Шепот Вечности

Аккуратно ступая и глядя себе под ноги, Данни старался не запачкать сапоги в чем похуже размешанной людскими ногами грязи. Вонь тут стояла жуткая и парень не мог не скривиться и чуть не закашливался. Энхе Заян тоже был не в восторге от такого пути и шагал по земле почти на мысках, стараясь не погружать и не попачкать свою дорогую высокую обувь, поднимавшуюся ему почти до колен, в сливном дерьме. Энрика, похоже волновал больше запах, от которого брат, скривив лицо и уткнувшись носом в предплечье, воротил голову и отплевывался. Один лишь только ублюдок, шагая впереди, даже не обращал на эту вонь ни капли внимания.

Шум моря, шуршащий где-то неподалеку от города был прерван очередным звоном колокола. Гул пронесся по тесным кварталам и пробежал по спине Данни, словно легкое прикосновение материнских пальцев, вызывая мурашки. На этот зов отозвались еще пара колоколов. Следом остальные. И вот, тут и там, со всех краев Ишерона разливался колокольный звон.

– Поспеши, ублюдок, – бросил Энхе Заян.

Не сказав иноземцу ничего в ответ, Чадд все же прибавил шагу, нырнув незримой тенью за очередной поворот. Лица коснулось свежее дуновение морского бриза, бьющего с побережья и ужасный смрад нижних кварталов слегка отступил под его натиском. Стараясь не отставать от индавирца, потирающего рукояти своих клинков, Данни прибавил шагу, глядя на мелькающий между домами вид на берег Спокойного моря. В одно мгновение он даже, казалось, заметил сияние столпа Перста, но, вероятно, это лишь утренний Соляр отразился бликами на горизонте волн.

Обойдя ближайшие сторожевые башенки окольными путями, они быстро пробежались по закоулкам жилых кварталов, надеясь, что не будут замеченными. Из некоторых домиков уже выбирались горожане, высовываясь из окон или выходя на балкончики, теснящиеся друг напротив друга в этих узких коридорах улиц. Некоторые из них, подмечая столь необычных гостей, провожали их взглядом. Настороженным и молчаливым. Ублюдок Чадд косился на них злобным взглядом, показательно перебирая пальцами по своим ножнам, а Энхе, словно бросая вызов, улыбался юным дамам, выглядывающим из окон. Такого энтузиазма Энрик не испытывал, напряженно поправляя копье, которое чуть ли не задевало своим острием низко посаженные балкончики. Данни же опустил взгляд, надеясь, что на него не обратят внимания, хотя взгляды эти чувствовались, словно свисающая ноша на плечах.

– Теперь сюда, – юркнул за очередной поворот Чадд.

– Так если они не разбежались, что будем делать? – обратился к Энрику индавирец, прищурившись и приподняв бровь.

– Как я и говорил, не обнажай меча первым, – ответил вперед кузена ублюдок. – Тогда к нам не встанет никаких вопросов.

– Выведем их из себя, – улыбнулся Энрик. – Ицхскую честь легко задеть, а эти речные господа скоры на гнев. Заставьте их первыми схватиться за мечи и тогда уже выхватывайте свои.

– Осталось только умело спровоцировать их? – кажется, Энхе Заяна это забавляло, как все прочее вокруг.

– С твоим языком, индавирец, это будет не сложно, я полагаю, – сказал чужестранцу брат, держась серьезнее него.

С очередным ударом колоколов, теперь донесшихся практически над ними с башни неподалеку, они, следом за ублюдком, выступили на центральную площадь. Собственные тени шагали впереди них, теплые поцелуи утренних лучей чувствовались на спине и шее, заставив Данни поежится.

Главная площадь Ишерона, обширная и свободная, днями, да и некоторыми ночами, полнилась людьми не хуже базарной части города. Мощеная желтой плиткой, она была исполнена в виде круга, изображая золотой диск Соляра. Поистрепанная вечным топотом человеческих ног эта плитка, некогда ярко желтая, теперь напоминала цветом скорее содержимое отхожих мест, а когда тут собиралось много народу, пахло также не лучше. Раз в год градоначальник приказывал красить плитку, но такому живому и густому на людей городу, как Ишерон, это мало помогало. Золотисто-желтый блеск плитки через несколько лун опять возвращался к цвету мочевины.

В центре площади находился небольшой, но красивый фонтанчик, излюбленное место влюбленных парочек, которое в обыденные дни те облепляли, словно голубки, как любил сравнить их Рейвин. «Благо хоть не гадят так же», усмехался над этими влюбленными юношами и леди Энрик.

Энрик, гордо воздев копье, вышагивал по плитке площади первым, как старший по чину из них всех. На тени его это копье, казалось, острием своим достает до самого сердца площади. Индавирец поигрывая пальцами по своему изукрашенному ремню, брел следом, оглядывая площадь, словно бы невзначай. Ублюдок, скинув самострел с плеча, оставил его в тени у ближайшей колонны, ограждавшей площадь и, неохотно убрав пальцы с рукояти своего клинка, вышел за кузеном и чужестранцем. Данни, сделав глубокий вдох свежего утреннего воздуха, полного запахов городской пыли и морской соли, скрепя сердце, пошагал за старшими спутниками, одернув свой кафтан и нервно потерев рукояти кинжалов на груди.

Щурясь и морща лицо, озаряемое солнечным восходом, Яхир Шайхани оперся ногой на один из мраморных краев фонтана, вырезанных из камня в форме плескающихся рыб. Сложив руки на груди, он глядел на пребывающих на площадь «долгожданных» гостей. Его пепельные волосы, спадающие по спине ниже плеч, на свету казались светлее, чем были на самом деле. Усы того же цвета, разве что гуще и чуть темнее, уподоблялись форме его губ, скривившихся в недовольстве. Расшитое лунами в серебре шервани на нем было пошито так плотно, что даже морской ветер, казалось, не трепал его. Скимитар у него на поясе грозно поблескивал.

Рядом, сидя на той же окаемке фонтана, опустив взгляд на сложенные на коленях руки, с задумчивым видом ожидал их и Тайал. Свой длинный рыцарский меч он положил рядом в ножнах. Ох, как же ублюдок надеялся не увидеть его тут сегодня. Черные волосы Тайала доходили ему почти до плеч, острое, холодное лицо, кажется, всегда было хмурым, тяжелым и задумчивым. На нем была только свободная рубашка, да кожаные штаны с сапогами. Несмотря на то, что где-то у сира Тайала наверняка должны были быть его доспехи, он не любил носить их. И немудрено. Потирая в руках длинные кожаные перчатки, он засунул их за пояс, завидев распростёршиеся по площади длинные тени выходящих на нее людей Каранай.

Третьим ожидавшим из них был слуга господ Шайхани, по имени Нарим. Молодой человек, выросший среди них. О его происхождении ходили разные слухи, но какие из них были близки к истине, пожалуй, знал только господин Саиф. Нарим, облаченный в свободный светло-золотой кафтан с таким же желтоватым пакулем на голове, почесывал свою ровно выстриженную бороду, нахмурив густые черные брови. В отличие от спутников, свои волосы он держал коротко стриженными. Свободной рукой он оперся на бердыш, с изогнутым, словно полумесяц, лезвием.

Ловким движением опоясывая круг взмахом копья, Энрик выступил вперед, направляясь к фонтану. Взгляд Яхира тут же упал на него.

– Я уж подумал, что ты не явишься, анвар, – голос старшего из наследников Шайхани был острым, горьким и кислым, словно лимон.

– Мы тоже полагали, что вы разбежитесь, как заслышите утренние колокола, – пожал плечами брат, стукнув древком копья по земле.

– Как ночь расступается с лучами солнца, – добавил Заян.

– Не ты ли говорил, что мы сойдемся при сумерках? – поднял грозный взгляд исподлобья Нарим. – Или испугался явиться сюда при луне?

– Меня не так-то легко испугать, – улыбнулся Энхе, упершись руками в бока, рядом с ножнами, где висели его клинки. – Да и за лунными фазами пускай следят леди. Им оно поважнее будет.

– Тебе неведомо святое, чужак, – стиснул зубы Нарим. – Как и всем вам. Это не ваша земля, и вам не рады тут.

– Эта земля принадлежит по наследству моему лорду-отцу. Рад ты или нет, однако закон есть закон, – улыбнулся ему Энрик.

– Все вы здесь чужаки, – процедил Яхир. – Будь моя воля, я давно бы избавил эти земли и святые воды, что их омывают, от вашей грязи.

– Ну так начни сейчас, – сжал в руке копье брат, – чего ждешь? – он покосился на скимитар на его поясе.

– Пф, – хмыкнул Яхир, – я насчитал четверых. Гляжу, окромя выродка и этого скомороха, ты привел сюда младшего из вашего выводка?

– Мой братец Данни стоит больше твоего, Шайхани, – пожал плечами Энрик. Взгляд старшего из ицхов проскользнул по Данни и он попытался не растеряться, как бы сложно то не было. Его рука, вздрогнув, коснулась ножен своего меча.

– Будь вас хоть четверо, хоть еще больше, это значения не имеет, – поднялся Нарим, столь же показательно опираясь на свой бердыш. – Любой из воинов Ицхиль стоит троих таких как вы.

– Ты только и могешь, что словами бросаться, – пшикнул ублюдок, выступив вперед брата, выпятив грудь, – так может докажешь их?

– Почему ты даешь права этому выродку говорить и стоять впереди тебя, анвар? – лицо Яхира выказало пренебрежение. – С тем же успехом ты мог бы выпустить сюда лаять своих собак.

– Да, пожалуй, мне стоило привести их сюда, Чадд, ты прав, – оглянулся на побочного кузена Энрик. – Ицхам разве что с собаками и вести беседы.

– Что ты сказал?! – чуть ли не выплюнул это в сторону брата Нарим.

– Неужто ты страдаешь слухом, Нарим? – весело бросил ему брат. – Или, быть может, шум моря унес мои слова?.. Ублюдок, здесь ведь было прекрасно слышно, что я говорю? – глянул он на Чадда.

– Да, – усмехнулся тот, – все слышно прелестно.

– Так может, любезным господам стоит повторить, если тебе не в тягость?

– Ах, – улыбнувшись во все зубы, обратился к Яхиру ублюдок, – мой дорогой кузен сказал, что вы достойны вести беседы разве что с псами.

– За тебя, как обычно, говорит твое гнилое нутро выродка, – сказал Яхир, глядя на ублюдка через прищур. – Грязная кровь не дает тебе жить спокойно. Твоя потаскушка-мать опозорила свою кровь, смешав ее с анварской грязью, и если будет надо, я готов эту кровь из тебя выпустить!

– Попробуй, – стиснул зубы Чадд, положив ладонь на рукоять своего меча.

– Жалко сталь марать об выродка, – прошипел Яхир.

– Какой недотрога, – пустил смешок Энхе, – а что же голова не покрыта?

– Таким, как ты, чужак, принято вырезать языки, – бросил старший Шайхани, сделав шаг вперед, словно выпадом. – Что скажешь, анвар, мне вырвать их из глотки твоего разодетого павлина, с ублюдком на пару? Может, как раз будет, что скормить твоим ненаглядным псинам?

– Псам обычно дают лишь объедки с барского стола, – дерзнул Энрик, – или еще какой второсортный кормеж. Я думаю, твой язык для моих сучек сгодится лучше, Шайхани.

– В отличие от господина Яхира, мне окропить сталь вашей кровью не в тягость! – Нарим подхватил свой топорик обеими руками.

– Смотри, как бы твоя кровь не пролилась сейчас, – ублюдок обхватил рукоять меча. – А то, ведь, придется сбросить ваши тела в эту «священную речку». А следом, быть может, и помочиться туда!

– Довольно! – сидевший все это время в молчаливом наблюдении Тайал, вскипел довольно внезапно, как и всегда. В мгновение поднявшись на ноги, он подхватил одной рукой свой длинный меч, взмахнув и стряхивая с него ножны. Несколько футов серебристой стали расцвели в солнечных лучах.

Громогласный гул колокола в очередной раз прокатился по площади. Энрик, завидев сияние солнца на клинке Тайала, тут же схватился за копье обеими руками, навострив его в сторону мужчины. Нарим не помедлил среагировать и выскочил вперед, грозно выпятив наперекор брату заточенное острие своего бердыша. Ублюдок и Энхе, переглянувшись с Энриком Каранаем всего на мгновение, обнажили клинки. Чадд схватил свой полуторник обеими руками, вставая в боевую стойку, а Заян Ифир вальяжно извлек из-за пояса меч и кинжал, провернув их в руках, словно крылья мельницы, и, будто приглашая на танец, направил клинок в сторону Тайала, заводя руку с кинжалом за спину. Состроив грозную гримасу, Яхир выхватил из ножен скимитар, обхватывая его обеими ладонями. Замешкавшийся Данни ухватился за свой клинок последним, вырывая его из ножен и, обхватывая чуть вздрогнувшими руками, поднял острие, чтобы его было видно.

– Осталось еще что-то кроме трусости в ицхских жилах, – улыбнулся Энрик, расставив ноги на ширину плеч и водя острием копья следом за мечом Тайала.

– Довольно этой пустословной болтовни, – бросил Яхир.

– И то верно, мужчинам надобно решать все по-мужски, – пожал плечами брат, сделав медленное движение назад. – А пустые разговоры дело не мужское… – бросил он взгляд на Тайала.

– Тогда пусть сталь говорит за меня, – взмахнул мечом ицх, обхватив его двумя руками и по касательной задевая навершие копья Энрика, тем самым знаменуя начало схватки.

Брат тут же отскочил, бросая наперерез наступавшим ицхам укол копьем. Яхир отскочил в сторону, чуть было не задетый ударом Энрика, а Тайал, ловким взмахом своего длинного меча, увел удар копья вбок. С явным выражением удовлетворения от начавшейся схватки, Энхе Заян, взмахнув своими клинками, пустился в свой индавирский пляс, кружась и наступая на противника разящим вихрем. Его меч и клинок сияли на солнце, рассекая воздух сверкающим стальным ураганом. Кидаясь на Тайала, Ифир тут же осыпал его длинный рыцарский меч градом звонких ударов, отводя его от Энрика и стараясь выцелить брешь в защите названного рыцаря. Одноручный клинок Энхе бился о сталь меча Тайала, а кинжал, которым индавирец ловко орудовал второй рукой, то и дело стремился вонзится туда, где меч Тая не мог бы его защитить. Шайхани был не так прост и, ловко орудуя своим клинком, быстро отразил удары Заяна и, отскочив, перешел из обороны в наступление, заставляя чужеземца со звонким смехом уворачиваться и нырять под его размашистые, быстрые удары.

Ловко орудуя копьем, Энрик, словно издеваясь, водил Яхира кругами, не позволяя даже приблизиться к себе и заставляя отступать от быстрого града ударов своего копья. Нарим, ухватившись за тяжелую рукоять бердыша обеими руками, поспешил на помощь наследнику Шайхани и огромное лезвие его топора, со свистом рассекая воздух, отбило очередную атаку копья Энрика с гулким звоном. Яхир, заметив пришедшую помощь, тут же начал обходить брата с другой стороны, ухватившись обеими руками за рукоять скимитара. Бросившись на него со спины, он заставил оглядывающегося Энрика крутиться вокруг своей оси, вращая копье в руках и отражая попутно взмахи его кривого меча и парируя увесистые замахи секиры Нарима. Брат остался один против двоих.

Данни, облизнув подсохшие от волнения губы, переглянулся с ублюдком. Их мысли в этот момент совпали, и оба бросились на помощь окруженному Энрику. Размашистым ударом своего меча-бастарда Чадд наскочил на Нарима сбоку, чтобы отвадить его подальше от кузена. Грозный плечистый силач Нарим едва ли не пропустил этот выпад и, отступив назад, в последний момент перекрыл лезвию Чадда удар толстым древком бердыша. Меч ублюдка врезался в дерево в опасной близости от пальцев Нарима. Тот дернул бердыш к себе, пинком отталкивая Чадда и чуть было не выбив клинок у того из рук.

Набрав полную грудь воздуха, Данни подскочил на помощь незаконнорожденному брату и рассек воздух двумя быстрыми взмахами своего меча. От обеих Нарим отступил с невозмутимой уверенностью. Данни и Чадд, встав напротив него, вновь подняли клинки и пошли в наступление. Яхир тоже не собирался плясать весь день, уклоняясь от копья Энрика. Солнце опасно било ему в глаза, из-за чего тот чуть было не пропустил пару ударов. Это явно надоело старшему из детей Шайхани и, стиснув зубы, Яхир бросился прямиком к брату Данни, отводя удар копья мечом в сторону и, свободной рукой, хватаясь за его древко. Энрик попятился, уклоняясь от последовавшего укола Яхира и, перехватывая копье одной рукой, сделал несколько шагов назад, вынимая из ножен меч.

Звон клинков Энхе Заяна и Тайала переходил то на скорый, то на аккуратный лад. То ицх, то индавирец переходили в наступление, уворачиваясь от ударов друг друга или отражая их. Вскоре этот звон стал чуть ли не таким же частым, как доносящийся отовсюду ускорившийся колокольный звон и звучал почти как аккомпанемент мелодиям звонаря. Придавив ногой опущенное острие копья Энрика, Яхир попытался размашистым ударом заставить брата выронить оружие, но Энрик ловко извернулся, отбивая удар и выворачивая копье так, что, то выскользнуло из-под сапога ицха. Взяв копье под мышку одной рукой и провернув меч в другой, Энрик насмешливо улыбнулся Яхиру, прежде чем продолжить схватку.

Чадд и Данни продолжали наседать на Нарима, пытающегося отбивать быстрые удары клинка ублюдка и одновременно уклоняться от попыток Данни его задеть. Это было совсем не так, как на тренировках у сира Тонна. И, каждый раз нанося удар по воздуху или высекая ударами щепу из деревянной рукояти бердыша Нарима, ставившего ему блок, Данни чувствовал, что он не столь уверенный и успешный воин, как всегда представлял себя, махая мечом с кастеляном во дворе.

Пытаясь пробить оборону градом ударов, Чадд осыпал врага взмахами меча, однако, ловко извернувшись, Нарим с размаху ударил острием бердыша плашмя, и клинок с блеском вылетел из руки ублюдка, откатившись от него вдаль по мрамору площади со звоном. Ублюдок опешил и Нарим, воспользовавшись этим, пнул его сапогом в корпус, отстраняя от себя и вновь замахиваясь бердышем.

– Чадд! – вскрикнул Данни, перепугавшись и, обхватив свой клинок двумя руками, с яростью понесся на Нарима, замахиваясь острием через плечо.

Но тот среагировал быстрее, чем парень рассчитывал и, резким движением направляя удар древком копья вперед, пригнулся, оказавшись под взмахом меча Данни. Зато суровый, грузный удар древком бердыша врезался ему в живот и паренек вскрикнул, выплевывая скопившийся в груди воздух. В панике и шоке, он не сразу разобрал, откуда по нему прилетел следующий удар, но боль в плече и удар о холодную мраморную плитку чуть прояснили ему сознание.

– Данни! – вскрикнул Энрик, заметив, как брата повалили наземь. Но Яхир, пользуясь тем, что Каранай отвлекся, нанес сильный удар с размаха, от которого Энрик едва успел увернутся, перекрывая лезвию путь копьем. Древко переломилось с треском и братнино копье разлетелось пополам, меч Яхира со звоном прочертил кончиком острия по рукоятям клинков в кинжальниках брата, заставляя мужчину выбросить обломок древка и перейти с Шайхани на схватку мечами.

Энхе, пляшущий с Тайалом, оглянулся лишь на мгновение, но размашистые удары ицха не дали ему продохнуть, заставляя отскакивать по площади все дальше и дальше. Несмотря на падение, Данни удержал меч в руке, сейчас особенно сильно впившись в его рукоять своими пальцами. Тяжелая тень Нарима легла на него и фигура, возвышавшаяся над парнем, замахнулась топором. Воспользовавшись тем, что бьющее в глаза солнце дезориентирует врага, Данни извернулся, уклоняясь от опускающегося острия и взмахом попытался отбить оружие.

Меч, подаренный ему Рейвином, высек искры о тяжелое лезвие бердыша и вывалился у него из рук, но Данни сумел увернуться от удара, стараясь сохранить равновесие и подняться на ноги. Мотнув головой, он глянул на сражавшихся брата и индавирца, которые, при всем желании, не могли бросится ему на помощь. Взгляд Данни метнулся на поднимающегося после удара Чадда. Ублюдок также переглянулся с ним.

Со свистом рассекающий воздух удар Нарима заставил Данни вновь отскочить, хоть и болящая от удара грудь не позволяла ему наладить дыхание. Чадд, с размаха ноги пнув меч Данни в его сторону, к поражению паренька, бросился бежать! Прежде, чем подхватить свой клинок, младший из Каранай снова отступил от грозной секиры Нарима, но, нагибаясь, чтобы поднять оружие, замешкался и, прежде чем обхватить рукоять, получил очередной гадкий удар от здоровенного плечистого противника. Острием бердыша прямо в плечо. Он упал наземь и успел взмахнуть рукой с мечом, прежде, чем ощутил ужасную колющую боль в предплечье и почувствовал, как теплая кровь растекается по руке и груди, пропитывая его кафтан и рубаху. Пульсирующая и глубокая, словно укус, она заставила парня взвывать, стиснув зубы и схватиться за раненное плечо.

Сердце Данни ушло в пятки, замерев. На глазах от боли пропущенной раны выступили слезы. Кривясь и прищуриваясь от яркого рассветного зарева, Нарим занес над ним секиру прежде, чем парень сумел поднять перед собой меч дрожащей, раненой рукой. Взгляд Данни уцепился за огромный набалдашник топора, через мгновение готовый обрушиться ему прямо на голову. Он в страхе прищурил глаза, пожалев лишь о том, что не послушался тревожного ощущения и вообще явился сюда. Кровь предательски пропитала рукав и грудь, но прежде чем Данни уже подумывал прощаться с жизнью, очередной свист рассек воздух, заставив Нарима пошатнутся. Его громоздкая секира дрогнула в руках, так и не обрушив смерть на раненого Данни.

Ублюдок, тяжело дыша, опустил самострел. Арбалетный болт прошел сквозь тканые одежды Нарима почти на всю длину, вонзившись ему в солнечное сплетение. Опустив ошарашенный взгляд на мгновение, массивный мужчина пошатнулся назад, перебирая ногами и, выронив бердыш из рук, рухнул ниц. Его светло-желтые одежды медленно, но верно, напитывались той же краской, что кафтан Данни.

Громовой звон колоколов только сейчас отчетливо ударил в уши. За бурлящей в венах от ярости схватки кровью и за звоном клинков, парень и не обратил внимания на то, как свирепо звонари молотят на городских башнях поблизости. Набирая в пульсирующую грудь воздуха, он отползал назад от дрожащего, с всаженным в тело болтом, Нарима. Кровь окрасила его одежды и теперь расползалась по мрамору.

Кто-то позади одернул Данни, поднимая его на ноги и хватая выпавший у него из рук меч. От резкого поднятия раненное плечо паренька раздалось по всему телу ужасающей болью, заставив того выдавить болезненный вздох и стиснуть зубы. Он ухватился руками за рану, чувствуя щиплющую глаза соль. Рука под пронзенным плечом дрожала и дергалась. Оглянувшись через плечо, он увидел Чадда, оттаскивающего его за кафтан на другой конец площади.

В голове все мутило и двоилось от громогласного перезвона, но Данни сумел разглядеть, как Энрик и Яхир оглянулись сначала на другой конец площади, а следом на них. Выкрикнув друг другу копну яростных грязных оскорблений, они понеслись в их сторону, попутно отмахиваясь мечами друг в друга. Но лязг стали был неразличим за тревожным боем колоколов.

Яхир Шайхани рухнул на одно колено рядом с Наримом, сжимая руку на его плече и глядя на рану. Брат промчался мимо, подхватывая Данни на пару с ублюдком и разглядывая его рану. Энрик проронил что-то, тряхнув младшего. Кажется, он выкрикнул, сильно ли тот ранен, но опешивший и растерянный Данни не разобрал.

В последний раз обменявшись свирепым вихрем ударов друг другу о клинки, Тайал и Энхе тоже бросились в разные стороны. Один – на помощь Яхиру, нависшему над павшим товарищем, второй – за Энриком, судя по его тревожному лицу крича что-то вроде: «Уносите ноги!»

Брат и ублюдок-кузен оттаскивали Данни прочь с площади, пока тот перебарывал бьющую в голову боль от раны, стараясь не упасть в безсознание. На той стороне площади он смог разглядеть серебрящиеся панцири-нагрудники и целый лес пик вбегающей следом за ними городской стражи. Часть из них окружила ицхов, направив на них острия своих копий, другие же понеслись за Данни и волочащими его спутниками. Громогласный удар колокола снова ударил в виски корчащемуся от боли парню, словно боевой молот по голове.

Энрик снова одернул его, подхватывая под не пронзенную руку и выкрикнул что-то ублюдку. Чадд, грязно ругаясь и мельтеша в переулках, очевидно, пытался провести их подальше от преследования городской стражи, к конюшням. Данни ловил ртом воздух, однако одинаковые лабиринты улиц уже таяли перед его глазами, смешиваясь в однородную массу из кирпичей, проемов и дверей, сливающуюся в неразличимое месиво, словно грязь под ногами.

Из ближайшего переулка выскочили им наперекор стражники господина Шеппа, выставляя вперед пики. Энхе оглянулся назад, думая рвануть прочь, но и там их поджимали явившиеся преследователи. Впиваясь рукой в плечо брата, Данни старался не повалиться с ног. Теплая кровь уже пропитала всю его грудь и руку, спускаясь к штанам и пальцам.

Крики стражников и топот ног в грязной слякоти переулков сливался с звонким боем городских колоколов, не давая ему сосредоточиться. Наконечники пик витали то ли близко, то ли далеко. Соляр касался глаз парня, заставляя его щуриться от бликов и слез. Креветки, выделанные медью на нагрудниках стражи забавно золотились в, пробивающихся через нагромождения домов, лучах. Данни, подчиняясь уплывающему сознанию, улыбнулся от этого, словно идиот. То, как его брат бросил свой меч на землю, приказывая остальным сделать то же и сдаться, он уже не увидел.