Создать бога
****************
Островная версия божественного райского сада, удивлялся Пашка. Журнал старика он, на этот раз, внимательно просмотрел от начала до конца, зацепил его один рассказ. Любитель истории, увлеченный человек, ездил по старым деревням и встречался с местными жителями, собирал фольклор, сказания, легенды, сказки, и надо сказать, вполне успешно. Это было серебро слов, живое серебро старины, целая россыпь былин и песен. Чаще всего, это были лесные жители: ведьмы, лешие и водяные. Но, иногда, попадались ему и золотые самородки. Таким была история о белом храме.
*****************
Жил-был мастер, был он молод, здоров и легок на подъем. Работа спорилась у него в руках и в помощи никому никогда не отказывал. Рубил лес, ставил срубы, крыши крыл, на все руки мастак. С шутками, прибаутками работу делал, кто куском хлеба поделится, кто кров предложит, а кто и просто спасибо скажет, да поклонится. Всем он доволен был и не забывал в ответ поклониться. Собрались как-то люди церковь поставить и все не могли место выбрать, спорили и ругались. Вызвался наш мастер найти место заветное, взял сумку, топор единственный и тут же отправился на поиски. Долго ходил, ноги стоптал, а место заветное не нашел. Присел он возле дерева, да не заметил, как уснул. Проснулся и видит лес незнакомый кругом, напротив него сидит ежик и смотрит прямо на него. Достал он чашу свою, налил немного молока из фляги и подвинул к ежику. Ежик выпил молока, облизнулся и побежал в лес, потом оглянулся на парня, подождал немного, и снова побежал. Ну тот, не дураком родился, подобрал чашку и следом пошел. Долго шли или нет, никто не знает, только вышли они на небольшой открытый пригорок. У мастера дух захватило от вида чудного. С одной стороны пологий склон, с другой обрыв крутой, тут и река течет и деревню родную видно. Оглянулся он, а ежика и след простыл. Поднял он голову, видит – дерево высокое, на верхушке птица белая. Крикнула она звонко, сделала несколько кругов, да улетела. Понял мастер, что нашел он, что искал. И такую силу он ощутил в себе, что взялся за дело и за несколько дней срубил церковку небольшую, да ладную. И только опустил он топор, как упал без сил и уснул прямо на земле. Не видел и не слышал он, как снова прилетела птица белая, чудная, села на самую вершину церкви и запела песню неземной красоты. Два дня спал крепким сном мастер, а когда открыл глаза, не увидел он своей церкви. Стоял на ее месте чудесный белый храм. Не простой храм был, снаружи небольшой, а внутри столько места было, что можно было только диву даваться. Вернулся мастер в свою деревню героем. Почета и уважения было много, слава о нем далеко пошла. Стали уважаемые люди отовсюду его к себе звать в гости, серебром, золотом одаривать за работу, дочерей сватать. И дом у него большой стал, и достаток появился. Вот только перестал он шутить и прибаутки сыпать. А еще помощь от него люди стали видеть все меньше и меньше. За одно спасибо его было уже нельзя попросить, и от куска хлеба он отмахивался. Отгородился он от людей забором высоким, пса злого на цепь посадил.
И вот однажды, в ненастную погоду, постучался кто-то к нему. Не хотелось ему выходить, мокнуть, но пес все лаял и лаял, не успокаиваясь. Наконец, вздохнув, накинул он шапку и подошел к воротам. Открыл, а там старушка маленькая, сгорбленная стоит, просит пустить ее в дом, укрыться от ненастья и накормить. Грубо мастер ей отказал и уже хотел захлопнуть ворота, как старушка достала откуда-то золотую монету и протянула её. Разгорелись жадным огнем глаза мастера, быстро выхватил монетку, оглядел со всех сторон и пустил бабушку к себе домой. Стала она разоблачаться, а видит он, что не старуха это ветхая, а девушка молодая, да ладная. Спросила она поесть и место, где отдохнуть можно. Воспылал он похотью, схватил за плечи и брякнул тут же, что место свободное только рядом с ним и что, мол, готов даже жениться. Девушка звонко рассмеялась и хлопнула его легонько ладошкой по лбу. Затем ловко выскользнула, развернулась к двери и, словно взлетев, выскочила. Мастер быстро следом рванулся, да куда там, она уже среди деревьев мелькала. Тяжело протопал он по лужам и скрылся за ней в лесу. Больше его никто не видел. Разразилась в ту ночь сильная гроза, молнии сверкали, не переставая, и гром не давал никому уснуть. Утром же, увидели люди, что храм исчез, а на его месте стоял черный камень. Сказывали старики, что только по-настоящему светлый человек может разрушить камень, просто положив на него руку, и как только крикнет птица, белый храм вернется к людям.
****************
Пашке история понравилась, он сразу понял и про птицу и золотую монету, только как все связать вместе, не представлял. Гадал он, откуда дяде Егору известно о его поисках и приходил только к одному выводу, что дед сам занимается поисками чего-то такого, неизвестного. Надо поговорить бы с ним поподробнее, потому что, на него завязана игра, он выдает Пашке квесты, тот их выполняет, получает новые. Но как?! Дядя Егор сроду не пользовался компами, не говоря уж об играх, сидит на скамейке, греется на солнышке и книжку читает, а сам, в игре, выдает ему билет, веревку и монету. И журнал. По билету Пашка мог сказать, как опытный гадальщик и толкователь, что предстоит ему дорога дальняя, веревка, скорее всего, садовый участок деда, а вот монета.… По надписи на монете "Innocen.....I.." он в интернете нашел, что скорее всего речь идет о Папе Римском Иннокентии III, правда не понял, существовали такие монеты на самом деле или нет. Этот Папа был весьма деятельным и энергичным правителем, на все вызовы он реагировал быстро и резко, либо отречение от церкви, либо крестовый поход. А еще с его легкой, а вернее нелегкой руки, начали работать церковные суды, предвестники церковных трибуналов или святой инквизиции. Как бы ему помогла такая информация, Паша не знал, а связать все воедино у него не получалось. Вначале он заехал на свой участок. Дорожки заросли густой травой, кусты смородины скрылись под сухостоем и высоченной крапивой, домик, с его серыми, некрашеными стенами, выглядел заброшенным. Он и был таким, Пашка не был здесь с тех пор, когда не стало родителей, много лет назад. Наверное, он бы не удивился, если на месте домика обнаружил бы пепелище, может даже обрадовался в душе. Слишком тяжело это было… соприкасаться с теми вещами… Он постарался прогнать тяжелые мысли. Это было не так уж сложно, дом мало напоминал прежний, уютный, веселый домик с ухоженным огородом и проложенными дорожками. "Дааа, надо, наконец, привести все в порядок, а стыдно соседям показаться",– подумал парень, прокладывая себе дорогу и невольно оглядываясь. С трудом провернув ключ, он еле-еле открыл дверь. Запах пыли, гнили и еще чего-то малоприятного встретил его. Он поморщился и, решившись, зашел в комнату. Пыль лежала везде ровным серым слоем, так выглядело запустение и забвение. Уверенным и быстрым шагом, подымая в воздух пыльные столбы, он подошел к единственному столу, над которым на стене висели две легкие полочки. Он сдвинул вбок стекло на самой верхней полке и достал жестяную банку из-под кофе. Он знал, что ищет, ведь он был уже здесь вчера. Правда, в виртуальном игровом мире, но какая теперь разница. Паша осторожно открыл крышку и бережно потянул за капроновую нитку. Слегка закручиваясь, появилась деревянная фигурка, напоминающая летящую чайку. Он взял ее в руки и погладил ее крылья. Отец нашел в лесу причудливую закрученную палочку, долго крутил ее в руках и сунул в карман. А потом, однажды, сидя на крыльце, начал вырезать ножом. Рядом сидел маленький мальчик и зачарованно смотрел на нож, который легко погружался в деревяшку, и на невесомую стружку, весело летящую в сторону. Это было чудом, а еще ему нравилось сидеть с папой, смотреть на его сильные руки, на непослушные волосы. Он казался ему самым красивым человеком. Он помнит, как радовалась мама, получив гладкую фигурку птички в подарок. Как они вместе, смеясь и обнимаясь, приделали к амулету нитку и мама тут же надела его на шею. А потом, сплела из разноцветного провода простое колечко для папы. Паша выудил пальцами из банки то самое колечко. Каким совершенным оно ему тогда казалось… и какими счастливыми были его родители......и каким счастливым был он....
На столе невесомым облачком взметнулась пыль от тяжелой капли и еще… и еще…
Пашка уронил банку, выбежал, хлопнув дверью, и рухнул на крыльцо, опустив голову на руки. Наконец, слезы высохли, где-то рядом свистнула невидимая птица, он поднял голову, поискал ее глазами, не нашел, поднялся, запер дверь и поплелся к машине. Уже сидя за рулем, он раскрыл ладонь и посмотрел на два таких дорогих ему предмета, что ни обменял бы их на все сокровища мира. Хотел надеть на себя, но подумав немного, достал бумажник и спрятал их там. Потом немного судорожно вздохнул, получилось похоже на детский всхлип, засмеялся и, немного смущаясь, с облегчением, вслух сказал:
– Я люблю вас, папа и мама…
Глава шестая
Дорога до деревни занимала несколько часов, и Пашка рассчитывал в обед быть там. В саду у деда было все в относительном порядке, заросло, конечно, вместо ряда ровных саженцев торчали короткие огрызки, но в целом, лучше, чем у него на участке. Он быстро нашел в сарае замотанный сверток, похожий на садовый инструмент, загрузил в багажник и поехал на выезд. Решение ехать сегодня, пришло рано утром, когда он внезапно проснулся. Просто открыл глаза и все. Было состояние неясной тревоги, причины которой он пытался понять. Было тихо, за окном вдалеке чирикали воробьи, кот спал на своем месте. Пашка лежал и вспоминал, что ему снилось, но никак не мог ухватить. Полотно сна расползалось, словно тончайшая паутина, ощутить можно, взять в руки нельзя. Смутные образы, непонятные обрывки мельтешили в голове. Нет. Он был раздосадован, такое раннее утро и сна нет. Вот тут-то и пришла идея сгонять в деревню. Быстро обдумав варианты, Пашка понял, что идея хорошая и не стал тянуть кота за интимные места. Насыпал Пушкину полную чашку корма, не забыв про воду, он собрал сумку и, через пять минут, выезжал со двора. И вот он в пути, хваля себя за расторопность и решительность. Ближе к вечеру он, конечно, уже вырубится, но это же будет бабушкин дом. Он надеялся на любимый пирог с капустой и творожники, а еще душистый чай с клубничным вареньем. Эти приятные мысли отозвались в животе эхом угрожающего бурчания. Он поднял бровь и спросил:
– Это угроза?
Опустил бровь, сощурил глаза и сквозь зубы бросил:
– Это предупреждение....
Паша вспомнил, что он даже не завтракал. Ладно, перетерпит как-нибудь, не маленький. Чтобы отвлечься, он решил вспомнить квест и свое задание про птицу. Птицы ему попадались часто, в книгах, в фильмах, были любимые и не очень, но они были ему по барабану, ближе всех стала та, птица из сказки. Но как он мог встретить ее здесь, в реальной жизни? И почему не открылась еще одна дверь? Потому, что он должен встретить ее сначала в реале и информацию он нужную получил. А что он получил? Сам текст и было еще… в его комнате… новая фотография, видимо, тоже как-то связанная с птицей. Такого места в поселке точно не было, а значит, надо ехать в город и искать там. В деревне он думал провести дня два, отдохнуть от дороги, встретиться с друзьями. Затем домой и потом в город.
Были сомнения, он даже ругал себя, понимая, что он играет в квест, выданный компьютерной программой. Играет в реальной жизни, своей, между прочим, жизни и разумных объяснений у него нет. Пояснить кому-нибудь, что он делает, он бы не смог. Нет, он мог попытаться, но чувствовал, что без крепких алкогольных напитков и еще более крепких выражений, здесь не обойтись. Да, сомнения были, но вчера вечером они сильно ослабли. Уже по привычке, он зашел в игру, проверить изменения. Дошел до закрытого домика, потянул дверь и она открылась. Обстановку внутри он скорее не узнал, а осознал, догадался. Почти пустая комната, из мебели только стол и полка над ним. На столе ничего не было, а вот на полке лежали два сверкающих предмета. Амулет серебристой птицы и золотой перстень. До деревни он добрался без приключений. Он выбрался из машины, а навстречу уже спешила бабуля…
Спустя час, он, уже промытый, в чистой рубашке сидел за столом и уплетал бабушкины пирожки. Бабушка тоже, наконец, присела попить чайку и теперь расспрашивала Пашу обо всем и обо всех. Он всегда удивлялся ее памяти, хранящей такие детали, что он иногда завидовал. Она помнила его детство лучше, чем он сам. Он даже имена некоторых одноклассников забыл, да и имена учителей путались. Жуя очередной пирожок и успевая отвечать на бабушкины вопросы, он думал, что у бабулиного компьютера организация файлового пространства более совершенная, чем у него. Он помнил чувства, ощущения, настроение, но не последовательность событий. События у него наплывами друг на друга, переплетались и все время терялись, словно толпа истошно орущих первоклашек. У бабушки же события жили в современном многоэтажном здании с работающими лифтами и профессиональным управляющим. Списки жильцов были под руками, работала связь, толпа курьеров и посыльных. На входе сидел строгий консьерж, и во дворе царил идеальный порядок.
– Ты сегодня чего вскочил рано? Случилось что?
Мысли испуганной стайкой быстро упорхнули, а он промямлил:
– Эээ, да я… нет… ничего… С чего ты взяла?
– Приехал рано, в облаках витаешь, вид какой-то потерянный.
– Да ничего… такого…
– Спишь хорошо? Я-то могу посреди ночи встать, не спится и все тут. Потом в блюдце молока нальешь, рядом кусочек хлеба и спишь до утра…
– Зачем?
– Домовой начинает чудить, то часы встанут, то чашка упадет, а молока попьет и успокоится.
Пашка помялся, подумав по себя: "Если бы так просто все было". А вслух спросил:
– А домовой добрый?
– Смотря у кого, какой владелец, такой и домовой.
– А наш какой? Ты его видела?
– Наш-то? Он хозяин, порядок любит, не дай бог, где грязь будет, но зато ни плесени в доме, ни мышей. А показываться он не любит. Мать мне рассказывала, что когда я болела, маленькой еще, он ко мне приходил, то веточку принесет, то листочек положит, но я не помню… Может это и котенок был, пушистый, все на меня глядел, ляжет на грудь и урчит…
Пашка слушал бабушку, думая, как обыденно и с уважением, она говорит о хозяине дома, потом, подбирая слова, тихо сказал:
– Мне сон страшный приснился…
Бабушка неожиданно серьезно отнеслась к его словам, внимательно выслушала, подумала и решительным тоном сказала:
– Плохой сон. Он тебя укусил?
– Нееет… Я проснулся…
– К Матрене тебе надо сходить.
На его вопросительный взгляд, бабушка сказала:
– Бабке Матрене, она вроде ворожеи у нас тут, все бабы к ней со своими бедами ходят.
Бабушка уже встала, из шкафчика достала бутылек с микстурой, какие-то таблетки, положила на стол и начала собирать в платок продукты:
– Вот, отнесешь ей гостинец, деньги она не берет, но если чего попросит, ты уж сходи, купи.
Пашка уже знал, что спорить бесполезно, поэтому решился задать вопрос:
– Бабушка, а ты слышала про белый храм или белую птицу?
Она недоуменно посмотрела него:
– Какой еще храм?
– Да я рассказ читал, вроде легенды про наш край, вот и подумал…
– Нет, сынок, не было у нас здесь храма никогда. Церковь была, сгорела, давно уже. Зайди к деду Василию, он вроде местного попа, отпевает покойников, молитвы знает. Может он чего слышал? Он умный дед, много чего знает, как начнет рассказывать, не остановишь.
Бабушка объяснила дорогу и проводила до калитки.
Деревня не менялась, может время здесь по-другому текло, но ему словно опять было пятнадцать. Лежащая в луже большая свинья приподняла голову, посмотрела на него снисходительным взглядом и утвердительно хрюкнула.
Пашка поглядел вверх и удивился, какое здесь другое небо, глубокое. Потом усмехнулся своим наивным мыслям:
– И трава зеленее, и вода мокрее…
Шел по дороге, пиная камушки, и удивлялся, что здесь делать приезжим гастарбайтерам, работы нет, предприятий нет. Бабушка рассказывала о них с большим неудовольствием, приехали недавно, а уже успели делов натворить. Кому в огород залезли, где курицу стащили, с кем подрались. Впереди, через дорогу, стояли и разговаривали молодой парень и девушка. Говорили громко, парень резко махал руками и надвигался на девчонку, она отворачивалась и что-то слабо отвечала. Паша не любил вмешиваться в чужие дела и хотел пройти мимо, но тут девушка закричала. Он повернулся и увидел, как парень схватил ее за волосы и наотмашь отвесил сильную пощечину. Пашку как подбросило, и он крикнул:
– Ты что творишь?
Тот, чуть обернулся и выплюнул:
– Пошел на.... !
Парнишка был щуплый, молодой и явно не местный. Пашка задохнулся от такой наглости, подскочил и схватил парня за плечо:
– За языком следи, урод!
Тот выбросил назад локоть и залепил Пашке по зубам. Губы занемели, горячая кровь наполнила рот. А парнишка уже скакал напротив, ухмыляясь во все зубы. Черный, вертлявый, словно герой боевика на ринге. Следующий удар Павел даже не заметил, почувствовал только звон в голове. Это был оглушительный удар ногой в ухо. Он отпрыгнул назад, тряся головой и выигрывая немного времени. Теперь Пашка внимательно следил за ногами и руками парнишки. Тот, уже явно рисуясь, подпрыгнул пару раз, выкидывая ноги, но Паша был наготове и уклонялся от ударов. Он выжидал, решив, что удобный момент скоро появится. И дождался. Его соперник хотел добить Пашку серией сокрушительных ударов в живот и лицо. Он так старательно исполнил стойку и поднял руки, что не стал заморачиваться защитой. Паша легко уклонился от удара в лицо, сделал шаг вправо и чуть вперед, одновременно размахиваясь правой рукой так, что когда он шагнул вперед, его открытая ладонь закончила круговое движение на чужом лице. Раздалось два звука, очень звонкий и затем, спустя секунду, глухой. Паша отбил себе руку, а его соперник отбил себе голову. Сейчас он лежал без движения на дороге, словно прислушивался к чему-то на земле. Павел повернулся к девушке. Она стояла, широко открыв глаза.
– Ты как? Нормально?
– Дядя Паша? У вас кровь? Вы меня не узнаете? Я, Валя, через три дома от вас… от вашей бабушки живу, с дедом.
Он вспомнил ее, удивившись, как она успела вытянуться, и кивнул на неподвижное тело:
– Чего этот хотел?
– Мы вроде дружим… Его Хасик зовут… Он хороший, только вспыльчивый....Вы не думайте, он мне подарки дарит… Говорит, женится, когда денег накопит…
Паша был в шоке. Он не отводил взгляд и продолжал смотреть на девушку, не веря своим ушам:
" Вот, блин, надо ж так было вляпаться! Деревенский жестокий романс! Ромео и Джульетта! Бл***!". Валя продолжала:
– У вас кровь… вот здесь… и здесь… он скоро очнется, а вам надо уходить. Дядя Паша! Уходите, пожалуйста, у него братья, они искать будут, они очень злые, когда сердятся. А они будут сердиться, на вас будут сердиться. Вы идите быстрее, дядя Паша!
Сплюнув красную слюну и, не говоря ни слова, Пашка повернулся, подобрал сумку с гостиницами и зашагал дальше. Губы саднили, голова от ударов гудела, ухо и щека горела, как будто наждаком шлифануло: "Вот и первая кровь и, похоже, не последняя. Надо своих дружбанов искать, без них скучно будет. Утром драка, вечером пьянка, утром пьянка, вечером драка».
До нужного адреса он дошел быстро. Постучался и вошел во двор, собаки не было. Паша огляделся, дом у бабки Матрены был добротный, большой, с покрашенными в голубой цвет ставнями. Окно открылось, блеснули очки:
– Ты чей, сынок?
– Внук бабы Лиды.
– …Ааа, ну заходи.
Он зашел, не видя ничего, после яркого солнца.
– Кажись, тебя Павел кличут?
– Да. Здравствуйте.
– Садись, не стой столбом.
Он достал из сумки лекарства, кулек с продуктами и выложил на стол. Перед бабкой стояла чашка с блюдцем, очки, свеча и спички.
– Это от бабушки.
– Спасибо. Рассказывай. Чего там у тебя?
Бабке было лет сто пятьдесят, может больше. Морщинистая, как… Паша не мог подобрать слова. Совершенно белые волосы и голубые глаза. 'Наверное, она еще царя видела",– некстати подумал он. Понял, что пялится на нее уже целую минуту, сглотнул, покраснел и зачем-то спросил:
– А вы как гадать будете? На картах?
Бабка улыбнулась, отчего морщин на лице стало еще больше, и ответила:
– Тебе ответы нужны. А гадания для баб, чтобы тревогу унять. Так что, будешь рассказывать?
Он вздохнул и рассказал про сон. Она ни разу не перебила и не отводила взгляд. Молчание затянулось. Потом она отпила из чашки, зажгла желтую, восковую свечу, та затрещала и пустила синий дымок завитушками. Бабка забормотала невнятно, под нос, еще раз отпила, закрыла глаза, иногда шевеля губами. Глянула на него, вздохнула и погасила свечу желтыми, будто пергаментными, пальцами:
– Эта… тень тебя касалась?
– Нууу… кажется, да. Я проснулся в тот момент....
Голос у бабки стал каким-то тусклым:
– Плохо.
Пашка боялся спросить, но вопрос уже слетел с языка:
– Почему?
– Она отметила тебя.
– Кто это?
– Это не из нашего мира.
– Оно плохое?
– Она чужая.
– Это демон?
– Нет. Я говорю, это не из нашего мира.
– Но как-то это называется?
– У нее нет имени.
Паша уже не знал, что спросить. Помолчал и выдавил:
– Что мне делать?
– Ничего. Она найдет тебя.
– Для чего?
– Я не знаю.
– Мне бояться?
– Я не знаю.
– Вы можете помочь?
– Нет.
– А церковь поможет?
– Вера душу твою спасает, если ты веруешь.
Он неуверенно поднялся и собрался, поблагодарив, уйти, как бабка Матрена сказала:
– Можешь бояться, можешь прятаться, а можешь и навстречу идти.
И махнула ему рукой, указывая на дверь. Пашка вышел на улицу с тяжелой головой. Ничего не выяснил, стало только хуже. Он двинулся по дороге, пытаясь привести мысли в порядок, найти то, за что можно зацепиться, что-нибудь понятное и привычное. Пытался и не мог найти. На него гавкнули. То, что это ему, он понял сразу, как только глянул на лохматое недоразумение, весело влияющее хвостом, и которое смотрело прямо на него.
– Кого ищете, молодой человек?
Над калиткой вынырнула седая голова.
– Здравствуйте! Деда Василия ищу.
Калитка открылась.
– Здравствуй, здравствуй. Уже нашел. Заходи.
Сухощавый, крепкий старик, опираясь на палку, смотрел на него.
– Вы священник?
Тот усмехнулся:
– Нет, не быть мне священником. Не хватает смирения и веры. – Он неопределенно махнул головой куда-то назад. – Вопросы задаю, смущающие благочинное спокойствие святых отцов. Должен внушать почтение и боязнь, а не получается.
Он сел на скамейку, обращаясь к Павлу:
– Как думаешь, человек разумный должен сомневаться?
– Думаю, да.
– Так, а человек верующий?
– Видимо, нет.
– Вот. Две тысячи лет назад люди верили и не сомневались в том, что землю трясет один бог, а небо другой. Тысячу лет назад люди твердо знали, что земля плоская, пятьсот лет назад, сомневающихся в том, что Земля центр мироздания, тащили на костер. А в чем отличие человека от компьютера? Компьютер не умеет и не может сомневаться. А человек развивается, когда не уверен в своих знаниях, своей силе. Проверить, испытать, пощупать это самые первые детские желания. И с другой стороны, Вера – абсолютное догматическое знание. Как сказал один умный человек, почти две тысячи лет назад, верую, ибо нелепо. Хотя, если быть точным, он сказал это, исходя из постулата, что люди, написавшие Писание, безусловно, умны и не могли сочинить такую глупость, что Сын Божий умер, а потом воскрес.
Паша откликнулся:
– А вы сомневаетесь?
Дед посмотрел на него и снова усмехнулся:
– Я уверен в этом. А мне говорят, это ересь, грозят анафемой. Уж в этом церковь преуспела – угрозы, шантаж, страх. Почему думаешь, раньше был загробный мир, а значительно позднее, появилось разделение на рай праведников и ад грешников? Один греческий философ Ориген в своем учении обещал людям прощение после смерти, ибо Бог милостив и добр, но святые братья прокляли его. Как заставить людей молиться, терпеть лишения, скорбь, мучиться, поститься, если все получат прощение? А как людям верить в Бога, проповедующего любовь и прощение, но обрекающего грешников на вечные муки. И получается, что бог создал вместе с раем и ад, потому, что не верил человеку.
– А как вы определяете ад?
– Ад человек создает себе сам, своими поступками и своей жизнью, потому и страшится смерти. Хватается, как утопающий, за соломинку.
– Но ведь смерть пугает всех?
– Пугает… Я могу сказать – твори добро, не умножай зла, но это общие слова. Все умирают, и невинные младенцы, и кровавые тираны. Но неужели Вера в вечное блаженство способствует тому, чтобы люди вели себя кротко, любили друг друга и уважали? Нет. Может страх перед адскими мучениями останавливает от пролития крови и преступлений? Тоже нет. Людей останавливает страх наказания или ответного удара. В оправдании любых деяний преуспело и общество и церковь. Есть такое выражение – благие намерения. Слышал? Вот и скажи, пугает людей смерть? Молчишь… Люди ведут себя, как стадо безумцев…