Смерть за перекошенным горизонтом. Полуфантастика

Парнишечка, понятное дело, остался жив и здоров, потихоньку достал из багажника машины армейский гранатомет «Муха», одной гранаты хватило снайперу, по одной досталось машинам кавказцев. Людей раскидало взрывной волной, но среди них все-таки кто-то остался жив. Не повезло тем ребятам, который приехали на машине прикрытия: никто из них не успел выйти из автомобиля, когда в него попала граната. Когда они уезжали, в горящей машине кто-то страшно орал не по-русски.

Клина взяли этой же ночью, нашли в доме пистолет, а в его «Тойоте» – использованную «Муху».

…

Восемь месяцев в следственном изоляторе он приходил в себя. С воли его поддерживали, наняли хорошего адвоката, все шло к тому, что его отмажут. Но на суде выяснилось, что он идет «за паровоза», и светит ему по самому минимуму лет двенадцать. О худшем же не хотелось и думать.

…

На волю нужно было выходить раньше срока, хотелось плюнуть в глаза этому подонку, прежде чем убить. Ненависть выжигала все внутри, но у пахана руки были очень длинные – он мог достать Клина и в зоне, если бы узнал, что тот замышляет.

Вот и придумал Клин прикинуться овечкой и сбежать. Конечно, Камчатка – не материк, бежать здесь особо некуда. Но у Клина был свой план.

Сжав зубы, мыкался Клин в раскаянке, ждал подходящего момента. И этот момент пришел на третьем году отсидки. Понадобилось администрации колонии прикупить топлива для своих нужд. Кое-кто, наверное, захотел навариться на этом, вот они и стали искать ходы, где бы купить подешевле, а по документам было бы подороже.

Клин и намекнул кое-кому, что, мол, остались старые связи. Вот и отправили его и еще одного «активиста» под присмотром отрядного капитана в Петропавловск на переговоры.

Капитана упоили через час после приезда в город, он уснул, забыв, что на службе и при оружии.

– Что делать то будем? – спросил Волоха у Клина. Он был не местный, но наплел операм, что тоже имеет здесь связи. Сидеть ему предстояло еще три года.

– Что, неохота в зону? – ответил вопросом Клин.

– Кому охота то? На воле лучше. Вот только не знаю я здесь никого. Дома бы проблем не было, – Волоха был родом из Хабаровска.

– Потому и отпустили нас так запросто, что с Камчатки сбежать очень трудно, – сказал Клин и после небольшой паузы добавил: – Практически невозможно.

Да и срок у тебя небольшой – три года… Тьфу! – Клин сплюнул с досады, – Чего судьбу гневить? За побег еще два припаяют, будет пять.

– Есть у меня причины, Клин, на волю раньше срока рваться.

– Какие, если не секрет?

– А если скажу, возьмешь с собой?

– С чего это ты взял, что я тебя должен куда-то брать? Отгуляем денька два – три, да и вернемся в зону, скажем не получилось ничего.

– Не вернешься ты никуда. Пацаны, что поумней, ни на грамм не поверили, что ты перевоспитался. Слава Богу, тебя здесь знают. Это только менты-балбесы могли поверить, что такой волчара, как ты, в раскаянку подался. Народ не проведешь.

Волоха прилично захмелел. Они пили на хате знакомого клиновского бича, к себе в квартиру Клин идти побоялся, а здесь посланцев пахана можно было не ждать по крайней мере день-два (а больше Клину и не надо было).

Волоха перегнулся через стол и громко зашептал, косясь на храпящего на облезлом диване капитана:

Присматриваются к тебе, Клин кое-какие люди. Не по душе им твое поведение, ох, не по душе. Не только в зоне тебе не верят.

– А ты-то откуда знаешь?

Волоха пьяно хохотнул, откинулся на стуле, выпалил:

– От верблюда.

Это, конечно, он сказал зря. Вся злоба, которую Клин сдерживал долгие годы, выплеснулась наружу, и наполовину опорожненная бутылка водки, как снаряд, полетела в голову Волохе. Да дрогнула, видимо рука в последнее мгновение, только скользнула по Волохиному уху бутылка и разбилась о стену.

У Волохи лицо моментально стало серым, несколько секунд он не мог сказать ни слова, только открывал и закрывал рот. Потом выдохнул:

– Ты, ты чего это? Ты же убить меня мог!

Клин жалел о своей несдержанности, но вида не подал, крутил в пальцах сигарету, спросил безразлично:

– Так что у тебя за причины такие, серьезные, из-за которых три года ждать нельзя?

– Ф-ф-ух, напугал ты меня.

Я-то тебя не знаю. Да, видимо, правы были мужики – волчарой ты был, волчарой и остался.

Клин опять недобро глянул на Волоху.

– Ладно, ладно. У меня проблемы, наверное, посерьезней твоих будут. Должок за мной, крупный должок. Так вот, если я через полгода эти проклятые деньги не верну, то мою жену и деток порешат. Я, конечно, не живу с этой стервой, и если бы о ней шла речь – так и черт бы с ней. Но сыночка и доченьку жалко: не виноваты они, что их родитель мудак последний.

А деньги у меня есть, много денег, со всеми долгами рассчитаться хватит. Вот только проблема – один я знаю, где они лежат.

Чего же здесь сложного, не пойму, – удивился Клин, – отпиши кредиторам, что да где, вот и не будет долга.

Волоха немного замялся:

Да, понимаешь… не найдут они без меня тех денег. Да и… больше там гораздо, чем я должен.

– Ну тогда ясно, – усмехнулся Клин, – А моя какая доля там будет?

Волоха глянул на него с удивлением:

– Какая доля?

– Ну да! Я что тебя бесплатно из зоны вытаскивать буду? Никогда не страдал альтруизмом.

– Чем – чем?

– Тем самым. Сколько получится на двадцать пять процентов?

– М-да, хват ты, конечно. Достаточно выйдет.

– Это не ответ.

– Полтинник.

– Зеленых?

– Да.

– По рукам! Только расходы – пополам.

– И большие расходы?

– Не очень. Я думаю, в червонец уложимся.

– Ни хрена себе. Мы что, самолет нанимать будем?

– Может и самолет. И вообще, надоел ты мне. Не согласен – добирайся сам.

Волоха задумался, глянул на храпящего на грязном диване капитана, сплюнул:

– Ладно, Клин, говори, что делать будем.

…

Время близилось к вечеру, и впереди у Алексея Клинова была только одна ночь. А дел предстояло немало, в том числе и главное, из-за которого он и стремился на волю, почему и «ссучился» в зоне в глазах шпаны.

«Но это только в глазах шпаны. Серьезные люди в мою раскаянку, оказывается, не поверили ни на секунду. Дай Бог, чтобы его не предупредили о моем выходе на волю… Хотя бы сегодня… Завтра предупреждать будет уже некого.

Я тебя достану, паскуда!»

…

Клин, конечно, не всегда был Клином. Алексей Клинов закончил школу без троек, занимался биатлоном и самбо, поступил в пединститут, и казалось, что все в его жизни будет хорошо. Но, как это часто бывает, он однажды споткнулся, да так, что подняться уже не смог.

На третьем курсе, после какой-то вечеринки шел себе Алексей с товарищем домой, шел никого не трогал. Из темноты вышли четверо, попросили закурить… Дальше понятно. В общем, его товарища похоронили через три дня – он умер в больнице не приходя в сознание от удара ножом в живот. А Алексей после недолгого следствия осудили на четыре года общего режима – двое из четверых нападавших остались инвалидами на всю жизнь.

Второй срок Алексей, уже ставший Клином, получил опять же за драку, и опять же не он ее начинал. Пострадавший, здоровенный бугай, чуть ли ни в лицо ему на суде смеялся. Но это он смеялся зря – через три года этот же самый бугай ползал в ногах у Клина, целовал окровавленным, беззубым ртом его ботинки и умолял о пощаде.

…

Алексей поймал тачку и поехал к себе в гараж. Гаража у него было два: в одном он иногда ставил машину и хранил ненужные в доме вещи (когда была жива мать, она ничего не позволяла выбрасывать и вместе с ним отвозила вещи в гараж). Об этом его гараже знали и блатные и менты. Но у него был еще один гараж на десятом километре за автостанцией. Клин и сам в нем бывал очень редко, и о нем не знала ни одна живая душа.

Здесь много чего хранилось на все случаи жизни, от небольшого запаса оружия («Калашников», десяток гранат, толовые шашки и два пистолета) до разнообразных консервов и резиновой лодки с подвесным мотором. Клин постарался предусмотреть здесь запасы на все случаи жизни.

Сначала он собрал два рюкзака для дальнего похода (консервы, миски, кружки, ложки, газовую печку, баллоны, спальники, фонарики и еще много чего, необходимого в лесу). Затем переоделся в легкую пуховую куртку, брюки и кроссовки, взял пистолет «ТТ» китайской сборки (разовое оружие киллеров), проверил его – все было в порядке; положил в спортивную сумку двадцать метров веревки с кошкой, пять гранат-«лимонок», шесть толовых шашек, отрезал кусок толстой лески, достал из ящика пиратский сотовый телефон, проверил его – тот нормально работал, нашел в тайнике деньги – двадцать тысяч долларов и тридцать тысяч рублей, рубли распихал по карманам, а доллары засунул обратно в тайник. Нужно было еще сделать пару звонков, и уже вплотную заниматься любимым шефом. Эта ночь должна была стать для него последней.

Клин позвонил прямо из гаража, узнал все, что его интересовало, и затем отправился на охоту.

…

Стояла ранняя камчатская осень – конец сентября. Дождей еще не было, холодов особых тоже, и листва на деревьях желтела как-то незаметно, просто листья постепенно бледнели, теряя зеленые, летние краски.

На автостанции Клин договорился с таксистом – тот за полторы тысячи готов был катать его всю ночь.

Уже начинало смеркаться. Они подъехали на восьмой километр к офису шефа. Его машина и машина охраны стояли на стоянке, в офисе горел свет. Алексей набрал знакомый номер телефона, трубку взял Филя, его голос нельзя было спутать ни с каким другим.

– Да, кого надо?

– Извините, Олю я могу услышать, – спросил Алексей измененным голосом.

– Нет таких, – пробубнили в ответ, раздались гудки.

Алексей отметил про себя, что шеф здесь – без Фили он не выходил даже в туалет. Плохо, конечно, что времени на подготовку было в обрез. Приходилось действовать по обстоятельствам. Алексей, конечно, знал привычки шефа. Но за два года кое-что могло измениться, и, во всяком случае, сегодняшние планы шефа были ему не известны.

Обычно, часов в восемь вечера шеф ехал ужинать в ресторан «Петропавловск» или в «Золотой якорь». Ужин продолжался часа два-три, но мог затянуться и за полночь. Потом шеф ехал домой.

В восемь из офиса вышел Филя, здоровенный детина, бывший штангист. Он взгромоздился на водительское сидение шефовского джипа «Лэнд Крузер» и стал прогревать двигатель. Минут через пять из подъезда вышел охранник, затем шеф и еще два охранника.

«Ого, за это время шеф стал гораздо осмотрительнее, – подумал Клин, – Раньше охранники могли вывалиться гораздо раньше шефа, или наоборот задержаться после его выхода, а сейчас прямо кольцом окружили. Видимо, кто-то его здорово напугал. Уж не я ли? Если это так, то дело плохо».

Шеф сел в джип, два охранника в спортивную «Тойоту», и они поехали в сторону центра.

Клин подождал, пока их машины повернули на светофоре и уже хотел было сказать таксисту, чтобы тот трогал, но тут со стоянки к дороге поползла еще одна машина, по крышу залапанная грязью (где они нашли ее только, уже больше недели не было дождя), и тоже замигала левым поворотом.

«Так – так. Я-то, дурак, обрадовался, что они, как были балбесами, так и остались. Вышли, машину не осмотрели… А тут вон оно что… На хрен ее осматривать каждый раз, если она все время под присмотром.

Хитер ты, братец, и, видимо, уже знаешь, что я где-то рядом. Может взять автомат, да и положить их тут всех?» – Клин попытался представить, как это все будет выглядеть, и ему не понравилось. Мало того, что существовала реальная опасность для собственной жизни, но и не было никакой гарантии, что его пули достанут шефа, – «Ладно, придумаю что-нибудь. Время пока терпит», – автомат Клин решил оставить на самый крайний случай.

Клин хлопнул по плечу задремавшего водителя. Тот встрепенулся:

– Что, поехали?

– Нет, извини старик, но ты мне больше не нужен.

Клин рассчитался с водилой, на автобусе доехал до АЗС, там присмотрелся к стоящим тачкам, ему нужна была машина с тонированными стеклами (первую, наверное, охрана засекла на «восьмом»). Такая стояла в конце очереди – «Марк II», года 1988—1989.

Он подошел к машине:

– Что, командир, покатаемся?

– Иди туда. Не моя очередь.

– Извини, но мне нужен ты. Две тысячи за ночь.

Водила отложил книжку:

– Садись.

Клин влез на заднее сидение:

– Давай к «Золотому якорю».

Однако у этого ресторана бандитского кортежа не было. Проехали к «Петропавловску».

«Вот они, родимые, и джип, и машина охраны, а заляпанный „Тойота Камри Променент“ как бы в стороне. Да, дела хреновые».

Клин хотел элементарно взорвать джип гранатами или толовыми шашками. Но сейчас стало ясно, что подобраться к нему незамеченным не удастся.

«Интересно, сколько их в „Промененте“ сидит? Хорошо бы не больше двух».

Таксист, по просьбе Клина, медленно прополз мимо аэровокзала к «Пико-банку», минут пять там постояли, а потом проехали назад. И с этим таксистом Клину пришлось рассчитаться.

Клин прошел до «Силуэта», где в районе рынка постоянно обитали бродяги и пьяницы этого района. За гонорар в пятьсот рублей на брата трое опустившихся личностей самой отвратительной наружности согласились изобразить настоящую драку. Клин им выдал по сто рублей аванса.

«Вот только не нажрались бы раньше времени», – подумал Алексей.

Уже на третьей тачке Клин подъехал к «Петропавловску» и остановился метрах в десяти от джипа, между ними было две машины. Из салона отлично было видно «Променент» с охраной.

Нужно было спешить, время подходило к десяти.

…

Бичи появились в начале одиннадцатого. Клин к этому времени уже извелся в ожидании – шеф мог выйти в любой момент.

Они вышли из темноты, со стороны «Пико-банка», шли, матерясь во весь голос. Возле «Променента» здоровенный, гнилозубый бич с перебитым носом вдруг толкнул в спину другого, в грязном пальто. Тот свалился прямо под передний бампер машины, завопил истошным голосом. Гнилозубый нагнулся, схватил упавшего за ворот, приподнял его как куклу, пьяно зашипел в лицо:

– Че орешь, сука! Вставай!

Пока гнилозубый стоял согнувшись, на него сверху прыгнул третий бич, они упали, завозились на асфальте, пыхтя и матерясь. Время от времени они стучались о машину различными частями тела.

Казалось, они возились там бесконечно долго, но, наконец, передние двери машины открылись, и из нее вылезли два бритоголовых амбала.