Эскадра

В 1897 году на севере Китая вспыхнуло восстание ихэтуаней, главной идеей которого была борьба с иностранцами и в первую очередь с христианами, ставшими символами ограбления страны чужаками. Возникшие из религиозных сект отряды повстанцев быстро вовлекли в мятеж всю обездоленную бедноту и развязали кровавую бойню. На беду населения восстание совпало с неудачными реформами, в результате которых власть в Китае прибрала императрица Цыси, регентша при молодом и безвольном императоре. Именно она и подлила масло в огонь, откровенно поддержав бунтовщиков: «Пусть каждый приложит все усилия, чтобы защитить дом и могилы предков от грязных рук чужеземцев».

Восстание быстро охватило огромные территории, и к январю 1900 года число повстанцев достигло 100 тысяч. В апреле того же года под предлогом защиты христиан в район Ляодунского полуострова подошла русская эскадра, провела там манёвры, блокировала акваторию и высадила десант. Через месяц к русским присоединились европейцы, и в порту Дагу встала международная эскадра. Россию в ней представлял броненосец «Сисой Великий».

Между тем, ихэтуани вплотную приблизились к Пекину, повсюду целенаправленно уничтожая христиан. Именно тогда особенно пострадали в Китае русские люди и православные церкви.

Восстание ширилось и обретало силу, чему способствовали отдельные части регулярных китайских войск, перешедшие на сторону мятежников. Ворвавшись в Пекин, они пролили реки крови иностранцев, разгромили европейские миссии, посольства и церкви. В ходе того разгула насилия ихэтуани убили японского посла Сугияму и германского посла фон Кеттлера, а посольство Австро-Венгрии подверглось обстрелу китайской артиллерии. Вскоре все европейские посольства оказались в осаде и вступили в оборонительные бои. Совсем распоясавшиеся китайцы в порту Дагу обстреляли из пушек иностранные корабли, в ответ американцы и русские высадили десант.

О чём думала императрица Цыси неизвестно, когда в конце июня 1900 года объявила войну сразу восьми сильнейшим мировым державам: Англии, Германии, Австро-Венгрии, Франции, Италии, Японии, США и России. После объявления войны и вовлечения в мятеж регулярной китайской армии ихэтуани совсем озверели, начав массовые казни и убийства с распарыванием животов, отрубанием голов и сжиганием заживо.

Сформированный союзниками пятитысячный корпус начал наступление в конце июня и с хода атаковал мятежников в городе Тяньцзынь. Под ударами европейцев ихэтуани отступили на север и начали бесчинства на русской Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). Мятежники разрушали рельсовое полотно, стрелочные переводы, семафоры, зверски казнили смотрителей, строителей и инженеров. В присутствие китайского губернатора они устроили массовую показательную казнь, зарубив полсотни английских миссионеров, в том числе женщин и детей.

Узнав о зверствах китайцев, крайне возмущённый германский кайзер Вильгельм срочно отправил экспедиционный корпус для подавления кровавого безумия.

В начале августа союзная армия под командованием русского генерала Линевича достигла 12 тысяч штыков и двинулась на Пекин, в то же время русский полк выступил из Порт-Артура и очистил от китайских войск город Инхоу. До середины августа в Пекине шли бои, окончившиеся после освобождения города и захвата резиденции китайской императрицы.

Спасаясь от разгрома, ихэтуани с боями отступили на север к границе с Российской империей по реке Амур. Над русским городом Благовещенск нависла смертельная угроза. Не дожидаясь нападения бандитов, русские войска перешли границу с Китаем и вступили в Маньчжурию. Потерпевшие поражение ихэтуани поспешили отойтиот Амура на юг.

Германский корпус прибыл в Китай в середине сентября и сразу начал жестокую карательную операцию в Тяньцзыне. А 100-тысячная русская армия начала разгром мятежников в ключевых районах Маньчжурии. Через месяц Маньчжурия была очищена от банд ихэтуаней.

Реакция англичан на успехи россиян последовала незамедлительно: в Тянцзыне они заключили соглашение с германцами о сдерживании русского присутствия в Китае, при сохранении свободной торговли.

К зиме вся Маньчжурия была оккупирована русскими войсками, что позволило восстановить порядок на КВЖД и начать переговоры об урегулировании конфликта и выводе из зоны оккупации китайских войск.

Так закончился 1900 год, по сути, запустивший механизм конфликта, закончившегося Русско-Японской войной.

Слегка обалдевшие от обилия названий и информации мы отправились на тренировку, а потом на занятия по технике и вооружению начала 20 века. Вечером мне позвонил профессор Артемьев:

– Привет, Павел. Как занятия, втягиваетесь помаленьку? Я вот по какому поводу. Наши электронщики и программисты досконально прошерстили и протрусили операционную систему от и до. Слава богу, всё чисто. Но они в полном восторге от тех добавок, что внесла Мелита. Есть мнение, что надо дать ей на растерзание локальную сеть, а там посмотрим, что она с ней сделает.

– Я полностью за, – после тренировки и занятий я малёхо подустал, и с эмоциями было туго, но всё равно обрадовался, ведь сама идея была правильной, – представляете, Сергей Иванович, сколько времени и сил можно сэкономить, используя её возможности. По сути это бесплатная халява, и отказываться от неё – грех.

– Ребята уже собрали изолированную сеть. Жду тебя завтра с утра, – в голосе профессора слышалось нетерпение.

– С утра не получится. Лекция. А вот в полдень заскочу на пару часов.

– Договорились.

Последний месяц я взял за привычку каждый вечер выгуливать Лару за чертой города. Октябрь в Лукоморье из-за климатических корректоров ещё довольно комфортный месяц, примерно, такой как начало сентября в Москве. Конечно, через невидимую стену климатического барьера уже пробирались северные ветры, и изредка моросили холодные дожди, но, не смотря на то, что окрестные сопки уже припудрил снежок, в Лукоморье мы всё ещё наслаждались неярким осенним солнышком. Мы с Ларой прогуливались по галерее вдоль реки, когда увидели идущую навстречу парочку – Соню и Аркадия. Поздоровались и невольно заулыбались, глядя на их счастливо-безмятежные лица.

– На свадьбу то позовёте? – я был искренне рад за друга.

– Нет, конечно, – осклабился Марк, – свидетелей не зовут, свидетели и так должны быть при молодожёнах.

– Э, нет, дружище, – я вежливо возразил, – у Лары срок подходит, две-три недели осталось. Сам понимаешь нам не до того будет.

– Тогда приглашаем, – проговорила Соня, – через месяц, если моего ненаглядного куда-нибудь не утащите в командировку.

– Обещаю. Никаких командировок. Медовый месяц – это святое.

Попрощались и потихоньку направились домой.

– Повезло Аркадию, – я вздохнул с облегчением.

– И Соне тоже повезло. Дай бог им счастья.

Утро следующего дня, началось, как обычно, с лекции профессора Луцкого:

– На рубеже 1900 и 1901 годов после недолгой болезни в Англии умерла королева Виктория, унеся с собой в небытие целую эпоху. А на английский трон под именем Эдуард VII сел принц Уэлльский. И по непонятной причине эти два события почему-то резко обострили ситуацию во всех горячих точках.

В Маньчжурии вдруг объявились, казалось бы разгромленные и уничтоженные, банды ихэтуаней, а в демилитаризованную зону вступили регулярные китайские войска. Россия заявила решительный протест. Но неожиданно резко вмешались Англия, США и Япония, выступившие против русского присутствия в Маньчжурии. И, как по заказу, одновременно вспыхнули студенческие волнения в крупных российских городах.

Международные отношения продолжали накаляться. Однако после выступления в рейхстаге германского канцлера фон Бюлова в поддержку России, Германия вышла из антироссийской коалиции.

Прошло ещё две недели, и усилиями Англии и Японии окончательно рухнули китайско-российские договорённости. Одновременно через своих агентов влияния англо-японские спецслужбы спровоцировали широкое стачечное движение в России. Именно тогда в конце мая началась знаменитая забастовка на военных Обуховских заводах, в которой произошли серьёзные столкновения забастовщиков с полицией.

Со скрипом и рецидивами, так или иначе, усилиями европейской коалиции приблизился конец кровавого восстания ихэтуаней. В ходе тяжёлых боёв в провинции Ляонин в декабре была разгромлена армия мятежников, после чего восстание захлебнулось. Кое-какие очаги иногда появлялись, но уже в январе следующего 1902 года последние банды были добиты.

Страны победители вынудили Китай подписать договор, по которому он обязался выплатить в течение 39 лет 16650 тонн серебра и 4% годовых (739 млн. долларов) за рассрочку.

В конце января 1902 года Англия и Япония ратифицировали договор, по которому они обязались совместно отстаивать свои интересы в Китае и Корее. Франция и Россия признали англо-японский договор, но оставили за собой право тоже отстаивать в Китае и Корее свои собственные интересы. В итоге сложных переговоров в апреле всё-таки был подписан договор о выведении российских войск из Маньчжурии при гарантированном соблюдении интересов России в этом регионе.

Однако после утверждения в Петербурге договора, в российском правительстве начались интриги, связанные с корыстными интересами группы политиканов и финансовых воротил из числа так называемой «Безобразовской клики», задумавших обогатиться на афере, связанной с захватом и спекуляцией маньчжурскими землями. Влиятельным аферистам удалось убрать Витте с поста министра финансов, и вопреки договору задержать российские войска в Маньчжурии. По этому поводу Япония заявила резкую ноту протеста.

В воздухе ощутимо запахло войной, которая и началась на Дальнем Востоке в ночь с 26 на 27 января по старому стилю 1904 года.

На этом лекции Луцкого о предыстории Русско-японской войны закончились.

В полдень вместе с профессором Артемьевым мы зашли в лабораторию, в которой посреди помещения в мерцающей сфере медленно крутился Коловрат.

– Четыре компа и один мощный сервер в этом помещении полностью изолированы, – почему-то шёпотом проговорил профессор, – а на время эксперимента все иные компьютеры разобщены, переведены в спящий режим или отключены.

– Зря, – мне стало немного смешно и досадно, – для Мелиты спящий режим не препятствие. А наши коммуникаторы вы не рассматриваете, как входные каналы в систему? А теперь представьте «дальнобойность» Мелиты, если её узел находится в районе озера Калыгирь, а терминал – здесь. Так что напрасно работу остановили.

– И что же, – покосился профессор, едва сдерживая раздражение, – прекратить эксперимент?

– Ничего не надо прекращать. Если бы она захотела нам навредить, давно бы навредила, и нас бы не спросила. Работаем, – и я протянул руки к сфере.

«Привет, Мелита». «Привет, Павел. – в голове прозвучал убаюкивающий голос, – Я уже начинаю привыкать к нашему общению». «Я тоже. Конечно, хотелось бы не только слышать, но и видеть тебя, тогда было бы общаться намного интереснее». «Но у меня нет образа, я же рассеяна по всей планете, и я всего лишь устройство».

Мне показалось, что последнюю фразу она произнесла с сожалением. Похоже, она и вправду испытывает и эмоции. Охренеть, это же явные признаки разумной личности!

«Так в чём же дело? Ты наблюдаешь за людьми уже десятки тысяч лет, через твои терминалы прошли миллионы разных женских образов. Попробуй на основе своего представления о гармонии и красоте создать из них некий сборный образ идеальной женщины». «А что это интересно. Сейчас попробую, подожди немного».

В моей голове начали мелькать тысячи образов, аж замутило от этакого мельтешенья. И через пару минут появилось лицо женщины лет двадцати. Прекрасное, удивительное лицо с правильными чертами, большими светло-карими глазами, мягким овалом лица, чётко прорисованными чувственными губами и светлыми волнистыми волосами. Красивое, но слишком правильное лицо, которых в жизни не бывает. Однако молодец Мелита. Если у неё присутствует чувство прекрасного, то она, действительно, личность, а потому с ней и общаться надо по-человечески.

«Ты необыкновенная красавица, преклоняю колени». «Да, ладно тебе. Это же монтаж».

Зуб даю, если бы я мог видеть её истинное лицо, то клянусь, она от удовольствия покраснела и смутилась.

«Не спорь, ты великолепна. Следующий раз подумай над образом своего человеческого тела. Но позволь вернуться к нашему разговору. Я хотел тебе напомнить, что ты обещала усовершенствовать операционную систему наших компьютеров. Мы приготовили несколько аппаратов, соединив их в сеть». «Вижу. Простенькое устройство, я бы сказала примитивное. Сама аппаратура допотопная, но я попробую сделать всё, что возможно на этой основе. Извлеки терминал из сферы и подожди полчаса земного времени». И она отключилась.

В моих руках освобождённый терминал принялся двигаться и тихонько верещать. Мы с профессором, и вместе с нами программисты, электронщики и операторы уставились на экраны, в которых началось движение. Они то гасли, то вспыхивали разными цветами, картинки сменялись окнами, потом плотными рядами цифр и знаков, потом перезагрузка и по новой. Через полчаса такой свистопляски картинка на экранах остановилась, и внутри выпуклой эллиптической рамки появилось объёмное изображение вращающейся планеты на фоне космоса и по кругу от неё привычные нам значки и десяток новых. Спецы облепили компы, а я снова вошёл в контакт:

«Мелита, насколько я понял, работа окончена?». «Да, попробуйте попользоваться такой системой, а потом, если что-то не понравится, скажите». «Спасибо, мы тебе очень благодарны и надеемся на дальнейшее сотрудничество, ведь это так интересно. До встречи, Мелита». «До встречи, Павел».

Терминал отправился в нуль-сферу, а я к компьютерщикам. А эти электронные кентавры, человеко-компьютеры облепили экраны и клавиатуры, и, как выяснилось, в ближайший час докричаться до них стало физически невозможно. Затем, оторвавшись от экранов с блуждающими шальными глазами, они заявили, что теперь у них имеется совершенно новая операционная система, отличная и от Виндовса, и от Эпла, и от Линукса. Их общее мнение выражалось одной фразой: «Это нечто!». Как заявили компьютерщики, теперь все работы и расчёты упростятся и ускорятся раз в десять.

– Вот видите, Сергей Иванович, – я наивно развёл руками, – одним единственным результатом можно легко разрушить самые серьёзные слухи и подозрения.

– Ладно, поживём – увидим, – проворчал довольный профессор, стискивая мне ладонь, и явно радуясь разрешению кризиса.

А меня намного больше волновал вопрос о готовности новой хроноустановки:

– Сергей Иванович, что у нас по монтажу «Хроси-2»? Пора испытать новый способ перехода и начинать подготовительные этапы экспедиции.

– Какой ты быстрый, – проворчал Артемьев и вздохнул, – спешишь вытащить покойных друзей из-за кромки? А ты хоть представляешь, что из-за твоей блажи изо всех щелей может полезть чёрте что. Ладно, ладно! Успокойся, это я ворчу по-стариковски. На твоё упрямство реагирую. Как мне доложили, через месяц-полтора можно начинать испытание.

Распрощавшись с профессором, я вернулся на Орлиное Крыло. На этот раз нами занималась Вероника Владимировна. Мамита миа! Как непросто оказалось быть жителем Европы и России на рубеже 19 и 20 веков. Но занятие за занятием наша наставница выколачивала из нас современный жаргон и вульгарщину, заставляя общаться высоким штилем.

Не меньше мороки оказалось и с одеждой, в которой напрочь отсутствовали привычные нам молнии, кнопки, заклёпки, липучки и машинные строчки. Одежда показалась мне слегка мешковатой и простоватой, но вполне удобной и, если её чуток подогнать, поносить с недельку, то вполне себе ничего.

ГЛАВА 2.

В конце октября позвонил Алексей Анатольевич Эссен с просьбой прибыть на совещание, но почему-то не в клуб, а в морское собрание Порт-Надежды. Это здание располагалось на набережной слева ближе к порту. На этот раз мы отправились в представительном составе: Александр, профессор Артемьев, Буслаев Иван Петрович и я. Можно сказать, официальная делегация руководства особой территории.

В зале морского собрания нас ждали полсотни офицеров военно-морского флота, среди которых я заметил и погоны вице-адмирала. Насколько я понял, прибыл сам командующий Тихоокеанским флотом Авакянц Сергей Иосифович. У него всё было крупное: тело, лысая голова, лицо, нос, крутые брови, седоватые усы и серые глаза.

Эссен сразу потащил нас в президиум. Пока мы рассаживались, Александр успел попросить начальника клуба обеспечить максимальную секретность собрания. Эссен сразу ушёл и вернулся через пять минут.

Сидящий в первом ряду адмирал начал разговор первым:

– Меня зовут Сергей Иосифович Авакянц, командующий тихоокеанским флотом. От имени офицеров приветствую вас и сразу хочу спросить: что такое вы здесь затеяли? И вопрос этот не праздный, поскольку касается моего хозяйства.

Профессор Артемьев встал, спустился вниз и, оперевшись о край подиума, начал говорить:

– Меня зовут Сергей Иванович Артемьев, я профессор и руководитель научно-промышленного комплекса особой территории Надежда, где мы сейчас находимся, а также полномочный представитель президента Российской Федерации. От имени нашего коллектива приветствую вас, и чтобы не терять время сразу скажу, что всё, о чём на прошлой встрече говорили наши сотрудники с вашими офицерами истинная правда. Да, в ближайшее время намечается экспедиция в прошлое. Дистанция переноса – сто восемнадцать лет. Вопрос согласован и профинансирован на самом верхнем верху. Наибольшая проблема состоит в том, что в предстоящей операции необходимо задействовать примерно тысячу разных военно-морских специалистов, а в нашей команде такого количества исполнителей нет.

– Но почему и каким образом именно мы должны откомандировать такое число спецов, снимая их с боевого дежурства? – нахмурился адмирал.

– Вы нас неправильно поняли, уважаемый Сергей Иосифович. Нам требуются моряки, опытные, достойные, патриотичные, смелые, готовые вступить в бой за Россию. И это совсем не значит, что они будут из состава Тихоокеанского флота. Просто ваши базы ближе и ваши люди лучше знают театр боевых действий. У нас в стране, слава богу, есть ещё три флота, и времени вполне достаточно, чтобы люди могли сюда добраться. К тому же мы подумали, что ни один уважающий себя боевой офицер не откажется от возможности поучаствовать в реальных исторических событиях, получить бесценный опыт и возможность говорить своим сыновьям, что участвовал в Русско-Японской войне. Но, если мы обратились не по адресу, просим нас простить, – профессор кивнул головой, махнул нам рукой и повернулся к выходу.

– Э-э-э, подождите, Сергей Иванович, – встал адмирал, – вы что же подумали, что мы струсили?

В зале поднялся невероятный шум и крик, многие офицеры вскочили с мест и пытались что-то гневно говорить, размахивая руками. С первого ряда встал знакомый мне капитан первого ранга Супрунов и, вскинув руку, громко крикнул:

– Товарищи офицеры! Ведите себя достойно, стыдитесь.

Зал успокоился, и адмирал немного смущённо продолжил:

– Я задал вам такой вопрос, как командующий флотом, не имел права не задать. Но, как моряк и патриот, я целиком и полностью за. Немалая часть нашего большого коллектива является членами патриотического клуба «Цусима». Русско-японская война – это наша непреходящая боль, и интерес к ней не ослабевает. Более того, когда Николай Васильевич сообщил нам о вашем предложении, на нас обрушилась лавина заявлений. На сегодняшний день у нас в списке желающих участвовать в экспедиции свыше пяти тысяч человек. И заявления продолжают поступать. Мы со штабом прикинули, и, включив экспедицию в план боевой учёбы, решили откомандировать тысячу добровольцев. Но принципиальным вопросом остаётся безопасность участников. Скажу прямо, я категорически не желаю посылать матерям похоронки в мирное время.

– Я вас понял, – ответил профессор и кивнул мне.

Я встал на подиуме и повернулся к Александру:

– Саша, дай свой ствол, я знаю, ты всегда его носишь.

– Ты в своём уме, – он слегка растерялся.

– Дай, дай, ты же знаешь, ничего не будет. А то следующий раз буду таскать с собой свой «чизет».

Александр нехотя достал и протянул мне пистолет. По залу пробежал шёпот, и все затихли. Я выщелкнул магазин и показал адмиралу и офицерам боевые патроны. Вставил, передёрнул, снял с предохранителя и на расстоянии сантиметров в десять чуть с наклоном приставил к виску. Адмирал резко побледнел, и на его лице выступили веснушки. В зале кто-то охнул, в переднем ряду кто-то дёрнулся ко мне, а потом все замерли. Выстрел, другой, третий. Пули с жужжанием ушли вверх. Я поставил пистолет на предохранитель и вернул Александру. Сказать по правде, он тоже был под впечатлением. Через полминуты гробовой тишины все бросились меня тискать, осматривать и ощупывать. Кое-как адмирал установил порядок, заставив всех рассесться на места. Потом я показал фокус с зажигалкой и вернулся на место.

– Каждый из участников экспедиции получит точно такую же личную броню, – проговорил профессор.

Не успел он закончить, как все вскочили с мест и окружили нас. Посыпались десятки разных вопросов по существу и нет. Я смотрел на моряков и понимал, что в целом задача решена, осталось только уточнить персональный состав и технические нюансы. А для этого с нами и поехал Иван Петрович Буслаев наш глава администрации. Он уединился с адмиралом и двумя капитанами первого ранга и что-то начал с ними обсуждать, попутно записывая и наговаривая в свой коммуникатор.

Моряки предложили встретиться завтра для обсуждения важных подробностей. Оказывается, они уже привезли проекты кораблей, и требовалось лишь уточнить их тактико-технические характеристики, и оснащение. Убедившись, что все моряки будут нормально устроены в гостинице, мы отправились в Доброград.