Бешеный правитель. Начало Империи

– Два дня назад наш дом посетил Махмуд Бек глава крупного курдского клана, – начала свой рассказ Ануш. – Каждый год после сбора урожая он со своими телохранителями посещает все деревни нашей долины с целью получить дань за нашу защиту. Я плохо разбираюсь во взаимоотношениях старост наших деревень с Махмуд Беком, если интересно, то об этом расскажет более подробно мой муж.

Бек, мужчина видный, ему чуть больше 35 и он любит одеваться ярко, броско и дорого. Как и все курды, имеет слабость ко всему блестящему, особенно к золоту и драгоценным камням. Одежда у него разноцветная из дорогих тканей – бархата и шелка, вся обшитая золотом; оружие его также разукрашено золотом и серебром. Его постоянно окружают более 20 охранников из числа его близких родственников. Он заядлый охотник и ездит верхом на красивом черном коне, который, как и его хозяин, весь засыпан серебром и блестящими камнями.

Ануш! – Левон смотрел на меня извиняющимся видом, мол – «Женщина – что с неё возьмешь. Вместо того, чтобы изложить суть, рассказывает никому ненужные подробности».

Мне эта пара нравилась всё больше и больше. Ануш придавала своему рассказу такую значимость, что мне захотелось послушать её рассказ с теми подробностями, которые мы мужчины редко замечаем.

– Продолжайте Ануш Ханум, мне интересны все подробности. Одежда и поведение человека говорят много о его личности, – отреагировал я на восклик Левона.

Ануш после замечания мужа замешкалась, но услышав моё одобрение, с чувством личного достоинство посмотрела на него и продолжила свой рассказ.

– Староста Андо встретил Бека и его свиту у ворот. После взаимного приветствия, трое охранников вошли с Беком в дом, а остальные расположились во дворе.

Во время обеда староста Андо и Махмуд Бек общались на разные темы, обсуждали лошадей, охоту, каким уважением пользуется Бек у Эрзурумского Вали, одним словом ничего интересного.

Присутствующие в палатке мужчины переглядывались между собой. Их доброжелательные улыбки подтверждали, что они по достоинству оценили, как ловко Ануш пропустила подробности того, где она находилась во время общения Махмуд Бека со старостой деревни, и как ей удалось подслушать их разговор.

Ануш довольно фыркнула, заметив понимающие улыбки присутствующих, и продолжила свой рассказ.

– После обеда Махмуд Бек перешёл к главному:

– У нас закончились запасы зерна, и наши пастухи несколько дней сидят без хлеба.

– Нашёл о чем беспокоиться, скажи, сколько нужно, и я завтра же вышлю пшеницу, – ответил свёкор, но особой радости я в его голосе не заметила, скорее наоборот.

– Я не сомневался в твоей щедрости уважаемый Андо, аллах милостив к тем, кто умеет делиться, – довольным тоном произнёс Махмуд Бек. – Ненавижу, когда эти разбойники свой грабёж оправдывают именем бога.

– Сколько зерна нужно послать? – спросил староста Андо. – Я видела, с каким трудом он скрывает свое недовольство.

– Отправь 20 возов, если будет недостаточно, я найду способ сообщить тебе, – Бек перешёл на повелительный тон. – Я тогда почувствовала, что он не собирается останавливаться, и сейчас потребует главное, ради чего этот жадный грабитель посетил наш дом.

Мне больно было смотреть на печально улыбающегося свёкра, я-то знала, какой труд вложен в наше добро, за которым пришли эти разбойники.

– У меня гостит посланник Эрзурумского Вали, мне нужно отправить нашему покровителю достойную благодарность, сам понимаешь, без этого никак.

Я удивилась, староста Андо решил притвориться, что ему намёк Бека не понятен.

– Видно, что ты с Вали на короткой ноге, даже его посланник у тебя гостит.

– Андо, мне нужны 200 золотых, и я уверен, что ты не позволишь своему другу опозориться перед столь высокопоставленным человеком, – Бек произнёс последнюю фразу как угрозу. – Откуда у бедного курда деньги? Этот презренный металл есть только у вас, армян.

Я стояла за стеной и наблюдала, как курды начали разыгрывать дешевый спектакль. Родственник, сидевший по левую руку от Бека, вмешался в разговор.

– Махмуд Бек, неужели и ты заботишься о деньгах? Разве армяне, греки и прочие христиане позволят, чтобы ты в них нуждался?

– Аллах свидетель это верно, – прибавил другой.

– Старик мудрый и проживший долгую жизнь человек, – сделал явный намёк третий, – он же не просто так является старостой самой богатой деревни в округе?

Что оставалось моему несчастному свёкру? Желал он того или нет, но деньги ему придется выплатить, и он обратился к Беку:

– С твоего позволения я покину вас ненадолго, нужно посмотреть, чем смогу помочь тебе. – Я тихо плакала, разревелась бы, но нельзя было, курды могли обнаружить меня. Эти безбожники требовали от нашей семьи больше половины нашего годового дохода, а нам ещё предстояло платить государственную десятину.

Когда Староста Андо покинул гостевую комнату, курды начали разговаривать между собой на своем языке.

Я неплохо владею курдским, и от услышанного до сих пор не могу прийти в себя:

– Смотри, как осмелел этот гяур. Если он вернется без денег или принесет не всю сумму, этот день будет последним для него и для членов его семьи. – В голосе этого проклятого Бека была слышна не просто угроза. Он действительно был готов реализовать её. Всей округе известно о его непомерной жадности и беспощадности.

– Махмуд Бек не стоит торопиться, эти христиане как дойные коровы, нельзя их оставлять полностью без пропитания, а то доиться перестанут. Может мы запросили слишком много?

– Андо уже старый, глядишь, ненароком умрёт, и старостой этой богатой деревни станет его старший сын Левон. Я не раз замечал, каким волчьим взглядом он смотрит на меня. Щенок, он даже не знает, с кем ему предстоит бодаться в случае чего. Пора кончать с этой семейкой. Если старик не принесёт всю сумму, сегодня же займёмся этим, а коли проявит благоразумие, то шайтан с ним, пусть со своими выродками поживёт ещё несколько дней. Вы заметили, как похорошела его младшая дочь. Сегодня, когда я её увидел, у меня слюнки потекли. Я хочу её, и она должна быть моей!

Вам понятно, что я сказал? – рявкнул грозно этот ненасытный беспутник. Я-то хорошо знаю, какое количество наших красавиц стали жертвой его похоти.

– Махмуд Бек твоё слово для нас закон, мы на днях обязательно организуем её похищение, только позволь завершить исполнение твоего предыдущего приказа, караван, которого мы ждали так долго, на подходе, не стоит отвлекаться на эту соплячку, пока не завершим основное дело, – ответил родственник этого исчадия ада, сидящий по правую руку Бека.

– Так и быть, я уверен, что Левон постарается отомстить. Они думают, что для нас секрет его прошлое. Давно нужно было уничтожить этих двух друзей. Мы поступим хитро, уничтожим их семейства, как только эти два друга попытаются отомстить мне за похищение Анаит. Староста греческой деревни зря надеется, что я ему прощу после того, как он не доплатил мне сегодня 50 золотых. И перед Эрзурумским Вали не придётся оправдываться, как-никак, я скоро стану официальным должностным лицом, и творить беззаконие нужно строго соблюдая установленные законы.

Этот бессердечный подонок заржал так громко над собственным остроумием, что мне захотелось голыми руками наброситься на него. Но своевременное появления старосты Андо позволило мне взять себя в руки.

Он принёс всю запрашиваемую сумму, и курды довольные покинули наш дом, позабыв даже поблагодарить за гостеприимство.

Ануш завершила свой рассказ, и пережив ещё раз вчерашние события она дрожала сидя на стуле. Я подумал, что она дрожит от страха, но она в очередной раз поразила меня.

– Ваше Высочество, Левон и Андреас пока не знают, что вы дали свое обещание помочь нашей семье. Умоляю вас, позвольте участвовать мне лично в предстоящей стычке с курдами, я не успокоюсь, пока своими руками не прикончу этого Махмуд Бека и всё его шакалье племя. – После этих слов Ануш встала со стула и, поклонившись, ждала моей реакции. Я тогда не видел выражение её черных глаз, но был уверен, они заполнены такой ненавистью и яростью, что, встретившись с ними, я бы не смог отказать ей, а это совершенно не входило в мои планы.

– Ануш Ханум, обещаю, что ты станешь свидетельницей смерти Махмуд Бека. Не забывай, ты старшая женщина в семье и от тебя зависит безопасность и благополучие остальных женщин и детей. Ты сейчас в сопровождении наших охранников поедешь в деревню и привезешь Анаит к нам в лагерь. Здесь ей будет намного безопаснее. А что касается охраны ваших семей, то обещаю, с вами ничего плохого не случится, они так же под моей защитой.

Олег Дмитриевич дайте соответствующее распоряжение, пусть старшим поедет штабс-капитан Шемякин с десятью охранниками. Удвойте наши дозоры, вокруг деревни. Попросите приготовить крепкий кофе, у меня такое предчувствие, что этой ночью нам не удастся поспать.

После того как Ануш в сопровождении майора Кириллова покинули палатку я обратился к Левону.

– И часто курды так беззастенчиво грабят местные деревни?

– Сколько я живу на этом свете, курды постоянно приходят, уносят и уносят все без конца; всего требуют без совести, без стыда, точно бог создал нас их кормильцами.

Я много раз предлагал отцу не давать им ничего, тогда они вынуждены будут сеять и потом добывать свой хлеб. Но он постоянно запрещает мне даже думать об этом. Получается, своей покорностью мы сами приучили их жить за наш счет, – ответил Левон, и в каждом высказанном им слове ощущалась неприкрытая ненависть к курдам.

– Ты можешь рассказать мне, чем объясняет твой отец собственную покорность. Человек он умный, прожил долгую жизнь, и мне хочется понять причины его смирения. – Мой вопрос не был следствием праздного любопытства, мне хотелось понять местных жителей, поскольку я собирался жить рядом с ними, и то, что я наблюдал за время моего пребывания в Османской Империи, не могло не настораживать. Я собирался опереться на местные христианские народы для достижения развала Оттоманской Порты, но опора оказалась слишком покорной и безвольной.

Левон не успел ответить на заданный вопрос, в палатку вошли майор Кириллов и слуга, принесший кофе. Кофе действительно оказался крепким, и его густой аромат распространился по палатке.

После небольшого перерыва, я предложил Левону ответить на мой вопрос.

– Ваше Высочество, сегодня утром у меня состоялся с отцом подробный разговор, во многом связанный с заданным вами вопросом. Я имею собственное мнение, но его я выскажу после того, как подробно изложу наш разговор с отцом. Я безмерно уважаю отца, и могу только присоединиться к данной вами оценке его мудрости, основанной на большом жизненном опыте.

По его словам, нам очень трудно уничтожить то, что установлено на наше несчастье нашими предками. Мы пожинаем горькие плоды, посеянные их трусостью и покорностью.

С вашего позволения я приведу наш разговор с отцом во всех подробностях, – обратился Левон ко мне.

Я кивком головы дал свое согласие, после чего он продолжил свой рассказ.

«Сын мой, я вижу, что в твоем сердце кипит ненависть к курдам и туркам, и понимаю твое нежелание смириться с нашим рабским положением. Хочу спросить, что мы можем предпринять и какими средствами? Допустим, мы не станем исполнять их требования, и что после этого случится? Они уничтожат всю нашу семью и разграбят всё то, что мы достигли собственным потом. Ты сам знаешь нам некому жаловаться. Те, которые призваны обеспечить законный порядок и наказывать грабителей, сами являются такими же грабителями, только более высокопоставленными. Все представители власти, начиная с вали и до последнего мюдира и каймакама тем и заняты, что грабят несчастный простой народ. А что касается армян, греков и других христиан, то турки, курды черкесы считают, что, грабя нас, они заняты богоугодным делом. Власть держащие и их верные псы одним миром мазаны, их кроме собственной выгоды другое мало заботит. Ты сам знаешь, Махмуд Бек связан с Эрзурумским Вали, и делится с ним своими барышами от грабежей. Дошло до того, что Вали собирается назначить мюдиром этого злодея, наводнившего наш край кровью и слезами. От властей, как не было, так и не будет нам никакой защиты. К кому же нам обращаться с жалобой? К богу? Он нас давно не слышит, вероятно, мы сильно согрешили перед ним. Грешным делом, я думал, что на нас, армян, наложено божеское проклятие. Но получается, что такое же проклятие наложено на все христианские народы, порабощенные османами. Может мы сами заслужили это проклятие? Посмотри на всех нас со стороны, и ты увидишь, что основной причиной наших бед являемся мы сами. Зависть, раздоры, ненависть, вражда укоренились в наших сердцах, и мы пожинаем плоды собственных пороков. Вот почему у нас нет единодушия и мало у кого хватает мужества, соединиться и противостоять нашим обидчикам!

– Отец, нас пятеро братьев, и достаточно было одного твоего знака, и мы вчера нашли бы способ справиться с Махмуд Беком и его охранниками, хоть их и было намного больше нас. После такого урока, в будущем курды не посмели бы вести себя так, как ведут сейчас.

– Мой лев, у тебя храброе и доброе сердце. Ты любишь своих братьев, и судишь о них по себе. Все вы мои сыновья и я люблю каждого из вас одинаково сильно. Но я не слепой, и вижу ваши достоинства и недостатки. Только ты и самый младший из твоих братьев, готовы не задумываясь встать на защиту нашей семьи. К сожалению, остальные трое моих сыновей предпочтут склонить голову и смириться, такова их природа и я не в силах её изменить. Если каким-то чудом нам и удалось бы убить Махмуд Бека и его охранников, то завтра же на нас напала бы целая орда курдов и сравняла бы наш дом с землей. Ответь мне, кто из армян, да хотя бы из наших близких родственников и друзей явится к нам на помощь? Никто! Но я уверен, что нашлись бы и такие, которые обрадовались бы нашему несчастию. Мы называем курдов дикими, тупыми и наивными, но у них не отнять их способность сплотиться и мстить за пролитую кровь их соплеменника. А у нашего народа, да и у остальных народов, исповедующих христианство, ты когда-нибудь видел такое единство? Всякий живёт своей жизнью, и заботится только о себе. Какое ему дело до других, если самому беда пока не грозит? Мы живем как бараны и ведем себя как стадо баранов! Не знаю, наступит ли такоё время, когда большинство христиан поймут, что каждый существует для всех, а все для каждого. Есть небольшая надежда, что во главе этих баранов встанет сильный, справедливый и беспощадный к врагам лев. Но откуда ему взяться?

– Отец, мать моей жены утверждает, что русские, которые исповедуют христианство, способны сплотиться и защитить себя. Почему тогда мы сами не можем так же поступить.

– Не всё так просто сын мой, десятки миллионов тех же русских волочат рабское существование в османской империи, правда, они в основном были подданными Польского Королевства. А что касается Московского Царства, так они живут в таких суровых и малопригодных для нормальной жизни условиях, что сама природа позаботилась о формировании у них более сильного характера, и они живут сплоченно и понимают, что смогут выжить, только заботясь, и защищая друг друга. Вот почему османам до сих пор не удается их завоевать. Но ходят упорные слухи, что новая война с Московским Царством не за горами. Будет жаль, если в этой войне победят османы, а для этого у них имеются веские причины и неплохие возможности. Так и до сих пор не ясно, жив ли их наследник престола, надежда русского народа. Нам бы такого льва, во главе наших разобщенных христианских народов».

Левон закончил свой рассказ и впервые за наше недолгое общение осмелился прямо смотреть в мои глаза. Мне в очередной раз напомнили, что я являюсь Великим Князем Владимиром и должен вести себя соответственно. Знало бы всё моё окружение, как мне тяжело было тогда соответствовать их ожиданиям.

– Ваше Высочество, позвольте высказать своё мнение, – неожиданно обратился ко мне Андреас.

Он смотрел на меня уверенно, и с чувством собственного достоинства. Ему удивительным образом удалось передать в произнесенном обращении сочетание самоуважения и почтительного отношения ко мне.

Я кивком головы разрешил ему высказаться, при этом понимая, что от моих дальнейших конкретных решений и действий зависит, станут ли эти два храбрых представителя своих народов, моими преданными соратниками или нет.

– Мудрость старосты Андо всегда вызывала у меня огромное уважение, – произнося эти слова, Андреас посмотрел на своего друга. – Он нигде не учился и книг не читал, но жизненный опыт научил его многому. Его природный ум развился в водовороте жизни, и с опытом к нему пришла мудрость, и перед ним раскрылись истины, которые доступны лишь немногим людям, глубоко понимающим, как устроена реальная жизнь на нашей грешной земле. Мне трудно осознать справедливость сравнения наших народов со стадом разобщенных баранов, но высказанные обоснования старостой Андо не оставляют место для моих сомнений. У меня и у моего друга Левона имеется свой собственный опыт поиска справедливости. Мы понимаем, что её нужно добиваться с помощью силы, но к нашему огромному разочарованию, наш личный опыт борьбы пока является чередой поражений. Мы участвовали в национально-освободительных движениях, принимали участие в нескольких восстаниях, но каждый раз терпели поражение, и теряли верных друзей, беззаветно преданных нашей борьбе. Чаще всего причиной наших поражений было отсутствие сильных лидеров, и не редко простое предательство. После многократных неудач и бесполезной потери наших многочисленных друзей, мы разочаровались, и приняли решение вернуться домой, к своим семьям. Левону повезло, его отец понял и принял обратно в семью. Я к сожалению, не нашел понимания у своего отца и был вынужден жить отдельной жизнью. Староста Андо помог мне деньгами, и я начал заниматься контрабандными поставками и торговлей. Не буду хвастать, но в этом деле я являюсь одним из лучших. Я знаю, что вы ищите проводника контрабандиста и буду рад служить Вашему Высочеству. Но это потом, а пока я и мой друг готовы на всё, чтобы спасти наши семьи. Мы знаем цену верности и преданности. Если будет необходимость, не задумываясь, пожертвуем собственными жизнями, но не допустим тени сомнения в нашу порядочность, верность и искреннюю благодарность за то, что в трудную минуту вы протянули нам руку помощи.

После этих слов Андреас и Левон встали со своих мест, подошли ко мне, поклонились в поясь, и Левон произнёс.

– Приказывайте Ваше Высочество, мы готовы служить вам до нашего последнего вздоха.

– Я бы не хотел, чтобы ваша служба мне была благодарностью за нашу помощь. Но об этом мы поговорим позже. Предупреждаю сразу, после того как мы решим проблему защиты ваших семей, вы будите вольны поступать как вам заблагорассудится, но до этого момента вы обязаны неукоснительно исполнять все приказы, исходящие от моих офицеров. Думаю, нет необходимости объяснять, что дисциплина является неотъемлемой частью армейской службы, и считайте, что временно призваны в русскую армию. Если у вас имеются возражения, то мы вынуждены будем отказаться от ваших услуг, но это не значит, что мы не выполним своё обещание по спасению ваших семейств. – Мои условия удивили этих двух неординарных 30 летних мужчин. Я вынужден был так поступить, поскольку ежедневно выслушивал от майора Кириллова, что приучить к дисциплине наших охранников, это почти безнадёжное дело. До них так и не доходило, что подчинение и дисциплина, особенно самодисциплина, это совершенно разные понятия. Нам трудно было понять, за столь короткий срок нашего пребывания в империи, образ мыслей и основной мотив действий местных жителей. Слишком большими были различия между нами, и ещё предстояло узнать и понять друг друга.

Наш разговор был прерван лаем сторожевых псов, след за которым послышались ржание лошадей и голоса прибывших.

Через пару минут слуга вошёл в палатку и тихо что-то доложил майору Кириллову. После ухода слуги майор подошёл ко мне и так же тихо доложил мне на русском, что вернулась часть группы унтер-офицера Петрова с важными сведениями, и с собой они привезли нескольких раненых. Заметив мою обеспокоенность, Олег Дмитриевич поспешил успокоить меня и сообщил, что раненые не из числа наших, а купцы, чей караван подвергся нападению курдов. Он так же сообщил, что унтер-офицер Петров с двумя местными проводниками продолжают сбор информации, и они прибудут через пару часов, а Спиридонов и Сухомлин привезли трех раненых.

– Майор выясните состояние раненых и возвращайтесь со Спиридоновым и Сухомлининым, да ещё уточните, вернулись ли штабс-капитан Шемякин и Ануш Ханум.

Услышав имя своей жены, Левон забеспокоился и с трудом сдерживал себя, чтобы задать мне вопрос.

– Не беспокойся, у нас нет плохих новостей о твоей жене. Я поручил майору выяснить, не прибыли ли они в лагерь, прошёл час, и пора бы им вернуться с Анаит.

– Ваше Высочество, мы согласны на ваши условия, хоть и не имеем представления, что такое воинская дисциплина. Мы готовы прямо сейчас вступить на службу к вам, и не только в знак благодарности за защиту наших семей, но как вы сказали, об этом поговорим потом, – обратился ко мне Андреас. Его слова были искренны, и он с трудом сдерживал себя, чтобы рассказать мне о наболевшем. А судя по биографии двух друзей, можно было предположить, что они успели пройти через огонь и воду, и испытали горечь многочисленных поражений.

– Мне нравиться, что вы понимаете, по какой причине я не желаю вашей службы мне, основанной только на благодарности. Мы пока не определились со своими действиями против Махмуд Бека, но думаю, скоро будет достаточно информации, и мы поймем, как нужно действовать дальше, – ответил я доброжелательно на обращение Андреаса.

В палатку вошли майор Кириллов, Спиридонов и ефрейтор Сухомлин.

– Курды напали на крупный караван персидских купцов, – начал доклад Олег Дмитриевич.

– Говорите на тюркском языке, наши друзья приняли решение служить в нашем отряде. Не вижу смысла держать их в неведении, – обратился я к майору.

– Разведывательная группа унтер-офицера Петрова, вышла на след курдских разбойников и стала свидетелем их нападения на крупный торговый караван персидских купцов. Более подробно об этом доложит Афанасий Спиридонов.

Нашей группе удалось спасти трёх купцов, двое из которых в тяжёлом состоянии, по словам доктора у третьего купца не имеется опасных повреждений. После обработки небольших ран и ссадин, и перевязки, он будет в состоянии рассказать о случившемся. – Произношение майора Кириллова и построение фраз на тюркском языке, вызвали непроизвольную улыбку у Левона и Андреаса. Майор, заметив их реакцию, обратился к ним. – Я посмотрю, как вы будите говорить на русском языке через несколько месяцев. Только при хорошем владении русского языка у вас появится шанс принять присягу и стать подданным Его Высочества.

Улыбки мгновенно исчезли с лиц Левона и Андреаса.

– Афанасий расскажи всё что знаешь, – обратился я к своему помощнику по коммерческим вопросам Спиридонову.

– После получения сообщения о нападении на наш караван, наша группа выехала на место нападения. По следам унтер-офицер Петров определил, что в нападении участвовали 10 курдских всадников. По его словам, разбойный налёт был случайным, т.е. неподготовленным. Наш караван просто подвернулся под руку курдам, и они подумали, что 10 вооруженных всадников легко одолеют четырех возчиков и одного приказчика. Наши, заметив курдов, сформировали круговую баррикаду из повозок, как мы их учили, и начали стрелять по ним из имеющегося оружия. По рассказу приказчика, они смогли ранить или убить трех курдов, во время их приближения к каравану, но потери тех не остановили, а наоборот разозлили. Я не знаю подробности дальнейшей схватки, но скорее всего, после того как обе стороны разрядили своё огнестрельное оружие в дело пошли пики и прочее холодное оружие. Приказчик был вооружен револьвером армейского образца, и ему удалось ранить или убить ещё трех курдов, но те постарались не остаться в долгу, один из наших погиб, двое получили тяжелые ранения, а у четвёртого имеются несколько неопасных ран от холодного оружия. Потеряв убитыми и ранеными 6 человек, курды отступили, тем более, что приказчику удалось перезарядить револьвер, и открыть огонь по ним.

– Откуда у приказчика револьвер, я что-то не помню, что мы закупали новое оружие и тем более револьверы.

– Ваше Высочество, я на днях, после того как прибыло заказанное оборудование для оружейной мастерской, смог восстановить 10 револьверов армейского образца. Надолго их не хватит, но по 100—200 выстрелов из них вполне можно произвести. По приказу майора Кириллова, восстановленными револьверами были вооружены по одному человеку в каждом бродячем караване, и они доставались тем, у кого имелись успехи по стрелковой подготовке. В этом караване револьвер достался приказчику, и только благодаря этому, курдам не удалось убить всех, а сами отступили, понеся серьёзные потери, – ответил ефрейтор Сухомлин. Вид у него был довольный. Он радовался, что сумел настоять на приобретение оборудования для своей мастерской, и отремонтированное им оружие спасло жизнь людей.