– Ты, девочка без имени.
– Я…
– Не заговаривай, покуда я не задал вопроса, и не заставляй меня его повторять, если он уже задан. Ты поняла?
– Да… Да, господин.
– Господин у нас лишь Кваш Кагар. Мы все ему служим. Ты поняла?
– Да, госпо… Да.
– Меня называй канцлером, или Аеси, или вообще никак. Чины и титулы – они для стервятников вокруг нас. Мне до них нет дела.
Что-то захватывает внимание Аеси, и он выглядывает в окно. Смотрит долго. Соголон неуютно ерзает.
– Ты знаешь, за что изгнана твоя госпожа?
– Нет, Аеси.
– Но ты была там, когда умер господин Комвоно?
– Что?
– В доме, малышка. Ты была в доме тем утром, когда умер господин Комвоно?
– Да, Аеси.
– Ты знаешь, как он умер?
– Рабыня застала его на стене, господин.
– А ну без чинов!
– Ой.
– И теперь ты… Нет, не рабыня – и не ребенок. Так ты что, приживалка?
– Д-да.
– Ты знаешь, что такое «приживалка»?
– Нет.
Аеси прыскает смешком, похожим на чих.
– Твоя госпожа желает быть приближенной ко двору. Повторно. Я склонен пойти на это, ибо наследному принцу подобает слыть милосердным правителем. Кто знает, может, теперь она будет лучше управляться со своим языком. А нет ли у нее в подругах каких-нибудь ведьм, а, девочка?
– Нет. Нет, господин, ведьм она на дух не переносит. От нас в Конгоре все ведьмы шарахаются.
Аеси кивает и снова прыскает. И вдруг, крутнувшись в мгновенном повороте, впивается в Соголон взглядом.
Соголон пытается выдержать этот взгляд. Не то чтобы она бросает вызов или пытается быть твердой, но ей опостылело, что мужики воздействуют на нее своей силой, даже если это просто давящий взгляд. Она упорно не отводит глаз и моргает всего единожды. Аеси, понятно, пересиливает и не моргает, кажется, вообще. Все это происходит так быстро, что со стороны едва ли заметно, но она видит, даже непонятно почему. Прямо перед тем, как снова заулыбаться, он хмурится. Эта маска занимает всё его лицо, а затем исчезает.
– Твоей госпоже надо бы напомнить, чтобы впредь держала язык за зубами. Хотя права говорить ей об этом у тебя нет, – молвит он. – Кто назвал тебя Соголон?
– Я сама.
– Ложь. Это имя дала тебе госпожа.
В этот момент один из стражников хватается за живот, и его крючит рвотный позыв. Соголон отвлекается, а когда поворачивается обратно, Аэси смотрит на нее с угрюмой пристальностью.
– Выведите его, – не повернув головы, командует он и встает, думая уходить. – Что будет, когда хозяин тебя найдет? – спрашивает он.
У Соголон отвисает челюсть. Аеси склабится.
– Ладно, это я так. Это не про тебя, – говорит он.
Хозяйка на весь остаток дня укладывается в постель и остается в ней до утра. Где-то перед рассветом она разражается криком:
– Твои слова годятся для любой женщины, чье платье ты не задираешь! – после чего просыпается.
Соголон сидит рядом у ее кровати, в спальном кресле.
– Ты зачем за мной приглядываешь, девочка? Я не больна.
– Меня просто сморил здесь сон, госпожа.
– Смотри, чтобы он тебя впредь здесь не смаривал. Я не потерплю, чтобы за мной приглядывали. Хотя чего это я… Такой чудесный день! Зачем портить его недовольством и брюзжанием? На это просто нет времени. Соголон, сейчас же ступай в поварню. Завтракать я буду яйцами, а не тем кошмаром, который повар наверняка приготовит. Ах какой славный день!
Не успевает Соголон отойти, как хозяйка зовет ее обратно.
– А когда вернешься, мы выберем, какая из этих тканей лучше подходит для платья и геле.
– Да, госпожа.
– Соголон, ты… Ладно, иди. Нет, постой! Зачем я спрашиваю об этом тебя, какую-то там девчонку из буша?
Соголон как ни в чем не бывало поворачивается, чтобы идти.
– Я просто не знаю, что мне ей сказать, – растерянно признается ей в спину госпожа Комвоно. – Не как верноподданной, а как другу. Как женщине.
– Я не знаю, госпожа, какое слово вы напоследок сказали Сестре Короля, но…
– Да не сестре, глупая ты девчонка. Я говорю о дочери короля. Сестры у Кваша Кагара нет.
Соголон кругло моргает, отгоняя безмолвное потрясение.
– У Кваша Кагара сестры нет и не было, дурёха.
