Россия и мусульманский мир № 7 / 2011
Поскольку национальные государства не существуют в вакууме, а включены в глобальную мировую систему экономических и социально-политических отношений, можно говорить о том, что любой разновидности коррупции, в том числе и так называемой «внутренней», или «национальной», присущ международный характер, ведь любой вред элементу системы приводит к ослаблению всей системы. Анализируя влияние коррупции на всемирный финансовый кризис (речь идет об азиатском финансовом кризисе 1998 г), бывший вице-президент США А. Гор отмечал, «никакая страна не в состоянии отгородиться от воздействия коррупции, имеющей место за ее пределами». Процессы глобализации, развитие внешних связей, становление международных политических и экономических институтов дали рождение и новым разновидностям коррупции – ее транснациональной и международной формам.
Как правило, транснациональная коррупция связана с экономической деятельностью хозяйствующих субъектов в иностранном государстве. Она «проявляется в виде подкупа иностранных должностных лиц с целью получения хозяйствующим субъектом возможности вести или продолжать экономическую деятельность в какой-либо стране, либо получать несоответствующее преимущество». Особую опасность при этом представляет коррупция в деятельности транснациональных корпораций (ТНК), которые являются доминирующей экономической силой в современном мире. По данным ООН, насчитывается примерно 80 тыс. транснациональных корпораций, контролирующих свыше 800 тыс. зарубежных филиалов.
Мощь многих ТНК сопоставима с государствами средних размеров. Так, выручка компании «Exxon Mobile Corp.» в 2006 г. превышала ВВП таких стран, как Швеция, Украина, Австрия, Финляндия или ОАЭ. Такая ситуация существенно ограничивает возможности контроля со стороны национальных государств за деятельностью ТНК как внутри страны, так и в еще большей степени за ее пределами. Доминирующее положение ТНК многократно умножает их коррупционный потенциал, и, как следствие этого, на мировых рынках нередко господствует недобросовестная конкуренция, снижается эффективность проектов и инвестиций.
Развитие международной системы, рост значения и расширение круга стоящих перед ней задач обусловили необходимость создания крупномасштабной системы международных органов и организаций. Их функции активно развиваются, деятельность охватывает все более широкие сферы жизни мирового сообщества: поддержание мира и безопасности, защита прав человека, регулирование производства и распределения материальных благ, здравоохранение, защита окружающей среды, борьба с организованной преступностью и т.д. и т.п. Особенно велика регулирующая роль международных финансовых институтов, таких как Международный валютный фонд и Всемирный банк. Оборотной стороной укрепления роли международных организаций является феномен международной коррупции, которая, как правило, сводится к подкупу должностных лиц международных организаций либо к злоупотреблениям данными лицами своими полномочиями в личных или групповых интересах.
Ряд исследователей выделяют такую разновидность международной коррупции, как подкуп одними государствами других (международную политическую коррупцию). Так, по мнению О.Н. Ведерниковой, «проявлением международной коррупции является факт подкупа странами НАТО правительства Югославии, совершенного в форме обещания многомиллионной финансовой поддержки при условии выдачи президента СРЮ С. Милошевича. Очевидно, что международная коррупция порождает коррупционные войны, продажность правительств, неправосудность судебных решений. В условиях обнищания стран “третьего мира”, низкой эффективности институтов управления в странах с переходной экономикой индустриально развитые страны “первого мира” получают возможность с помощью коррупции свергать неугодные правительства, устанавливать лояльные режимы, подкармливать оппозицию действующим властям».
Зарубежные исследователи отмечают, что негативные последствия политической коррупции не ограничиваются причинением ущерба внутригосударственным интересам, но могут иметь серьезное международное значение. Так, например, утверждается, что решение американской администрации о начале военных действий против Ирака было продиктовано личными финансовыми интересами президента США Дж. Буша, а также интересами влиятельных представителей нефтяного бизнеса, с которыми он связан на протяжении многих лет. Американский политический обозреватель Т. Райт в статье, озаглавленной «Порнография власти», утверждает, что объявленная Ираку война является «коррупционной», поскольку ее истинным мотивом является получение доступа к иракской нефти, а девизом семьи Буша на протяжении нескольких поколений служит лозунг «нефть всегда гуще, чем кровь», что оправдывает любые злоупотребления с целью получения выгоды.
Масштабы международной коррупцииМеждународная коррупция отличается высочайшей латентностью. Ревностно относящиеся к своей репутации международные организации стремятся всеми доступными средствами не допускать фактов коррупции, а в случае таковых делают все возможное чтобы не допустить утечки компрометирующей их информации. В большинстве случаев дело ограничивается внутренними расследованиями. Широкая общественность узнает лишь о вопиющих коррупционных скандалах. К числу наиболее известных среди них следует отнести скандал, разразившийся вокруг программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие». Программа была утверждена согласно резолюции Совета Безопасности ООН и позволила Ираку при С. Хусейне продавать нефть на мировом рынке в обмен на продовольствие, медикаменты и другие товары, необходимые населению Ирака. От продовольствия, получаемого по этому плану, напрямую зависело выживание 60 % 26-миллионного населения страны.
Первые поставки продовольствия начались в марте 1997 г. Программа работала по следующей схеме: средства за нефть, экспортируемую из Ирака, перечислялись покупателем не правительству Ирака, а на депозитный счет, которым управлял нью-йоркский филиал банка «BNP Paribas». Эти средства частично направлялись на уплату военных репараций Кувейту, частично расходовались на организацию деятельности ООН в Ираке. Остальная, большая часть поступлений, использовалась иракским правительством на закупку определенных товаров, не подпадавших под действие международного эмбарго. На протяжении всех лет реализации программы в адрес участвующих сторон в средствах массовой информации появлялись обвинения в коррупции, приводились факты многочисленных злоупотреблений. В частности, указывалось на то, что большая часть доходов программы поступает на счета «дружественных» компаний и частных лиц, членам правительства Ирака и чиновникам ООН. Прямая причастность руководящих должностных лиц ООН к скандалу выявилась в феврале 2004 г., после того как в документах иракского Министерства нефти стало фигурировать имя исполнительного директора программы Б. Севана.
По данным доклада специальной независимой комиссии Волкера, Б. Севан получил взяток наличными на сумму около 150 тыс. долл. В 2005 г. по ходатайству комиссии он был лишен статуса неприкосновенности и отстранен от должности в ООН в связи с началом расследования по выявленным фактам мошенничества. Продолжение этой истории оказалось весьма неожиданным. Выяснилось, что ООН, согласно постановлению Административного трибунала этой организации, обязана выплатить «все разумные издержки», понесенные Б. Севаном до 3 февраля 2005 г., что подтвердили представители пресс-службы ООН. Таким образом, ООН вынуждена фактически оштрафовать сама себя за инициированное ею же расследование, причем сумма штрафа значительно превышает размер хищений, инкриминируемых Б. Севану. Точная сумма компенсации будет определена после независимой проверки счетов, выставленных Б. Севану его адвокатами. Первоначальное требование истцов – самого администратора программы и его адвокатской фирмы – составляет 880 300 долл. 98 центов плюс проценты за просрочку. Между тем арестовать и судить Б. Севана американские власти вряд ли смогут. Еще в августе 2005 г., за считанные дни до публикации доклада Волкера он уехал из США и вернулся на родной Кипр. А согласно кипрскому законодательству правительство этой страны не выдает своих граждан другим государствам за преступления, совершенные за границей.
После появления Пан Ги Муна в качестве Генерального секретаря ООН организация по-прежнему остается объектом жестких нападок. Критикуются результаты внутреннего реформирования ООН, в частности создание нового контрольного подразделения вместо прежнего, на счету которого более 300 расследований, выявление около 20 случаев недобросовестного поведения сотрудников ООН и наложение запрета на привлечение к работе в качестве подрядчиков более 50 коммерческих организаций. По мнению ряда наблюдателей, при очередной реформе внутренней структуры ООН остается в силе ее «более чем прохладный подход к выкорчевыванию внутренней коррупции» и в целом главенствует принцип «институционального лицемерия»: «Если утечки информации в наших интересах, мы – за них, а если нет, мы – против».
15 марта 1999 г. после коррупционного скандала впервые в истории Европейского союза состоялась коллективная отставка Еврокомиссии во главе с ее руководителем Ж. Сантером, бывшим премьер-министром Люксембурга. Отставке предшествовали многочисленные публикации в средствах массовой информации, обвинявшие отдельных еврокомиссаров в фаворитизме, использовании служебного положения в личных целях. Еще в декабре 1998 г. Пауль ван Буитенен из отдела финансового контроля Еврокомиссии передал в Европарламент досье, в котором документально подтверждались факты недобросовестного поведения отдельных членов комиссии. В результате годовой финансовый отчет последней впервые в истории организации не был одобрен. Европарламент сформировал группу из «пяти мудрецов» (трех аудиторов и двух юристов) для проведения расследования сложившейся ситуации. Проводившееся в течение трех месяцев расследование имело целью установить, в какой мере Еврокомиссия как организация или ее члены несут ответственность за факты мошенничества, служебные злоупотребления или кумовство, о которых сообщалось в ходе дебатов в Европарламенте. Результаты расследования были представлены в пространном докладе. Доказанными оказались факты найма на работу родственников и знакомых, заключение контрактов с «дружескими» компаниями, лоббирование экономических интересов определенных групп. Ж. Сантер как глава Еврокомиссии обвинялся в недобросовестном исполнении своих должностных обязанностей, создании «государства в государстве», передаче ряда функций Комиссии сторонним организациям без обеспечения должного контроля за их деятельностью.
Последующие руководители Еврокомиссии заверяли общественность в своем стремлении выправить внутреннюю ситуацию в аппарате Евросоюза, однако, по мнению ряда экспертов, в частности члена Европарламента Пауля ван Буитенена, борьба с коррупцией в Европе ведется неэффективно: «Новая инстанция – Бюро по борьбе с мошенничеством (European Anti-Fraud Office) успешна в противодействии внешней коррупции в странах ЕС, но не внутри Еврокомиссии». В ходе интервью радиостанции «Немецкая волна» на вопрос, какие меры необходимо было бы принять, чтобы одолеть коррупцию, Пауль ван Буитенен заметил, что в некоторых странах, в Германии или Голландии, уже существуют возможности осуществлять реальный контроль, там есть независимые юридические организации и сильные парламенты. Но «на европейском уровне демократия отсутствует, есть только бюрократия и общая ситуация с коррупцией даже ухудшается, хотя теперь существует положение, призванное защищать разоблачителей коррупции (whistleblowers). Однако если кто-то этим займется, его просто уничтожат. Если какой-то сотрудник Комиссии, как это было в 1999 г., заподозрен в коррупции, то с началом расследования его перемещают в другой отдел, он продолжает работать и получать зарплату. Если же кто-то поднимает шум, его увольняют. По данным журнала «Шпигель», в 2006 г. на стадии рассмотрения находилось 400 дел по подозрению сотрудников ЕС в коррупции, из них примерно в 70 случаях были замешаны сотрудники центрального аппарата в Брюсселе. «Но лишь самые одиозные дела передаются в итоге в прокуратуру – и все это на фоне того, что нечеткость структур ЕС, непрозрачность и тем более слабый контроль создают прекрасную питательную среду для фаворитизма, семейственности и коррупции», – замечает автор статьи из журнала «Шпигель». Более того, с каждым годом контроль за совершаемыми сделками, особенно со стороны Счетной палаты, становится все более слабым. «Если бы ЕС была компанией, все комиссары давно сидели бы в тюрьме», – замечает Д. Хэннан, депутат Европарламента от Великобритании, один из самых смелых критиков состояния дел в ЕС.
Международная коррупция процветает и в корпоративном секторе, чему долгое время способствовало налоговое законодательство ряда государств, предусматривавшее вычеты из налогооблагаемой базы средств, потраченных на взятки иностранным чиновникам. Прямой подкуп местных чиновников ради получения определенных льгот являлся и является важным институтом, закрепившимся в практике многих стран. Распространенные на II Всемирном форуме по борьбе с коррупцией (Гаага, 2001) данные Государственного департамента США свидетельствуют о том, что только за предшествовавшие форуму семь лет на подкупы чиновников с целью получения около 400 международных контрактов было израсходовано, по меньшей мере, 200 млрд. долл. США.
Чрезвычайно интересные материалы содержатся в Докладе о коррупции в мире за 2009 г. «Коррупция и частный сектор», подготовленном международной неправительственной организацией «Трансперенси Интернэшнл». Согласно этому документу, в одних только развивающихся странах и странах с переходной экономикой компании, вступающие в сговор с коррумпированными политиками и государственными чиновниками, тратят на взятки ежегодно до 40 млрд. долл.
Исследование показывает, что, по оценке половины опрошенных управляющих международными компаниями, затраты на осуществление проектов из-за коррупции выросли за последние пять лет минимум на 10 %. Расплачиваются в конечном счете граждане: в период с 1990 по 2005 г. потребители по всему миру переплатили около 300 млрд. долл., пользуясь услугами почти 300 негосударственных международных картелей.
Абсолютное большинство среди фирм-взяткодателей составляют западные компании, действующие в развивающихся странах. В средствах массовой информации широко освещался ход американо-германских расследований в отношении компаний «Сименс» и «Даймлер», осуществлявших коррупционные выплаты в более чем 20 странах мира. В заключении по делу «Соединенные Штаты Америки против Daimler AG», размещенном в юридической базе судов ПАСЕ, детализировано обвинение в коррупционных связях германской автомобильной компании и чиновников разных стран. Пользуясь тем, что компания «Даймлер» была зарегистрирована в США и у правоохранительных органов этой страны был доступ к ее финансовым документам, Минюст провел проверку деятельности компании. Специалисты выяснили, что в течение 10 лет – с 1998 по 2008 г. – «Даймлер» участвовал в коррупционных схемах по подкупу чиновников, чтобы получить госзакупки на выгодных условиях. Всего установлены случаи коррупции в 22 странах, в том числе в Египте, Туркмении, России, Германии, Вьетнаме, Венгрии, Нигерии и других странах. В обвинительном заключении Минюста сообщается, что представитель «Даймлер» в России давал взятки российским чиновникам в период с 2001 по 2005 г. напрямую, а также через агентов и холдинговые компании. Среди покупателей значатся сотрудники МВД, Минобороны, Гараж особого назначения, администрации Уфы и Нового Уренгоя, а также «Доринвест» и некие анонимные чиновники. Всего за этот период немецкая компании продала российским госучреждениям автомобилей на общую сумму 64,6 млн. евро. «В связи с этими продажами транспортных средств “Даймлер” совершил незаконных платежей на 3 млн. евро российским правительственным чиновникам», – сообщается в докладе. В апреле 2010 г. между американской юстицией и автоконцерном было заключено мировое соглашение в рамках внесудебного урегулирования предъявленных обвинений. Концерн был оштрафован на 180 млн. долл. С начала сентября 2010 г. разгорается вторая волна коррупционного скандала вокруг компании «Сименс». Первая была связана с подозрениями немецких правоохранительных органов о том, что компания предоставляла откаты российским чиновникам при заключении контрактов на продажу телекоммуникационного оборудования. Руководство компании привлекло к ответственности ряд высокопоставленных менеджеров. Вторая волна скандала – следствие выявленного прокуратурой Швейцарии крупного подозрительного счета, принадлежащего концерну. Швейцарский банк, где был открыт счет, обратился в прокуратуру с просьбой проверить его на предмет отмывания денег. В результате была обнаружена целая сеть фирм, которые получали от «Сименс комьюникэйшнс» («Simens Communications») крупные гонорары за дорогостоящие услуги, такие как консалтинг или развитие проектов. Прокуратура выясняет, не идет ли речь о фиктивных фирмах и контрактах. По версии следствия, после того как многомиллионные суммы выводились из «Сименс», ими распоряжались особые управляющие из числа бывших сотрудников концерна. Вполне достоверными, впрочем, считаются сведения о том, что бывшие менеджеры «Сименс комьюникэйшнс» и другие управляющие действовали не по собственной инициативе, а по указаниям концерна.
Анализ показывает, что ни одна отрасль мировой экономики не является свободной от коррупции, однако особенно высоки взятки при заключении контрактов на поставку вооружений, доступ к разработке природных ресурсов, организацию строительных работ. Так, в ноябре 2005 г. в США к 15 месяцам тюрьмы и штрафу в размере 91 тыс. долл. был приговорен экс-менеджер компании «Хэллибэртэн» Г.А. Пауэлл. Он был признан виновным в том, что за вознаграждение в 110 тыс. долл. пролоббировал интересы иракской компании, с которой был заключен контракт на восстановление четырех зданий в Ираке. В документах, поданных в американскую комиссию по ценным бумагам и биржам, концерн признал факты «неуместных выплат», совершенных в нарушение законов Германии и США. Расследование по этому поводу проводилось властями двух стран с 2004 г. в рамках изучения работы программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие».
В октябре 2006 г. норвежская нефтяная компания «Статойл» признала себя виновной в даче взяток иранскому высокопоставленному чиновнику в 2003 г. и согласилась заплатить штраф в размере 21 млн. долл. Расследование проводилось Министерством юстиции и комиссией по ценным бумагам и биржам США. Взяткой был признан 11-летний контракт на сумму 15,2 млн. долл. с иранской консалтинговой компанией «Хортон инвестмэнт», после подписания которого норвежцы получили право на разработку иранского нефтяного месторождения Южный Парс.
В октябре 2006 г. главе департамента разведки и производства французской «Тоталь» Кристофу де Маржери предъявлены обвинения в даче взяток иракским чиновникам. По подозрению французской полиции менеджер использовал связи в правительстве Саддама Хусейна, чтобы в 1996–2002 гг. выплачивать взятки чиновникам в обмен на более удобный для «Тоталь» доступ к иракской нефти. Предполагается, что выплаты компания проводила через швейцарскую компанию «Теллиак».
Исследователями фиксируется много случаев, когда ТНК прямо вмешивались в политику местных властей, инициировали кампании по формированию новых правительств, которые были бы более восприимчивы к их требованиям. Результаты расследований, представленных в Докладе о коррупции в мире за 2009 г., свидетельствуют о том, что чрезмерное и неправомочное воздействие некоторых финансово мощных компаний на принятие политических решений приводит к возникновению клептократических систем и задержке роста экономики. По расчетам «Стандарт энд пуэрс» («Standard & Poor's»), в 2008 г. почти трети из 100 компаний с наибольшей капитализацией, требовался внутренний контроль затрат на политический лоббизм.
Как правило, попытки лоббирования непрозрачны и направлены на то, чтобы избежать системы сдержек и противовесов.
«Новая и новейшая история», М., 2011 г., № 11, c. 13–21.ИСЛАМО-ХРИСТИАНСКИЙ «ДИАЛОГ» В РОССИИ
Роман Силантьев, кандидат исторических наук (МГЛУ, г. Москва)Межрелигиозный диалог в постсоветский период российской истории приобрел особое значение в связи с резким обострением межнациональных и межрелигиозных отношений на постсоветском пространстве. Советская политика профилактики такого рода конфликтов, строившаяся на атеистической пропаганде и стирании границ между этносами, быстро стала неактуальной, а адекватной замены ей найти не удалось. Именно поэтому власти делегировали немалую часть полномочий по предотвращению конфликтов на религиозной и национальной почве общественным деятелям и духовным лидерам, оказавшись особенно заинтересованными в создании постоянно действующих структур, в рамках которых могли бы находить общий язык люди разных национальностей и вероисповеданий.
Межрелигиозный диалог в новейший период, так же как и в советское время, оказался нацелен в первую очередь на миротворческую деятельность, однако только этим его задачи не исчерпывались. К участию в нем были допущены не все желающие, а только представители крупнейших религиозных традиций России, в 1997 г. получивших название «традиционные конфессии». Основными участниками межрелигиозных мероприятий в постсоветской России стали православные христиане, мусульмане, иудеи и буддисты, изредка к ним присоединялись католики и старообрядцы и никогда – последователи новых религиозных движений.
Взаимополезное сотрудничество традиционных конфессий действительно смогло снять напряжение в сфере межрелигиозных и межнациональных отношений, а также помогло дополнительно оптимизировать процесс духовного возрождения России. Духовные лидеры разных религий смогли совместными усилиями добиться у властей реализации важных инициатив в защиту традиционных духовных ценностей россиян. К сожалению, ситуация в межрелигиозном диалоге в постсоветской России оказалась не такой безоблачной, как во время первых межрелигиозных встреч советского периода. Ряд мусульманских лидеров России не упустили возможность прослыть защитниками интересов мусульман через выпады в адрес других религий. Такого рода политика помимо обострения межрелигиозных отношений привела также к значительному росту исламофобии, так как среднестатистические граждане России не были осведомлены о расколе исламского сообщества и воспринимали сделанные с телеэкранов и газетных полос резкие заявления некоторых муфтиев как консолидированную позицию всех мусульман.
Особенно отличились на этой стезе лидеры Совета муфтиев России. Молодой муфтий Равиль Гайнутдин изначально постарался как можно сильней отмежеваться от своего учителя Талгата Таджуддина, известного особо теплыми отношениями с Русской православной церковью, и занял максимально непримиримую позицию по отношению к православному большинству. После резких выпадов в адрес РПЦ, сделанных в середине 1990-х годов, он попытался примириться с Московским патриархатом, в 1997 г., даже издав специальную фетву об уважении к иудеям и христианам, однако конструктивного сотрудничества с православными у него не получилось. Так, встретившись в сентябре 1998 г. с Патриархом Московским и всея Руси Алексием II, Гайнутдин поспешил заявить, что по его требованию Патриарх снял с занимаемой должности архиепископа Ярославского и Ростовского Михея, которой якобы препятствовал строительству второй мечети в Ярославле. На самом деле никаких санкций в отношении архиепископа не последовало, а первая личная встреча Гайнутдина с Патриархом стала и последней.
Конечно, отношение лидеров Русской православной церкви к мусульманским духовным лидерам «старого» и «нового» поколений заметно различалось. Расколы и свержения уважаемых муфтиев не прошли незамеченными православной общиной, тем более что гонимые представители «старого» поколения временами были вынуждены просить православных братьев о помощи – как это, например, сделал верховный муфтий Талгат Таджуддин осенью 1994 г. Кроме того, руководство Московского патриархата не могла не огорчать и оскорбительная критика в адрес своих давних партнеров по межрелигиозному диалогу, инициаторами которых выступали предавшие их ученики и сподвижники. В конце концов, большие сомнения у православных вызывала и легитимность новых муфтиев, многие из которых выглядели откровенно криминальными элементами или экстремистами. Все это в совокупности сильно затрудняло установление отношений с Высшим координационным центром духовных управлений мусульман России, а затем и с Советом муфтиев России.
Со своей стороны, новые лидеры российского ислама не скрывали враждебного отношения к православным. Пока Русская православная церковь вела переговоры с мусульманами Кавказа об урегулировании чеченского кризиса, муфтий Равиль Гайнутдин давал интервью следующего содержания: «К сожалению, высшие иерархи наших церквей в основном встречаются, декларируют, а на деле не осуществляются те достигнутые договоренности. И я хотел бы показать на примере. И Святейший Патриарх Московский и Всея Руси, и другие руководители, встречаясь с мусульманскими религиозными деятелями, говорят, что на территории Чечни ведется конфликт не на религиозной основе. Мы уважаем друг друга и призываем наших верующих, чтобы они встали на путь мира и согласия. В то же время Русская православная церковь направляет своих священнослужителей в войсковые части, которые ведут войну на территории Чечни. Отправляя воинов на войну, они благословляют их на убийство. И мусульмане, увидев, что священник Русской православной церкви благословляет на убийство и освящает оружие, спрашивают: а где же та искренность, а где же те договоренности, которые были заявлены, что “мы не будем поощрять войну, убийства наших граждан”?». В марте 2000 г. в Мемориальной синагоге на Поклонной горе, на третьем заседании Межрелигиозного совета России муфтий Равиль Гайнутдин устроил скандал по причине присутствия на нем верховного муфтия Талгата Таджуддина и покинул заседание, изложив свою позицию в статье «Кому выгоден раскол мусульман?», напечатанной его советником Вячеславом-Али Полосиным в «Мусульманской газете».