Места
Стихи для души
1984
ПредуведомлениеРазные могут быть стихи для души. Смотря какая душа, смотря место какое, смотря время какое, смотря цель какая, смотря какая цена.
Да и душу можно ублажать, веселить, успокаивать, учить, возвышать, мытарить, уничижать, открывать ей глаза, закрывать ей все пути, приоткрывать завесу над тайной или просто – душа в душу.
И все это есть – стихи для души.
1v| o3232 Когда писатель наш советский Первый 6210 Шпионами врачебственных искусств Злодейски был подвергнут шоку плевры И полной анемии чувств То к счастию тогда еще не жил я А то б набросились злодеи на меня Сердечную застопорили б жилу Всю нервную систему в мозг подняв1v| o3233 Отбежала моя сила 6271 На полметра от меня Я лежу, ее бессильно Достопамятно браня: Ах ты, подлая и рыжья Ну, чуть-чуточку, едрит Подойти ко мне поближе! А она и говорит: Пшел вон, старый1v| o3234 Деревья плачут, что их не воспел 6276 И травы, и пласты геологические А вот событья плачут политические Что слишком я их тут перевоспел Что им бы жить себе потише Ведь вот ведь – всем не угодишь им Бессловесным1v| o3235 Вот правая нога шагает — 6290 Я не люблю ее А левая – она больная И я люблю ее И все мне левое дороже По этой по причине Все левое – оно больное Вот у меня, во всяком случае1v| o3236 Мне евреи не вредили 6297 Мне вот русские вредили Ну, конечно, что евреи Они все-таки евреи Но и все-тки русские Они все-тки русские Ну, а ежли разобраться Ежли все-тки приглядеться Может статься, что китайцы Может статься, что корейцы — Все может статься1v| o3237 Конечно, куда-нибудь можно бежать 6307 Да кто их там знает, блядей проклятучих И станут они меня там содержать Как скажем вот здесь тараканов я мучил За то вот что мучил, да и вообще У них это может в порядке вещей Как и везде, впрочем1v| o3238 Против вот тараканов купил 6311 Что-то вроде я бомбы нейтронной Что меня вот нисколько не тронет Их погубит же всех дорогих Так по чести ведь им говорил: Ну, живете себе – и живите И не лезьте, куда вас не просят Да такая нехитрая просьба Выше их оказалася сил1v| o3239 Вот воздух изогнувши тело 6319 Над душным стогом пролетает И тихий сельский пролетарий Косясь глядит на это дело Как местная родная высь В какой-то дальней выси тает И тихий сельский пролетарий В улыбке становясь как рысь Родную высь когтит умело Чтобы она не отлетела В ту высь – рассудочную1v| o3240 Вот в капсулу рабочие кладут 6323 Послание двухтысячному году Пускай там, бляди, в будущем прочтут Как мы здесь жили не себе в угоду Прочтут черты неведомой им были И скажут покачавши головой: Ведь надо же! Но все-таки ведь жили Бляди!1v| o3241 Вот курица совсем невкусная 6307 Но, Господи! – подумать ведь — Ей бегать и страдать: Ведь вот ведь – я совсем невкусная! Ведь это неудобно есть Коль Дмитрий Алексаныч съесть Меня надумает1v| o3242 Мою свою ноженьки 6337 Эки белоноженьки Экие красавицы Просто нету сил Правая красавица И левая – красавица Да и сам ведь я ведь Ничего – красив А то вот бывает ведь Что и кривоногие Что и волосатые Что и без ноги Да и сам выходит он Чертом полосатым он Сволочь он последняя Враг он и шпион Рейган колченогий Он1v| o3243 Рыбарь средь Дона терпит лов 6343 А Дон под ним несется странный К иным морям, в иные страны Да вот на месте рыболов Качается, нестись заместо С водою видимо он к месту Привязан крепко1v| o3244 Мышь бежит по потолку 6346 Мыши бегать свойственно А вот мне несвойственно Ах, кабы было свойственно! Господи, что б ни отдал Чтобы было свойственно Можно даже и не бегать Только было б свойственно Ан – совсем несвойственно Не могу1v| o3245 У них и пятки мягкие 6352 У них и руки гибкие Они еще такие прыткие Они дети еще А у нас и голос с хрипотцой И легкие отравленные Мы разве только не отправленные Туда где воля и покой1v| o3246 Вот женщины уж год сидят 6376 У входа у военной базы Они детей спасти хотят От атомной войны угрозы А в это время дети их Без матерей в разврат впадают Друг друга может убивают — Вот и спасли детей своих1v| o3247 Вот так вот полетишь на самолете 6377 Ретивый кто-нибудь тебя и подобьет И во вниманье даже не возьмет Что там детишки разные и дети Так ведь на то ему оружье дадено Он смотрит и сурово молвит: Ишь! Вот полетать себе надумал, гадина Какая разница – вот и летишь1v| o3248 А вот герой национальный 6384 По телевизору идет И разговор принципиальный О нравах падших он ведет А нравы ведь какие – ясно И нравам этим нет конца И все в итоге-тки прекрасно — Герой стирает пот с лица Национальный1v| o3249 Вот сижу я в Ленинграде 6445 Поднимается вода Вот и смоет, Бога ради Этот город навсегда И понесет его в Москву А в Москве – там все сольется Чудным словом отзовется Одним словом, что – силь ву Пле1v| o3250 В поселке дачном академиков 6484 Гулял я листьями шурша Моя завистлива душа Завидовала академикам Вот так бы, думалось, и мне Здесь жить на радость людям здравствуя Да вот Для организма государства я Как мелка тварь в его говне Копающаяся1v| o3251 Пожелтели все деревья 6474 У метро Беляево А в других местах сказать-то — Право, и не знаю я Потому что тут все ясно: Осень несусветная А в других местах – кто знает Может, конец света у них1v| o3252 Самолеты налетели 6479 Следом танки набежали Пули плыли и устали Отдохнуть решили в теле Ну а тело, слава Богу Вот оно на все готово Выросло на всем готовом Знать, такой уж уготован Праздник жизни здесь ему Души в отличье1v| o3253 Когда бы жил я как герои 6493 Простые из моих стихов Да вот, увы, я их хитрее А ведь иначе мне нельзя Поскольку вот они – герои А ведь иначе им нельзя За них хитра сама природа А за меня, кроме меня Кто хитрым будет?1v| o3254 Скажем, супчику поесть 6520 Власть, она ведь не мешает Да вот в том-то и дело, что мешает Иль напротив – помогает Как кому, на то и есть Она – власть1v| o3255 И мышка и малый кузнечик 6556 Стрекочут, ети же их мать Что скажешь ты им, человече? — Так что же им бедным сказать? — Играйтесь на травке пушистой Но только вот сунетесь в дом Я как тараканов-фашистов Вас смерти позорной предам Гадов Фашистов недобитых Блядей ебаных Сукой буду Предам1v| o3256 Вот вяжет женщина в метро 6568 А я сижу напротив А что я? – я не против И ничего не против Пусть даже вяжет саван мне Пусть спицей сердце протыкает Знать, ее миссия такая Такие вот вязать одежды Сердца такие протыкать На остановку вот надежда — Я выскочу да и бежать Хитрющий1v| o3257 Смерть к нам бывало и та заходила 6579 И на посту нас всегда находила Мы ей бывало в глаза поглядим Непобедимые и поговорим: Что испугалась, красавица серая И не такие у нас в эсэсэрии Бывали1v| o3258 Вот нацменьшинство мое бегает по дому 6599 Вот в сторону я отставляю стакан И с ним говорю поначалу по-доброму: Послушай, как звать тебя там, таракан Какое ж ты нацменьшинство, когда тыщи вас – Да мал ведь малешенек есть таракан — – Ах, мал есть! А я вот один-одинешенек Вот так вот – и шасть его тут по зубам В сердцах1v| o3259 Вот этим нет преград 6614 ни в море, ни на суше Вот этим не страшны ни дым, ни облака А мы им что – говно? а мы им что – не суша? А мы не ядовитые им что ли облака? А мы им разве что? — не бомба им нейтронная? Не мистика мы им? не карате мы им? Не страшная им мысль глобально-фазитронная? Не в жопу ли им всем сухой осиный кол Блядям Вурдалакам ебаным1v| o3260 По горьким торжокским пригоркам 6338 Где церковьки чахнут в летах Ходил я как пламенный птах Порою на воздух прогорклый Взлетая, коль не было сил И сам же себя опускал На землю жестоко-сознательно — Ходи, сука, будь наблюдательным Не сам же себя отыскал — Тебя, сука, отыскали1v| o3261 И чтой-то молодежь все женится 6665 Что это мода за така Глядит с улыбкой знатока И женится себе, все женится А то бывало в наши лета Мы разве ж знали про любовь Мы знали – Родина и кровь И кое-что еще – но это Разве ж объяснишь1v| o3262 Веник сломан, не фурычит 6675 Нечем пол мне подметать А уж как, едрена мать Как бывало подметал я Там, бывало, подмету Здесь, бывало, подмету — Все светло кругом, а ныне — Сломано все, не фурычит Жить не хочется1v| o3263 И не знаю как дальше-то жить 6701 Как бы жизнь свою дальше устроить Али жизнь за царя положить Мировой ли пожар тут устроить А то скучно, что нетути сил — Ни любви, ни спасенья, ни бомбы Кабы кто здесь чего попросил Но не мелкое, а в мировом бы Масштабе1v| o3264 Я свою харкотину лелею: 6723 Ах ты моя бледная лилея Мало здесь и безотрадно жившая За меня живот свой положившая Да и я вот здесь вот поживу И за кого-нибудь живот свой положу Как такая же лилея1v| o3265 Вот сколько умерло, едва ли 6724 Так раньше разом умирали Как будто некий высший нумер: Вот Брежнев – самый главный умер А перед этим Суслов умер А перед ним Косыгин умер А после всех их Пельше умер А уж потом Андропов умер Да ведь и Кириленко умер ПолитическиСледующие стихи
1984
ПредуведомлениеСледующие стихи в том смысле, как говорится: на приеме присутствовали следующие лица… Но и в том смысле, что эти стихи следующие за предыдущими, написанными как раз перед ними. Т.е., в том самом обычном смысле, что все в порядке, жизнь идет, стихи пишутся. Самое большое, что может случиться, так это что стихи не напишутся, но жизнь-то все равно идет, будет идти и без них, и без нас. Так что, все в порядке, будьте довольны, спите спокойно, дорогие товарищи.
1v| o3266 Здесь свинка бегала, лежала 7944 Игралася со мною – ах! Куда же она убежала В каких теперь витает щах В какой нелепый организм Нелепою добавкой входит Из зада пущею выходит Нелепостью – такая жизнь Нелепая1v| o3267 На южном ослепительном балконе 7947 Среди острорастущих кипарисов Средь маслянисто-буйственных магнолий Я вдруг представил, что я Сталин Йосиф Что жизнь в своей основе неизбежна Ввиду ложащихся в ее основу трупов… От дальних ресторанов побережья Слетались затихающие звуки Веселья1v| o3268 Как много женщин нехороших 7963 Сбивающих нас всех с пути В отличие от девушек хороших Не миновать их и не обойти Куда бежать от них! куда идти! Они живут, разлитые в природе, Бывает, выйдешь потихоньку вроде Они вдруг возникают на пути Как дерева какие1v| o3269 Вот я кушаю мандарин 7967 А ведь мог бы я быть мандарин Во далекой китайской столице С длинным ногтем на каждом мизинце Где безумно весной хорошо Говорить: А подайте-ка шелк Тушь густую в муаровый отлив Напишу-ка я длинный йероглиф Но чуток кривоватый, кажись Про российскую нашую жизнь Потому что1v| o3270 Они летают разные красивые 7974 Блистая опереньем на лету Я их беру, гляжу в глаза их синие И на землю холодную кладу Они лежат, не в силах приподняться А я уже заметно их лечу И говорю им тихо: Полно, братцы Лежите там, я вам добра хочу Потом поймете1v| o3271 Когда Иосиф Сталин с Жуковым 7985 Поля Германьи обходил Один другому говорил: Вот сколько их детей и внуков их Сломил советский наш металл А Сталин тихо добавлял: И история1v| o3272 Моего тела тварь невидная 7987 Тихонько плачет в уголке Вот я беру ее невинную Держу в карающей руке И с доброй говорю улыбкой: Живи, мой маленький сурок Вот я тебе всевышний Бог На время этой жизни краткой Смирись!1v| o3273 Котенку кошечка тащит 7943 Отловленную мышку А мышка плачет и пищит Да и котенок-то – детишка А все уж жалости в нем нет Глядит горящим глазом. А вырастет! а выйдет в свет! Вот я ухлопаю их разом Для справедливости1v| o3274 Вот в парке имени Дзержинского 7945 Сидят в кафе и водку пьют Вот раньше бы их жирных тут Железною пятой Дзержинского Вдавили б в землю – дым пошел А следом бы отряд прошел Пионерский1v| o3275 Сорочку белую одену 8020 Друзей спокойных приглашу И всех на месте порешу Они поймут – такое дело Такого дела-то заради Они меня бы тоже, бляди Порешили Если бы им первым в голову пришло1v| o3276 Зуб был горячий как струя 8026 Вдруг обнажившегося ада И все были смертельно рады — Врачиха рада, дети рады И люди рады, но не я И все бежали воперед Крича: Сейчас прикончим гада! Но я взмолился: Не… не надо! Не тро… не трогайте меня! Вот тронете – и все зальет Неотмывающимся ядом Вплоть до небесного Кремля Отойдите! Пусть я один погибну1v| o3277 Вот в нашем пониманье – детки 2032 А женятся, уже и детки Их собственные целятся сказать А вы кто собственно такие Мир только начался, можно сказать А вы уж старые такие Вашу мать1v| o3278 Вот, говорят, курсанты пели 8027 В двадцатом роковом году Простые юноши в быту Надев военные шинели И розы девушкам дарили Изольдам комсомольских лет И всех, кого нашли, – убили А те их через много лет Тоже нашли И убили Метафизическим способом1v| o3279 Памятник Пушкину, сложивши 8072 Пожитки своих медных дел, Сказал: Вот я в иной предел Иду, вам честно отслуживши Лелеять буду там один Я душу – бедную малютку Не глядя вверх, где в славе жуткой Сидит мой прежний господин А ныне – брат ощутимый1v| o3280 Чрез дальнее увянувшее поле 8081 Ползет великий зверь Уацриор Поднимет взгляд как будто поневоле И спрячется за край окрестных гор И поселяется окрест тревога Один проходит – вслед идет другой И третий… но проходят понемногу Бегут туда – а он там за горой Кверху лапами лежит1v| o3281 Возьму-ка парочку дейтерия 8094 Под кожу нежную введу И к людям на люди пойду — Вот бомба атомная теперя я Лелейте, хольте меня, суки А то вас всех тут разнесу-ка В слякоть мелкую1v| o3282 Еще лет двадцать проживу 8134 И стану в десять раз умнее А что я буду делать с нею С безумной мудростью своей Пойду; чего-нибудь куплю Достанет сил – перетерплю И ее, родимую1v| o3283 Машина мимо пробегает 8143 Ее же детская душа Невинна так и хороша Ко мне стыдливо подбегает: Пойдем гулять в леса-долины! — И за руку меня берет Я говорю: Идем, идем Побродим – и опять за дело Нам положенное Каждому – свое1v| o3284 Я целый день с винтом боролся 8145 И победить его не мог Он что-то знал себе такое Чего никто уж знать не мог И я вскричал: Железный Бог Живи себе, свое тая Но ведь резьба-то не твоя Хоть ее отдай! — Но он не поддался и на эту хитрость1v| o3285 Змее, из земли выползающей, 8150 И пуле, на подвиг летящей, И всякой блестящей, страдающей, Во тьме на порог мой входящей Я всем говорю им: Постройтесь Колонной большой развернитеся Ни малого звука не бойтесь Лицом на меня обернитеся! Мы прямо щас к щастью пойдем1v| o3286 Чуден Днепр в погоду ясную 8177 Кто с вершин Москвы глядит — Птица не перелетит Спи родная, спи прекрасная Я, недремлющий в ночи За тебя перелечу Все, что надо1v| o3287 А вот старушка мудрая, как кошка 8187 У старика глупого, как собачка Вытягивает пенсию-получку Чтоб не пропил у винного окошка А старичок слезясь взывает к небу И вырастает в зверя на полсвета Старушка раз – и сразу на хребет ему И жилу рвет – и старичок как не был1v| o3288 Где Гитлер пас своих коров 8193 А Бисмарк пас быков Оборонен с груди-боков Я проходил суров К себе их пальцем подзывал Пустой металл вручал Свободу воли назначал И все заране знал И вглядываясь на Восток Я говорил: Пора! И следом слышалось: Ура! Я был тогда жесток Но справедливДобавления
1984
В связи с поступившими в наш адрес начиная от 1917 г. по 1984 г. многочисленными пожеланиями как от организаций, так и от отдельных лиц, имеющихся в наличии, или уже не имеющихся, считать необходимым, целесообразным и естественным принятие следующих добавлений:
1. Добавление первоеДобавление читать как: между годами 1917 и 1918 считать наличествующим год 1917-бис, год надежды, ожиданий, предвидения в будущем нечеловеческого света озаряющего, связанного с небывалым озарением земли светом почти нематериальным, исходящим из некой аккумулированной в недрах мирового и космического процесса энергии, сметающей все нынешние необъяснимости роковые и гибельные, слезы и ужасы, порожденные темнотой непонимания сути человеческих проявлений, вырывающиеся из недр земных и облекающиеся плотью почти драконовой, струящейся, взблескивающей нестерпимым блеском прельстительным, стальным взлязгиванием, хрустом и дроблением костей с мясом, кровью, сукровицей, жижей и слякотью человеческой перемешиваемой, растекающейся, все заполняющей, ядовитым жжением все изничтожающей до дыр, провалов, пропастей головокружительных, откуда дышит сумрак и тьма хладнокипящая, вроде бы все собой на века отменяющая, отсекающая, усекающая, пресекающая, но не могущая в то же время превзойти сияние тепла и доброты, мысли и разума, духа и озарений нам всем отроду благопровозглашенных, до времени в точку малую, тяжелую и преизбыточествующую сжатые, в определенный момент до предела упругости дошедшие и обратным порывом неимоверным вназад себя изливающие, опрокидывающие и чистотой сиятельно все обмывающие, слезы все утирающие, голосом нежным и решительным утешающие, плотью и именами неведомыми еще облекающиеся, фамилиями неведомыми под чудачествами воображения, душу от полноты и веселия, развлекающими, подписывающиеся: Рубинштейн ли, Кабаков ли, а, может, некая прекрасная Ахмадулина, или Шварц неуяснимобудущая, Монастырский (фамилия, правда, странная, да отсюда ведь не уследишь все в точности), или вовсе, скажем, под фамилией Солже, Сожиже, как это там, не разобрать, Солженицино-Сахаров, кажется, а то и Кривулин хромоногий, кажется, неозлобленный некоему Бергу (гора – по-немецки) или Айзенбергу (железная гора – по-немецки), или Пригову улыбается, или балет Большого театра златоногокрылый в раю яркоосвещенном и красками кипящий сладостно миротворный, над бездною, пленкой упругой и жесткой, усмиренной, но вскидывающейся, спиной позвоночно-острой, в пол дощатый бьющейся, выйти внаружу через люк хотя бы пытающейся, с кулис затемненных спрыгнуть силящейся, огнем изо рта извергаемым все облизать тщащейся, ревущей, мычащей, кликающей, зыкающей, гукающей, рявкающей, звякающей, притворным голосочком нежным прельстительно и слезно молящей , лапами перепончатыми по внутренней поверхности гроба невидимо очерченного, окаймляющего скребущей, попискивая, повизгивая, когти обламывая и проклятия извергая: Ужо, ужо вам!
2. Добавление второеДобавление второе читать как: между годами 1937 и 1938 считать наличествующим год 1937-бис, год отдохновения от мук и злобы, поля, холмы, долины, вершины горные, корней древесных достигающих, птиц пролетающих в воздухе сжигающих, год минутной прелестью взгляда от них оторванного, заполненный свежестью полей, трав, цветов, сиянием небес небыстро пробегающих, отдыха полуденного, дачного веселья жаркого сетью словно миражной все объемлющего, любовью семейной, дружескими привязанностями и признаниями с шутками и шалостями перемешанными, чаепитием на веранде летним вечером, теплым и обволакивающим плотью присутствия неземного за чашкою чая сладкого, самоварного, прелестью лица детского заплаканного, взывающего к женской ласке моментально-ответной: детка милая, сиротка брошенная, с ножками застуженными, ручками коростами поросшими, ротиком запекшимся, забудь, забудь, рыбка моя, пташка ясная, забудь горечи, не по твоей силе детской тебе отпущенные, родителей в гроб-могилу прежде срока-времени уложившие, вот я – мать твоя нынешняя и навечная, прижмись ко мне тельцем своим исхудавшим, дрожащим от стужи и сиротства твоего непосильного, от холода и голода исстрадавшимся, спрячь головку свою льняную, шелковистую на грудь мою мягкую, теплую, молоком горячим дышащую, тебя ожидающую, по тебе в ожидании истомившуюся, возьмем книжечку яркую с картинками и зверюшками живыми, остроглазыми, лапками пушистыми перебирающими, голосочками нежными приветствия нам поющими, в постельку мягкую, чистую ляжем, созовем братиков и сестричек, стишки, стишки почитаем: «умер вчера сероглазый король», или нет, нет, это хорошо, но твоему неподготовленному сердечку еще не внятно по смыслу глубинному, тайному, это Ахматова Анна Андреевна, она в Петербурге прохладно-прозрачном живет, выходит на набережную реки полноводной Невы яркой летнею ночью, вдаль вод залива Финляндского серебряного глядит и нас тихих улыбающихся видит, отмечает в сердце своем исстрадавшемся и успокоенная сама идет в свой торжественный дом с колоннами под «Домини анно», или к другу-поэту Борису Леонидовичу Пастернаку, который сбегает к ней по лестнице, через ступеньки, как воробей веселый, перескакивая с самой верхотуры и кричит, как голубь от полета задохнувшийся: «Я вздрогну, я вспомню» (Господи, это он про нас!) союз шестичередный (это ты, я, папа и сестренки твои), прогулки (да, да, ты помнишь, как неделю назад, еще гроза надвигалась, мы ходили в Ахметьево, где старая белая церковка пустая на холме в вечернем предгрозовом небе, словно пузырик из-под воды вынырнувший, светилась), купанье и клумбы в саду (это наша клумба, за домом, с георгинами лохматыми и розами поразительными), а Боженька смотрит сверху и радуется на комнатку нашу чистую, салфеточки, супчик, котлетки в кастрюле попыхивающие, на утро чистое, ясное с криками петухов, ночью простудившихся и кричащих смешными хриплыми голосами, на курочек, яички в ручках своих белых несущих к крылечку нашему, где отец наш папенька стоит в лучах солнца восходящего и разные разности на радость и веселие нам замышляя, гостей к вечернему празднику созывая, вокруг елочки украшенной плясать и веселиться, подарки неожиданные и удивительные получать, о науках тайных и поездках дальних размышляя, руками теплыми друзей ласково касаясь, словно некой защитной пленкой прозрачной, но прочной непорочной, не прогибаемой, не прорываемой, друг друга покрывая, не пропускающей вспыхивания пламени из недр земных, с небес, из каждой точки пространства чреватого, прорывающегося, зубами острыми ядовитыми в кожу, в мясо, в кости впиться алчущего, каждого своим заместителем, своим представителем загубленным, на этом месте поставить, пытающегося им жить, глядеть, рычать, смехом безумным вскидываться, рычать и пожирать окрестности досягаемые замысливающегося, раскачивающегося, мятущегося, рвущегося, воющего от невозможности вырваться за пределы круга, очерченного нашим взаимным соучастием, тихой привязанности и сострадания, глаза в глаза друг другу взглядывания, смеха сочувственного, слез очистительных, детишек веселых навстречу солнцу несения на берег реки струящейся как драгоценности неземные, чтобы песочком мелким, сыпучим, щекочущим играясь, посыпать их тельца безвинные и песни громкие и тихие распевая, распевая, петь на берег взглядывая дальний противоположный, где небо почернело вдруг от грозы собирающейся, вот полыхнуло страшным стволом разветвленным, вот и сзади дико грохнуло и пламень где-то вдали за спиной стеною огромною сошел – Господи, Господи, как им там, уцелели ли – вот и справа и слева, и спереди вспыхнуло все огнем неземным, испепеляющим – Господи, Господи, как им там!