Эскадра

СТОРНО – термин бухгалтерии, означающий обратную запись, которая предпринимается с целью исправления ошибки. Обычно записывается красными чернилами, поэтому называется “красное сторно”.

Нервно дёрнув рукой, он взял из пачки свежих газет верхнюю. «Биржевые ведомости». На первой полосе броская статья специального корреспондента Василия Климкова. Глаза выхватили несколько абзацев:

«…новое доказательство японской дикости и безусловного зверства.

Во время ночной атаки японцы окружили двух наших раненых стрелков, из которых одному уже были сделаны перевязки. При свете фонарей японцы с диким остервенением набросились на несчастных и добили их штыками. Когда наши бойцы, собравшись в достаточном количестве бросились на выручку своих, японцы бежали, оставив два страшно изуродованных трупа.

Сегодня я видел эти жертвы азиатской дикости и мести. Ужасный вид! На одном трупе кроме пулевой раны обнаружено 26 колотых ран, а на другом 28! Медицинский осмотр и акт, составленный в присутствие военных агентов иностранных держав, констатирует, что многие из колотых ран нанесены уже после смерти несчастных героев-страдальцев».

Он отбросил газету в сторону, и пальцы непроизвольно погладили шрам на голове, полученный от меча сумасшедшего полицейского Цуда Сандзо в японском городке Оцу тринадцать лет назад. Вспомнившиеся боль, страх и гнев, перенесённые тогда, заставили до хруста сжать кулак, смяв следующую газету «Русское слово».

Он пару раз глубоко вздохнул, успокоился и расправил скомканную бумагу. Это издание под редакцией Дорошевича с недавнего времени существенно изменилось. Оригинальный стиль и отличное качество печати выгодно отличали газету на фоне иной популярной прессы. На первой полосе выделялась статья Немировича-Данченко о событиях на Дальнем Востоке:

«…Новоявленный культурный противник разом обернулся в того самого японца, когда даймиосы и самураи замучивали свои боевые жертвы… Дело, о котором я рассказываю, было первым, когда японцы оказались прежними жестокими варварами. Фельдшер передаёт, что они кололи раненых, разбивали головы каменьями, стреляли в упор…

…Мне показывают площадку под ярким беспощадным солнцем. Жжёт так, что взялся я за дуло ружья, стоящего в козлах, и обжёгся…

…Серая большая рогожа. Из-под неё четыре пары ступней, две в сапогах, две босые… Рогожа горбится, и под нею что-то страшное… Круг солдат с суровыми перепылёнными лицами. Какой-то казак шепчет про себя: «Ну, погоди», а в глазах у него слёзы…».

Он отбросил и эту газету, встал, подошёл к окну, закурил, потом вернулся к столу, взял колокольчик и позвонил. В дверь бесшумно проскользнул дежурный морской лейтенант.

– Голубчик, сообщи Александру Александровичу в канцелярию, чтобы через три часа ровно в полдень он пригласил ко мне Великого Князя Михаила Николаевича, Сергея Юльевича Витте, Фёдора Васильевича Дубасова и генерал-адмирала Великого Князя Алексея Александровича.

Дежурный лейтенант щёлкнул каблуками и кивнул головой:

– Слушаюсь, Ваше Императорское Величество.

Дверь за дежурным закрылась, а Император, глядя в окно на зимний Петербург, дымил папиросой и с холодной яростью думал: «Ну, держитесь, япошки. Пора научить вас приличным манерам».

ЧАСТЬ 1.

Камчатская осень прекрасна. Кристально чистый воздух, наполненный густыми ароматами увядающих растений и близкого океана с лёгким вулканическим привкусом, и ясная солнечная погода всегда привлекали сюда туристов именно осенью. А погодные корректоры и вовсе сгладили все перепады температур, превратив здешний климат в чистый «бархат».

Прошло две недели, как из-за кромки вернулась вторая экспедиция. Все страсти и напасти остались в прошлом, и хронодесантники каждый по-своему наслаждались мирной жизнью. Кто-то не вылезал из дома, общаясь с семьёй, кто-то отправился в заповедник в гости к Зверо, кто-то засел на берегу с удочками, кто-то рассекал на катерах Охотское море и не вылезал из океанариума, а кое-кто повадился ходить в клубы и кафе. В драмтеатре и на стадионе тоже было на что посмотреть.

Но сегодня все они вновь собрались вместе. Все места немаленького киноконцертного зала до отказа заполнили пять сотен зрителей, в том числе вся наша команда, родственники, близкие знакомые, наставники, сотрудники Орлиного крыла и Центра. Публика нетерпеливо гудела в ожидании показа.

Сегодня Ополь презентовал документальный фильм о наших похождениях в 9 веке. Как и когда он успел собрать из обрывков и фрагментов видеозаписей цельную ленту, ума не приложу. Но вот смонтировал и даже озвучил, наложив музыку и звуковой фон. В амфитеатре зала медленно погас свет, и началось дивное зрелище.

Каким-то чудом автору удалось так сложить и переплести материал, что, испытав всё происходящее на своей шкуре, я смотрел на захватывающие события, будто видел их впервые? Все, казалось бы, разрозненные картинки, непостижимым образом вдруг приобрели ясную и суровую последовательность и связь. На экране мелькали и действовали разные исторические персонажи, наши мужики и я в том числе, но виделась вся прошлая эпопея совсем иными глазами.

После титров «Русь Варяжская» перед зрителями начала разворачиваться панорама жизни и трагедии наших далёких предков. Видом с реки и озёр проплывали города и поселения русов, варягов, славян и биармов. Крупным планом и панорамой прошли сцены боёв в Альдейгье и на воде у Алаборга, и потом на экране заскользили сказочные сцены нашего лесного похода в Заладожье со всеми его заморочками. И снова перед моими глазами проходила мирная жизнь Корелы, закончившаяся осадой, яростными городскими боями и казнью Скули. Вот тонет нурманский драккар и бьётся в борт крутая ладожская волна. Путь по рекам на восток заканчивается в Белоозере. Плещет через край веселье варяжского пира, а вот уже гомонит и бурлит огромный сарский торг. Прошла волнующая сцена варяжского схода и сбора дружины. Зима и весна в Саре. Варяжский флот. Святилище волхвов и сами волхвы крупным планом. Лечение раненого волхва Вийо. Путь через Окский лес. Жуткие и до ужаса реалистичные эпизоды яростного сражения на Ловати. Сжала сердце кульминация с освящением волхвами власти рода Рюрика и убийством Ингегерд. Крупным планом князь Олег с младенцем Игорем на руках. Убитый Хальвдан. Полоцк. Вечерняя битва на реке. Поход по Днепру, и, наконец, события в Киеве, вокняжение Олега и наше прощание с древней Русью.

Даже у меня, прожжённого циника, порой дух захватывало и щипало глаза, что же говорить о тех, кто живёт спокойной размеренной жизнью и представления не имеет, каково предками приходилось изо дня в день бороться за свою жизнь, за свой род, за свою землю, за веру и правду. В зале слышалось шумное дыхание сотен людей, непроизвольные вскрики и женский плач. Кому-то стало плохо, и его проводили к выходу. Прошли последние финальные кадры с титрами, и медленно зажёгся свет.

Хорошо, что мы заняли первый ряд. После полной тишины зал буквально взорвался. Зрители двинулись к нам, желая высказать свои впечатления, расспросить или уточнить что-то. А, из-за того, что все присутствующие так, или иначе, друг друга хорошо знали, то никто не стеснялся. Короче, помяли нас изрядно, а больше всех досталось Ополю, поскольку дружескими шлепками ему отбили все плечи, да ещё и изрядно потискали, поздравляя с созданием без преувеличения шедевра.

Вокруг мелькали сотни восторженных лиц, но среди них я не мог не обратить внимания на растерянные лица наших хронодесантников. Они совершенно обалдели, взглянув на себя со стороны. Ещё больше впечатлили эмоции моих близких, впервые увидевших нашу работу за кромкой и потрясённых этим. Я не скрывал от родичей и жены, что мы экспериментируем и работаем со временем, и даже позволил им присутствовать на старте, но они не могли даже представить, что мы делаем на той стороне.

Выйдя из кинотеатра, мы решили идти домой пешком. По дороге маманя и Лара крепко прижимались ко мне с двух сторон, периодически всхлипывая и вытирая носы. Я придерживал их за плечи и по очереди говорил какие-то глупости. В тот день я впервые увидел мокрые глаза отца, который всю дорогу прятал взгляд. Зато дед гордо шествовал впереди, расправив плечи и мурлыкая какой-то марш. А потрясённый впечатлениями брат плёлся в хвосте процессии, погружённый в глубокие раздумья.

Дома все немного оттаяли, но обед прошёл под осторожные женские просьбы и упрёки. Глядя на своих домочадцев, я решил сразу поставить точку во всех этих намёках и недоговорённостях, заранее опережая предстоящие разборки с женой и маманей:

– Дорогие мои женщины, простите, что говорю, когда вы перебиваете, но хочу сразу предупредить: ваши просьбы, требования и ультиматумы о том, чтобы бросить мою работу я слушать не желаю. – Я спешил, поскольку знал, что силы воли удерживать суровую маску мне хватит от силы на пару минут. – Всё, чем я занимаюсь, имеет особое значение не только для меня, и, если по каким-либо причинам я не смогу этого делать, всё остальное в жизни не будет иметь никакого смысла. Подчёркиваю – никакого смысла вообще. Во всей нашей общей жизни. Так получилось, что судьба запихнула в фокус событий именно меня, но я ни о чём не жалею. Всем нам осталось потерпеть ещё годик, а там заживём долго, весело и интересно. И будет нам счастье, тишь, гладь и божья благодать.

Дед опять оказался самым верным и ярым моим союзником. Он согласно кивал головой и сурово зыркал на женщин из-под кустистых бровей. Отец задумчиво скрёб щетину и прятал глаза, но тоже явно мне сочувствовал. О брате я вообще молчу. По его глазам я видел, что у него накопилась куча вопросов и просьб. Выплакавшись в платок, маманя почти смирилась, хотя всё ещё порывалась что-то сказать. А вот Лара демонстрировала крайнюю степень неудовольствия, и обречённо смотрела то на меня, то в окно. С одной стороны, я не собирался уступать всем этим слезам и нюням, с другой переживал за её состояние, поскольку знал, что беременным волноваться вредно. Как говорится, друг познаётся в беде, жена в бедности, а муж в беременности жены.

Поговорив о том, о сём, мы разошлись, а я с Ларой и ребятишками направились к себе. И, хотя маманя возражала, я специально взял детей, как предохранитель от возможной Ларкиной депрессии и агрессии. Как ни странно, дома она успокоилась. Мы поиграли с ребятишками, и Лара заснула вместе с ними. Я смотрел на неё и детей и в голове вновь начала крутиться идея возвращения из небытия моих погибших друзей, в том числе и отца наших ребятишек Карпина Юрия Владимировича.

Я закрылся в кабинете, отключил коммуникатор и включил соображалку, запуская свой рабочий алгоритм: эмоции – мотивация – память – логика – творчество – модель.

Первым делом предстояло продумать систему наведения установки. До сих пор мы могли отправлять хронокапсулу исключительно в тот же день и тот же час со смещением по годам, тоесть по оборотам Земли вокруг Солнца. И только в пределах данной широты.

Другой проблемой оставался и сам способ доставки в прошлое. Во-первых, зависимость от размеров хронокапсулы ограничивала объём и массу переносимых туда-сюда объектов. Во-вторых, возможности десанта ограничивались привязкой к определённой точке высадки-посадки. В-третьих, ежемесячная периодичность появления хронокапсулы буквально связывала по рукам и ногам, не позволяя команде действовать по обстановке, и заставляя десант подстраиваться под вынужденный период. Я уже не говорю, что впустую тратились энергия и ресурс на холостые прогоны.

После пары часов блуждания по хаосу мыслей наконец-то появилась зацепка. Я потянул логическую цепочку, и пришло долгожданное состояние творческого озарения, или, как его называл профессор Артемьев – сверхсознания. Решение будто вынырнуло из толщи бесчисленных предположений и заполнило собой сознание. Возникло ощущение, что нужная идея пришла откуда-то извне. Отбросив усилием воли остатки мыслительного мусора, я сосредоточился и поспешил перенести соображения на бумагу, чтобы потом спокойно и тщательно просчитать их математически.

Когда я очнулся, то передо мной на столе лежали девять убористо исписанных и разрисованных стандартных листов. Я вчитался в их содержимое, и аж дух захватило от открывающихся перспектив.

Машинально отметив, что часовая стрелка уже вплотную приблизилась к шести утра, я потёр пальцами глаза, похрустел суставами и с заходом в туалет побрёл в спортзал.

Врать не буду, размеренная жизнь отпускника мне уже начала надоедать. Неуёмная натура, ворох идей и задумок требовали действий. Разминка, контрастный душ и крепкий чай стряхнули следы бессонной ночи и налёт пессимизма. За завтраком мы с Ларой, как обычно, поболтали о разном, а в девять часов я уже названивал профессору Артемьеву:

– Сергей Иванович? Это вы? Павел беспокоит. Категорически вас приветствую.

– Привет. Сомневаешься? Неужто я так изменился? Или обличье не признал? Вижу, признал, разбойник. Как отдыхается? – За банальным трёпом профессор явно скрывал нескончаемую хроническую усталость.

– Не сочтите за дерзость, профессор, но видок у вас совсем не комильфо. Как говорят грубые и невоспитанные медики: хабитус фекалис.

– Дел невпроворот, мать их в перекрёсток, – он витиевато ругнулся и устало отмахнулся.

Я вида не подал, что слегка обалдел. Чтобы наш интеллигентнейший профессор да запулил матюгом! Похоже, и впрямь человек переработал, а уж перегрелся так точно.

– Сергей Иванович, может, ну их, к нехорошей маме эти дела. Махнём на морскую рыбалку, коньячком усугубим, ушицы похлебаем, а? – Я и впрямь пожалел старика. – Всех дел всё равно не переделать, и от всех проблем не избавиться. А, если правил не нарушать, как тогда получать удовольствия?

– Но надо стремиться, не нарушать. Ты позвонил то зачем? От работы отвлекать, или со смыслом? – Он демонстративно нацепил маску ворчливого старпёра, а сам остренько так поглядывал на меня.

– Вот же оказия, уж по простоте и позвонить другу нельзя. Упаси боженька, отвлекать занятого человека от дел. Исключительно со смыслом. По поводу модернизации хроноустановки хотел перемолвиться. Но, если не в пору…

– Так… – он посерьёзнел, поглядел на часы и пошевелил губами, – ровно в одиннадцать у меня в присутствии. Всё, орёвуар, гудбай, ауфвидерзеен, сайонара, – и он прервал связь.

Пока я болтал с профессором, звякнула колокольчиками входная дверь. От Лары ушла участковая врачиха. Надо отдать должное здешней медицине, лукоморская поликлиника была оснащена по высочайшему разряду, да и наша участковый врач была на редкость умной, внимательной и душевной женщиной. Маманя и дед в ней вообще души не чаяли, да, и детишки не боялись.

Опять раздался мелодичный звук открывшейся входной двери. Ага, Олег заявился, брат единоутробный.

– Привет, Лара. Привет, Паша. Ребята, и вам большой привет, – он погладил детишек по головам, и они убежали играть на улицу. – Не отвлекаю? Паш, надо поговорить с глазу на глаз. Извини, Лар.

– Ну, коли так, пошли в кабинет, – мне стало интересно, что задумал мой умный братишка.

– Паша, ты меня должен выслушать и понять, – начал брат, едва закрылась дверь. – Я всё взвесил и принял окончательное решение, моё место в вашей команде. Если ты мне сейчас откажешь, начнёшь вилять или парить мозги, то знай, что это сломает всю мою жизнь. – Он выпулил явно заранее заготовленную речь и уставился, ожидая приговора.

Я смотрел на него и думал. Вот брат уже и вырос, восемнадцать стукнуло. Много это или мало? По меркам древней Руси, так он уже полноправный муж и воин, а по нынешним понятиям, так ещё совсем сосунок.

– Зачем тебе это? – Я хотел, чтобы брат выговорился.

– Видишь ли, Паша, последние два года я всю голову сломал, думая о своей дальнейшей жизни. Здесь в Лукоморье у меня и вовсе глаза разбежались. Ты же знаешь, в электронике и программировании я многим дам фору, хотя и образование не закончил. Но, чем больше я занимаюсь этой темой, тем больше убеждаюсь в её бессмысленности. Виртуальный мир интересен для примитивной фантазии, для грубого моделирования, в нём нет жизни. Когда я посмотрел фильм Ополя о ваших делах в прошлом, у меня внутри всё перевернулось и встало на свои места. Я своими глазами увидел князя Олега, а я ведь тоже ношу это имя. Паша, прошу тебя, не откажи, – его глаза горели, и, казалось, пока он говорил, будто даже подрос.

Глядя на его высокую ладную фигуру, я представил его в нашей следующей экспедиции и слегка поморщился. Во-первых, он недоучка, и маманя с батей мне этого не простят. Во-вторых, он не готов ни физически, ни морально, ни интеллектуально. Успеет ли? Если успеет, то почему бы и нет, при условии, что параллельно закончит образование.

– Я понял тебя, брат. Но боюсь, пока ты не понимаешь истинной сути нашей работы, а заблуждения всегда порождают либо глупые поступки, либо роковые ошибки. По примеру той обезьяны, которая украла царскую корону и начала ей задницу чесать. Уверен ли ты, что готов пройти нелёгкие испытания и использовать корону по назначению?

– Уверен и готов! – Он заметно волновался.

Я подошёл к нему, приобнял за плечи и, посмотрев в глаза, сказал:

– Сегодня поедешь со мной в Орлиное Крыло. Выходи ровно в десять. Но сначала обещай, что колледж ты закончишь и профессию получишь, а специальную подготовку будешь проходить параллельно учёбе. Обещай.

– Торжественно клянусь, честно-пречестно.

– Ступай, – я улыбнулся и слегка подтолкнул его к дверям.

Не успела закрыться дверь кабинета, как в неё заглянула физиономия Лары:

– Ярл Бор, ты свободен?

– Шутить изволишь, боярыня? – Я хотел было схватить жену, да вспомнил, что пошёл седьмой месяц её беременности. – Заходи, что в дверях застыла.

– И ничего не застыла, просто опасаюсь, что ты начнёшь тискать, а нам это вредно, – она медленно вплыла в кабинет и уселась в кресло. – Я хотела уточнить, ты не передумал женить Марка?

– Нет, конечно. А что, есть соображения по поводу девчачьего конкурса?

– Конкурс, безусловно, объявим и проведём, но… через годик. Понимаешь, – улыбнулась жена, – мы женщины такие существа, что нам надо подготовиться и физически и морально, а Марка надо срочно выручать.

– Не понял, зачем готовиться целый год? – я напряг все извилины, пытаясь понять, зачем надо терять впустую целый год.

– Хорошо, попытаюсь объяснить, – она продолжала улыбаться, явно потешаясь. – В отличие от мужчин, женщины существа сиюминутные, эфемерные и даже в чём-то мнимые. Тоесть они такие, какими кажутся в данный конкретный момент, а чуть погодя они уже иные. Проще говоря, они всё время приспосабливаются к изменению окружающей среды, чтобы сохраниться самим и сохранить свой мирок. И, если мужчина, решая ту же задачу, борется, воюет, дерётся, отстаивает свой мир, то женщина, либо пытается плавно и непротиворечиво изменить условия, либо гибко в них вписаться. Поэтому, чтобы соответствовать изменчивому миру, женщинам нужно намного больше времени.

– Из всего, что ты сказала, я понял только последнюю фразу, – я не стал ломать голову над всеми женскими заморочками. – Так что будем делать с Марком?

– Женить, естественно, – Лара пересела ко мне на колени и запустила пальцы в мои длинные волосы. – Зная Марка, я примерно догадываюсь, кто ему нужен. В моём секторе полно незамужних девчонок, но ему подходит только одна. Её зовут Софья, и ей, как мне, двадцать один. Это удивительная женщина мягкая, добрая, старательная, аккуратная, всеобщая любимица. Она просто физически не может остаться равнодушной к чужой беде и всегда помогает от чистого сердца, бескорыстно и незаметно, будто солнечная фея. Соня романтичная женщина и способна соблазнить любого мужчину, но, если она полюбит, то одного, всем сердцем и навсегда, окружив избранника нежностью и заботой. Теперь дело за Марком.

– Вот это женщина, – я театрально закатил глаза и причмокнул, – мечта всей жизни.

– Ещё слово, и я выдеру твои бесстыжие зенки, – Лара притворилась сердитой, а может и не притворилась, – вот же кобелина мне достался.

Я с искренним удивлением пожал плечами, и ведь что характерно, ни разу не изменил, работаю в поте лица, в командировках веду себя аки ангел, а она наверно думает, что я там шарюсь направо и налево. Пусть думает. Ревнует, значит любит. Я аккуратно прижал Ларку и зацеловал, а она заверещала от щекотки от моих длинных варяжских усов.

В половине одиннадцатого мы с Олегом постучались в офис Александра. Главный безопасник сидел за столом и работал, но, увидев нас, поднялся и шагнул навстречу:

– Привет, братва, – он искренне обрадовался, – сто лет тебя, Паша не видел. А раз ты здесь, то, похоже, отпуску конец. Проходите, присаживайтесь. Теперь попробую догадаться, с чем вы пришли. Так, так. Значит и младший тоже хочет влиться в команду?

– Привет, Саш, – я слегка удивился его прозорливости, – ты прямо, как провидец.

– Работа такая. Значит так. Олег остаётся, а ты можешь быть свободен. Небось, в Центр собрался к профессору, а ко мне по дороге заскочил?

Я просто развёл руками, от такой демонстрации прикладной психологии. А Александр, внимательно оглядывая Олега, продолжил:

– Основа неплохая, но Ставру работы непочатый край. А ты, парень, не оплошай, теперь ты новик.

Ровно в одиннадцать я сидел в кресле напротив профессора Артемьева. К моему удивлению, его вид уже не имел признаков крайнего переутомления. Интересно, стимуляторы он что ли глотает? Надо узнать, а то до добра эта химия не доведёт. Стимуляторы, да коньячок, а вместе печени амбец. Профессор усмехнулся, взглянув на меня:

– Ничего сверхестественного. Лёгкая разминка, контрастный душ, чуток йоги и чай с женьшенем и лимонником. Советую, очень эффективная комбинация.

– Сергей Иванович, вы сегодня все сговорились мои мысли читать что ли, – я и впрямь слегка обалдел, – полчаса назад Александр, теперь вы. Неужто у меня все мои мысли на физиономии написаны?

– На твоей физиономии сейчас ничего не разглядишь. Вот когда пострижёшься и побреешься, вот тогда всё станет ясно. – Он явно лукавил и подкалывал по-доброму. – Давеча ты что-то намекал о новых смыслах. Интересно, что ты сегодня на меня обрушишь. Прямо скажем, лавина твоих идей за последние полтора года заставила нас перестроить всю систему организации научно-промышленного комплекса. И теперь он в состоянии гибко и почти мгновенно осваивать любую технологию. – Профессор с хрустом потянулся, – Чаю хочешь? Как хочешь. Давай, выкладывай, что там у тебя.

– Да, так мелочишка. Я тут на досуге придумал, для хроноустановки блок горизонтального и вертикального наведения в пределах плюс-минус 30 градусов от нормали.

Профессор напрягся, и его взгляд стал походить на взгляд сокола перед атакой. А я продолжил, как ни в чём не бывало:

– В нашей установке мы используем законы оптики. В этой связи я предлагаю на выходе луча из хроносинхронизатора поставить подобие системы призм, которые будут отклонять поток в ту или иную сторону. Как показывают расчёты, это можно сделать в пределах 30 градусов. Но если поставить второй каскад, то соответственно – 60 градусов и так далее. В качестве призмы хронопотока нужно использовать… сферу нуль-пространства, а величина отклонения будет зависеть от потенциала и метрических параметров. – Я едва удержал профессора за полы пиджака. – Погодите, Сергей Иванович. Это ещё не всё. Я придумал, как нам вообще отказаться от хронокапсулы. Интересует?

На профессора невозможно было смотреть. От нетерпения и азарта он явно собирался вытряхнуть из меня душу.

– Дело в том, что после прохождения через предложенную систему наведения, хронопоток изменит свои ламинарные свойства и начнёт закручиваться внутрь, подобно колечкам дыма, которые пускают курильщики. В рассчётной точке должен возникнуть устойчивый вихрь в виде тороида, энергетически связанный с установкой. А поскольку вся энергия будет сосредоточена на периферии, то середина тороида, тоесть дырка от бублика станет безопасным порталом отсюда туда и наоборот. Таким образом, мы можем получить хронопортал нужного нам диаметра, а также имеем возможность заранее программировать точку открытия с нужным нам смещением в пространстве. По моим расчётам нынешней мощности электростанции должно хватить на десятиметровый конечный тороид. Вот ознакомьтесь, – и я выложил на стол тонкую пачку бумаг.

Профессор опустился в кресло и замер, будто примороженный. Толи он осмысливал сказанное мной, толи от моих идей ушёл в нирвану. Потом он очнулся, и устало взглянул на меня, видно закончилось действие его коктейля с женьшенем:

– Вот мы и добрались до сути вопроса. То, что ты не от мира сего я тебе уже говорил, а теперь и не знаю, что добавить. Я горжусь, что живу с тобой в одно время. Только нос не задирай, – он встряхнулся, устало улыбнулся и уже на ходу бросил, – я сейчас к математикам и разработчикам, а ты пока чай покрепче завари и посмотри бумаги на столе, там текущие отчёты по работам на острове Онекотан и по проблеме на озере Калыгирь.