось то направление, в котором его вели задаваемые вопросы.

– Больше, должно быть, немецкие, откуда мне знать.

– «Мерседесы»?

– Да, сэр.

– БМВ?

– Да, сэр.

– А японские тачки? «Лексусы», например?

– Да, я и такие здесь видел.

– Здесь, если я правильно понимаю, все машины новые?

– Вроде да.

– Сделай мне одолжение, – строго сказал ему Санк-Марс, – отвечай без всяких «вроде».

– Это просто выражение такое.

– Мне не надо, парень, чтоб ты здесь выражался. Просто отвечай на мои вопросы.

Коутес старался держаться спокойно, но Мэтерз видел, что у парня внутри нарастает возмущение тоном задаваемых вопросов. Он постоянно бросал взгляды на молодого полицейского, как будто искал у него защиты.

– Какие проблемы были с теми машинами, с которыми здесь работали?

– Механические. Точно не знаю. Это не по моей части. Вроде что-то регулировали.

– «Регулировали», – передразнил его Санк-Марс. – Слушай, парень, если бы у тебя был новый «мерседес-бенц», ты повез бы его в эту дыру вашу поганую, в этот крысиный район, чтобы его тебе здесь регулировали? Раскинь мозгами!

Жестянщик перевел взгляд с Санк-Марса на Мэтерза и обратно. Потом упер глаза в пол.

– Наверное, нет, – сказал он.

– Каждый день к вам сюда загоняют и от вас забирают краденые тачки, так, сынок?

Джим стоял понурив голову.

– Эй, я тебя спрашиваю!

– Не знаю, – ответил он. – Я работаю со старыми машинами. С клиентами своими разговариваю. Их машины не ворованные.

– Сейчас у нас не о жестянке речь. Нам всем ясно, что это только для отмазки. Мы говорим о тех тачках, которые пригоняют в эту часть гаража. О тех, которые обслуживаются в первую очередь. Вот о каких. Или для тебя новость, что они угнанные?

Парень опять пожал плечами в присущей ему манере.

– Не знаю, – повторил он.

– А что ты знаешь?

На этот раз он расправил плечи.

– Я ничего не знаю об угнанных машинах. Честно. Я в другом конце гаража занимаюсь жестянкой.

– Парень, который работает на шайку автомобильных воров, может напороться на крупные неприятности.

На этот раз Джим Коутес поднял руки, будто пытался защититься. Взгляд его бегал по сторонам, но посмотреть в глаза полицейским он не решался.

– Я к этому не имею никакого отношения. У меня долго не было вообще никакой работы, а потом я эту получил. Я делаю свое дело, и все.

– Протяни руку, – приказал ему Санк-Марс.

– Что?

– Ты что, глухой? Руку вперед вытяни!

Парень вытянул левую руку. Он держался нерешительно, как провинившийся ученик в кабинете директора школы.

Санк-Марс вынул свою руку из кармана куртки и положил в ладонь Джима несколько небольших прямоугольных металлических пластинок.

– Теперь, парень, рука у тебя грязная. Скажи мне, что ты в ней держишь?

Джим взглянул на то, что получил от Санк-Марса.

– Ах, черт! – вырвалось у него.

– Скажи мне, что у тебя там в ладони.

– Вы сами знаете, что это такое.

– Я хочу услышать это от тебя.

– Идентификационные номера автомобилей.

– Точнее говоря, идентификационные номера угнанных машин. Так я говорю?

– Послушайте, когда я сюда пришел, хозяин спросил меня: «Работать можешь?» Я сказал: «Да». Тогда он меня спросил, умею ли я держать язык за зубами. Я ответил: «Конечно». Вот и все. Больше я ничего не знаю.

– Ну, давай, потрогай их, потри их пальцами. Мне надо, чтобы на этих пластинках твои пальчики были очень четкими. Давай, делай, что тебе говорят!

– Не хочу, – тихо ответил Джим.

– Если ты делаешь то, что тебе говорит вор, черт возьми, можешь выполнить и то, что велит полицейский! – Парень сделал то, что ему было сказано. Санк-Марс поднял клапан и раскрыл карман куртки. – А сейчас клади их мне в карман. – Джим положил. – Хорошо. Теперь твоя песенка спета. Хотя я это пока только предполагаю. Это выражение такое.

Жестянщик угрюмо молчал.

– Что вы собираетесь делать? – шепотом спросил он.

– Вопрос сформулирован неверно, – вмешался Билл Мэтерз и сделал шаг в сторону парня так, что Санк-Марсу пришлось отступить назад. – Он состоит в другом: что теперь собираешься делать ты? Тебе не кажется, Джим, что ты слишком много знаешь?

– Я вам уже сказал, что ничего не знаю о том, что здесь происходит.

– А ты не думаешь, что Акоп Артинян знал слишком много?

– Может быть, – допустил он после недолгого раздумья.

– Знаешь, что с ним случилось? Его переодели в костюм Санта-Клауса, сломали ему шею и проткнули крюком для мясных туш. Это я его нашел подвешенным в том шкафу, куда его упрятали. Не самое приятное зрелище. Ну что, Джим, теперь до тебя доходит что-нибудь или нет? Ты знаешь, что работаешь на банду угонщиков. Можешь себе представить, насколько это опасно. Будь я на твоем месте, я бы начал себе подыскивать другую работу. Такую, где было бы побольше льгот. Местечко, где не мочат за то, что ты знаешь чуть больше, чем от тебя требуется. Найди себе, Джим, такую работу. Потом подай за две недели господину Каплонскому заявление об увольнении. Если бы я был на твоем месте, я бы обязательно так поступил.

– Вот, – вмешался Санк-Марс, – я взял карточку Каплонского, а ты возьми мою. Если когда-нибудь тебе покажется, что и тебя в скором будущем ждет мясной крюк, можешь мне позвонить. А пока иди включи свое радио и листай себе свой «Пентхауз». Нам здесь надо кое-что посмотреть. А ты обо всем этом напрочь забудешь. Ведь так?

– Да, – не стал спорить Коутес.

– Хорошо, – ответил Санк-Марс. – Запиши его адрес и телефон, – сказал он Мэтерзу.

– Начинай новую работу искать, – повторил парню Мэтерз, записав его координаты. – Работу найти нелегко, но сейчас у тебя есть стимул. Тебе легче будет, чем раньше. Работа в этом гараже добавила тебе опыта.