Матушка Алипия. Том I

На Вознесение, как известно, престольный праздник у нас и во Флоровском монастыре. Митрополит забрал отца Алексея служить во Флоровский, а мы остались без настоятеля – сами служим. Я же поехал в качестве иподиакона в монастырь. Отслужили литургию, пообедали у игумении, отпраздновали. Нужно сказать, что в то время отец Алексей был управляющим делами у митрополита, документов собиралось так много, что их не успевали

рассматривать, и очень часто отец Алексей просил нас в воскресные и праздничные дни помочь в делах. Так и в этот день он позвал меня и сказал: «Ты никуда не беги гулять, а лучше мы займемся раскладкой личных дел». Только мы начали работу, как раздался звонок. Оказывается, митрополит срочно вызывает отца Алексея на прием. Батюшка взял документы и пошел. Был не очень долго. Приходит взволнованный и рассказывает.

– Ой, что же будет?

– Что, батюшка?

– Меня завтра постригают в монахи…

Оказывается, вот какой разговор произошел у митрополита. «Отец Алексей, а как вы относитесь к монашеству?» – спросил он батюшку. «Я сразу подумал, что мы служили в монастыре, и где-то кто-то какие-то сплетни пустил, и сейчас мы будем разбираться», – признался батюшка мне потом.

– Владыка, я всегда любил монашество. Бывало, приду в Лавру, пока у владыки Нестора и у отца Ефрема не примерю клобук, так и в храм на акафист не пойду…

– А, так если у вас такая любовь к монашеству – завтра в полтретьего постриг!

Так предсказание Старицы, данное при таких необычных обстоятельствах, сбылось в свое время. Отца Алексея постригли в монашество с именем Варлаам. Вскоре состоялась его епископская хиротония.

Вспоминается также еще одно событие, раскрывающее необыкновенный факт прозорливости Старицы.

Красили крышу на Демиевском храме, а я помогал ее чистить перед покраской. Рано утром мы поднялись на крышу, чтобы успеть выполнить работу до наступления дневной жары, и видим, что идет матушка Алипия – нам была хорошо видна ее фигурка со стороны проспекта 40-летия Октября. Старица была в необычайном волнении. Зашла во двор и говорит: «Уб-и-и-ли! Бандиты! Уб-и-и-ли, убили! В соборе! Наверху! Два пальца отбили! Голову молотком били! Уб-и-и-ли!» Это было часов шесть утра – кто кого убил? Ничего мы не поняли.

К десяти часам приезжает отец Лаврентий Рахманюк, а у него был больной парализованный отец. Идет такой невеселый, как говорят в таких случаях – «кислый». Я спрашиваю: «Батюшка, что с вами? Может, отец умер?» Он ответил: «Да, нет. С отцом все хорошо. А вот Петр Акимович, говорят, приказал долго жить». Как выяснилось, этой ночью во Владимирском соборе, действительно, совершилось убийство, о котором говорила Матушка – все детали этого злодеяния были ею указаны абсолютно точно. Это случилось в ночь после праздника святых апостолов Петра и Павла – с двенадцатого на тринадцатое июля. Петр Акимович был регентом собора. Матушка Алипия знала его по нашему храму, когда он регентовал у нас. Он очень любил Лаврское пение, поэтому старался не упускать возможности исполнить то или иное песнопение необыкновенно мелодичным распевом Киево-Печерской Лавры. Однажды на Всенощном бдении пришло время полиелея и хор запел «Хвалите имя Господне» Лаврского распева. А оно, как известно, такое громкое, мощное – храм наполнился звуками громкого «Аллилуиа». Все священники храма вышли на средину – отец Алексий Ильющенко, отец Василий Черкашин, отец Лаврентий Рахманюк, отец Виктор Карлов, каждение совершается, хор поет громко, а Матушка еще громче говорит: «До субботы чтобы тебя здесь не было! Уходи – я кому сказала!»

Нужно сказать, что елеопомазываться Матушка всегда спешила к будущему владыке Варлааму – к нему Старица относилась с особенной теплотой, также и он почитал ее, но иногда по-доброму шутил в разговоре с ней. Так и в этот раз, когда Старица подошла на елеопомазывание, он пошутил: «Матушка, ну чего вы сегодня такая «колючая?» Она ответила только многократным «Господи, помилуй». И что же? В следующюю субботу Петра Акимовича уже не было на Демиевке. Среди недели его вызвал митрополит и перевел во Владимирский собор. В ту памятную субботу, когда Матушка предсказала ему перевод, он пел в последний раз в нашем храме необыкновенное «Хвалите имя Господне».

С 1970 года мне довелось служить во Владимирском кафедральном соборе. В то время имя монахини Алипии было уже широко известно в православном народе. Я также приходил в ее небольшую келийку в Голосеево в поиске разрешения своих духовных и житейских вопросов, искал утешения и совета. Но, как известно, в келии старицы собиралось множество людей, а время было сложное – и за священниками, и за верующими следили уполномоченные. Матушка Алипия была на особом счету у органов. Поэтому, конечно, получая неизменное приглашение Старицы пообедать вместе с народом, я иногда отказывался. Поговорю с ней о своих делах, а потом ухожу. Однажды поговорил с ней, Матушка приглашает: «Заходи, будем вместе обедать». Я вижу – людей много у нее, человек тридцать. Думаю: «Увидят, скажут – хожу, с женщинами сижу…» Было лето, во дворике стоял стол – хорошо было. «Матушка, я, наверное, пойду домой», – ответил я. Она ничего не сказала, прошла вниз. Через некоторое время возвращается и говорит: «Ты же тоже человек!» Не упрекает, а говорит, мол, ты же тоже человек— не воображай, что ты выше тех людей, которые собрались у нее. Но все-таки перекрестила дорогу и ласково благословила: «Ну, иди с Богом». Урок был мною воспринят до глубины души.

Много раз мне доводилось видеть Матушку в троллейбусе, когда я ехал в собор. Смотрю – она сидит впереди, такой какой-то у нее «квадратный» вид, чем-то она «заполнена». Вериги на ней, ключи, как теперь мы уже знаем. Сидит смиренно, возле Демиевского храма выходит. Я же еду к себе в собор.

Часто она задавала мне один и тот же вопрос.

– А ты вот на Демиевке служишь?

– Да нет, Матушка, я из собора к вам приехал.

– А, из собора…

Проходит время. Она снова спрашивает.

– Ты на Димиевке служишь?

– Нет, Матушка, я в соборе служу.

– А… Ну, хорошо.

Думаю: «Бедненькая, забывает уже Матушка».

И вот по ее словам с 12 мая 1989 года уже пятнадцать лет я служу в Вознесенском храме на Демиевке.

Что значит для нашего храма матушка Алипия? Это великая милость Божия в том, что она посещала наш храм, была его прихожанкой. Этот храм, несомненно, по ее святым молитвам выстоял в трудные советские времена и был сохранен от разрушения. Матушка Алипия любила наш храм и слова ее о том, что она «прописана на Демиевке» очень радуют и подают неизреченное духовное утешение. Так говорил и преподобный Амфилохий Почаевский: «Меня пропишут в Почаеве навечно». И прописали. Уже с преподобным Иовом Почаевским прославлен навечно.

Многие прихожане нашего храма обращаются к молитвенной помощи матушки Алипии в своих трудностях и получают от Бога по ее ходатайству большие милости и исцеления.

«Да не изглаголют уста моя дел человеческих», – так сказал Господь через пророка Давида. Но в данном случае речь идет, без сомнения, не о делах человеческих, а о делах Божиих, так как мы будем вспоминать о жизни и подвигах блаженной матушки Алипии. В ней, как в неком светильнике, просияли дела Божии. «Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин. 14, 12) Так, по милости Своей, Господь привел меня к матушке Алипии – великой подвижнице нашего времени, которая действительно по своей великой любви к Богу являла великие дела прозорливости и чудотворений пред всеми нами – живыми свидетелями ее богоугодной жизни.

Когда чаще всего человек прибегает к помощи Бога и Его святых? В час недоумения и скорби. Так и я, благодаря целой цепи различных обстоятельств, обратился к молитвенной помощи матушки Алипии в 1974 году. Тогда я был пономарем в Свято-Вознесенском Демиевском храме. Годы были трудные для христиан, но Господь собрал в этом храме выдающихся пастырей и благочестивых прихожан, это была своеобразная школа веры и благочестия, которая осталась в памяти образцом для всей жизни.

Однажды я поделился своей скорбью с одной нашей певчей. Это была женщина высокой духовной жизни. И вот она и познакомила меня с матушкой Алипией. Старица жила в стареньком домике на Демиевке. Подробности нашей первой встречи я уже не помню за давностью лет, но вспоминается мое удивление о том, что блаженная говорила на иностранном языке. Я спросил ее по своей простоте – какой язык она изучала? Матушка ничего не ответила, но сразу же перешла на русский язык для того, чтобы мне был понятен ее разговор и молитва к Богу. Матушка назвала меня сродником, да еще и священнического рода. Какой же я был ее сродник? И священником в то время я еще не был. Старица не настаивала.

Впечатление какого-то удивительного родства, семейной теплой обстановки делало наши встречи незабываемыми и вскоре я понял, что хожу к Старице как к родной матери. Это необъяснимо, но это правда. Подвиги свои Старица тщательно скрывала, но многое скрыть было просто невозможно. Молитва, пост, вериги, ночное бдение, любовь, искренняя забота о ближнем – исследовать долго не приходилось, строгость ее жизни была очевидна.

Случай с моим другом особенно был для меня удивителен. У меня был друг москвич – врач, ученый. Он пришел к Богу в возрасте сорока лет, а до этого был некрещен. Друг работал в одном научном институте. Я крестил его и венчал. Но враг всегда старается семью разбить. Однажды друг пришел ко мне. Не рассказав ничего о сути своей проблемы, он начал просить повести его к какому-нибудь старцу.

– Отец Анатолий, ты знаешь старца, у которого можно было бы спросить совет?

– Да вот можно к матушке Алипии пойти.

– А кто она такая?

– Поедем – посмотришь!

Вопрос касался его решения уехать в горы, завести пасеку, оставить семью, жить строгой жизнью, молиться в уединении и тому подобное.

Приехали мы к блаженной. Она сразу же обратилась к моему другу: «Мед купишь на базаре, женку не бросай – пропадешь!» Так Старица остановила его от надуманного «неофитского» решения, основанного на самомнении и гордыне. Последствия такого решения могли быть серьезными и трагическими. Прозорливость и духовное рассуждение Матушки были настолько очевидны, что я и мой друг были поражены до глубины души этим событием. Семья друга до сих пор чтит Старицу, посещает ее могилку, мы встречаемся все вместе, служим панихиду и молимся блаженной.

Говоря о Матушке, можно с уверенностью назвать ее миротворцем. Она любила мир, любовь, взаимопонимание, она понимала, что лукавый не любит мир и препятствует ему, поэтому пламенно молилась о мире и тишине. Однажды я имел одну неприятность. Пришел к ней расстроенный, с камнем на душе. А она утешила меня, предварив мой рассказ о проблеме: «Я с тобой был – пожар тушил».

Познакомившись со Старицей в 1974 году, я общался с ней довольно часто – обращался за советом и благословением, предоставлял ей решение многих своих житейских проблем и духовных вопросов. В 1977 году я был рукоположен в священнический сан. В 1982 году у нас родился первый ребенок – дочь. Для нас это было чудом, потому что десять лет мы с женой не имели детей. Но Матушка предсказала, что у нас будут дети. Передавая сладости, она приговаривала: «А это деткам». Теперь у меня по молитвам матушки Алипии четверо детей.

Что нас окружает в жизни? Скорби, всегда скорби. И как-то незадолго до кончины Матушка подозвала меня и сказала: «Ходи ко мне на могилку и говори со мной, как с живой. Помогала тебе при жизни – и тогда помогу». Эти слова я свято храню в своей душе, прихожу на ее могилку не только сам, но и с духовными чадами. И многие в нашем храме получили от блаженной большую помощь.

Когда Матушка скончалась, мне передали от нее пять тысяч рублей со словами: «Матушка сказала, чтобы они были отданы вам». Сумма этих денег была на то время очень большой. Я как раз занимался строительством храма в Бобрике. И вот так Старица, зная то, что именно я строю храм, распорядилась своими деньгами сама – отдала их во славу Божию. Вся сумма пошла на строительство храма о упокоении ее души.

Читая о жизни блаженной старицы, мы должны не только удивляться ее чудотворениям и останавливаться на этом, ожидая очередного чуда, а стараться чему-то учиться, брать для себя пример. Нужно потрудиться, чтобы получить вечную жизнь в Боге. И в этих трудах мы имеем великую помощницу – матушку Алипию.

Милостью Божией матушку Алипию я знаю с 1984 года. Впервые мне рассказали о ней мои друзья: Виктор Михайлович Чернышев, преподаватель Киевской Академии и священник Алексей Артюх. Они много о ней рассказывали, но я, как человек, только начинавший воцерковляться в ту пору, относился к этим рассказам с недоверием. Для меня был еще непонятен подвиг юродивой, которая находилась в лесу почти одна, вдали от города, в суровых условиях жизни и напоминала древних пустынников, иссушенных постом и молитвой, к которым в пустыню стекался народ.

Время тогда еще было советское, я делал первые шаги в храме, ходил во Владимирский собор, постепенно вокруг храма образовалась группа соборной молодежи, обсуждавшая многие проблемы веры и постигавшая азы Православия. Многие из нас были студенты ВУЗов, у большинства родители были неверующие, занимавшие высокие посты, а верить в то время было сложно – часто мы ездили в сельские храмы, скрываясь от глаз властей. Вопросов у нас было много, но получить на них ответ удавалось не всегда – зачастую просто потому, что не у кого. И поэтому молодежь ходила к Матушке.

Моя первая встреча со Старицей произошла совершенно случайно. Однажды моя кума Ирина настояла, чтобы мы пошли к матушке Алипии. Старица жила в Голосеево, а я работал на Сталинке, уже было темно, осень, страшно, а у Ирины были большие проблемы – ее отец работал зам. министра в Правительстве тогда еще Украинской ССР, а девушка была человеком церковным, заканчивала институт, как дальше жить – она не знала и хотела посоветоваться с Матушкой о том, как правильно направить течение своей жизни и поэтому попросила меня проводить ее через лес в Голосеево. Когда пришли, меня сразу удивила небольшая келия, в которой жила Старица, мы сели под окошком, она разломала нам свежий хлеб, потрапезничали. Матушка сказала нам: «Вы кушайте, а я пойду молиться». Молитва ее была для меня необычной, после прочтения уставных молитв она молилась много на иностранном языке, своими словами, под влиянием Духа Святого. Все, что я понял – это то, что она просила благословения для меня. После молитвы Матушка поговорила и с Ириной. Ей делал предложение один семинарист, и она не знала, как поступить – принимать его или нет. Но ответ Матушки был неожиданным: «За тобой приедут из-за моря и увезут». Так и случилось. Она вышла замуж и сейчас живет в Америке, поднимает Православие и там.

Я сомневался в то время – как мне быть, кем мне быть, я был уже женат, у меня было двое детей и о священстве и учебе в семинарии я еще не думал. После того памятного посещения Матушки моя кума сказала мне: «Видишь, тебе все-таки нужно становиться священником, потому что Старица молилась о тебе». Я отнекивался тем, что я же ничего не знаю, но Ирина сказала мне: «Я тебя научу». Она подарила мне часослов, который был очень редким в то время и я везде с ним ходил. С ним я и зашел к Матушке в следующий раз. Она встретила меня со словами, удивив тем, что знает о моем часослове: «Доставай свою книгу и молись», – поставила меня впереди и я начал читать, сначала не очень уверенно, но потом все четче и четче, я чувствовал, как Матушка молится вместе со мной, ощущал силу ее молитвы. Вот так, по буквам, я и прочитал свое первое шестопсалмие. Матушка благословила мне ходить на клирос, и я начал петь на клиросе во Владимирском соборе. Когда же, наконец, я осознанно пришел к мысли быть священником и спросил Старицу как мне учиться – на заочном отделении или ехать в Москву, Петербург или Одессу, в те города, в которых в то время были семинарии, Матушка высказала мне мысль, которую я помню до сих пор: «Учились петь воробей и соловей – воробей заочно, а соловей – на дневном отделении». Пришел я к своей жене и рассказываю ей обо всем, она согласилась с благословением: «Ну что ж, хорошо, мы с детьми перебудем». Я устроился на три работы для того, чтобы оставить материальный запас для детей, жена также устроилась на работу, и так всю зиму мы усиленно работали. Но встал сложный вопрос – в какой город ехать? Матушка сказала: «Поезжай в Одессу и семья будет возле тебя». Так и получилось. Через год был Чернобыль, семья переехала в Одессу, моя матушка устроилась в семинарию работать в столовой, и дети были возле меня – в Одессе в школу пошли. Милостью Божией и молитвами матушки Алипии я очень быстро окончил семинарию – на третьем курсе меня рукоположили в священники, учась, я служил, и таким образом семья не нуждалась.

Так и начался мой священнический путь – в 1987 году я стал священником, семинарию окончил в 1988 году и некоторое время служил в Золотоноше, потом несколько лет в Киеве и вот в 2000 году мне благословили строить храм святителя Феодосия Черниговского в Святошино у памятника чернобыльцам. Я пришел на «голое» место, на целину, общину сложили чернобыльцы и родственники погибших – так мы и начали строить храм, где-то одалживая, где-то выпрашивая помощь. Я молился. Очень существенную помощь в строительстве храма матушка Алипия оказала нам в 2001 году. Стены храма выгнали метров на четыре-пять и нам очень нужны были строительные леса, которых нигде невозможно было достать. Было лето и строилось много храмов: на Вокзале, строился Успенский собор – ни одна организация не могла дать нам леса, и у нас остановилось строительство. В отчаянии я ездил по разным инстанциям – предлагали леса, но аренда стоила почти тысячу долларов в месяц. И мне попала книга о матушке Алипии. Нужно сказать, что я всегда молитвенно помнил о Старице, чтил ее, записал ее имя в поминальную книжечку, но прочитав книгу о ней, я подумал: «Вот смотри – люди, которые ее не видели, получают от нее помощь, а почему я не обращаюсь к ней – я же по ее молитвам стал священником, по ее благословению пошел в семинарию и ни разу не обратился к ней, – и в отчаянии начал взывать к святой, – Матушка, ты же меня слышишь, и я за тебя молюсь, мне реально нужна твоя помощь – мне не к кому обратиться, все мне отказывают, ты одна осталась и я к тебе обращаюсь!» И сразу же мне позвонили люди и сказали: «Мы слышали, что вам нужны леса – приезжайте, берите – рядышком в нашем районе, почти на соседней улице, на брошенной стройке, уже два года ржавеют леса. Они никому не нужны». Мы с радостью взяли эти леса, и строительство стен благополучно закончили.

Пришла зима. Нужно было укрывать крышу, но у меня уже был опыт – если есть проблема, то сразу же я еду на кладбище к матушке Алипии или молюсь келейно, совершаю панихиду, поскольку считаю себя ее духовным чадом. Я уверен, что храм Феодосия Черниговского стоит по ее молитвам, она не покидает меня и моих духовных чад, многие из них получают реальную помощь, всем приходом мы ездим на Лесное кладбище тридцатого числа каждого месяца.

И вот после молитвы на кладбище у могилки блаженной Алипии сразу же наш храм получил большую материальную помощь от митрополита Владимира – нам выделили десять тысяч долларов. Матушка Алипия не захотела, чтобы храм святителя Феодосия Черниговского оставался на зиму без крыши!

Изначально все действия, которые в жизни происходят, можно сравнить с источником. Вот как море – в него стекаются реки, имеющие своим началом ручьи. Все это вместе стекается – получается река. Так изначально отправной точкой, своеобразным источником моей жизненной реки стало благословение матушки Алипии поехать мне, коренному киевлянину, жить и служить в Москве.

Когда случилась трагедия в Чернобыле, которую Матушка задолго предсказывала, я пришел к ней. Тот день я хорошо запомнил. У нее были люди, она подошла ко мне.

– А ты уезжай в Москву.

– Матушка, вы всем говорите – все хорошо, все нормально, а меня посылаете в Москву?

– Поезжай, тебе есть куда ехать.

– Матушка, я там никого не знаю!

– Зато тебя там знают.

И так получилось, что мой друг из Белоруссии, сын священника, приехал в Киев. Дальше его путь лежал в Москву, и он предложил мне: «Поехали в Москву, помолимся». Я согласился. На обратном пути мы заехали в Тулу к его духовному отцу – ныне покойному владыке Максиму. Как только мы приехали, он увидел меня и спрашивает моего друга.

– Клавдий, а это кто такой?

– А это мой друг из Киева.

– А вот твоего друга я рукоположу в диаконы.

Приехал я в Киев и сразу к Матушке.

– Матушка, меня Владыка приглашает ехать в Тулу.

– Поезжай, поезжай в Тулу!

Так я и поехал по благословению Старицы. Прошел год, но в дьяконы меня так еще и не рукоположили. Собираясь как-то в Киев, я рассказал владыке Максиму о матушке Алипии.

– Владыка, вы знаете, в Киеве живет одна матушка – раба Божия, старица прозорливая!

– Да? Ну, так передай ей от меня сто рублей. Пускай она обо мне помолится.

– Хорошо, Владыка.

Взял эти сто рублей, приезжаю к Матушке. Захожу в келию, сел. Когда появилась возможность, подаю ей деньги.

– Матушка, это вам Владыка передал.

Она взяла деньги, постояла, а потом как бросит их.

– Сергий, забери эти деньги!

– Матушка, ну неудобно, Владыка передал…

– Нет, нет, забери эти деньги.

Делать нечего, поднимаю деньги, кладу их в карман. Думаю с испугом: «Хорошее дело! Как же я эти деньги буду Владыке отдавать?» Прощаюсь с Матушкой.

– Когда он тебя рукополагать-то будет?

– Не знаю.

– Ты ему скажи: «Не обманывай меня – рукополагай!»

– Хорошо, хорошо, скажу…

Попрощались мы с ней, я уже выхожу, когда в спину раздается голос Старицы.

– Возьми эти деньги своим детям.

Думаю: «Вот интересно! Говорила так, а теперь по-другому».

Приехал я в Тулу, захожу к Владыке в кабинет.

– Ну… Как там съездил? – с некоторой иронией спрашивает Владыка.

– Ну, съездил… – мнусь я.

– Был у Матушки?

– Ну конечно, был…

– Что, деньги мои не взяла?

– Владыка, а как вы знаете?

– Не переживай. Святые люди мои деньги никогда не берут!

Я положил деньги на кушетку перед ним.

– Возьми эти деньги детям.

– Владыка, мне неудобно вам передавать, но так случилось, что Матушка сначала вам сказала отдать обратно деньги. Не взяла и все. Но когда я уже уходил, она сказала: «Возьми эти деньги детям».

– Да, это великая раба Божия! А что еще Матушка говорила?

– Сказала – не переживай, Владыка тебя рукоположит, – переиначил я слова Матушки.

Владыка ничего не сказал. И через две недели рукоположил меня в диаконы.

Видимо, у Владыки был такой вот собственный способ определения святости. Сам Владыка Максим был, как я свидетельствую, и как могут засвидетельствовать все, знавшие его, великой духовной жизни. Он глубоко переживал слова апостола Павла: «Епископ должен быть непорочен… трезв, целомудрен, (благочинен), честен, страннолюбив, учителен, не пьяница, не бийца, не сварлив, не корыстолюбив, но тих, (миролюбив), не сребролюбив» (1 Тим. 3,2—3) Он очень серьезно относился к поставлению, сам беседовал с поставляемыми, с их женами, следил, чтобы к служению допускались люди достойные священнослужения.

Сразу же после рукоположения начались сорок дней моего ежедневного служения, а через неделю умерла

Матушка. Жена с сыном поехала в Киев на отпевание, прикладывалась к руке Старицы и свидетельствовала, что рука была совершенно живая, теплая. Я же не мог сделать это, так как должен был служить.

То, что я буду священником, не раз предсказывала Матушка. Она говаривала: «Все равно священником будешь!» Все предсказания ее сбываются до нюансов.

Когда у меня решался вопрос – жениться или не жениться, я беспокоился не о том, чтобы жениться, а о том, чтобы своей жизнью я человека близкого не подвел, чтобы человек от этого не страдал. А вопрос уже должен был решаться.

Однажды я пришел к Матушке. И никого у нее не было – был солнечный день, голубое небо, она что-то делала на огороде.