Ненависть эльфа – любви не помеха

– Тебе что, плохо? – Поинтересовалась эльфийка, а потом прикинула. – Странно, ведь мы так мало потанцевали, всего лишь три коротеньких танца.

Услышав такое заявление от новой подруги, Кирилла чуть не упала в обморок, ведь, по мнению вечного эльфа три коротеньких танца, для нее они казались трехчасовой пыткой, где ее постоянно заставляли прыгать и приседать. Вспомнив, какую экзекуцию пришлось ей только что перетерпеть, Кири невольно подкатила глаза.

«И почему только все считают, что танцы – это развлечение? По мне так это настоящая пытка. Ненавижу танцы! Ненавижу балы!» – Думала про себя девушка, так как сказать в таком состоянии она уже ничего не могла.

– Мне нужно н-немно-го передохнуть, а то умру прямо здесь на полу! – Прерывисто ответила Кири и, указав на сестер, сказала. – Я пока пойду к ним и отдох –хну.

Молодая эльфийка прикоснулась к Кири и исцелила ее своим волшебным даром, который еще сохранялся в народе эльфов только по линии Акромена – эльфа предка, что был великим колдуном и прародителем Велиодура – деда Велиоруэля. Лилэй не должна была на людях демонстрировать способности эльфов, но, так как она не могла себе позволить угробить новую подругу, ей пришлось немного нарушить правила, благо все гости были слишком заняты, чтобы заметить слабое сияние и мерцание, исходящее от рук эльфийской принцессы, наряженной, как парень.

– Как себя чувствуешь? – Улыбнулась Лилэй видя, как Кири приходит в норму и выпрямляется.

– Странно, но уже все прошло и в ногах такая легкость, словно не я скакала три часа по залу, а кто-то другой. – Удивилась девушка.

– Тогда может еще пару мазурок?

– Нет! – Взвизгнула категорично Кири и своим писком перепугала несколько танцующих парочек рядом, что те аж вздрогнули и отпрыгнули раньше, чем положенно по музыкальному такту.

Лилэй засмеялась и развела руками.

– Ладно отдохни, пока всех не распугала, а я пока подойду к Минору и позлю его еще немного. – Хихикнула наследница Весириона.

Кири и Лилэй разошлись по разным сторонам, Кирилла отправилась поболтать с кузинами, а Лилэй отправилась доставать своего жениха, который следовал за ней словно тень и, стоя мрачный в стороне, следил за каждым движением своей возлюбленной невестой.

Подойдя к сестрам незамеченная, Кири тихо, как мышка просунула свою голову между ними и спросила «что вы тут делаете?». Не ожидавшие никакого подвоха сестры разом вздрогнули, а Шарлота даже стала икать.

Кузины, застигнутые врасплох не могли резко сбежать, ведь это был бы очевидный жест неприязни, поэтому, сверкнув друг другу недовольным взглядом, они остались на месте, но прекратили свою оживленную беседу в тот же миг, когда их отвлекла Кирилла и более не возобновили разговор.

– Что вы тут обсуждаете? – Спросила Кирилла, рада тому, что может пообщаться с сестрами, которых не видела уже несколько лет.

– Да так, присматриваемся… – Протянула Лотта скучающе, поправляя свое темно-синее платье, оттороченное плюмажем и гипюром.

Младшая из сестер была слишком уж горделива и занозчива, как и все женщины рода Валуа, откуда происходили сестры Иллиада и Иллизида, и всегда получала то, что хотела.

– Здесь так здорово! – Восторгалась Кири, желая развязать беседу с кузинами. – Не думала, что на балах так весело. Все так красиво и так много молодых мужчин, но танцы…

– Красиво? – Усмехнулась Шарлотта, пряча недовольное лицо за маской кошки из попье-маше. – По мне, так тут сплошная безвкусица. Слишком мало золота и янтаря в декоре, а ведь это бальный зал в самом богатом дворце Энториона!

Кири только пожала плечами:

– Не знаю, как должны выглядеть бальные залы во дворцах, ведь дворец Его Светлости единственный, который я видела, но думаю здесь очень все роскошно и миленько.

Обе сестры синхронно засмеялись, пораженные простоте своей родственницы и ее плохому вкусу.

– Ну ты и деревенщина. – Смеялась над ней старшая из сестер Шарлотта, что была в темно-зеленом платье с нашитыми на нем жемчужинами. – Не уже ли тетушка так стыдится тебя, что никогда не выпускала из вашей помойной ямы и не возила тебя на пышные приемы и балы?

– Виксинбург не помойная яма! – Рассердилась Кирилла, потому как ей было очень неприятно, когда ее родной городок, где она родилась и, который очень сильно любила, называли как-то неприлично. – У нас хоть и преобладает сельская местность в большем количестве, за то у нас красиво и люди все добрые, в отличии от густо заселенных городов.

– Ну да, конечно, – подхватила тему Лотта, – но у нас хоть в усадьбах не бегают гуси и козы со свиньями. Цивилизованные люди у нас в городах давно уже выгуливают собак, кошек, рептилий и карликовых свинок на брилиантовых поводках.

Сестры снова засмеялись, хитро переглянувшись друг с другом.

– У вас в городах, это где? Насколько я помню из детства, то ваша усадьба в Венеге ничем не отличается от нашего поместья в Виксинбурге. – Рассуждала Кирилла, подозревая, что кузины что-то от нее скрывают.

– Да, да, ты не ослышалась, у нас в городах. Вскоре после свадьбы мы переедем к мужьям в столицу и будем там жить. А ты разве не знала? Нашу помолвку с маршалом Фруа де Голем и помолвку Лотти с кронпринцем Узурийским обсуждает весь высший свет! – Хвастливо сообщила Шарлотта и блаженно задрала нос к верху.

– Вот именно! Весь высший свет! – Вторила ей горделиво сестрица, а после добавила. – Куда уж семейству Адальских до сливок общества…

Кирилла чуть не упала от такой новости, но через секунду, она с визгом накинулась на кузин с объятиями.

– Девочки, поздравляю вас! – Искренне радовалась девушка за своих кузин. – Но почему же нам никто не сказал об этом? Отец бы не скупился на подарки в честь вашей помолвки.

Сестры с брезгливым выражением лиц стали вырываться из обьятий упитанной родственницы, словно боялись замараться от ее прикосновений.

– Не сказали, потому что помолвки еще не было, дурочка, но мать уже обо всем договорилась, так что мы станем самыми богатыми леди в Энторионе и сможем тратить на платья и шляпки по миллиону рионов в год! – Вырвалась Шарлотта и мечтательно прикинула как изменится ее жизнь после замужества с богачом.

– Поздравляю! – Снова радость захлестнула Кириллу. – А ваши женихи здесь, на балу? Хотелось бы посмотреть на тех, кому достанутся мои красавицы-кузины.

Возгордившиеся похвалой Шарлотта и Лотта не удержались и, вопреки приказам матери молчать, как рыбы о предстоящей помолвке и женихах, проболтались Кирилле и, стараясь вызвать в ней зависть, указали на своих будущих мужей.

– Вон мой – маршал Фруа де Голь. – Наклонившись к уху Кириллы, сказала Шарлотта и указала пальцем на лысого пузана, который стоял у стола с напитками с раскрасневшемся носом и очень эмоционально жестикулировал руками, рассказывая смущенному лакею в ливрее о своих военных подвигах, при чем он так брызгался слюной, что лакею впору не помешал бы веер, дабы заслониться от распыления слюней богатого вельможи.

– Фу, но он же старый и такой противный! – Скривилась Кирилла.

– Ну и что, за то он очень богат, к тому же он приближенный к королю Шерпу и имеет много слуг и земель, плюс ко всему, у него нет наследников от прошлых браков – ни одна из его трех жен не могла иметь детей. Так что, заполучив его состояние, я точно буду, как сыр кататься в масле… – Заявила в слух Шарлотта, хищно поглядывая на свою жертву, вернее, на те драгоценные ордена, поблескивающие на груди мужчины.

– Ну а где же твой, Лотти? – Нерешительно спросила Кири, боясь снова разочароваться или взболтнуть лишнего.

– Кронпринц Узурийский вон у фуршетного стола.

Кири окинула взглядом кронпринца и снова разочарованно вздохнула, но на этот раз жених кузины был хотя бы молод и тощ.

Помпезно одетый молодой человек, чей камзол тоже был обвешан орденами и драгоценными брошами, но в отличии от маршала, было непонятно какими заслугами столь молодой парень мог их заслужил, производил впечатление умственно отсталого, так как он постоянно улыбался, выставляя свои верхние зубы-вееры на показ, даже тогда, когда с ним никто не разговаривал, и при всем этом он странно себя вел: тыкал пальцами в еду, прежде, чем ее съесть и кажется болтал с самим собой.

– Ну он… он слегка… – поморщила Кирилла свой конопатый нос.

– Туповат? – Подсказала Лотта.

– Я бы сказала слегка не в себе, – исправилась Кири, неловко улыбнувшись.

– Да брось ты, всем известно, что кронпринц глуп, как пробка еще с рожденья, но это не делает его менее бедным. Целое состояние, положение и власть достанется лишь одной счастливице и это буду я. – С надменностью в голосе и неприкрытой радостью сказала Лотта, переглядываясь с довольной сестрицей.

– Очевидно, что вам очень повезло, девочки, но не уже ли во всем Энторионе не нашлось кого-то более красивого для замужества? – С опаской спросила Кири.

– Ну ты и простота деревенская! Ха-ха-ха. – Удивилась Шарлотта и в один голос засмеялась с сестрой. – Не уже ли есть что-то важнее рионов, дурочка? На одной красоте ты долго не удержишься… Вот когда выйдешь за какого-нибудь богатого старика, тогда можешь завести себе хоть сотню красивых любовников, а так не смеши никого подобными разговорами. – Не унималась смеющаяся кузина.

– Вот дуреха! – Поддакивала ей Лотта. – Ты только посмотри на этих богачей, из них, если не кривой, то пустоголовый обязательно попадется, а так больше не за кого выходить.

– Ну не обязательно же за человека, это может быть какой-нибудь красавец из драконийцев или морского народа или…

– Ага или гнома с эльфом. – Прервала ее Лотта. – Да ты только посмотри на этих уродцев, у них даже рионов нет. Какое у них там богатство? Деревья, горы, железо да вода? Так себе богатство, за исключением морских людей, у них хоть жемчуг да коралы и золото от затонувших короблей, которые они сами же и топят, хоть и отрицают свою причастность к грабежу… В этом плане гномы мне больше симпатичны, они хоть знают цену золоту и драгоценным камням в отличии от этих лесных феечек.

Пышка в бирюзовом задумавшись теребила свой рыжий завиток:

– Ты это об эльфах? Ну не знаю, а по мне они очень даже красивые. Я даже познакомилась с одной из них. Она оказалась очень доброй девушкой, мы очень близко с ней сошлись по духу. А ее братья так и вовсе самые распрекрасные мужчины… Во всем Аутуре таких больше не сыскать… я предпологаю… – Зарделась Кирилла, вспомнив, как наткнулась на толпу длинноногих красавчиков.

– Вот дурочка! – В один голос смеялись сестры еще громче, чем прежде.

– Да ты только посмотри на их длинные острые уши, их клыки, как у дикого зверья и светящиеся глаза – это же уродство какое-то. – Выступила Шарлотта.

– К тому же поговаривают, что они очень умны и поэтому одурачить их не получится. – С умным видом доказывала Лотта, кивая головой.

– Одурачить, зачем? – Удивилась наивно Кири, поправляя надоедливую, вечноспадающую накидку.

– Как зачем? Естественно, чтобы выманить побольше украшений или вертеть мужем, как вздумается, дурочка. – Уточнила со смехом Шарлотта. – Чтобы получать от него королевские наряды, подарки или украшения, в конце концов. – Кузина, удивляясь такой наивности Кири, подкатила к верху глаза. – Слушай, такое ощущение, что тебя не тетушка воспитывала в поместье, а свинарка в хлеву.

Лотта локтем толкнула сестру, чтобы обратить ее внимание на себя, а затем указала на тетушку Иллиаду. Слегка потрепанная женщина со съехавшей с головы прической болтала с каким-то сгорбленным старым лордом. Она спрашивала у него что-то, а потом блеснула глазами после его ответа и стала хищно водить своими поросячьими глазенками по всему залу, вероятно выискивая свою дочь.

Заметив это, Кири тут же спряталась за сестер и попросила их не выдавать ее, так как знала, что такой взгляд мачехи с напускным радостным оскалом ничего хорошего не сулил.

– Кажется это лорд Грослин? – Спросила Лотта у старшей сестры, косясь на тетку в компании старика.

– Ага. Это у него больше тысячи торговых кораблей по всему миру, и он сказочно богат. – Отвечала Шарлотта. – И кажется, я слышала, что с неделю назад он овдовел и…

Сестры переглянулись, а потом обернулись и посмотрели на притихшую кузину, что притаилась за пышными юбками их тощих фигур и была готова залезть к ним под платья, чтобы только скрыться от соколинных глаз мачехи.

– Не уже ли тетушка нашла Кири кандидата в мужья? – Шепотом спросила Лотта.

– Вероятней всего. – Так же шепотом и сквозь зубы отозвалась старшая сестра, которую уже обуревала зависть того, что Кирилле достанется жених богаче ее претендента в мужья. – Эта старая перечница не упустит своего шанса оставить нас с носом… Не допустим этого. – Подмигнула она Лотте.

Взгляд тетушки Иллиады уцепился за племянниц и остановился на них. «не видели вы Кириллу?» – Жестами вопрошала к ним женщина.

Девушки синхронно развели руки в сторону и помахали головой. Тетушка недовольно чертыхнувшись и упамянув Великую мать, извинилась перед богатым горбуном и пошла на поиски приемной дочери, которую только что перед потенциальным женихом возводила в богини. Она, злобно стреляя по гостям на балу своими карими глазенками, словно сокол, высматривающий добычу, искала бирюзовое бельмо, но в такой талкучке пестрых нарядов, выследить падчерицу было все равно, что искать иглу в стоге сена.

– Ну что там? – Поинтересовалась Кири.

– Ты спасена, она пошла тебя искать в другую часть зала, так что беги, пока она не потащила тебя к старику прочить в невесты.

– А? – Кири открыла рот от удивления. – Ни за что! – Спохватилась она и, подобрав свои юбки растворилась в толпе.

Сестры долго наблюдали за удаляющейся крупной фигурой родственницы и снова заговорили после того, как Кири исчезла с горизонта за гостями праздненства.

– Не допустим, что б эта дура вышла замуж за богача. Ей место в хлеву. – Хихикнула Шарлотта, затем сменила выражение своего лица на очень серьезное и потянула сестру туда, где их мать мирно беседовала с королевой и другими великосветскими вдовами.

Подойдя к герцогине Фрингольд, дочери тут же бестактно вмешались в ее разговор и попросили ее отойти.

– Что случилось такого серьезного, что вы меня оторвали от беседы с королевой, которая между прочим станет твоей свекровью, Лотти.

– Ох, матушка, случилось очень серьезное дело! – Взмахивая руками, объясняла старшая дочь. – Твоя ненавистная сестрица, кажется, собирается всучить в жены свою дурочку-падчерицу самому лорду Грослину.

– Это неслыханное коварство! – Возмутилась герцогиня. – Он неделю как вдовец, а она уже пустила свои щупальца в его карманы. Нет, девочки, мы не допустим этого! Ведите меня к нему, мы должны опередить эту швабру Иллиаду и первыми добраться до его состояния, тем более, что старик такой древний, что ему осталось жить считанные месяцы!

По-боевому настроенная герцогиня с дочерями, коршунами полетели по залу, выискивая ссохшуюся горбатую фигуру и обнаружив его, посапывающим в кресле, тут же окружили его, испугав старика и развеяв его мирный сон.

Когда Кирилла пробиралась сквозь гостей, по над стенкой, длинная рука схватила ее за шиворот и притянула к себе.

– Ах ты дрянная девчонка, где тебя носит? – Прошипел голос мачехи над самым ухом. – Скорее пойдем со мной, пока лорда Грослина никто не охмурил… Пока ты здесь развлекаешься, я не покладая рук ищу тебе достойного мужа.

– Кого вы, матушка, имеете в виду под «достойным мужем»? Случаем не того седого горбуна, с которого вот-вот посыплется труха? – Осторожно спросила Кирилла, боясь, что ее догадки могут оказаться правдой и Иллиада выдаст ее за морщинистого старца.

– Он самый, но тебе какая разница, главное быть той, кто присвоит его рионы себе. – Гордо заявила мачеха. – Выйдя за него замуж ты не только обеспечишь себе достойное будущее, но и своим бедным родителям.

– Ни за что! – Кирилла вырвалась из хватки. – Коль тебе нужны его рионы, так сама и выходи за этого старого горбуна! – Высказалась приемная дочь на последок и умчалась впопыхах к Лилэй, чтобы укрыться от злобной мачехи у эльфийки и ее телохранителя.

– Неблагодарная девчонка! Ну ничего, и не таких как ты замуж выдавали… Ничего, нужно найти лорда и промыть ему мозги, как следует, все рано этот глухой старикашка толком ничего не понимает и сделать это не составит мне труда. – Прикидывала Баронесса, но найдя в толпе лорда Грослина, топнула ногой и со злости скинула свою маску на пол, расколов ее тем самым на две части. Женщина рыкнула на стоящих рядом с ней гостей.

Баронесса негодовала от того, что увидела, как ее злобная сестра со своими дочерями-стервятницами взяли в кольцо лорда и льстиво улыбаясь ему, вели оживленную беседу. И хоть пожилой мужчина постоянно переспрашивал их и часто прикладывал слуховую трубку к уху, напрягаясь при разговоре, это никак не смягчило сердце Иллиады, наоборот, мысленно она пообещала отомстить своей сестрице и племянницам, за этот корыстный поступок.

Ночь бала шла на убыль. Музыка заметно стихла, как и пыл самих музыкантов, которые, словно сонные куры, клевали своими носами. За огромными витражными стеклами показались первые лучики предрассветного солнца, наступающего нового дня и добрая половина гостей, валящиеся с ног от усталости, предпочла уже разъехаться, остальные же, самые стойкие, тоже разбредались по своим каретам, чтобы поскорее убраться восвояси.

Барона Адальского, который, как раз разговаривал с эльфами о предстоящей свадьбе обнаружила уставшая жена. Баронесса, разочарованная тем, что ее планам не суждено было сбыться, прибывала в очень скверном депрессивном настроении, поэтому ей не хотелось более задерживаться в стенах дворца.

– Сколько еще ты будешь здесь прохлаждаться? Я уже с ног валюсь! Давай поскорее найдем Кириллу и вернемся в поместье! – Приказным тоном обратилась супруга, когда при ее появлении между мужчинами возникла пауза.

– Как скажешь, дорогая. – Ответил барон Кирон и вежливо попрощавшись с владыкой лесов и его сыном, отправился вслед за плетущийся тощей фигурой.

Родители обнаружили Кириллу, съежившейся и мирно посапывающей в кресле, что стояли у стен бального зала и служили для отдыха от танцев. Кажется, девушка не правильно поняла предназначения кресел, так как, умостившись на нем вместе с ногами, она проявила неслыханный моветон, неподобающий поведению благовоспитанной миледи. Но Кирилла была такая не одна, так как на соседнем кресле расположилась Лилэй, в позе, не лучше, чем его новая подруга. Ее длинное тело не помещалось в человеческом предмете интерьера. Своими коленями эльфийка уперлась в спинку кресла, а вот попа ее не смогла поместиться и торчала за пределами сидения. Если бы не Минор, который стоял как гипсовое изваяние и отгонял слуг от своих подопечных, которые намеривались научить молодежь правилам приличия, то, Кири и Лилэй, вовсе не удалось бы придремнуть.

Разбуженная родителями Кирилла, подобрала свои слюни, стекающие с губ и, словно пьяная неясыть, попрощалась с такими же осоловелыми Лилэй и Минором, а после, спотыкаясь, поплелась за родителями в карету.

***

Четверка вороных спокойной трусцой выехала из королевского двора. Свернув на главную дорогу, лошади, стуча подковами по каменистой утоптанной змее, что извивавшись, уходила вдаль, держали обратный путь в родовую усадьбу Адальских, что была в Виксинбурге, в четырех часах езды от столицы.

Троим пассажирам в карете, уставшим от королевского бала, не спалось, не взирая на то, что они провели бессонную ночь и сильно измотались. Баронесса была излишне перевозбуждена неприятными событиями, произошедшими на балу, что эмоции уже булькали в горле, пытаясь словесным фонтаном вырваться наружу, подобно вскипевшей молочной каше, вылезавшей из котелка. Барон, в свою очередь был бодр из-за того, что на королевском балу выпил примерно с хороший бочонок клюквенного и смородинного шипучего напитка, который не только прекрасно освежал, но и предавал сил. Больше всех измучена весельем была Кирилла, но и ей поспать в карете тоже не пришлось, так как ее родители, до самого дома постоянно ругались, причем больше всех голосила только баронесса.

– Я уйму времени потратила на то, чтобы воспитать твою дочь правильно, – верещала она на всю карету, что вздрагивали не только лакей и кучер, но и лошади.

– А мне сдается, что уйму времени ты тратила на то, чтобы разорять меня на свои наряды и азартные игры, дорогая, – как бы невзначай, отрешенно сказал барон, разглядывая в окне красивейший рассветный пейзаж.

– Что ты сказал, Кирон? – Еще громче завопила баронесса.

– Нет, абсолютно ничего, дорогая. – Так же скучающе, пробормотал рыжеволосый пузан, не отвлекающийся от вида из окна.

– О, Кирон! Помилуй, мать… какой же ты бесполезный болван! – Возмутилась баронесса. – Ты меня совершенно не слушаешь, а ведь это касается личного счастья твоей… нашей дочери!

Затронутая тема дочери не могла не взволновать барона, поэтому он отвлекся и наконец обернулся к жене.

– Не понимаю, чем ты так расстроена? Наша дочь выросла в прекрасную и воспитанную леди. Если ты имеешь в виду то, что она спала в кресле на балу, так это не повод для истерик… Девочка просто устала, к тому же кресла в зале для того и установлены, чтобы гости могли передохнуть. Разве нет?

– Какой же ты дурень! – Снова возмутилась супруга, подкатывая глаза к потолку кареты и краснея от накатывающего гнева. – Я говорю не о креслах, раздери их ерехон, а о будущем нашей дочери!

– Ну что такого слу… – начал Кирон, но был тут же прерван негодующей женщиной.

– Случилось? Огромная катастрофа случилась, вот что! – Срывалась на рык баронесса. – Моя сестрица со своими стервятницами, будь они трижды все не ладны, обскакали меня! Эти три хитрые стервы весь бал охмуряли лорда Грослина, владельца торговых судов. В его доках насчитывается свыше тысячи кораблей, набитых до отказа оружием, шелком, специями, вином, золотом и всем чем только можно представить! Ты хоть представляешь?

– С трудом. – Выдохнул барон Адальский, все еще не понимая, к чему клонит его перевозбужденная супруга. – Но, дорогая, при чем здесь лорд Грослин?

– Да при том, дурень! Он совсем недавно овдовел, и я уже договорилась с ним о знакомстве с нашей Кириллой, но эти три… три хм… – подбирала она достойные оскорбления для родственниц, пока карета трусилась на камнях, – три мегеры вцепились в него, как клещи и не подпускали к нему никого до самого его отъезда… А эта соплячка… Ты представляешь? Она отказалась идти со мной к лорду Грослину, не задумываясь, сколько труда я вложила в то, чтобы уговорить его к ней присмотреться.

При упоминании о своем отказе мачехи, Кирилла еще сильнее сжала глаза. До этого момента, между возмущениями родителей, девушка проваливалась в сон от усталости, но после того, как баронесса произнесла имя лорда Грослина, она окончательно проснулась, но не желая себя выдать, лихо притворялась спящей, иначе бы мачеха ее пилила на прямую.

– Но зачем? – Спросил барон, теряя нить сути диалога.

– Помилуй, мать! – Выдохнула Иллиада, удивляясь тупости своего мужа. – Что бы выгодней выдать ее замуж, конечно же! Ты такой тугодум, Кирон! – Хмыкнула она.

– Пресвятая Ауриния! – Вздернул руками барон Адальский, молясь богине благополучия и покровительнице семейного очага. – Помилуй, Иллиадушка, он же старше меня чуть ли не в двое! Ну уж нет, я не допущу, чтобы моя единственная дочь была несчастна в браке со стариком, который сам уже одной ногой в могиле! – Негодовал Кирон, отрицательно мотая головой.

– И что с этого? – Вздернув носом баронесса, состроила до жути умное лицо. – За то, твоя дочь купалась бы в роскоши и была обеспечена до конца своей жизни!

Возмущенный таким заявлением отец девочки нарушил свое первое негласное правило – не спорить с женой, и дал ей достойный отпор, ведь он не мог ставить на кон счастье своей возлюбленной дочери в угоду своей скверной и меркантильной женушки.

– Ты меня, прости, дорогая, – произнес барон как можно мягче, хотя грубость так и вертелась у него на языке, – я как раз хотел об этом поговорить… Я уже выбрал для нашей дочери достойного жениха. Мне его сам король Шерп Третий порекомендовал, и мы уже обо всем договорились с его отцом. Так что, без отлагательств сегодня вечером к нам прибудут гости, чтобы обсудить брак и решить вопросы со сватовством и свадьбой.

Кирилла напрягла свой слух при слове «жених» и слегка приоткрыла один глаз, чтобы увидеть, какое же у мачехи сейчас должно быть выраженье на лице, когда она узнала, что отец решил что-то самостоятельно за ее спиной, не спрашивая на это ее позволения.

Баронесса вечно совала свой нос в дела своего мужа и пыталась постоянно контролировать каждый его шаг. Слуги часто смеялись по этому поводу и говорили, что «старая ведьма» держит руку на пульсе барона, и они были правы, ведь без ведома баронессы ничего не происходило ни в самом помстье, ни в торговых делах барона. Поэтому, когда, что-то шло в разрез с планами хозяйки, всем было место мало…