Коло Жизни. Зачин. Том второй
– Хочешь? – неосознанная тревога едва коснулась девушки, и она беспокойно уставилась в серые очи мальчика.
Дымчато-пепельная завеса, наконец, съела всю голубизну неба, и теперь оно не просто посерело, а посинело и также резко потемнело все вокруг, только одинокая, урезанная с одного края луна глядела на стоящих в глубинах Земли двух маханьких крох-детей.
– Хочу давно, – голос Граба каждый миг тревожно дергался, было сразу видно, что он готовился к этому разговору долго и также долго готовил речь. Одначе когда пришло мгновение ее сказать, позабыл большую часть слов. – Батанушко нам рассказывал, что придет время и в селение появятся девочки. Их привезут наши Боги. И тогда мы сможем выбрать из тех девочек себе жен и продлить с ними род. Но я… я уже очень давно выбрал для себя жену. И это ты! Ты, Владушка! Ты мне так дорога, так близка. Хочу продлить свой род лишь с тобой.
– Чего? – озадаченно пролепетала девушка, и так как парень направил в ее сторону руки, верно желая обнять, стремительно отскочила в сторону. – Ты, чего, Граб?
Неосознанное волнение юницы нарастало и тотчас отозвалось с небес клекотом появившихся соколов, означающих, что Боги, и в частности Дажба за ней приглядывающий, ощутил ее тревогу. Услышав беспокойство в клекоте птиц, Владелина разом взяла себя в руки, устрашившись, что Зиждители могут наказать мальчика за тягу к ней, и посему много ровнее произнесла:
– Я не смогу продлить твой род Граб. Не смогу стать твоей женой, потому как…
Но тот точно не слыша Владу, сызнова шагнул к ней и не только его протянутые руки, но и сам он весь тягостно вздрогнул. А едва коснувшиеся груди девочки короткие, толстые пальцы Граба надрывно сотряслись. Девушка наново отскочила в бок и единожды назад, ощущая какое-то непотребство в касание ее тела.
– Послушай! – юница резко бросила те слова в мальчика. – Я не буду с тобой, потому что люблю и принадлежу другому.
– Кому? – дотоль светлое лицо Граба, легохонько освещаемое сиянием луны, моментально полыхнуло яростью. – Златовласу?.. Миронегу?.. Братосилу?.. да я!.. Я их раздавлю!
– Нет! Нет! – закричала девочка, днесь уже устрашившись за своего возлюбленного, забыв на чуток, что он есть Бог и тревожно дернулась, не зная как остановить гнев Граба направленный такой мощью против Огня.
– Раздавлю всех! Любого! – властно молвил юноша, и стремительно подскочив к девушке, крепко схватил ее за плечи и потянул к себе, жаждая обнять али, что-либо больше.
Граб был так силен, груб, а в его руках ощущалась такая мощь… мощь отвергнутого, объятого гневом мужчины… уже не мальчика, что Владелина не смогла с ней справиться и громко закричала:
– Отпусти! Отпусти меня! – теперь девочку охватила паника и она, вырываясь из удерживающих ее рук, уже, похоже, не слышала ни себя, ни клекота птиц, ни успокаивающего голоса Словуты.
– Граб! – нежданно гулко пролетел тенор Огня, выплывший из тьмы позади парня. – Отпусти Владелину!
Юноша немедля замер, по-видимому, напуганный столь внезапно раздавшимся голосом Бога, а миг спустя и проявившейся в темноте всей его худой и единожды могутной фигуры. Юница торопливо дернулась и, наконец, вырвавшись из рук мальчика отпрянув назад, чуть зримо содрогнулась. Огнь медлительно протянул в ее направлении руку, и Влада ведая, что лишь подле любимого найдет опору и защиту, тотчас кинулась к нему, крепко прижавшись к его ноге. Граб неторопко развернулся в сторону Бога, и низко склонив голову, застыл.
– Владелина принадлежит мне, – очень мягко сказал Зиждитель, стараясь тембром своего голоса успокоить обоих детей и в первую очередь не напугать юницу испытываемым им недовольством. – Более никогда не смей к ней прикасаться, пугать своими чувствами и действами.
– Да, Зиждитель Огнь, – не мешкая отозвался парень и ноне лицо его побелело. Он тяжело качнулся и чуть слышно застонал. – Я не знал… Не знал… Я люблю ее.
– Надеюсь, ты, Граб понимаешь, – теперь глас Бога играл серебристыми переливами словно песня. – Что мы вряд ли, милый мальчик, можем соперничать с тобой, ибо Владу уже выбрала меня. А ты, покуда, усмири свою плоть, и коли не можешь сдерживаться, не подходи к ней. В следующий раз я не буду с тобой беседовать… Поступлю по-иному, также грубо, как только, что ты жаждал поступить с Владой, оно как недопустимо, чтобы мужчина брал любимую силой, наносил ей огорчение своими чувствами и поступками. Такому человеку недолжно называться мужем и ратником, и ему нет места в воинстве Воителя.
Огнь бережно сжал вздрагивающие пальчики девушки и вмале пропал с ней из неотрывно следящего за ними взора Граба.
Влада тем же вечером в капище в своей комнате, уже немного погодя успокоенная и обласканная Огнем, попросила никому из Расов не сказывать о случившемся. И Огнь выполнил ее просьбу, впрочем, как и Дажба, на тот момент, получающий всю информацию о девочке через порученцев Словуты так, что произошедшее меж ней и Грабом оставалось в неведении все это время даже для Небо и Дивного, теперь почасту отбывающего из Млечного Пути. Граб больше не приходил к юнице, а когда встречал ее в поселении, низко кланялся, так как делал всяк раз при виде Богов. Владелина не гневалась на мальчика, но внутри себя затаила страх… совсем слабый… едва ощутимый. Каковой покуда не ушел и изредка вспыхивал мощной мертвой хваткой на ее плечах и сырым раздраженным дыханием, что шел от Граба.
О том случае Владу вельми остро вспомнила когда Воитель предложил ей выбрать войводой Граба, твердо сказав на данное предложение – нет! Также твердо, хотя более в мягкой форме, Воитель сказал и про Рагозу, и посему они не смогли прийти к общему выбору. Бог, конечно, мог уступить девочке, поелику ее желание для Расов были превыше всего… Но в поселении нужен был правитель, не номинальный, каким была Влада, а настоящий, тот который будет управлять людьми после отбытия Богов, гомозуль, альвов и духов. Чаще всего этот выбор… первый выбор правителя осуществлял Бог, в чьем управлении находилась Галактика, Система, планета, ибо только Зиждитель мог и умел избирать достойного. Тем паче, ноне и само поселение Лесные Поляны, и сама Земля, и в целом Галактика имели такое важное и первостепенное значение для всех Богов!
Девушка сызнова чуть слышно дыхнула, еще плотнее прижавшись к телу Небо и негромко добавила:
– Воитель сказал, что Рагоза слабый и не сможет противостоять моще Граба. А я сказала, что Граб не обладает чувством справедливости, ему не доступно понятие… понятие праведности. Он все привык решать кулаком, а это не верно.
Владелина нежданно судорожно вздрогнула от направленного на нее взгляда Воителя, мощно вдарившегося ей в лоб и прерывисто качнув головой, единожды скривив лицо, торопливо вскликнула:
– Не смотри! Не смотри на меня так. Не могу! – и незамедлительно уткнулась лицом в бок Небо, стараясь схорониться подле него.
– Воитель прекрати! Сколько, в самом деле, можно напоминать! – раскатисто повелел старший Рас, почасту разговаривающий с этим сыном вельми строго, и, одновременно, с тем обнял сидящую подле него юницу сдерживая ее напряжение и остужая томление в голове.
– Почему мне так сложно стало выносить эти взгляды? – совсем тихо прошептала Влада, наблюдая под губами, что почти касались материи золотой рубахи Бога, легкое ее колебание. – Ведь раньше могла.
– Ты очень чувствительна, – нежно молвил Небо, голубя перстами кожу ее лба, чтобы тем касанием однозначно снять всякое беспокойство. – Ежели невыносимо, не стоит и терпеть. Просто Воитель, забылся! Не хотел тебя огорчить.
– Я знаю, – чуть громче отозвалась Владелина так, чтобы слышал и весьма расстроившийся Воитель.
А белый зал в капище на маленько погрузился в тишину. Лишь едва слышно попыхивая колебали своими рыхлыми бочинами, купно сбитые нонче в комы голубоватые облака, придающие легкую голубизну не только зеркальным стенам, но и допрежь того кипельно-белому полу. Неспешно поднявшись со своего кресла, прошелся по залу обок стен Дажба. Этот молодой, али вернее совсем юный Бог, вельми нуждался не только во внимание всех членов печище, но и особом отношении Небо. Посему он подолгу не мог находится от него вдали… Вот и в этот раз Дажба медленной поступью обошел по коло помещение и остановившись позадь кресла старшего Раса оперся руками о его пышнотелую грядушку.
– Кто такие, эти Граб и Рагоза? – немедля вопросил Небо у младшего Раса, точно ждал, когда он займет место подле него. – Ты их знаешь? прощупывал, мой дорогой малецык?
– Да, Отец, прощупывал, – откликнулся Дажба, прерывая свои думы. – Воитель прав Рагоза слабый отрок, его вообще не надо было отбирать в ратники. Ему бы больше подошли занятия с альвинками, ибо его стезя не бой и битвы, а любомудрие… Было бы замечательным если б его учила, наставляла Вещунья Мудрая, я о том сказывал Седми. – Дажба вскинул очи и по теплому взглянул на старшего брата, и тот немедля просиял ему в ответ. – Я не присутствовал при отборе мальчиков гомозулями, а так бы запретил трогать Рагозу, его надо было оставить для альвов. Когда же прибыл обратно мальчик уже занимался с Веским и я решил не вмешиваться, чтобы не навредить. Но мальчик весьма далек от брани… весьма.
– Вещунья Мудрая сказала про Рагозу, – вмешалась в течение речи Бога девушка. – Что он сияет столь ярко, что тот свет невозможно не приметить… Что из таких сияющих душ вырастают замечательные люди, каковые своими неординарными способностями, высоким нравственным началом осветят путь ступающим подле них.
– Да, – вторил ей Дажба, порой плывущий, чувствующий на единой с юницей волне. – Рагоза именно такой. Он был бы хорошим главой поселения, но он станет никудышным войводой, тем кто войско водит. Так, что Воитель прав Граб самый лучший в том отношении отрок.
– Нет! – твердо молвила Влада, резко отпрянув от Небо и недовольно зыркнув на стоящего позади них Дажбу. – Нет, не Граб! – девочка тягостно задышала, по-видимому, и впрямь никто не знал о произошедшем меж ней и парнем, потому тревожно переглянулись Небо и Седми.
– Но если Владушка считает, что Граб по какой-то причине того звания не достоин, – немедля поправился Дажба, поелику он был осведомлен обо всем, и нежно улыбнулся юнице. – Я с ней соглашусь.
– Нет, не в том дело, – девушка резко смолкла, не в силах объяснить тревожащих ее мыслей, и, пугаясь того, что Дажба заподозрит, таящуюся в ней обиду на Граба. – Просто войводой должен быть справедливый человек. Кто может и умеет усмирить свой гнев, воздержаться от удара, когда надо… Граб не такой. Он все и всегда решает кулаком, у него нет чувства беспристрастности, спокойствия оное может унять его товарищей без того, чтоб не набить нос. Лучше тогда Ратша, коли Воителю и Дажбе не нравится Рагоза… лучше Ратша… Он всегда праведен и никогда попусту не дрался. Воитель, – девочка устремила взгляд на Бога и мягко ему просияла. – А Ратша? Я тебе еще утром про него хотела сказать, но ты так твердо был против Рагозы, что я не решилась настаивать.
Воитель не менее ласково воззрился на Владу и едва заметно приподнял плечи. Вже не ведая, что ответить али может не соглашаясь, но при этом, не решаясь озвучить вслух свои мысли и тем расстроить, и так явственно встревоженную девочку.
– Дажба, что Ратша? – поспрашал это уже Бог Седми и вновь переглянулся со старшим Расом, который дотоль внимательно вглядывался в юницу, явно прощупывая ее.
Небо удалось мягко и так, что Владелина не поняла прочесть ее мысли, посему-то изогнутые, слегка вздернутые брови его и вовсе недовольно вскинулись вверх. Он в упор зыркнул в мышастые глаза старшего сына тем самым передавая ему мысленное сообщение, и нежно при том провел дланью по вьющемуся хвосту юницы, прихорашивая в волосках выбившиеся из общего строя завитки.
– Ратша как воин хуже Граба, но… – начал было Дажба, и резко смолк.
И тотчас молвил Небо, судя по всему, сообщение было послано не одному Седми, а еще и Дажбе:
– Раз наша драгость против какого-то там Граба, так не будем о том более толковать, – и старший Рас бросил вельми горячий взгляд в Воителя, порывисто встрепав на его голове русые волосы, так точно огрел его хлестким ударом… аль затычиной.
Все происходящее тут в зале, было всего-навсе игрой, оной, таким образом, Боги хотели порадовать девочку, придав ей значимости собственного положения. Так порой играют родители со своими детьми, в игры кои не столько имеют смысла, сколько сплачивают их чувства. Небо, Зиждителю у которого было столько дел не только в Млечном Пути, но и в других Галактиках, конечно, было ни до детей, и даже ни до Земли… Он бы, верно, и ни стал интересоваться такими вопросами как войвода и его выборы, но днесь на Земле жила лучица… Лучица, в которой нуждались сами Боги. Да и юный Круч попросил Асила о той встрече, об обмене духами, и этому молодому божеству нельзя было отказать. Просьба его была передана старшим Атефом, на встрече братьев, Першему… И Димург, как и понятно, настоял на ее выполнении. Потому нынче и разыгрывались выборы войводы, чтобы единожды включить в этот процесс и драгоценную для Зиждителей девочку.
– Да, нет же… нет, – торопливо молвила Влада вроде почуяв промелькнувшее беспокойство про меж Расов. – Я же объяснила, почему против.
– Да, Владушка, мы поняли, – проронил Небо, и, склонившись к сидящей подле девушке, поцеловал ее в макушку. – Ты не тревожься только. Дажба, малецык, что насчет этого мальчика, как там его назвала наша милая девочка?
– Думаю Ратша самый достойный войвода, – обаче молвил не младший Рас, а Воитель приглаживая на голове свои средне-русые волосы, выбившиеся с под обода и обидчиво зыркнул на Небо. – Надо было тебе Владушка предложить его вместо Рагозы и я бы согласился.
– Просто Вещунья Мудрая про него… про Рагозу так хорошо сказывала, – уже много бодрее откликнулась Владелина. – И я с ним подружившись поняла, что он хороший отрок и задел меня тогда, – сие юница сказала одному Воителю, точно продолжая прерванный по утру разговор, когда Богу, так и не договорив, пришлось уйти. – Потому как он нуждается в любви… как и я, нуждалась все это время.
– Значит так и решим, – отводя грусть отроковицы в сторону и плотнее обнимая ее рукой, протянул Небо. – Войводой назначите этого мальчика, он и поедет с Седми на обмен, коли ты мой дорогой не передумаешь.
Старший из сынов Расов медленно перевел взор с лица девочки на Отца, и слегка искривив губы, слегка качнул головой, похоже, это значило, что он не передумает.
– А, я, Отец… Почему я не могу поехать с Седми? – просящее дыхнула Влада и торопливо вздев голову с трепетом во взоре уставилась на Бога. – Можно мне, пожалуйста? Ты спрашивал давеча, может, я чего желаю, и ты это исполнишь, чтобы порадовать меня. – Лицо Небо недвижно замерло, словно перестав не только выражать чувства, но и подсвечивать кожу золотым сиянием. – Порадуй меня, отправь вместе с Седми, пожалуйста.
– Нет, – весьма решительно отозвался старший Рас. – Ты не можешь поехать. Во-первых, потому как Круч из Атефской печищи не должен тебя видеть… А во-вторых, через два дня ты поедешь на весьма важную встречу и ее неможно отложить. Как только ты побываешь на встрече, я смогу вновь заняться прерванными делами.
– Что это за встреча и с кем? – заинтересованно вопросила девушка, с трудом подавляя в себе разочарованность из-за отказа Отца.
– Это очень важная встреча, – в голосе Небо послышалось не присущее ему волнение, и он ласково провел указательным пальцем по щечкам юницы. – От нее слишком много зависит… И не только в твоем будущем, но и в нашем. Посему как я не могу отложить ее, ибо все уже сверено, прошу тебя поберечь себя.
Глава седьмая
Небо так и не объяснил с кем предстоит встреча Владе и заинтересованная этим, она вроде как и не сильно опечалилась тому, что не узрит обмен духами. На следующий день, перед своим отбытием из Млечного Пути, Воитель, собрав на площади всех гомозуль и ратников, объявил о принятом решение избрать войводой Лесных Полян Ратшу, правую руку болярины Владелины. А также сообщил вновь избранному войводе, что через день тот вместе с Зиждителем Седми, как представитель людских поселений, отправится для встречи духов земли Бога Асила.
Дотоль земледелием как таковым дети не занимались. Без сомнения под доглядом духов дети сажали корнеплоды на огородах, но не взращивали зерновые. Духи приготавливали не столь часто хлеб… вернее молвить очень редко, из тех запасов, что привезли с собой на Землю, словно просто приучали к его вкусу детвору. В целом питание ребятни составляли мясо, овощи, яйца, молоко. Впрочем, с прибытием на Землю Бога Асила покровителя хлебопашества, духи, подчиняющиеся и созданные им, должны были обучить мальчиков науке орать землю. Сами же зерновые семена детям по замыслам Зиждителей подарит Бог Круч, для того ноне так был надобен Расам войвода, каковой всегда… всегда и во всем сможет подменить Владелину.
Отроки в тот же вечер, что Ратша был избран войводой, оному все ратники обязаны были подчиняться, устроили празднование с игрой на гуслях и бубнах, подле мощного костра, на нарочно для того устроенном в конце поселения месте. На тот праздник, конечно, позвали и своего болярину Владу. И хотя девочка последний год почти никогда не ходила на веселье, в этот раз решила изменить себе, и в сопровождении Златовласа и Миронега, зашедших за ней, направилась на праздник.
За последней полосой домов, недалече, при том одначе на достаточно безопасном расстоянии от леса, на округлой поляне в центре собрали большой костер, где покатые бревна, словно куща подпирали друг друга, а сухостой, мох и солома плотно закупоривали все стыки меж них. Вкруг того костра были положены стволы для сидения, на ручниках поместились кушанья, простые, не замысловатые: овощи, жареное мясо, вареные яйца, в кувшинах молоко.
На дворе уже значительно померкло и синева ночного неба с серповидным Месяцем и такой же худосочной, исчезающей Луной блекло озаряли засыпающую Землю, когда мальчики и Владелина пришли к костру, подле которого собрались все ратники и те кто был близок и дружен с Ратшей. Костер покуда не зажигали, ожидая прихода юницы, а когда она появилась, мальчишки встретили ее радостными возгласами. И не мешкая, Ратша выхватил из рук товарищей светоч, да вздев ввысь его полыхающее огнем навершие, громко возгласил:
– Да вспыхнет огонь и засияет свет, каковой дарят нам великие Боги Отцы! Свет, побеждающий тьму! День, побеждающий ночь!
Юноша стремительно ступил вперед и махом сунул горящий светоч вглубь костра. Пламя энергично вскочило на сухую солому, мох, а миг погодя перепрыгнуло на ветви и принялось похрумстывая его поедать, всякое мгновение стараясь облизать глади стволов. Густоватый дым пыхнул разом со всех сторон и купно взвился в черно-синие небеса. А немного погодя пламя уже плясало на самих стволах, подожженных сразу со всех сторон иными мальчишками. Протяжно застучали бубны подаренные детям гомозулями, а засим заиграли на гуслях струны перебираемые пальцами Златовласа. Отроки расселись на бревна и принялись, весело болтая, кушать. Влада сидела подле Злата и Ратши, неотступно следя за выскакивающими из лепестков пламени красными искорками уносящимися порывами дыма в чернь небес, словно жаждая соприкоснуться с тем дальним миром.
– Ты будешь есть? – протягивая девочке мяса и хлеба, оное принесли только ради нее, вопросил Ратша, ощущая волнение от нынешней значимости самого себя.
– Нет, не хочу, – отозвалась лениво юница.
Влада вздела вверх голову и залюбовалась долгим полетом одной огненной брызги, похоже, проплывшей подле двух соколов, зримо парящих в вышине. Сине-марность неба, иноредь и самую малость заслоняемая сероватостью дыма, выззарилась в лицо девочки, мягко замерцав светом серебристо-белых звезд раскидавших в разных направлениях короткие лучи и своей кажущейся бесконечностью позвала ее к себе.
– Ратша, а почему ты считаешь, что свет должен побеждать тьму? – поспрашала Владелина мальчика, все поколь не смея отвести взора от той зачарованности неба. – Ты, думаешь, что должен быть всегда один свет? И когда в таком случае мы будем отдыхать, ежели не наступит ночь, не придет темнота?
– Чего? – торопко буркнул мальчик и энергично зажевал, перемалывая переполнившее рот мясо, дотоль предложенное отроковице, ибо хлеб, как и положено, он вернул в глубокую мису.
– Ну, ты сказал, свет победит тьму, день-ночь, – повторила юница, и, опустив голову, глянула в несколько ошалелое лицо Ратши. – Разве надобно, чтоб кто-то кого-то побеждал. Ведь можно, чтобы жило и одно, и другое, так красивше будет. Сначала голубое небо покрытое белыми облаками и располосованное лучами солнца, а после ночное… темное. – Владелина подняла вверх руку, и, устремив в небеса перста, добавила, – и усыпанное звездами.
– Не знаю, – немедля отозвался юный войвода и шибутно пожал плечами, по-видимому, не осознав разумности молви девочки. – Так всегда Могуч говорит, когда на праздники костер разжигает, вот и я решил. Нынче ведь мы сами празднуем, без пригляду. Хотя Двужил и Могуч непременно попозжа придут, проверят нас, – и смолк, принявшись за прерванную трапезу.
Прошло достаточно времени, в котором Влада более не заговаривала, любуясь лоскутками огня и безмерным куполом неба над головой, когда осевшие стволы в костре, частью поломавшись в середке, вже перестали изображать кущу, а стали напоминать наваленный в лесу бурелом.
– Ну, чего, – громко вскликнул Ратша, наконец наевшийся и окриком своим подзадоривая других мальчишек. – Айда, через костер прыгать! Кто выше и дальше!
И тотчас подскочив со ствола, бережно потянул за собой руку Влады. Ребятня торопливо откатила бревна в сторону, освободив пространство для потех, а после принялась, выставляя свою удаль прыгать через могуче полыхающее пламя костра. Некие из отроков разбегаясь, подскакивали ввысь почитай подле горящих углей, взмывая высоко вверх и единождым махом минуя лижущий подошвы их сапог огонь. Другим это не всегда удавалось и они, гулко, плюхая ногами тулились в пламя, одначе, стремительно оттуда выскакивая, тушили объятые огнем сапоги али штаны об землю, что по коло окружала костер. Владелина, затаив дыхание, глядела за тем озорством, мечтая и сама вот также перемахнуть через костер, но всякий раз, когда появлялась та мысль, слышала голос Словуты останавливающий ее. В костер несколько раз подсовывали покатые, короткие бревна и ветви, но он вмале слегка присел своим полыханием и принялся уже больше тлеть, выплескивая лишь жалкие остатки пламя и густоватый дым. И тогда вновь зазвучали гусли и застучали бубны. Густой голос Злата запел какую-то долгую песню, и в ней перемешивалась красота царящей ночи и юности не только этих детей, но и самой Земли.
Липок, ученик Знахарки Прозорливой, бесшумно подойдя сзади, протянул сидевшей на бревне Владелине широкую братину и чуть слышно шепнул почти в самое ухо: «Пей!». Девочка, завороженная пением, в первый морг и не поняла, чего ей сунули, и, приняв из рук мальчика братину, по первому лишь понюхала чуть резковатый аромат напитка, а посем сделала несколько небольших глотков весьма склизкой или вязкой на ощущение жидкости.
– Чего это? – поспрашала она и возвернув братину Липку скривила уста. – Гадость, какая та, – дополнила она свои ощущения.
– Это, – откликнулся Нег, севший в этот раз подле нее, и, забрав у Липка братину в морг опорожнил ее наполовину. – Очень вкусная вода.
– Вода? – проводя по губам языком, протянула Владелина. – Это не вода.
– Нет, не вода, – Липок допил жидкость из братины, и, толкнув в сторону Миронега, присел обок девушки. – Это сушенный мухомор заваренный кипятком. От такого напитка дюже легко в теле и на душе, а у особенных людей бывают видения. Таковые люди проникают в иные миры и видят чудные вещи.
– Мухомор.., – повторила юница, внезапно почувствовав как закружилась у нее голова, и что-то весьма звонко заклекотал сокол.
Владе показалось знакомым молвленное мальчиком слово, но нить воспоминаний нежданно ускользнула. Гулкий удар бубнов, кажется, заполнил все пространство кругом, и также глухо стукнуло в груди девушки сердце. Яркое пламя костра точно резко вырвалось вверх и вскинуло в боки свои огненные, долгие лепестки.
Еще миг и голова девочки запрокинулось назад, тело все напряглось, будто ее скрутила корча, а потом она свалилась с бревна на землю и тягостно затряслась. Дотоль окаменевшие глаза, смотрящие в одну точку, закатились назад, веки, дрогнув, сомкнулись, а изо рта пошла густой пеной слюна. Она еще несколько раз вздрогнула и вмале недвижно застыла.
Липок узрев никогда досель не зримое действо мухоморного напитка, пронзительно вскрикнул, и, упав на колени пред замершей Владелиной, стремительно ощупал ее в мгновение ока охладившееся тело. Однако и теми дрожащими пальцами нащупав тонковидно-бьющую жилку на запястье. Немедля прекратилась игра на гуслях и бубнах, ребята взволнованно повскакивали с бревен и обступили со всех сторон девочку.