Личный секретарь младшего принца
– Ну, сеньорита Иллира, – строго приказал Ингирд, устав сверлить ее взглядом, – и где этот знаменитый конверт?
– Какой именно? – сделала она непонимающий взгляд, хотя отлично все поняла.
И про роль этого господина при принце тоже догадалась, он, пожалуй, троих таких, как Седрик, стоит. Слышала, как назвал телохранителя принц.
Но сдаваться пока не собиралась, особенно ему. У этого из-под лапы потом не выберешься, так и будешь на цыпочках ходить.
– Тот конверт, что вам дал эльф! – раздельно сообщил Ингирд.
– Он дал его мне с указанием открыть завтра, – так же раздельно ответила Иллира, не прекращая работы.
– Сеньорита, – обманчиво ласковым голосом протянул Ингирд, – вы понимаете, что это такое, быть личным секретарем принца?
– Уже отлично понимаю, – с горькой иронией сообщила девушка, – это значит сидеть в темном погребе, полном гадюк. И ждать, которой из них вздумается тебя цапнуть.
– Вы меня назвали гадюкой? – прищурился баронет.
– Она тебе польстила, – язвительно сообщил от двери усталый голос принца, и его высочество решительно шагнул в комнату, – королеву предупредительно вызвался проводить анлер Тинурвиель… Мне начинает казаться, что он намного проницательнее, чем притворяется. И потому я слышал весь ваш разговор… и очень разочарован.
Кандирд прошагал в свой кабинет, ссыпал в одну шкатулку все оставшиеся сладости, вернулся и поставил ее против Иллиры.
– А вам, сеньорита, придется привыкать пить чай за одним столом с особами королевской крови, отныне вы входите в тесный круг доверенных лиц. А пока съешьте эти сладости, во дворце таких нет. Седрик, Ингирд, если вы уже познакомились с секретарем, то не будете ли любезны проводить меня в мои покои?
Разумеется, они послушно встали и пошли; когда почти семь лет живешь с человеком бок о бок, трудно не понять, что означает какая-либо его интонация. А вот последние слова принца настолько казались наполненными ледяным вежливым ядом, что трудно было и припомнить, когда еще принц сердился так же сильно.
Даже в тот день, когда, уже выехав за ворота, вспомнил, что не захватил подарка для фаворитки Рантильда, и ему пришлось вернуться во дворец. Ключ от сокровищницы принц хранил в защищенном тайнике позади собственной кровати, и кроме него, никто не мог его достать. Ингирд пытался отговорить друга, дескать, нельзя возвращаться, дорога будет неудачной, а путь их все равно пролегает через город, можно заехать к ювелиру… но Кандирда в тот день вел сам дьявол. Само собой, они оба тогда бежали за ним, замечали уже кое-что, а Ингирд даже впрямую предупреждал секретаря, чтоб прекратил пялиться на Марильду, но тот уже совершенно потерял голову. Удивительно еще, как он не лишился ее в прямом смысле, когда летел со второго этажа в клумбу.
– А теперь садитесь и объясните мне, чем вам не угодила Иллира? – Путь до покоев принца занял всего несколько секунд, они находились рядом с кабинетом и по ту же сторону коридора.
– Я жду, – поворачиваясь под ловкими руками разоблачавшего его камердинера, напомнил принц через полминуты, стрельнув в друзей сердитым взглядом.
– Мне показалось… – осторожно начал Ингирд, – что это было… слишком поспешное решение – назначить сеньориту на такую должность.
Принц возмущенно засопел, но промолчал, ожидая продолжения, баронет никогда не говорил «а», если у него не было в запасе «б».
– Это принесет тебе очень большие неудобства… не говоря уже о том, насколько трудно придется на этой должности самой Иллире.
Камердинер преувеличенно скорбно вздохнул и на миг возмущенно поднял глаза к потолку.
– Панрис?! – сразу заинтересовался этими проявлениями недовольства принц.
Обычно камердинер был очень сдержан и немногословен, и если уж выказывал намерение что-то сообщить, то, как правило, это были совершенно неожиданные и ценные сведения.
– Ей уже трудно, – кратко промолвил старый слуга, – думаю… второй шутки она не вынесет.
– Кто и как пошутил? – мгновенно насторожился Ингирд, отлично знавший, что прислуга зачастую устраивала новичкам каверзные испытания, но ближайшего окружения принца это обычно не касалось.
– Сначала повара… послали ей обед, который девушка не могла есть. Она упросила служанку дать ей молока и булочку.
– Еще! – рыкнул принц, меряя баронета гневным взглядом.
– Служанки… полили ее покои духами… так обильно, что там невозможно будет спать еще не один день.
– Кто это изобрел? – даже побледнел от ярости принц.
– Не знаю, меня не было на кухне.
– Я пошел, – резко поднялся с места баронет, – заставлю мыть.
– Заставишь, – с угрозой рыкнул Кандирд, – но только тех, кто невиновен. Всех виновных – немедленно за ворота, без вещей и жалованья. И мне все равно, какие они имели прежде заслуги и что умеют делать. Если в этом замешан кто-то из старших слуг или мажордом – за ворота наравне со всеми! Идите вдвоем, я переоденусь и тоже приду.
– Тебе нужно поспать, – осторожно заикнулся баронет, но сразу понял по яростному взгляду, что сейчас лучше придержать свои советы при себе, и проворно покинул покои друга.
Глава 6
– Съешьте сладости! – передразнила сеньорита секретарь своего господина, пряча шкатулку в тот же шкаф. – А простая мысль, что мне даже запить их нечем, в вашу знатную голову не приходила? Хотя… я, кажется, тоже начинаю рассуждать, как изнеженная богатая придворная дама. А бедным сиротам такой взгляд на окружающее просто противопоказан.
И она решительно направилась в кабинет принца, посмотреть, что там осталось от чаепития. Как выяснилось, осталось много, хорошо пообедавшие гости не притронулись ни к пирожным, ни к булочкам. И чая в серебряном чайнике почти половина.
Иллира решительно собрала на одно блюдо все нетронутые пирожные и булки, сложила в эльфийский туесок дорогие бегарнские сласти, прихватила чайник и чашку и перенесла все на столик, решив позже сделать из одной полки шкафа мини-буфет.
А пока отодвинула в сторону пыльные конверты, налила в чашку чая и с удовольствием откусила нежное пирожное, в доме тетушки к чаю подавали обычно лишь сухарики, которые тетушкина кухарка собственноручно сушила в духовке из черствых калачей, купленных у лавочника за бесценок.
Пирожное оказалось бесподобным, и все, о чем могла жалеть девушка, так лишь о том, что за окнами стояла поздняя весна и солнышко пригревало почти по-летнему. И значит, все пирожные, какие она не сможет доесть сегодня, придется отправить на кухню, если не выставить на ледник, завтра они станут опасны.
Однако спокойно съесть она успела только два, едва поднесла ко рту третье, дверь без стука распахнулась и импозантная голова того, кого она называла про себя главой тайной полиции, на несколько мгновений заглянула в приемную. Нашла острыми глазами сеньориту, разглядела, чем она занимается, нахмурилась и исчезла.
«Неужели недоволен, что она присела выпить чаю? – возмутилась девушка, или презирает ее за то, что взяла пирожные со стола господина? А может, вообще считает лицемеркой, вместе со всеми не стала пить чай, а едва осталась одна, ринулась поедать пирожные». Илли удрученно вздохнула и откусила лакомство, не пропадать же добру, раз все равно попалась.
Но, похоже, после этого чаепития головной боли у нее прибавится в разы.
Дверь снова распахнулась, и теперь в ней возникла крепкая фигура Седрика. Телохранитель уставился на секретаря странным взглядом, засопел, состроил кислую мину и, пятясь, покинул приемную, очень бережно прикрыв за собой дверь.
И это был даже более тревожный симптом, чем мрачная физиономия его грозного друга. Очень тревожный, потому что Седрик, даже на первый взгляд, особым снобизмом не отличался и, стало быть, презирать девушку за тайное поедание печева и не подумал бы.
Иллира доедала пирожное в глубокой задумчивости, а едва успела проглотить последний кусочек, в приемную стремительно ворвался его высочество. Остановился напротив девушки, скептически осмотрел блюдо с пирожными и с досадой фыркнул.
– Прекратите портить аппетит пирожными. Сейчас вам принесут суп и суфле из индейки, я уже распорядился.
– Ваше высочество, – начиная понимать, что у принца есть во дворце свои источники информации, вежливо попросила сеньорита, – не угодно ли вам будет присесть?! Мне кажется, нам с вами следует прояснить несколько вопросов… я кое-чего никак не могу понять.
Некоторое время он рассматривал ее с сомнением во взоре, затем сел на диванчик и с удовольствием вытянул уставшие ноги.
Однако тут же опомнился и сел так, как положено сидеть в присутствии знатных сеньорит. А устроившись, невольно глянул на нее и сообразил, что его передвижения прошли под внимательным изучением серых глаз.
– Вот в этом все и дело, – задумчиво нахмурясь, сообщила она, – в двойном отношении к одному и тому же явлению. И вы, ваше высочество, к сожалению, в этом вовсе не одиноки.
– Вы о чем? – неуступчиво поднял он брови.
– О том, как сильно управляют людьми традиции… или привычки и понятия, называйте, как хотите. Если бы вы были немолодой дамой, появление секретаря женского пола, как вы изволили выразиться в парке, все окружающие восприняли бы снисходительно. Но поскольку вы мужчина, и к тому же молодой, общество… скажем так, шокировано, потрясено и уязвлено.
– Мне нет никакого дела до общества. Ему придется смириться.
– Ваше высочество, – скорбно вздохнула она, – вы меня не слышите. Как не хотели слышать в парке… но я вас не упрекаю, вы привыкли, что вы – принц, и это главное. Но сейчас я говорю о себе… вы отлично знаете, что работать я мечтала вовсе не во дворце. Вы единолично решили мою судьбу, не посоветовавшись со мной… хотя я не рабыня и не селянка. Я знатная сеньорита, и вся моя вина в том, что родители погибли слишком рано и не успели накопить мне приданого. Впрочем, я сама пыталась заработать, но оказалось, что для этого нужно вырваться из-под опеки тетушки.
– Вы хотите, чтоб я вас рассчитал? – принц хмуро смотрел мимо нее.
– Знаете, ваше высочество, – Иллира задумчиво вертела в руке чашечку, – к своему собственному изумлению, я внезапно поняла, что не хочу.
– Да?! – теперь он взглянул на девушку с интересом. – А почему так резко поменялось ваше мнение, я могу узнать?
– Разумеется. Когда я что-то задумываю, даже просто пойти на прогулку, я всегда представляю заранее, как это будет происходить, как я буду идти по дорожкам, какие цветы подарят мне свои ароматы… будет ли на траве роса… и многое другое. А когда я представила, как я уеду из дворца, мне вдруг стало очень жалко… и неразобранные письма, и уэллин, и эту приемную… я поняла, что у какой-то старой сеньоры мне будет неимоверно скучно и душно… и захотелось остаться. Но для того, чтобы моя жизнь здесь не превратилась в ад, чтобы я могла не чувствовать себя белой вороной, песчинкой в глазу и бедной родственницей, позванной в гости из жалости, необходима ваша помощь.
– Ингирд и Седрик уже проводят сейчас на кухне расследование… все, кто причастен к шуткам с вашим обедом и покоями, будут выявлены и немедленно выставлены за ворота.
– Пресветлый дух, – уронила она чашечку, и та не разбилась только потому, что упала на пирожное, – только не это! Ваше высочество, смилостивьтесь! Прикажите не наказывать их так жестоко, ведь вы меня в единый миг сделаете заклятым врагом всего дворца! У них у всех за годы службы появились тут друзья, приятели… я уже не говорю про покровителей. Ну а сплетни, какие потом сплетут вокруг моего имени, напрочь отрежут мне все пути устроиться где-нибудь еще, если вы через какое-то время найдете секретаря мужского пола.
– Об этом речь не идет.
– Пока. Но вы уже сейчас начинаете испытывать неудобства от моего присутствия, вот, например, вы ехали всю ночь, но, вместо того чтоб вытянуть уставшие ноги, поджимаете их, как положено по этикету.
– Во всем есть свои недостатки.
– А я как раз хотела вам предложить… способ их устранить, – печально сообщила она и достала многострадальный платочек, – но если вы сейчас расправитесь с людьми, которые вовсе не виноваты… что пытались предугадать и опередить события, можно про это даже не заговаривать.
В дверь постучали, и принц недовольно крикнул «Войдите». Ингирд появился в приемной через несколько секунд, явно выждав под дверью достаточное, по его мнению, время, чтобы дать другу возможность привести себя в порядок… если это необходимо.
– И с каких пор ты начал стучать, Инг? – поразился принц, взглянул на подрагивающие плечи девушки, закрывшей платочком лицо, и решительно вытянул ноги. – Продолжайте, Иллира, и не надейтесь, что я поверю, будто вы плачете.
– Я и не говорю, что плачу, – задыхаясь от смеха, пискнула она. – Теперь вы видите, что я была права?
– Сеньорита-секретарь рассказывает веселую историю? – едко осведомился Ингирд и требовательно уставился на принца, – Канд, мне нужно срочно кое-что обсудить, пройдем в кабинет?
– Можешь говорить тут, – смерив Иллиру загадочным взглядом, приказал принц, – присаживайся.
Баронет состроил недовольную гримасу, принес из кабинета стул и сел.
– Я хотел поговорить насчет слуг…
– Чего они хотят? – недобро прищурился Кандирд.
– Они просят прощения, разрешения исправить все свои ошибки и любого наказания… только не такого позора.
– А что они сделали с комнатами? – живо заинтересовалась сеньорита.
– Полили духами, самыми дешевыми, какие нашли… зато не жалея, – мрачно сверкнув в ее сторону глазами, сообщил баронет, – теперь туда невозможно войти.
– Можно сказать, что они оказали мне неплохую услугу, – подумав минуту, нашла светлый момент в этом происшествии девушка, – ваше высочество, их нужно простить.
– Сначала объяснитесь насчет услуги, – заинтересовался Кандирд, – мне кажется, вы ее придумали только сейчас.
– Ничуть, – не сдалась она, – просто раньше у меня не хватило бы смелости… высказать свою просьбу, а теперь случай помог. Дело в том, что я всю жизнь живу в чьих-то комнатах… сплю на продавленных постелях, сижу за исцарапанными столами, а мне хотелось новую мебель… самую простую, но чтоб пахла свежим деревом и никому до меня не принадлежала. А старую мебель можно поставить где-нибудь на балконах… там запах быстро улетучится.
– Нет, не так, – мстительно прищурился его высочество, уже и сам осознавший, что чересчур погорячился, – эту мебель немедленно разнести по комнатам главных виновников, и ковры тоже. А их мебель унести подальше… куда там у нас идет вся рухлядь?
– В комнаты к кандидаткам, – не удержалась от колкости Иллира и тут же состроила невинное выражение: – Простите, ваше высочество, само сорвалось.
– Прощаю, – изучающе разглядывал ее принц, оказывается, девчонка может при случае быть и колючей, и ее слова насчет гадюк – вовсе не крик отчаяния, как показалось ему в тот момент, – но способ решения проблем вы мне все равно должны. А ты можешь идти, Инг, пусть шутники приступают к освобождению комнаты. И скажи им, что своему счастью они обязаны заступничеству сеньориты.
– Я еще немного тут посижу, пусть не думают, что мне слишком легко удалось вымолить для них прощение, – мигом сориентировался баронет, – и заодно послушаю про проблемы.
– Хорошо, – подумав несколько мгновений, кивнул принц, – сиди. В конце концов, это и тебя касается.
– Даже так?! – заинтересованно поднял бровь Ингирд. – Тогда я весь внимание.
– Мы говорили о том, что для его высочества… да и для вас, довольно непривычно и неудобно то непреложное обстоятельство, что новый личный секретарь не мужского пола, – тяжело вздохнув про себя, решительно подступила к обозначению проблемы Иллира, – и со временем проблемы будут накапливаться, если не разрешить их сразу.
– Боюсь, он не захочет вас уволить, – разочарованно процедил баронет.
– Про это даже речь не может идти, – отрезал принц, – меня вполне устраивают деловые качества сеньориты. Вон Джигорт даже представления не имел, что такое этот уэллин.
– Который она теперь не желает отдавать, – припомнил баронет.
– Извините меня, Ингирд, что не объяснила сразу… но вы были настроены так агрессивно, что мне показалось, дело вовсе не в уэллине, – кротко сообщила сеньорита-секретарь, – но если эльф попросил открыть послание только после его отъезда, значит, сделать нужно именно так. Он каким-то образом чувствует уэллин, и нарушение условия может принять за оскорбительное отношение к себе лично.
– Вот! – назидательно сообщил принц другу. – Теперь ты понимаешь, почему я ее принял секретарем? Она не просто делает, а думает, что делает.
– Но тогда другого способа нет, кроме как терпеть, – хмуро вздохнул баронет и поднялся со стула, – пойду, а то они все зелья у Бунзона выпьют.
– Есть, – упрямо объявила Иллира, – и очень простой.
– Какой? – Друзья смотрели на секретаря с одинаковым недоверием.
– Постараться вам забыть, что я – девушка. Вы же отлично знаете, ваше высочество, что я сделала все, лишь бы избежать участи вашей фаворитки, и вы тоже не желали видеть меня в этом звании. Остается добавить, что к сеньорам Ингирду и Седрику я также не питаю абсолютно никаких особых чувств. И если они тоже не претендуют на мое внимание, значит, вы вполне можете вести себя проще, без лишних расшаркиваний и предписанных этикетом условностей.
«Для начала хотя бы это, – добавила она про себя, – потом можно будет понемногу привить им крамольную мысль, что девушка – тоже человек и может быть полезна не только в постели».
– Лично я не против, – первым сообщил Ингирд, разглядывая Иллиру с задумчивой заинтересованностью, – когда не будет никого из посторонних, можешь называть меня Инг.
– Илли, – едва заметно улыбнувшись, кивнула она в ответ.
– А меня – Канд, – принял наконец решение принц и устало зевнул, – тогда я пошел спать.
– Спокойной ночи, Канд, – вежливо сказала ему в спину Иллира и, вынув чашечку из пирожного, задумалась, съесть этого потерпевшего или не нужно?
– А когда ты успела ему объяснить, что не желаешь становиться его фавориткой? – отстраненно поинтересовался баронет и утащил одно пирожное.
– Перед обедом, в парке. Он сел на мою скамейку… Седрик видел. Я искала там одуванчики, у меня от них на коже волдыри вздуваются, – методично докладывала девушка, отлично понимая, что этот въедливый сеньор не успокоится, пока не вызнает все детали и сам не проверит все досконально.
– Значит, то розовое платье ты надела специально, – догадался Ингирд, не видевший этого шедевра, но выслушавший про него не менее десятка рассказов, – и щеки намазать успела?!
– Ну да. Всю дорогу бантики пришивала! Если бы я его в парке не встретила, все отлично бы вышло, – непроизвольно вздохнула Илли и решительно соскребла ложечкой пирожное, – ни у кого из наших соседей в Вингоре не нашлось его портрета, только Ангирольда. А он на наследника в пыльном костюме был совсем не похож.
– Понятно, – кивнул Ингирд, припоминая маленький городишко почти у западных границ, и решительно направился к двери, – пойду обрадую слуг.
– Иди, – кивнула она, решительно отодвигая блюдо, – а то мне работать нужно.
Но поработать секретарю удалось от силы полчаса. После почтительного стука в дверь вплыла целая делегация из слуг и поваров во главе с мажордомом. С собой они притащили несколько подносов с едой, сладостями и печеньем.
Минут пять Иллира озадаченно выслушивала их извинения и пыталась спасти уже разобранные на пачки письма, на которые слуги норовили поставить подносы с кушаньями. А потом решила, что вполне отдала долг вежливости, и приказала забрать всю еду, потому что она не лошадь и только что съела несколько восхитительных пирожных, за которые повару нужно поставить памятник. А вот суп она намерена кушать на ужин и придет для этого в столовую. Но сухое печенье и сладости они могут оставить на стуле, она потом все это уберет в стол, чтоб было чем угощать знатных посетителей.
И на слуг она совершенно не сердится, потому что понимает, они просто пошутили, а вовсе не хотели ей зла. И наконец выпроводила всех повеселевших слуг, вежливо попросив мажордома остаться.
– Сеньор Дортилли, – едва закрылась за слугами дверь, серьезно взглянула на мажордома девушка, – я отлично поняла, по чьему приказу вы так действовали. И потому уговорила принца не наказывать ни в чем не повинных слуг. Но постарайтесь впредь не вставать ему на пути… как вы понимаете, каждый раз я не смогу его останавливать. А теперь о делах: как я слышу, из моих комнат уже начали выносить мебель, потом пусть хорошо помоют полы и откроют окна, вечером я приду посмотреть, в каком состоянии помещение. Но спать там сегодня, разумеется, не буду и хочу услышать ваши предложения. Сразу предупреждаю, баронет Ингирд будет в курсе, где я нахожусь и почему. Еще мне нужен плотник, я собираюсь заказать ящики и шкатулки для писем. И швея, мне нужно обновить гардероб. Надеюсь, вы мне выдадите аванс, не хочу беспокоить его высочество такими мелочами.
– Сеньорита Иллира, вот деньги, – побледневший управляющий учтиво положил на стол кошель и продолжил: – Плотник сейчас придет. Портниха тоже. Покои можете занять следующие, правда, они небольшие, всего одна спаленка и умывальня, в них раньше жил камердинер сеньора секретаря. И пока у вас нет камеристки, они свободны.
– Отлично, – строго кивнула Иллира, – кстати, спросите служанок, кто желает стать моей помощницей… мне нужна девушка, которая будет исполнять не только обязанности камеристки, а и помощницы. Учтите, она должна быть скромной, вежливой и хорошо бы грамотной. Но, в крайнем случае, грамоте я и сама могу ее научить, бесплатно.
Последние слова она добавила специально, услуги учителей стоили недешево. Одно время она и сама подумывала взяться за эту работу, но очень быстро убедилась, что спрос на нее невелик. Не так часто нужна была простому люду грамота, чтоб выкладывать за нее звонкую монету, а в знатные дома тоже предпочитали брать учителей, а не учительниц.
– В таком случае у вас будет выбор, – мажордом смотрел на девушку с подлинным интересом, тихонькая и худенькая провинциалка каждый раз открывалась с новой стороны.
Глава 7
– Не спи, Инг! – Веселый окрик принца заставил баронета отвести глаза от поразившего его зрелища и он едва не пропустил удар. – Куда ты загляделся?
– Сейчас узнаешь, – мстительно прошипел баронет и в несколько выпадов оттеснил друга и заставил перескочить на другое место, противоположное прежнему. – А теперь посмотри, тебе никого не напоминает та девушка?
– Какая?! – недовольно фыркнул Канд, подозревая, что его просто разыгрывают, чтоб заставить проиграть схватку, скосил глаза в сторону хозяйственных построек и едва не остолбенел при виде мирно воркующей парочки.
И если парня он припоминал смутно, то не узнать худенькую фигурку в простеньком, старомодном полосатом платьице никак не мог.
– Ты убит, – едко сообщил баронет, приставляя кончик учебного клинка к плечу принца, но тот только досадливо отмахнулся, бросил оружие и решительно направился к заинтересовавшей его паре.
По пути он подхватил со стойки для оружия сброшенную в пылу тренировки рубаху, но надевать не стал, а использовал вместо полотенца, отирая разгоряченное лицо и вспотевшую спину.
– Доброе утро, ваше высочество, – Иллира и не подумала смущаться или отступать, – я вас жду, чтоб показать те ящики, про которые мы вчера говорили. Брин, проводи нас. А вам, ваше высочество, лучше надеть рубашку, в плотницкой прохладно.
– А вы уже успели проверить?
– Конечно, не могла же я привести вас в непроверенное помещение, а вдруг там засада? – Она невозмутимо шла впереди, словно не понимая, что он просто кипит от возмущения.
Ингирд, наблюдавший за принцем издали, заметив, что друг направился в неприметную дверь плотницкой мастерской вслед за сеньоритой, выругался про себя и рванул следом. Вот сколько раз говорил ему, чтоб не лез первым в незнакомые и не осмотренные друзьями закоулки?
А когда влетел в пахнущую смолой и свежими досками мастерскую и разглядел принца, внимательно рассматривающего какой-то ящичек, оторопел окончательно, никогда раньше Кандирд не проявлял к таким вещам ни малейшего интереса.
– Покрыть отваром луковой шелухи, она и цвет приятный дает, и жучков гонит. А потом лачком на два раза, и ручки медные, – увлеченно пояснял молодой плотник, которого Ингирд несколько раз видел во дворце выполняющим мелкий ремонт.
– Луком следующий пропитаешь и лаком тоже, мне быстрее нужно, просто дубовым отваром протри. А вот ручки серебряные, а то несолидно. Есть у тебя здесь?
– У старшого, в сундуке спрятаны.
– Так беги быстрее, принц не будет долго ждать, – приказала Иллира, и простодушный плотник умчался со всех ног.
– У нас проблема, – едва дождавшись, пока за ним захлопнется дверь, торопливо проговорила девушка, – Канд, быстро проси с меня клятву никому ничего о тебе и друзьях не рассказывать, не передавать никаких документов и не давать никаких клятв.