Дитя пустоши. Книга вторая. Осколки
Теперь надо поторапливаться, кладовщик услышал сокола. Машка ждала около стены, он знал, это её знак.
– Идём. Главное, пройти к лесу, а то сегодня что-то зомбаки активные, как коты по весне.
– Ага, только что порешил одну тварь, – шмыгнул носом гость, двигаясь за Михой, рассматривая проснувшихся поросят, которые жались к большой матери. Свиноматка смотрела на чужака и ворчливо хрюкала. Миха юркнул в дыру, Серёга за ним, чувствуя, что вне хлева не так воняет свиным дерьмом.
У стены стояла девушка среднего роста, на вид щуплая, но, чувствуется, сильная. Руку пожала, как парень. Ладонь у нее горячая и сильная. У Серёги было чутьё на посланцев. Эта такая, с цепким взглядом и, по всему видно, не так проста, как поначалу подумалось ему.
– Зелёный? – сразу в лоб спросила она.
– Угу, – кивнул Серый, поднимаясь на стену. Маша ловко вскарабкалась за ним.
– Удачи, Мышка. – Миха тронул её за ногу. Девушка, задержавшись, кивнула, вспомнив детское прозвище, как звал её Мишка много лет назад. Она продолжила подъём, а потом уже сверху сказала, чтобы Евгений Иванович вышел на связь на следующее утро.
– Мы будем в Зоне, там отличная связь. Пусть отправит радиста в транзисторную, там динамо-машина есть, даже батареи не нужны. Давай, береги себя.
Миха видел, как она залезла в корзину и вскоре спустилась за стену, в ночь. У него внутри что-то ёкнуло. Признаться бы себе, что у него нет и толики той смелости и отчаянности, как у этой девчонки. Парень выдохнул и направился в лачугу. Ему надо выспаться, чтобы завтра составить расписание дежурства и выдать отчёт Евгению Ивановичу по запасам на этот месяц. Работы много. Но Михаил справлялся, поэтому на Пивзаводе жизнь считалась почти сахарной. Выражение осталось, хотя о том, что такое сахар, давно уже никто ничего не знал. Сладостей не было, а соль, которая тоже входила в список наиболее ценных вещей для обмена, применялась только для заготовки мяса и консервов. В последнее время их всё сложнее было делать. После того, как прекратились поставки металла для банок, оставались стеклянные, но из-за своей хрупкости они тоже уступили место пластику, который приносили из других селений в обмен на готовую солонину или другие консервы.
****
Маша бежала рядом с зелёным, кралась словно тень, он почти не слышал её шагов, и ему показалось, что новая знакомая даже не запыхалась. Добравшись до пролеска, они остановились, и Серый спросил, долго ли она не выходила из города.
– Не помню, около года.
– Тренируешься?
– Есть немного. – Маша посмотрела по сторонам, прислушиваясь, напоминая дикую рысь, выслеживающую добычу. – Тихо. Здесь кто-то есть.
Она присела на корточки, вытаскивая длинный нож из ножен на поясе.
Серёга опустился рядом, шепнув, что это может быть Кот.
– Не-а, – поморщилась она. – Не человеческий запах. Не чуешь, что ли?
Он хотел что-то ответить, но не успел, Машка, резко поднявшись, сделала выпад в сторону. Он услышал короткий звон лезвия ножа, хруст костей и чавкающий звук падающего тела заражённого. Они всегда так падали, словно внутри под кожей мышцы превратились в вязкую кашу. Ничто в сравнении с тем, как падает человек или любое существо, в котором есть жизнь. В зомби жизни не было. Никто до сих пор не мог понять, что заставляет их двигаться и не разваливаться на части. По всем законам природы мёртвое не могло ходить и двигаться по направлению к живому существу, издающему тепло и запах жизни, как говорил Кот.
Серый услышал шаги. Маша спрятала нож, вглядываясь в темноту. Напряжение спало, уступая место любопытству. С этим человеком ей предстояло идти к Снежному городу, на него она должна была положиться, как, впрочем, и он.
Его лицо. Теперь Маша могла разглядеть его. Оно выплыло из темноты словно призрак. Однако она услышала его шаги, значит, это могли сделать и другие. Все надеялись, что смогут дойти до укрытия, где придётся переждать ночь. Ночь длинная, осенняя.
Кот показал знаком, чтобы Маша и Серёга следовали за ним, и быстро вывел их к землянке, вход в которую замаскирован ветками и листьями. Отодвинув тяжелый люк, он пропустил вниз товарища с незнакомкой, а потом спустился сам, задвигая крышку. Темнота проглотила их. Под землёй оказалось теплее, чем на поверхности. Включив фонарик, Кот нащупал в знакомом месте керосиновую лампу, поставил её на маленький квадратный стол и зажёг, а фонарь выключил. Теперь Маша могла осмотреть помещение землянки и лицо напарника, с которым предстоял долгий путь.
Он тоже внимательно всматривался в черты её лица, изучал, не говоря ни слова, словно всё знал про неё, словно мог читать мысли
– Не ожидал, что ты будешь девушкой. Серая?
– Ага, – кивнула Маша, – а ты красный, как Миха говорил?
– Да, меня Кот зовут. – Он снял перчатку и протянул ей руку для короткого рукопожатия.
– Маша, – коротко бросила она, рассматривая напарника. Ему было за тридцать. Тёмные с проседью волосы, коротко постриженная борода и глаза серые стальные, под кустистыми бровями. Ростом около метра семидесяти-восьмидесяти, жилистый и в то же время мускулистый мужик.
– Пакет у тебя? – спросил Кот серую.
– Да, но приказано не вскрывать. Секретное донесение для человека из Снежного города.
Красный свёл брови, задумался, потом спросил, известно ли ей имя получателя.
– Да, какая-то женщина. Ария.
– Хм. Ладно. Хоть что-то. – Кот уменьшил огонь в лампе, давая понять, что пора спать. Лёг на застеленный спальником топчан, где могли поместиться двое. Серёга завернулся в спальник на земляном полу. Машка потопталась и села на край лежака. Кот отвернулся к стенке, и она легла рядом, чувствуя запах его пота. Отвернулась, поморщившись, накрываясь другим концом спальника, а потом подумала, хорошо, что напарник такой широкий и тёплый.
Закрыла глаза, но никак не могла заснуть. Мысли, словно трудолюбивые пчёлы, жужжали, перелетая с цветка на цветок. Когда она последний раз видела цветы? Только если на помидорах да огурцах. Машка редко бывала в теплице, чаще убиралась у животных и доила коров, когда не было серьёзной работы.
Тренировалась на крытой площади, когда народ расходился после трудового дня. Площадь всегда была местом для собраний, сведения счётов или торговли, когда на Пивзавод приезжали торгаши из других городов. Здесь проводили празднование рождения новой жизни и проводы в последний путь. Там Маша упражнялась, когда горожане расходились по домам.
Она вспомнила Прошлое. Почему-то воспоминания о нём вползали непрошеными гостями, разбирая стулья и табуретки, колотя немытыми кулаками и ладонями по столу, требуя, чтобы их помнили, чтобы знали – история самое важное, и каждую надо переложить на бумагу. Если не умеешь писать или читать – учись. Если ты не сможешь говорить, умение писать у тебя уже отнять будет сложнее.
Незаметно Маша окунулась в сон. Снова снится женщина в тёмном капюшоне, девушка не видит её лица, только понимает, что кожа у неё очень бледная, почти белая. Женщина протягивает Маше свёрток и улыбается, показывая острые зубы. От неё не исходит угрозы или агрессии. Машка не боится, понимая, это очень важный человек, в ней спасение…
– Эй, чего ты!
Серая раскрыла глаза, хватая зелёного за шею одной рукой, а другой ловко выхватив нож и приставив его к горлу парня.
– Напугал. Чё за ноги хватаешь? – Маша спрятала нож. – Уж прости. Привычка.
– Понял. Извини, хотел что-то спросить.
– Ну?
– Забыл. – Серёга отвернулся, накрываясь спальником.
Маша закрыла глаза, однако сон улетучился. Она понимала, что надо спать, завтра целый день на ногах, но мысли о том, что будет дальше, сработается ли она с красным и что он за человек, мешали расслабиться и провалиться в дрёму. Кот что-то пробормотал во сне и, повернувшись к ней, накрыл тяжелой рукой. Тепло. Но как-то неуютно, словно она подписала с ним какой-то договор, где им предстоит не только спать вместе. Машка зажмурилась, отругала себя за мысли, которые лезли в голову, запретив себе думать о чём-то подобном. Однако, по сути, здоровый секс всегда на пользу, если на это есть время, хотя сейчас этого ей хотелось меньше всего. Она постаралась расслабиться, чувствуя дыхание Кота, и, наконец, уснула в тёплых объятиях напарника.
1 глава Возвращение
Я открываю глаза, как же больно. Прошло столько времени. Почему я не предчувствовала прихода беды, почему я впала как будто в долгий затяжной, похожий на смерть сон?
Меня зовут Ария. Я вспомнила своё имя. Как же трудно дышать в этом каменном мешке. Память, она покинула меня, ничего не могу вспомнить, только этот мир будто не принадлежит мне. Словно я оказалась на другой планете…
Я захлопнула тетрадь. Её края совсем стали ветхими, и записи местами стёрлись. Теперь я вспомнила, но для этого потребовалось слишком много времени, которое, к сожалению, было упущено. Теперь необходимо собирать силы для того, чтобы всё вернуть. Вернуть и понять, что случилось с миром?
После гибели Сиру и соглашения с людьми о мире я долго жила в пустоши. Сестры угасали. Не сразу. Нет. Случилось так, что неизвестная болезнь заставила их состариться прежде, чем я поняла, что происходит. Искусственный интеллект, создавший их, заложил в генетический код таких, как мы, ген окончания жизненного цикла. Не знаю, почему со мной получилось иначе. Возможно, именно потому изменилась не только моя внешность, но и способности, которых никогда не было у белых тварей, да и люди не имели возможности читать мысли, исцелять раны, управлять погодой. Память. Она возвращается медленно. Особенно после долгого сна. Я много не помню. Как оказалась здесь, хотя бы.
Люди боятся неизвестного. Приняв меня за монстра, заперли в подвале, думая, что я умру от недостатка воды и пищи. Холодно, как же холодно. Эта стужа сделала мысли тягучими, похожими на клей.
Потом я вспоминаю, как несколько человек входят, сжимая оружие. На их лицах страх, а в глазах страдание.
– Вам не стоит меня бояться. Я последняя из белых дев. – Говорю усталым голосом, приготовившись к самому плохому раскладу. Люди непредсказуемые существа.
– Слышь, Димон, она по-нашему говорит. – Первый молодой мужчина с длинными волосами опускает пистолет. Потом смотрит мне в глаза, спрашивает: – Кто ты? Ты не похожа на человека.
– Меня зовут Ария… – так смешно, когда они разбегаются в стороны, стоило мне только встать с брошенного в углу матраса. – Меня не стоит бояться. Я могу помочь, если у вас есть раненые, смогу лечить людей…
– А откуда нам известно, что ты не врёшь? – спрашивает Димон, прищуривая тёмные глаза. – Ты похожа на… монстра, и увидев тебя, многие испугаются.
– Я же не зверь, чтобы выставлять меня на всеобщее обозрение. – Мне был понятен страх людей, но я должна была успокоить их и выяснить, что случилось за последние двадцать лет, почему человечество снова постигло нечто ужасное? Я чувствую это. Неужели кошмарные сны правдивы, а мои видения – взгляд в будущее?
– Свяжите её! – приказывает молодая женщина. Я вытягиваю вперёд сложенные запястьями друг к другу руки. Не хочется, чтобы всё закончилось для меня заточением. Следую покорно за тюремщиками, опустив ниже капюшон. Длинные волосы падают на лоб, скрывая лицо. Почему они снова видят во мне тварь, я ведь выгляжу почти как человек. Почти…
После долгого разговора со старейшиной Снежного города я начинаю понимать, что прошло слишком много времени.
Человечество поднялось на ноги, вернув былую силу. Удивительно быстро восстановив разрушенные города, наладив жизнь и производство. За долгие годы после многочисленных войн и противостояния с машинами люди стали мудрее. Но вирус человеческого бешенства не поддавался пониманию. Живые мертвецы не могли просуществовать так долго.
Я слушаю Вергилия, и его рассказ напоминает исповедь. Слова, что есть пророчество о том, что придёт белая дева и поведёт народ Снежного города к спасению, мне кажутся странными, потому что я не верю в сказки.
– Это началось после десяти лет расцвета. Мы верили, что жизнь вернулась в прежнее русло. Войны закончились, прекратилась вражда, людей изменили годы скитаний, голода и болезней. Откуда точно появилась инфекция, до конца не ясно. За последние десять лет мы снова вернулись в средневековье. Связи практически нет. Восстановленная сеть Интернета прекратила существование. Куда там, электричество не у каждой колонии имеется. Зомби пришли с юга, говорят, из селения Росов Анатомов. Там лаборатория имеется, вот утечка заразы и произошла. Живые мертвецы, зомби, стали появляться то в одном, то в другом городе, заражая население посредством укуса. Поэтому большие города быстро прекратили существование. Люди выжили в глубинке, там, где можно было спрятаться за высокими стенами и хорошим ограждением. Не думали, что зомби доберутся и до нас, однако, как предполагала провидица, они пришли в соседний город, который можно назвать теперь городом мёртвых. Убить их можно только выстрелом в голову, хотя никто не проверял наверняка. Мы стольких перестреляли, однако мертвецов меньше не становится
– Вергилий, можно, я прерву вас. – Я не могла слушать эту историю, обросшую легендами. – И где провидица, которая обо всём рассказывала вам?
– Её уже нет в живых, – тяжело вздохнул в седую бороду Вергилий, – мы читали записи, которые она вела на протяжении трёх лет.
– Я не верю в пророчества и считаю их пережитком прошлого. Мне хотелось бы взглянуть хотя бы на одного заражённого. Возможно, многое стало бы понятнее.
– Это несложно. – Вергилий расцепил сжимающиеся во время разговора пальцы. Ария обратила внимание на его натруженные руки, а изуродованные артритом пальцы походили на крючки. – Ловцы поймают одного, посадят в клетку, но как ты узнаешь?
– Не волнуйтесь, Вергилий, это моя забота. – Не сдержавшись, я улыбнулась, понимая, что вид острых зубов немного обескуражил старейшину. – Есть ли в городе какое-то оборудование медицинского толка?
– Поищем. А что конкретно надо-то?
– По меньшей мере – микроскоп хотя бы, хорошее освещение. Неплохо бы подключить электричество, это бы облегчило поиск. У меня есть несколько вариантов появления вируса, который, по сути, и вирусом может не быть. Поймите, Вергилий, мёртвые не смогут оставаться длительное время на ногах. Нервная система и мозг отвечают за передвижение и манипуляции конечностями. Без правильного функционирования нервной системы мы станем похожи на тряпичные куклы, набитые плотью. Мёртвые подвержены разложению, они не могут переварить пищу, из которой человек получает энергию. Если только рассматривать эту теорию, как версию о человеческом бешенстве, сделавшем большую часть населения плотоядными зомби. Поэтому нужен экземпляр… Какое-то чувство подсказывает, что я смогу найти решение.
Я вздохнула, хотелось добавить, что не первый раз мне приходится спасать человечество. Но я промолчала, потому что в то время я была не одна.
Вспомнились Эльза, Макс, Пётр, вспомнился Сиру.
Сиру, я и не забывала тебя. Мысленно я всегда винила себя, что не смогла совладать с ним. Пусть он быстро вырос, в душе по-прежнему оставаясь ребёнком.
Закрыв глаза, я потёрла пальцами виски, отгоняя мысли о подопечном, который предал меня. Попытки Сиру разрушить хрупкую надежду на воссоединение с людьми не остановили меня. Сёстры поняли и не осудили моё желание покончить с властью машин. Они услышали меня, хоть опасались людей. Ненависть сложнее искоренить и обратить в любовь. Терпимость. Её проще сохранить, как худой мир вместо войны. Она стала промежутком между желанием уничтожить и отдать жизнь.
Жителей города, понимающих необходимость сотрудничества с последней из белых дев, оказалось мало. Неожиданно было бы обратное. Большинство погрязли в суевериях и мыслях о каком-то пророчестве, и о том, что зомби – это наказание Человечеству.
Вергилий, старейшина белых людей Снежного города, оказался человеком мудрым и рассудительным. Возможно, поэтому он прислушался ко мне и попросил только об одном – не покидать стен его жилища, чтобы не привлекать к себе ненужного и подчас опасного внимания.
Я согласилась. Это была хоть и не полная, но всё-таки свобода. Ближайшие соратники Вергилия обходили меня стороной. Если не боялись, то держались настороже. Ситуацию помог исправить случай, когда ко мне обратилась женщина. Я помнила её, это она велела связать мне руки, выводя из подвала.
– У тебя что-то случилось? – спросила я, взяв её за руку. На удивление, она не попыталась вырваться, я видела, что ей нужна помощь. Женщина с растрёпанными русыми волосами смотрела с надеждой и даже уверенностью, что я способна совершить чудо. – Оксана, твоего мальчика укусил заражённый?
Она кивнула, не спрашивая, откуда мне известно её имя, я услышала его, прочитав мысли женщины, посмотрев в покрасневшие от слёз глаза.
– Отведи меня к сыну, я попытаюсь помочь.
На самом деле я не была уверена, что у меня получится, и надеялась, что сила, спящая внутри все эти годы, не имевшая возможности растратиться, окрепла и умножилась. Я очень надеялась на это.
Снег под ногами, он истоптан в скользкую дорожку. Ветра нет, и снежинки падают медленно. Я впервые вижу их, но откуда-то знаю, что это такое. Или позабыла об этом?
Оксана продолжает сжимать мне руку, буквально тащит за собой, не думая, что я могу поскользнуться и упасть. Понимаю, почему она так спешит. Инфекция уже начала свой путь по клеткам мальчика. Разве я могу что-то исправить? Разве мне это под силу?!
В комнате натоплено, маленький человеческий мир – утварь на столе, самодельные игрушки на полу и в сложенных у стены коробках с вещами.
Мальчик лежит на диване, его лицо покрыто капельками пота и пятнами. Ничего не говоря, я прикасаюсь ко лбу ребёнка, чувствуя, какая у него высокая температура.
– Во-первых, надо сбить температуру! Вынесите его на холод! – командую я, и тут же отвечаю на немой вопрос матери: – Уж поверьте, простуду вылечить проще.
Мальчик в сознании, оно теплится, похожее на догорающий костёр. Маленькая надежда на спасение, хотя я давно не верю в чудеса, она дремлет, как бабочка в коконе, свитом гусеницей.
Его вытаскивают на улицу, раздетого, в трусах, и после моего приказа окунают в сугроб. Начинает собираться толпа горожан. Мне нужно сделать всё, чтобы мальчика не постигла участь отца. Я держу мальчугана за руку, видя, что случилось с ним в лесу. Осматриваю оцарапанное колено, оно опухло и покрылось багровыми пятнами на месте повреждения.
Люди говорят, спорят, кричат.
Я пытаюсь не слушать их, отключаюсь от мира, в котором нахожусь, и окунаюсь в сознание заражённого смертельной инфекцией мальчика. Ему лет десять, не больше. Возможно, он даже младше. Мать взяла его с собой, потому что некому было присмотреть за ним.
Зомби появляются внезапно. Утопая в глубоком снегу, они приближаются. С другой стороны бежит мать, прицеливается и стреляет в одного. Тварь падает и пытается схватить мальчика. Юра прыгает в сторону… Его зовут Юра, я шепчу про себя имя заражённого. Потом из-под снега на ребёнка набрасывается другой монстр. Я слышу, как бьётся сердце мальчика, чувствую его запах и страх, расползающийся по венам. Я смотрю глубже, моё сознание сливается с памятью мальчишки. Зомби царапает Юру, его крик заставляет меня вздрогнуть, он стонет, а слёзы брызжут из глаз. Кровь дразнит монстра. Оксана делает выстрел, а потом, когда с мертвецами покончено, хватает сына и бежит к снегоходу. Она не знает, что делать, но спешит вернуться в город. Я ощущаю её волнение, её страх и слёзы, заливающие лицо. Возвращаюсь к мальчику, провожу руками по месту повреждения и вижу странное дело: микроскопические невидимые глазу механизмы, которые выстраиваются в ряд, пытаясь подчинить себе организм мальчика на клеточном уровне. Тут и микроскоп не нужен!
Это дети Матери – отпрыски машин. Они хотели поработить мир. Неужели! У меня возникает смутная догадка – это новый виток истребления с помощью умных машин. Только теперь они не огромные механизмы, сейчас это нано-роботы!
Нет времени на страх. Мне известно, из какого я вылеплена теста, и теперь надо попробовать сделать кое-что.
– Нож! – требую я, не отрывая взгляда от раны. Красная от волнения Оксана протягивает мне требуемое, закрывает лицо руками, видя, как я разрезаю руку, давая своей крови попасть внутрь царапин на колене её сына.
Я продукт высоких технологий. Если вы не забыли, меня создали машины, и в моей крови есть похожие нано-роботы. Именно поэтому белые девы быстро справлялись с тяжёлыми и подчас смертельными для человека повреждениями.
Кровь передаёт информацию. Я вижу, как нано-роботы, оказавшиеся в крови мальчика, работают неправильно. Они перекраивают гены, что уже создала природа, и восстанавливают организм, даже когда тот мёртв.
Помню, люди говорили, что у каждого человека есть душа. Когда он умирает, душа покидает тело, а нано-роботы продолжают перестраивать и кроить его по собственному жуткому сценарию, превращая нового хозяина в смердящий сосуд без души.
Неожиданный эффект моей крови удивляет. Эти механические малыши оказались сильнее, они переваривают чужеродных агентов, растворяясь после выполненной работы. Самоуничтожаются, так как кровь у людей другая, и она не несёт информацию для продолжения влияния моих нано-роботов.
– Несите ребёнка в дом! – Я поднимаюсь с колен. Удивляюсь собственной сообразительности и смелости. Улыбаюсь, понимая, что живые мертвецы в понимании людей действительно казались чем-то сверхъестественным. Только вопрос, откуда нано-кровь попала к людям, которые стали заражёнными, меня не оставлял в покое.
– Он открыл глаза! – Слышу радостный крик матери.
– Смотрите, он пришёл в себя!
– А если он обратится в зомби?
Я вхожу в дом Оксаны. Небольшая квартира на первом этаже двухэтажного дома пахнет любовью и теплом. Юра смотрит на меня и улыбается, Оксана снова плачет. Странные люди, рассуждаю я про себя, когда им не только плохо, но и хорошо, они плачут.
– Мальчик здоров. Сообщи Вергилию, что мне необходим материал для исследований. Главное, я выяснила, что вызывает болезнь.
Оксана и остальные люди, находящиеся около мальчика, с мольбой смотрят в мою сторону. Оксана поднимается, идёт ко мне и просит прощения за грубость. Она говорит, что люди боялись, приняв незнакомку с пугающей внешностью за мутанта, способного навредить городу.
– Люди всегда ненавидят или боятся того, кто не похож на них, – уронила я и направилась к двери.
– Спасибо тебе! – крикнула Оксана. Она не знала моего имени. Мне было достаточно знать, как зовут её.
Ни к чему ненужные слёзы, объятия и признания. Сейчас мне это было нужно меньше всего. Я вспомнила себя прежнюю, где-то доверчивую или слишком бескомпромиссную.
В памяти всплыло, что мы делали с людьми. Сейчас это кажется ненастоящим, чужим сном.
Я вернулась в дом Вергилия, видя, как люди смотрят на меня. Теперь это был взгляд, которым взирают на бога. Однако я не желаю быть мессией, я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Здесь никто не был мне дорог. Что стало с моими друзьями, живы ли они?
В комнате царит полумрак. Мне не нужен свет. Я зажигаю свечи только для того, чтобы быть похожей на людей. Зачем мне это? Возможно, я всегда стыдилась того, что не человек. Сейчас я меньше всего похожа на белую деву, но и не стала, как человек. От моих соплеменников ничего не осталось, но и среди людей своей я не стану. Меня это не расстраивало. Мне хотелось уединения, как я жила раньше, спустя несколько лет после смерти сестёр.
Задуваю свечи, ложусь на кровать. Очень даже ничего, учитывая несколько месяцев, проведённых на матрасе в сыром подвале.
Сон приходит, но так медленно. Мне снится повзрослевший Макс, который плачет над умирающей матерью. Лицо Эльзы перекошено гримасой ярости. Седые волосы спутаны. Она умирает на руках сына, стучит зубами, пытаясь укусить его. Как больно видеть Эльзу такой. Макс гладит её по связанным рукам, слёзы стекают по давно не бритым щекам. Я так скучаю, Макс. Я так хочу встретиться с тобой. Пётр погиб ещё до начала эпидемии, я знала об этом, но Эльза, как мне жаль тебя.
*****
– Вот скажи, откуда она взялась? – Димон подбросил в печку полено. – Ну и что, если она лечить может и сына Оксанкиного спасла. Знаю, раньше таких как она называли белыми тварями. Они столько людей выкосили на юге. Хорошо хоть до нас не добрались.
Вадим налил в большую чашку травяного отвара, сделал небольшой глоток, чувствуя, как внутри разливается тепло. Поёжился. Сегодня холодно, как никогда.
– Мы нашли её в горах, в пещере, спящую. И она не похожа на монстра. Вергилий рассказывал, что она последняя из белых тварей, и то, что она особенная.
– Брось, Вадик, если её не трогают зомбаки, значит она, как падшие, которые только с виду похожи на нормальных людей. Я б не доверил ей своего ребенка.