Черный дар. Колдун поневоле
– А цыганка? Ее-то за что?
– А так, за компанию, – захохотал незнакомец. —Зажилась старая ведьма на свете.
Дальше Зельфа слушать не стала. Лай собак становился все громче, так что искушать судьбу она не захотела. Бесшумно скользя между березами, старуха бегом вернулась на поляну и встала на рыжий камень.
Ни один волосок не шевельнулся в ее волосах, ни одна монета не звякнула на груди. Зельфа стояла на камне, а вокруг, насколько хватало глаз, расстилались безбрежные желтые пески. Ни кустика, ни деревца, только двойная цепочка следов тянулась от камня к ближайшему бархану. Гор не было и в помине.
Зельфа сошла с камня, утопая по щиколотку в песке, отошла от него на несколько шагов. Что делать? То, что Поляна выбрала не тот камень, ей было ясно. Поскитавшись с разбойниками по свету, она многое знала. Знала и то, что пустыня не может быть рядом с покрытыми лесом горами.
Как быть? Вернуться назад? Но, во-первых, она сразу же попадет в руки погони, а тогда добра – не жди. Во-вторых, кто же остережет ушедших в пески мать и дочь, кто поможет им? С другой стороны, уйти от камня, рядом с которым не было никакого ориентира, значило затеряться в безводной пустыне. Это – верная смерть. Ну, зачем, ах, зачем ушли от камня Поляна с Ясей!
И все же цыганка решила идти за ними. Пока не поднялся ветер, пересыпающий песок с места на место, можно было догнать путниц и вернуться с ними к камню по своим следам. Только нужно было спешить.
Зельфа подоткнула повыше юбку и побрела, увязая в песке, к вершине бархана. Поднявшись на гребень, она увидела далеко впереди две фигурки. Нет, не догнать их ей, старой! Цыганка приставила ладони ко рту и закричала, что было сил:
– Эй, Поляна, Яся, стойте!
Ее не услышали. Зельфа кричала снова и снова, но без результата. И тогда она запела. В песне ее старческий голос преобразился, набрал силу. А может, попутный ветерок подхватил мелодию. Свершилось чудо: Поляна остановилась, обернулась и увидела на верхушке бархана знакомую фигуру.
– Стой, Яся. Смотри – Зельфа! Видно, что-то случилось, раз она за нами пошла. Давай вернемся и узнаем, в чем дело.
Мать и дочь повернули назад. И вовремя: легкий ветерок, подхвативший песню цыганки, крепчал с каждой секундой. Вот он уже начал срывать песок и швырять его сначала под ноги, а потом и в лицо идущих навстречу женщин. Цепочка следов оказалась засыпанной в два счета. Если бы на вершине бархана не маячила сухопарая фигура в пестром одеянии, Поляна ни за что не отыскала бы дороги назад!
Но вот, наконец, и Зельфа. Поляна тревожно заглянула цыганке в глаза.
– Что случилось?
– Нас ищут, всех троих. Хотят убить.
– Но они же не знают о временном коридоре, им нас не догнать!
– Так-то оно так, да только придется нам возвращаться. Разве вы не поняли, что выбрали не тот камень?
– Почему не тот? Вот же горы, рукой подать! – Поляна обернулась, но не увидела никаких гор. А только что они с Ясей видели их четко.
– Знаешь, Поляна, вы пошли за миражом, – цыганка покачала головой. – Вовремя я вас остановила. Без воды, да еще в песчаную бурю, вы бы точно погибли в пустыне.
– Что же нам делать, Зельфа? Научи!
– Нужно возвращаться и пробовать другую дорогу. Давайте-ка быстрее к камню, пока его песок не засыпал!
Все трое кубарем скатились с бархана и остановились в двух шагах от камня.
– Сейчас нам возвращаться в рощу нельзя: те, кто нас ищут, еще наверняка там. Нужно подождать до вечера.
– А тем временем песок камень засыплет! – Яся озабоченно разглядывала камень, который уже наполовину скрылся под песком. – Как мы его потом найдем?
– Давайте сядем вокруг камня и возьмемся за руки. Даже если песок его засыплет, сходясь к центру круга, мы отыщем камень.
– Верно, Поляна, дельное предложение.
Как же долго тянется время! В пустыне на песке сидеть – это тебе не в тенистом лесу прохлаждаться. И как хочется пить! Последняя капля взятой в дорогу воды давно уже выпита. Нос, рот, глаза забиты противным колючим песком, а до вечера еще так далеко! Ветер посвистывает так однообразно, так монотонно! Глаза закрываются сами собой, нет сил даже пошевелиться. И вот уже в ушах слышится тихий и вкрадчивый зов. Это властительница миражей, дурмана, снов – Миург – зовет.
– Я избавлю вас от страданий и мучений. Выдавите из себя остатки воли, закройте глаза и ни о чем не думайте, ни о чем не вспоминайте. Только ласковые видения и нежный сон, сон, сон…
Нет сил сопротивляться. Яся закрыла глаза: как хорошо! Она снова на берегу родной реки, ее холодные струи облизывают опущенную в воду руку. А рядом – подружки. И – Он, незнакомый, сильный, сероглазый, черноволосый…
Вокруг Зельфы шелком пузырится шатер. Пушистые ковры манят уютной негой. На низком столике – серебряный кувшин с вином, бока его запотели. Молодой и веселый, Бесово Стремя улыбается белозубо и бесшабашно…
Поляна вышла из раскаленной кузницы на ветерок. Он тихий, прохладный, такой нежный. А руки Славеня еще нежнее. Он обнимает ее сзади за плечи, целует волосы, шею…
Славень! Поляна вздрогнула и очнулась от грез. Нет, нельзя поддаваться им, нужно встряхнуться, нужно вынести все невзгоды, но найти мужа, найти Славеня!
– Эй, очнитесь, солнце уже низко! – трясет она за плечи дочь и цыганку.
Те, хоть и с трудом, возвращаются в реальность. И— вовремя! Еще одна минута, еще один шаг – и они бы никогда уже не вернулись из царства грез – Миургии. Не нужны бы им стали ни вода, ни еда, ни одежда. С полузакрытыми глазами, оборванные, высохшие бродили бы они по пустыне, как многие сотни ушедших из реальности. И казалось бы им, что живут они полной жизнью среди изобилия и наслаждений.
Между тем, солнце резко скатывалось за горизонт. Вот уже только полоска неба алеет над барханами. И, наконец, – полная темнота, пронзенная только булавками звезд.
– Пора!
Нащупали камень, смахнули с него песок, одновременно наступили.
…Глухо звучит колокол.
Продрогшая цыганка сидела под деревом и наблюдала, как истончается черное покрывало ночи, как меркнут звезды, как проступают, прорисовываются четче силуэты деревьев. Огонь она не разжигала: боялась привлечь к себе внимание.
Поляна с дочерью, сразу переступив с камня на камень, едва успев попрощаться, давно уже исчезли из рощи. Кто знает, где они теперь? Правильно ли выбрали временной коридор? Яся звала Зельфу с собой, но та отказалась: зачем старухе пускаться в дальнее путешествие, становясь для них обузой в пути?
Больше всего не любила цыганка это время суток —ни день, ни ночь. Заря еще не нанесла первые мазки на холст неба, и все кругом было такое серо-черное, тусклое, невыразительное! Тоска – вот с чем можно было сравнить предрассветную безысходность.
Зельфа погладила белую гладкую кору – сколько воспоминаний связано с этими березами! Да, по сути, теперь вся ее жизнь —только воспоминания. Впереди она не видела ничего хорошего: болезни, дряхлость, смерть. Никому она не нужна, да и ей никто не нужен.
Ну что ж, ночь оказалась хорошей советчицей. Цыганка в последний раз взглянула на рощу, улыбнулась чуть порозовевшему боку облака и встала на рыжий камень. Да, там, в пустыне, ждало ее царство грез, вкрадчивый голос Миург звал ее, обещая блаженство. Там она будет счастлива, по-прежнему молода и красива. Там встретит она своего желанного атамана, и никто не помешает им любить друг друга до самой смерти.
Глава 10
Славень сидел у окна и задумчиво глядел вдаль. Взору его открывался давно уже надоевший вид горного ущелья. Далеко внизу, так далеко, что даже шум воды не долетал, пенилась река, зажатая с двух сторон отполированными скалами. Выше, с каменных уступов, бородами свисал мох. Трава здесь не росла, ей не хватало света. Ближе к солнышку рос лес. Как он отличался от родных берез, от светлых, пропитанных запахом смолы и хвои, сосновых боров, от кудрявых дубов! Темные ели теснились так близко друг к другу, что ветви их образовали один сплошной шатер. Нижним веткам не перепадало ни лучика солнца, поэтому они быстро теряли хвою, высыхали и становились легкой добычей ветра, частенько бедокурившего в горах. Да, прогулка по такому лесу не сулила удовольствия!
На уступе скалы, прямо над пропастью, высился замок. Стены прочные, под стать окружавшим его горным породам, были неприступны. Круглые сторожевые башни по углам щерились амбразурами, готовые в любой момент обрушить на незваных гостей тучи стрел. Самое главное, что отличало замок от сотен ему подобных, было то, что к нему не вело ни одной дороги. Даже тропинки не было видно между деревьями. Ворот тоже не наблюдалось.
Здесь, в этом неприступном бастионе, обитал теперь Славень. А в памяти его все теснились березы у околицы родного села, крыльцо родного дома, который он покинул десять лет назад.
Тогда, дождливым осенним утром, он знал, что уходит из дома навсегда. Он не хотел уходить, бросая любимую жену, малышку-дочь, но должен был сделать это. Должен!
Славень нахмурился, прикрыл глаза, вспоминая…
Отец умирал. Сомневаться в этом не позволяли его запавшие, обросшие бородой щеки, заострившийся нос, блуждающие полубезумные глаза, посиневшие губы. Видимо, боль – страшная, пронзающая насквозь боль – мучила его не один час, а может, и день. Дыхание с хрипом и бульканьем вырывалось из груди. Крупные капли пота стекали со лба.
– Сын! – глаза старика остановились на вошедшем в избу Славене. – Подойди скорее. Дай руку.
Славень переминался у порога, вглядываясь в такое знакомое лицо. Если бы он сказал, что любил его, то покривил бы душой. Всю жизнь он боялся отца, стыдился его, бунтовал против его воли. Даже проклят был родителем, ослушавшись его и женившись на Поляне. И вот теперь перед ним на лавке лежал обессилевший, такой жалкий и одинокий старик!
Славеню стало до боли жалко отца. Он все ему простил, забыл все, что их разделяло. Шагнул к лавке, опустился на колени.
– Отец!
Судорога передернула губы старика, пальцы его бесцельно зашарили по одеялу. Наконец, справившись с волной боли, он взглянул на сына. Взглянул так, как утопающий смотрит на соломинку.
– Сын, помоги мне…
– Но как, отец?
– Помоги мне… Умереть. Дай руку.
Старик ледяными пальцами сжал теплую руку сына.
– Возьми. Возьми себе…
Рука отца вздрогнула и разжалась. Он потянулся всем телом и затих.
Славень удивленно посмотрел на свою ладонь: что передал ему отец? Ладонь была пуста.
Дар – или проклятье? – переданный ему перед смертью отцом, Славень ощутил на другой день после его похорон. Ночью ему приснился отец. Он гадко улыбался и подмигивал сыну.
– Ну что, сынок, бунтовал, презирал отца? Вот теперь сам таким стал. И будешь таким до самой смерти. Если сможешь умереть – ха-ха-ха!
Проснувшись в полном смятении, Славень решил сходить к Священному Дубу. Ему всегда становилось легко и спокойно возле этого могучего дерева, увешанного цветными лоскутками. Казалось, все Боги одновременно прячутся в его раскидистой кроне и утешают, помогают пришедшему сюда.
Тропинка петляла по берегу реки. Славень остановился и загляделся на темную воду. Так хотелось спуститься к берегу и окунуть в нее ладони!
– Зря я тогда не сделал этого!
Мужчина у окна горько усмехнулся. Теперь он знал, что вода помогла бы ему, смыла хотя бы часть тайного проклятого наследства, которое вложил ему в ладони отец с последним вздохом. Но тогда он не знал о великой силе воды и пошел дальше, к священному капищу.
Вот уже и дуб показался за излучиной реки. Ветер играет лоскутами на его ветвях. И тут с ногами Славеня стали происходить странные вещи: они отяжелели, будто налились свинцом. Здоровенный мускулистый мужчина с трудом отрывал их от земли. Несколько шагов – и ноги совсем перестали слушаться.
Славень взглянул на дуб, рассчитывая почерпнуть от него силу, но вместо этого сердце его наполнилось неистовой паникой и отвращением. Ему стало так плохо, что он не смог устоять на ногах и рухнул на мокрую траву. Десятки голосов зазвучали в ушах, высоких и низких, тоненьких и басовитых. Но все они твердили одно:
– Уходи отсюда!
– Уходи!
– Теперь ты наш, наш, наш…
С трудом Славень поднялся на ноги и повернулся к дубу спиной. И тут его словно ветер подхватил и понес, как пушинку, прочь от священного дерева. Не прошло и минуты, как Славень был уже далеко, очень далеко.
«Дурак! – подумал мужчина у окна. – Нужно было уже тогда догадаться, что случилось!»
Нет, он не догадался. Переведя дух, Славень решил идти в кузницу. Там он разведет огонь, возьмет в руки свой большой молот – и все беды отступят сами собой.
Вот и кузница. Как положено, она стоит на отшибе, у околицы села. Никого нет. Помощники, поди, еще дома за столом сидят. Ну, да это и к лучшему: нужно прийти в себя, успокоиться.
Славень подошел к наковальне, потрогал ее и – отшатнулся. На наковальне неизвестно откуда возник маленький чертенок. Он скорчил смешную рожицу и показал кузнецу язык.
– Ну, чего онемел, детина? – чертенок явно издевался. – Не ожидал меня увидеть? Ничего, тебе теперь и не такое откроется. Папаша твой покойный знатным колдуном был, многое умел. Теперь ты – его наследник.
– Ты чего болтаешь, нечистый? – Славень хотел пристукнуть чертенка кулаком, словно муху, но тот проворно отскочил в сторону.
– А ничего я и не болтаю. Папаша помер? Помер! Ты его в это время за руку держал? Держал! Он тебе силу свою и знания передал? Передал!
– Ничего он мне не передавал, – Славень рассердился не на шутку. – Ничего…
И вдруг осекся. Он вспомнил, как отец, держа его за руку, прохрипел перед смертью: «Возьми, возьми себе!» А сын потом разглядывал пустые ладони и недоумевал, что же хотел передать ему отец?
И тут Славень все понял! Как мог он забыть то, что в селе знает каждый мальчишка: колдун перед смертью сильно мучается, не может умереть, пока ремесло свое кому-нибудь не передаст. Но откуда мог Славень знать, что отец его – колдун?
– Э, врешь, парень, ты догадывался об этом! – мужчина у окна усмехнулся. – Потому и сбежал из дома. Вспомни, как отец с матерью в ночь полнолуния ходили в лес за травами, как варили что-то в глиняном горшке, пришептывая при этом непонятные слова. А черные петухи? Их никогда не ели, хотя кровью убитых птиц всегда была пропитана особая дощечка, прикасаться к которой строго-настрого запрещалось мальчонке. А нелюдимость родителей, их вечное стремление держаться подальше от соседей! А священный дуб – ведь отец ни разу не был возле него. Не хотел, а может, не мог приблизиться к дереву? Да, только слепой не увидел бы, что родители ведут себя необычно. И ты, парень, это видел, потому и тянулся к односельчанам, не хотел быть похожим на отца!
Чертенок поцокал копытцами по наковальне, привлекая внимание кузнеца.
– Слушай, детина, приходи сегодня ночью в дом отца. Там тебе все растолкуют.
К вечеру подморозило. Небо очистилось от туч, и полная луна царила среди бесчисленных звезд, милостиво освещая и землю с ее обитателями.
Славень шел по дороге, почему-то тревожась и оглядываясь по сторонам. Он не хотел, чтобы его кто-нибудь увидел.
Вот дом отца. Ночью он выглядел еще более неприветливо, чем днем. Скрипучие ступеньки, незапертая дверь…
В горнице никого не было.
«Должно быть, что-то с головой, – подумал Славень. – Чертенок привиделся, какую-то ерунду плел. А я, дурак, решил, что это реальность».
Он облегченно вздохнул и повернулся к двери, чтобы уйти.
– Куда же ты? – голос был так знаком.
Славень обернулся и чуть было не лишился чувств. За столом сидел его отец! Отец, которого он только что похоронил. Лунный свет, не задерживаясь, проходил сквозь его тело, не оставлявшее никакой тени. Лицо было бледно, но глаза смотрели пристально и требовательно.
«Призрак?» – мелькнуло у Славеня в голове.
Отец щелкнул пальцами – и над столом, не касаясь столешницы, повисла горящая свеча.
– Ну, как, впечатляет?
«А ведь и вправду он колдун!» – Славень не устоял на подкосившихся ногах и плюхнулся на лавку.
– Нет, колдун теперь – ты! – отец явно прочел его мысли.
– Зачем? Зачем ты это сделал, отец?
– Э, ты еще не знаешь, какое это наслаждение – быть всемогущим! Радуйся, что тебе это досталось без всякого труда. А вот мне пришлось потрудиться, чтобы отшлифовать свой дар. Я многому научился сам. Одно плохо – помирать тяжело. Но ведь у меня было, кому передать свои знания! Ты тоже передашь, когда срок придет, дочери.
– Ни за что!
– Не зарекайся. Вот как начнет тебя ломать, ты света белого не взвидишь. Готов будешь сделать, что угодно, лишь бы освободиться от боли. Да, кстати, о ломке. Черные колдуны обязаны делать людям всякие пакости. Иначе их ломать начинает – боль невыносимая! Но это легко предотвратить: порча-другая на людей или скотину – и все как рукой снимет.
– Порча? Что ты говоришь!
– Подумаешь, испугался! Какой праведник выискался. Ничего тут страшного нет. На белом свете всегда были и зло, и добро. Это как день и ночь, одно без другого не бывает. Вот ты оказался на стороне ночи, на стороне зла. Поверь, это гораздо приятнее, чем быть слюнявым добрячком! Ты можешь очень многое, почти все! Тебе подчиняются стихии, тебе служат силы, о которых простые смертные и не догадываются! Ты – всемогущ! И всем этим тебя наделил я, твой отец. Это – мое наследство.
– А ты спросил, нужно ли оно мне, это твое наследство?
– Не кочевряжься, ты еще не понимаешь, какое богатство получил. Однако хватит разговоров. От твоего желания теперь ничего не изменится. Ты – черный колдун, смирись с этим! Знания уже сидят в тебе, как семечки в огурце, и только смерть освободит тебя от них. Но умереть ты не сможешь, пока не передашь их своей дочери. Или сыну, если Поляна расстарается, – и призрак рассмеялся.
– Но я не хочу, не хочу, не хочу быть черным колдуном!
– А тебя никто не спрашивает, хочешь ты, или нет. Ты – уже колдун, и имя тебе – Ворон.
Свеча погасла и исчезла бесследно. Призрак тоже растворился в лунном свете. Исчез и Славень – добрый малый, хороший кузнец. За столом сидел Ворон – колдун, обязанный творить зло.
Славень еще долго сидел за столом, не в силах принять обрушившееся на него несчастье. Мысли, одна мрачнее другой, теснились в голове. Что делать? Что делать?!
Перед его мысленным взором встали жена и дочь. Он не хотел причинять им зла! А разве сможет он делать гадости односельчанам, людям, которые всегда относились к нему с такой теплотой? Он вообще не может и не хочет никому причинять зло!
Но как избавиться от отцовского наследства? И вдруг Славеня осенило: он просто забудет все, что случилось! Просто сделает вид, что ничего не произошло. Неужели он не справится, не устоит?
Славень решительно поднялся с лавки и пошел домой. Осторожно, чтобы не разбудить Поляну, разделся и залез под одеяло. Теплое, такое родное и желанное тело жены привычно успокоило его. Он немного послушал ее сонное дыхание и смежил веки.
Поляна бесшумно скользила по избе, оберегая сон мужа. Как он, бедный, намучился за последние дни, сколько пережил со смертью отца! Пусть отдохнет. Женщина с любовью взглянула на спящего Славеня. Какое у него хорошее, доброе лицо! Вот только пара морщин прибавилась между бровями.
Поляна затопила печку, приготовила чугунок для каши, взяла в руки крынку с парным молоком.
«Приготовлю сегодня его любимую, пшенную», – подумала.
Но что это? Парное молоко сгустком шлепнулось в чугунок. Прокисло? Но как это может быть, ведь и часа не прошло, как она подоила корову!
Поляна удивленно разглядывала крынку, а Славень с болью наблюдал за растерявшейся женой. Колдун в доме – вот и молоко прокисло. И тесто не подойдет, пока он здесь.
Мужчина вскочил с лавки, торопливо натянул на себя одежду и, наскоро поцеловав жену, без слов выбежал за порог. Он был уже на полпути к кузнице, когда вдруг резкая боль пронзила его с ног до головы. С каждым шагом боль все нарастала, заполняя его, как вода заполняет сосуд. Славень с трудом добрался до кузницы, схватил большой молот и стал в ярости стучать им по наковальне, не желая сдаваться. Однако боль не только не отступала, но становилась все сильней, все невыносимей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги