Замечательные каникулы

– А можно я здесь посижу? Я тихонько-тихонько.

– Ну, посиди. Только там ничего интересного не будет. Одни батальные сцены, – ответила Лена со вздохом.

Иван Дмитриевич тем временем что-то там поколдовал с настройкой, и перед нашими глазами возникло поле боя. Всё тут было, как на настоящей войне: плевались огнём пушки, летали в воздухе тяжёлые чугунные ядра, свистели пули. Вот только сами воюющие были не похожи на воинов. Это были толстенькие пушистые зайчата голубого, розового и нежно-жёлтого цвета. И странно было видеть в их коротких лапках настоящее оружие. Но дрались пушистики всерьёз. И убивали друг друга по-настоящему.

– Леночка, будь добра, посмотри там, в справочнике, по какому поводу зайчишки так разбушевались. Капусту не поделили? – спросил Иван Дмитриевич.

– У них религиозные расхождения, – ответила Лена, – там у них есть два бога: Колак и Брелак. Вот их сторонники и лупцуют друг друга почём зря. Бойня продолжается уже более тысячи лет.

– Во дают придурки! – воскликнул Лёша.

– Между прочим, – сказала Лена, – Совет миротворцев просил вмешаться как можно скорее, потому как раса на грани вымирания.

– Ну, ещё бы, – вздохнул дядя Вадим, – неленивые зайчатки стараются приблизиться к этой грани изо всех сил. Ну, что будем делать? Как будем зайчиков мирить?

– Может, между ними стену возвести вроде Берлинской. И будут они по разные стороны жить, – неуверенно предложил Иван Дмитриевич.

– Прогрызут, – возразил Лёша, – по всему видать, эти зайцы – упёртые пацаны, что им какая-то стена.

– А, что, если к ним миссионеров послать, чтобы они уговорили заек жить в мире и любви? – сказала Лена.

– Нет, лучше не миссионеров, а богов. Этих, как их там, Колака и Брелака. И пусть они на глазах у воюющих побратаются, – воскликнул дядя Вадим.

– Но у нас же нет никакой серьёзно обоснованной концепции создания внешнего облика этих богов? – сказал Иван Дмитриевич.

– Ну и что. Мне кажется, что и сами зайчишки за тысячелетнюю войну основательно подзабыли подробности. При таком образе жизни культура и религия должны были просто на корню засохнуть за такое время. Вряд ли зайки успевают в условиях войны что-либо изучать. Так что побольше спецэффектов, и любой из нас хоть за Колака, хоть за Брелака сойдёт.

– Нет, нет. Так нельзя. Чем-то они всё-таки различаются. Надо это уточнить, а то появишься Колаком перед брелакопоклонниками. А зайчики эти, между прочим, плотоядные, – сказала Лена.

– Ну, покопайся в справочнике. Что там об этой парочке известно?

– Да почти ничего. Только то, что Брелак ездил на огненной колеснице, а Колак верхом на крылатом льве.

– Значит, идём на риск и создаём свои образы. Надеюсь, зайки не обидятся. Тем более что они сами вряд ли точно знают, что им надо, – сказал Лёша.

Пока миротворцы препирались, на поле боя наступил обеденный перерыв. По сигналу барабанов стрельба с обеих сторон резко прекратилась, и зайчата, не обращая никакого внимания на противников, отправились с носилками собирать своих убитых и раненных. Первых они довольно небрежно сбрасывали в заранее выкопанные ямы для захоронения, а вторых относили на покрытые светлой тканью площадки. Мы предположили, что это полевые госпитали, но тут раздался ещё один сигнал барабанов, и зайчатки с завидным аппетитом принялись заживо пожирать собственных раненных. Время от времени кто-то из них приподнимал окровавленную морду и злобно скалился на соседа, если подозревал, что тому удалось урвать лучший кусок. Мне стало неприятно смотреть на такое, и я отвернулась. Кажется и остальным увиденное явно не понравилось.

– Ничего себе! – воскликнул Лёша. – Что-то мне расхотелось зверушек спасать. Пусть меня защитники природы простят, но я бы чохом пустил бы всю эту ушастую братию на рагу. И никаких больше проблем!

– Алексей, ты говоришь глупости, – уныло протянул Иван Дмитриевич, – ты же понимаешь, мы должны помогать всем, кто в нашей помощи нуждается, независимо от того, нравятся они нам или нет. Это основная концепция миротворчества. Спустись к пиротехникам и придумайте с ними что-нибудь эффектное для появления богов. И к инженерам загляни – пусть над колесницей подумают.

– А льва где возьмём? – спросил дядя Вадим.

Миротворцы переглянулись.

– Проблема, – вздохнул Лёша, почесав затылок, – льва нам вряд ли кто даст.

– А что, если сделать клон Гусара с крыльями и гривой? – осмелилась предложить я.

– А что? Верно. Молодец, Маша, – дядя Вадим с шутливой важностью пожал мне руку.

– Да Гусар сожрёт там ваших зайчиков, – возразила Лена.

– Не, Ленк, не боись. Всех не сожрёт, а оставшиеся больше уважать будут, – сказал Лёша.

Для плотоядных зайчиков было устроено классное представление. Иван Дмитриевич подвесил одновременно три портала: за спинами воюющих, где должны были появиться «боги», и один в самом центре поля. В этом портале Лена под прикрытием временнóго кармана, созданного Минутычем, должна была до начала основной операции установить специально запрограммированную лазерную установку.

Светопреставление началось по сигналу Минутыча. Все три портала ослепительно засияли одновременно, и Вадим с Алексеем предстали перед зайцами. Так и не решив, как именно выглядят Колак с Брелаком, миротворцы решили не ограничивать свою фантазию. Вадим появился на поле верхом на огромном льве-Гусаре с крыльями, в которые были вплетены сверкающие ёлочные гирлянды. Такие же гирлянды сияли в пышной рыжей гриве. В сочетании со сверкающими естественным блеском замечательными клыками, всё это выглядело весьма впечатляющим. Сам Вадим не отставал от Гусара, явившись взорам воюющих в виде двухметрового лилово-оранжевого зайчишки со зверской физиономией. Из Алексея тоже получился красавчик. Он был раскрашен в бодрую красно-зелёную полоску, а его мотоцикл обильно рассыпал вокруг себя искры. Одновременно с эффектным появлением миротворцев включилась лазерная установка и принялась выписывать на небе нечто невообразимое и абсолютно нецензурное – в Лене проснулся трудный подросток, и она уж расстаралась выразить своё отношение к зайчикам.

– Ну, Ленка, ты даёшь, – громким шёпотом возмутился дядя Вадим.

– А что тут такого? – заступился за жену Лёша. – Мне, между прочим, эти плотоядные зайчики тоже не понравились.

– Понравились – не понравились! Ладно, мы с тобой взрослые мужики, но здесь же Маша, – сердито прошептал дядя Вадим.

– Да, ладно тебе, Вадька, у Машки же в этой заячьей тусовке клонов нет, и, следовательно, никаких подробностей она видеть не может. Ленка, как оно выглядит через врез?

– Да никак, – обижено отозвалась Лена, – просто светлые пятна на небе. А ты, Вадька – зануда!

– Не отвлекайтесь, – бесстрастно прошелестел Минутыч, – сейчас зайцы придут в себя.

– Да, работаем, – согласился дядя Вадим.

Зайчат проняло. Кто-то в ужасе заметался по полю, кто-то рухнул ниц, кто-то сложил лапки в молитвенном экстазе. А «Колак» и «Брелак», словно не замечая никого вокруг, с идиотскими воплями радости бросились друг к другу.

А я задумалась. Получается, я не могла видеть Лениного хулиганства. А почему же я его видела? Непонятно. Ведь не придумала же я это.

Я чувствовала себя как-то неловко от того, что видела все эти неприличности, как будто случайно в мальчишечий туалет заглянула. И признаться мне в этом было стыдно.

Между тем представление продолжалось. Алексей приготовил зайчикам и небольшой сюрприз от себя лично: неожиданно из магнитофона, установленного на мотоцикле, раздалось:

«В тёмно-синем лесу, где трепещут осины…»[4].

Ой, я узнала эту песню. Я фильм «Бриллиантовая рука» раз пять по телевизору смотрела.

Когда грянул припев, Алексей принялся подпрыгивать и дрыгать ногами. Вадим спрыгнул со «льва» и поспешил присоединиться к Алексею, прихватив за шкирки в каждую руку по зайчику. Алексей тоже поймал пару ушастиков. Попрыгав с зайками в руках несколько мгновений, миротворцы заставили их прыгать самостоятельно, а сами схватили по следующей паре.

Круг танцующих всё расширялся.

«А нам всё равно, а нам всё равно. Пусть боимся мы волка и сову!»

Пушки, ружья, и прочее вооружение хрустело под ногами «богов» или втаптывалось в землю. Зайцы же, не имея возможности растаптывать оружие, просто отбрасывали его со своего пути.

«Храбрым станет тот, кто три раза в год в самый жуткий час косит трын-траву!»

Миротворческая операция превратилась в настоящее безумие. Небеса были вдоль и поперёк исписаны всякими неприличными словами. «А нам всё равно» гремело всё громче, ошалевшие зайцы прыгали вместе с «богами», а лев-Гусар недобрым оскалом и порыкиванием вдохновлял присоединяться к сумасшедшему танцу всё новых и новых участников.

Первой не выдержала заразительного безумства Лена. Подхватив Лёшу, она запрыгала вокруг вреза, распевая во всё горло: «А нам всё равно, а нам всё равно…» После пары кругов Лёша выдрал из кресла Ивана Дмитриевича, а тот, оглядевшись вокруг квадратными от ужаса глазами, как в спасительную соломинку, вцепился в меня. Как вы понимаете, я не могла оставить дядю Вадима в гордом одиночестве. И мы как придурки прыгали по залу, громко и совершенно немузыкально выкрикивая: «А нам всё равно, а нам всё равно…». Гусар, решивший, что это такое специальное развлечение для заскучавших терьеров, с радостным лаем заскакал вокруг нас. А попугайчик Флёрка, чей музыкальный слух был оскорблён всем этим безобразием, сердито верещал. Тётя Катя, привлечённая диким шумом, застыла в дверях главного зала, раскрыв рот.

Музыка неожиданно смолкла, и мы, очнувшись, бросились к врезу. Недавнее поле боя выглядело устрашающе – всё оно, насколько хватало взгляда, было усеяно бездыханными тушками зайчишек. Там и сям были видны опрокинутые пушки, втоптанные в землю ружья и ядра, размолотые в щепу арбалеты. В центре побоища, привалившись друг к другу спинами, сидели «Колак» и «Брелак» и тяжело дышали. Вид у них был совершенно измученный.

Сначала мы решили, что зайчики и впрямь все передохли от безумной пляски. Честно сказать, что особого сожаления мы не испытывали, хотя и понимали, что миссия безнадёжно провалена. Однако минут через пятнадцать зайчики начали слабо шевелиться. Ага, живы ушастые! Ну и славненько.

– Бедные зайцы! После этакого потрясения им вряд ли ещё когда-нибудь захочется воевать, – сказал Иван Дмитриевич.

– Ага, – согласилась Лена, – правда, непонятно, чем, собственно они займутся, так как за тысячу лет войны они разучились делать что-либо мирное.

– Да я тут заглянул в справочник. У этих зайчиков замечательные природные условия. Полно всякой дичи. Будут охотиться потихоньку. А в дальнейшем можно будет постепенно одомашнить некоторые виды и перейти к цивилизованному сельскому хозяйству. И ещё я, точнее Колак, конечно, планирует ликвидировать их тысячелетнюю безграмотность, – задумчиво произнёс дядя Вадим.

– А Брелак, пожалуй, займётся их физической культурой, – добавил Лёша, – будут зайчики по утрам зарядку делать, соревнования по бегу устраивать. И ещё Брелак будет активно пропагандировать среди ушастых вегетарианство. Всё-таки зайцам приличнее есть капусту, чем мясо.

А Гусар ничего не сказал. Он только ухмыльнулся, как умеют ухмыляться только терьеры: ни на что не намекая, но при этом демонстрируя все свои замечательные зубы.

Я опять увидела любоцвет. Зелёное сердечко долго качалось на своём стебельке в одиночестве. Потом появилось коричневое, они потанцевали некоторое время, но слияния не произошло. Мне стало обидно – получается, что новой любви сегодня зародиться не суждено. Но тут появилось ещё одно коричневое сердечко, и зелёное сразу прильнуло к нему. Сбоку подполз проглот и приготовился разинуть свою пасть-чемодан.

– А ну, брысь! – заорала я.

Проглот вытаращил на меня лимонные глаза, испуганно икнул и поспешил уползти подальше. А алая звёздочка всё росла и становилась ярче и вдруг словно взорвалась, раскрывшись огромным дивным цветком.

– Ух, ты! – я не могла сдержать восторга.

Лена, сидевшая рядом, тоже обрадовалась.

– Ребята, – закричала она, – любоцвет расцвёл!

Дядя Вадим, Иван Дмитриевич и Лёша бросились полюбоваться этим зрелищем.

– Загадывайте желания! – закричал Лёша. – Скорее, он сейчас отцветёт!

– Между прочим, это Маша спасла любоцвет, – объявила Лена.

– Как? – удивился Иван Дмитриевич.

– Я сказала проглоту: «Брысь!», – и он послушненько убрался.

– Машка, ты молодец, – сказал дядя Вадим.

– Интересно, как это Маше удалось пообщаться с другим миром, не отправляя туда своего клона? – задумчиво произнёс Иван Дмитриевич. – Знаешь что, Машенька, пойдём в лабораторию, я тебя посмотрю. А нет ли у тебя каких-то паранормальных способностей?

Мы отправились в лабораторию. Там Иван Дмитриевич усадил меня в кресло и всю утыкал какими-то датчиками, отчего я стала похожа на взъерошенного ёжика. Иван Дмитриевич бродил между приборами, к которым тянулись проводки от датчиков, и бормотал:

– Ничего не понимаю… Ничего не понимаю…

Тут в лабораторию ворвалась тётя Катя.

– Иван, что ты делаешь с Машей? – строго спросила она.

– Видишь ли, Катенька, Маша сумела сделать невозможное, а именно: выйти на связь с иным миром без посредничества клона. Естественно, я предположил наличие у неё каких-то паранормальных способностей. С сожалением должен констатировать, что девочка абсолютно нормальна. Ой, Машенька, встрепенулся Иван Дмитриевич, подвинь, пожалуйста, эту коробочку.

Спичечный коробок, на который указал Иван Дмитриевич, стоял слишком далеко, и достать его, сидя в кресле, я не смогла. Поэтому я встала с кресла, сделала шаг вперёд, насколько мне позволили облеплявшие меня датчики, и, вытянув руку, с трудом дотянулась до коробка кончиками пальцев и толкнула его.

– Увы, – вздохнул Иван Дмитриевич, – даже телекинезом она не владеет.

– И замечательно! – сказала тётя Катя. – А теперь немедленно отцепляй от неё всю эту гадость и больше никогда не смей экспериментировать над ребёнком.

– Но я просто хотел посмотреть…, – стал оправдываться Иван Дмитриевич и, отлепляя от меня датчики, робко спросил, – Машенька, тебе ведь не было больно.

– Не было.

– Ну, вот, видишь, Катенька. Я не причинил девочке никакого вреда.

– Ещё чего не хватало! – возмутилась тётя Катя, и взяла меня за руку. – Пойдём отсюда.

Однажды мы все вместе завтракали в кухне-столовой. В этот день я решилась приготовить на завтрак мамины фирменные блинчики. И они всем понравились. Понравились настолько, что когда заголосил тревожный зуммер, из-за стола выскочил только Иван Дмитриевич. Мы ещё не успели допить чай, а Иван Дмитриевич уже вернулся.

– Прекращайте потреблять калории, – строго сказал он, – нам сейчас предстоит работа в Раю.

– Мне и здесь неплохо, – отозвался Лёша, поглаживая живот рукой.

– Ничем не могу помочь. Рай – это место нашей следующей работы.

– В каком смысле? – спросил дядя Вадим.

– В том, что это самый прекрасный из всех существующих миров нуждается в нашей срочной помощи. По крайней мере, мне так сказали в Совете. Пошли к справочному компьютеру, посмотрим подробности.

Тётя Катя осталась мыть посуду, а мы все потянулись в главный зал. Лена уселась за главный компьютер и набрала код Рая.

– Ого! Вы только послушайте, что про него сказано в справочнике, – воскликнула она и начала с выражением читать:

– Этот мир насчитывает миллионы растений и животных. При этом там нет и в помине никаких болезнетворных микробов, нет ядовитых или некрасивых растений. Там даже хищников нет. Точнее, был один вид – шалисы – нечто среднее между нашими земными лисицей и золотистым шакалом. Но и эти животные неожиданно погибли несколько лет назад.

– И вот с этого необъяснимого исчезновения шалисов и начались проблемы, – вставил Иван Дмитриевич.

– Что же там произошло? – спросил Лёша. Иван Дмитриевич начал объяснять:

– Там обитают так называемые крысищи. Всеядные зверьки, похожие на наших пасюков[5], но в три раза крупнее, и превосходящие их наглостью и хитростью. Шалисы сдержали популяцию крысищ в пределах, соответствующих оптимуму, и те мало попадались на глаза остальным обитателям Рая. Более того, крысищи играли роль своеобразных санитаров этого мира, уничтожая слабых и умерших животных. Но после гибели хищников крысищи стали размножаться с катастрофической скоростью. Они уже безвозвратно уничтожили несколько видов животных и птиц, разоряя их норы и гнёзда и пожирая их потомство. Под угрозой вымирания ещё десятки видов. Если эти твари не умерят свой аппетит, то и растениям может грозить гибель. Уже более трёх лет крысищи полностью уничтожают все семена и клубни. И когда вследствие естественного старения ныне существующие растения будут погибать, им на смену не придёт молодая поросль. Но и это ещё не всё. В сложившейся обстановке крысищи представляют уже немалую опасность и для разумных обитателей Рая. Они не только стали причиной голода в некоторых регионах, но и начали уже нападать на детей.

– Ой, – вскрикнула Лена и схватилась за живот.

У Лены скоро должен родиться маленький, и ей сейчас нельзя про такие ужасы слушать.

– Лена, а что представляет собой разумная раса? – спросил дядя Вадим.

– Там живут пери. Полюбуйтесь.

Лена нажала на нужную клавишу, и на огромном мониторе появилась женщина совершенной красоты. Не только Лена – Елена Прекрасная, но даже мама показались бы рядом с этой красавицей почти дурнушками. У пери была просто идеальная фигура, целый водопад блестящих ярко-рыжих волос, огромные глаза удивительного бирюзового оттенка и такие роскошные ресницы, что можно было только завистливо вздыхать. На пери было красивое, как у принцессы, платье ещё больше подчёркивающее её красоту.

Мы с Леной и тётей Катей тихонько вздохнули, а Лёша воскликнул:

– Ух, ты!

– Да, феерическое зрелище, – сказал дядя Вадим.

Только на Ивана Дмитриевича красота пери не произвела никакого видимого впечатления, и он нетерпеливо сказал:

– Леночка, ну с этим объектом всё ясно. Давай дальше. Там наверняка должен быть и крысищ.

Лена, хмыкнув, пощёлкала клавишами, и на экране красавицу сменило малосимпатичное острозубое животное с хвостом, утыканным острыми шипами.

– Вот это и есть интересующий нас объект. И давайте думать, что нам с этим делать.

– Может использовать яд, – неуверенно предложил Лёша.

– А где гарантия, что этим ядом мы не перетравим ещё каких-нибудь животных? А им и так сейчас несладко приходится, – возразил дядя Вадим.

– Ловушки?

– Малоэффективны. Я прикинул вчерне, учитывая способность крысищ к воспроизводству, нам придётся покрыть ловушками всю поверхность земли в три с половиной слоя. Кстати, сами пери уже пробовали устанавливать крысоловки, но крысищ это нисколько не остановило. Именно поэтому Повелительница Пери обратилась в Совет миротворцев.

– А нигде не осталось ни одного шалиса? – спросил дядя Вадим.

– Информация об этом отсутствует. А ты полагал сделать клоны и таким образом восстановить популяцию? – повернулся к нему Иван Дмитриевич.

– На мой взгляд, это было бы неплохо. Не сразу, конечно, но шалисы сумеют призвать этих тварей к порядку.

Но Иван Дмитриевич вздохнул.

– Это было бы оптимальное решение, проблема была бы решена, так сказать, естественным, не противоречащим местной экологии, путём. Но, по-видимому, шалисов больше не существует. Да и где гарантия, что их наследственный материал не был поврежден. Что-то стало причиной массовой гибели этих животных в отсутствии возбудителей болезней.

– А может, найти шалисам достойную замену? – тихо спросила я.

– Маша, ну кем ты их заменишь? Ясно же сказано, что иных хищников там нет, – отмахнулся дядя Вадим.

– А собаки?

– Какие собаки? – не понял дядя Вадим.

– Насколько я знаю, с крысами лучше всего справляются таксы и терьеры. Может, и крысищи им будут по зубам. Вот только таксы, на мой взгляд, маловаты будут. Эти зверюги больше такс. А терьеры – в самый раз. Гусарик уж точно даст жару этим крысищам! Мало не покажется!

– Маша, это смешно. Один Гусар с этой бандой не справится, они же его просто слопают, – сказала Лена.

– Погоди, погоди, Леночка, но ведь мы же можем его клонировать. В этом, несомненно, присутствует некое рациональное зерно, – оживился дядя Иван Дмитриевич.

– Более того, мы можем клонировать не только Гусара, но и его подружку. Сейчас я позвоню Павлу Петровичу и попрошу немного материала от его Златки, – подхватил дядя Вадим.

– А это ещё зачем? – удивилась Лена.

– Если собачки придутся ко двору, то пусть плодятся на страх крысищам. Машка, ты у нас молодец. Пятёрку тебе за идею! – весело сказал дядя Вадим.

– И сколько собак ты собираешься туда отправить? – спросила Лена.

– К сожалению, возможности клональной ограничены. С учётом того, что ещё надо будет отправлять в Рай два наших клона, реально можно подготовить не более трёх пар собак. Но для начала, я полагаю, этого должно хватить.

– Я готов принести себя в жертву и пойти в рай сам, уступив своё место в клональной для собачек, – сказал Лёша.

– Не говори глупостей, – возразил Иван Дмитриевич, – ты же знаешь, что согласно технике безопасности работать в иных мирах должны только клоны и только вдвоём.

– Ну, какая техника безопасности должна быть в Раю? – воскликнул Лёша.

– Рай не Рай, но нарушать инструкцию без особой нужды не следует. Пусть работают клоны, – стоял на своём Иван Дмитриевич.

– Ладно уж, перестраховщики, – вздохнул Лёша, – а кто пойдёт со мной?

– Мне кажется, Ваня, надо послать твоего клона. Ты у нас молодой, неженатый, может там хоть твой клон судьбу найдёт, – хихикнула Лена.

– Ни за что! – живо откликнулся Иван Дмитриевич.

– Что так? – Лена невинно захлопала длинными ресницами.

– Леночка, если бы там обитали только крысищи, то я с превеликим удовольствием, а к женщинам… Я ещё не готов к таким контактам. Может быть лет через пятьдесят.

– Не бойся, Ваня, я тебя спасу и отправлю к этим красавицам своего клона. А уж тебе достанутся потом какие-нибудь каракатицы пострашнее, – засмеялся дядя Вадим.

– Согласен, – отозвался Иван Дмитриевич тусклым голосом, – только давайте не будем терять время.

– Золотые слова, – прошептал вездесущий Минутыч.

– Да, пойдём готовиться, – сказал дядя Вадим.

Первыми в шлюз выскочили терьерчики. Шлюз словно засветился от их радостной рыжины и зазвенел от их лая. Потом появился клон дяди Вадима. Так-так, всё ясно! Рост повыше, плечи пошире, подбородок поквадратнее. Даже вечный хохолок улёгся благопристойнейшим образом. Ох, влетит ему от тёти Кати!

Но тут в шлюз вышел клон Лёши, и я вообще чуть со стула не свалилась.

Ничего себе Добрыня Никитич! Косая сажень в плечах, мускулы картинно перекатываются под рубашкой, пшеничные кудри и усы (а эти-то откуда взялись?) расчёсаны волосок к волоску. Словом, сплошная красота! Только коня не хватает!

– Ты бы ещё павлиний хвост нацепил, – сердито прошипела Лена оригиналу, откровенно любующемуся своим клоном.

Я вдруг представила это зрелище и фыркнула, через мгновение хохотали уже все.

Только лишённый чувства юмора Минутыч остался серьёзным и призвал нас к порядку.

– Ну, что, готовы? – буркнул Минутыч, когда адаптация клонов была завершена.

Оба клона одновременно кивнули, а терьерчики залились нетерпеливым лаем.

– Тогда начали, – невозмутимо сказал Минутыч.

Дымка остановившегося времени растаяла, и можно было подробно разглядеть окружавший миротворцев дивный сад. Роскошные цветы самых разных форм и расцветок, поющие яркие рыбки, ручные колибри, словом всё то, что может представить себе самое смелое воображение при слове «рай». Правда, долго любоваться природой миротворцам не пришлось, потому как на дорожке, выложенной кусочками полированной яшмы, показалась пери.

Она была так хороша, что бедная Лена даже тихонько застонала от досады. Мне стало её ужасно жалко, а вдруг Лёша влюбится в эту красавицу. Я пересела поближе к ней и осторожно погладила её по руке.

– Лена, ну не расстраивайся ты так. Ты в сто раз лучше этой куклы!

Поигрывая огромной шипастой палицей, пери нежным голоском осведомилась, какого дьявола наглые мужчины посмели вломиться в царство женщин и догадываются ли они, какая участь их ожидает.

Грубые слова и несуразная дубина странно не соответствовали дивной внешности пери, и миротворцы на мгновение опешили, но Вадим быстро пришёл в себя и, учтиво поклонившись суровой даме, сообщил, что они с товарищем присланы сюда Советом миротворцев, в который за помощью обратилась сама Прекрасная Повелительница Пери. Красотка с сомнением посмотрела на мужчин, как бы прикидывая, а не пристукнуть ли их прямо на месте среди цветущих глициний, но потом милостиво согласилась проводить миротворцев к правительнице и зашагала по яшмовой дорожке. Вадим и Алексей, переглянувшись, пошли следом за суровой красавицей. А терьерчики побежали за ними, шныряя по придорожным кустам и вызывая страшное возмущение у райских птиц.