Путешествие стипендиатов
– Именно так.
Миссис Паттерсон довольно быстро справилась с охватившим ее волнением. Эта умная женщина, умевшая подавлять свои эмоции и не тратившая лишних слов на бесполезные сетования, была под стать мистеру Паттерсону.
Обменявшись с супругой этими фразами, мистер Паттерсон подошел к окну и четырьмя пальцами левой руки забарабанил по стеклу.
Вскоре к нему присоединилась и миссис Паттерсон.
– Вы согласились?.. – спросила она.
– Согласился.
– По-моему, вы поступили правильно.
– Я тоже так думаю, миссис Паттерсон. Не мог же я отказаться, когда директор оказал мне такое доверие!
– Ни в коем случае, мистер Паттерсон. Мне только жаль…
– Чего?
– Что вам предстоит совершить не сухопутное, а морское путешествие, ведь вам придется пересечь океан…
– Придется, миссис Паттерсон. Перспектива провести в море две-три недели меня не пугает… Нам предоставлено прекрасное судно… В это время года, с июля по сентябрь, море спокойно и плавание должно пройти без осложнений. Кроме того, руководителю или наставнику юных путешественников назначена премия…
– Премия?.. – повторила миссис Паттерсон, не страдавшая безразличием к проблемам меркантильного свойства.
– Да, – ответил мистер Паттерсон, – такая же, как и каждому победителю конкурса.
– Семьсот фунтов?
– Именно семьсот.
– Сумма значительная. И она стоит того, чтобы потрудиться…
Мистер Паттерсон был того же мнения.
– А на какой день назначен отъезд?.. – поинтересовалась миссис Паттерсон, уже совершенно убежденная в правильности принятого ее супругом решения.
– На тридцатое июня, и уже через пять дней мы должны быть в Корке, где нас ожидает «Стремительный»… Времени у нас в обрез, сборы следует начать сегодня же…
– Я обо всем позабочусь, Гораций, – ответила миссис Паттерсон.
– Вы ничего не забудете?..
– Не беспокойтесь!
– Мне понадобятся костюмы полегче, ведь нам предстоит путешествовать в жарких странах, буквально сгорающих под лучами тропического солнца…
– Все будет готово…
– Но обязательно черного цвета, поскольку легкомысленный наряд туристов не отвечает ни моему положению, ни характеру…
– Положитесь на меня, мистер Паттерсон, а уж я не забуду даже рецепт микстуры Вергала от морской болезни, равно как и ингредиенты, в нее входящие…
– Вот еще, морская болезнь! Подумаешь! – презрительно фыркнул мистер Паттерсон.
– Осторожность не помешает, – заметила миссис Паттерсон. – Да и путешествие продлится всего два с половиной месяца…
– Два с половиной месяца – это как-никак десять – одиннадцать недель, миссис Паттерсон… А за это время мало ли что может произойти!.. Недаром ведь изрек один мудрец: уехать-то легко, а вот вернуться…
– Главнее все-таки вернуться, – сделала справедливое замечание миссис Паттерсон. – Не пугайте меня, Гораций… Я примирюсь, без ненужных упреков, с двухмесячной с лишним разлукой с вами, с мыслью о морском путешествии. Я знаю, какие опасности сопряжены с этим, но надеюсь, вам удастся избежать их благодаря вашей обычной осторожности… Но не следует огорчать меня мыслью, что путешествие может затянуться…
– Замечания, которые я почел своим долгом сделать, – отвечал мистер Паттерсон, жестом защищаясь от упреков в том, что он вышел за рамки дозволенного, – вовсе не были рассчитаны на то, чтобы посеять тревогу в вашей душе… Я лишь хотел предупредить вас, чтобы вы не беспокоились в случае небольшой задержки и не подумали, что случилось какое-то несчастье…
– Пусть так, мистер Паттерсон, однако, поскольку речь идет о двух с половиной месяцах, я хотела бы надеяться, что ваше отсутствие не продлится дольше…
– Я и сам на это надеюсь, – ответил мистер Паттерсон. – В сущности, о чем идет речь? О небольшой экскурсии по очаровательным местам, о прогулке по островам Вест-Индии… И что за беда, если мы вернемся в Европу на пару недель позже…
– Нет-нет, Гораций! – упрямо твердила, не сдаваясь, его благоверная.
На этот раз почему-то заупрямился и мистер Паттерсон, что было ему совсем несвойственно. Уж не хотел ли он раздуть страхи миссис Паттерсон?..
Как бы то ни было, но он упрямо продолжал твердить об опасностях, связанных с любым путешествием и особенно с плаванием по морям. Когда же миссис Паттерсон отказалась в них поверить, несмотря на вычурность фраз, сопровождаемых красноречивыми жестами, он заявил:
– Я не требую, чтобы вы в них поверили, а лишь только предусмотрели; и, следовательно, предвидя их, я должен принять необходимые меры…
– Какие же, Гораций?..
– Прежде всего, миссис Паттерсон, следует подумать о моем завещании…
– Вашем завещании?..
– Да… и с соблюдением всех формальностей…
– Но вы просто убиваете меня!.. – вскричала миссис Паттерсон, которой путешествие начало представляться во все более ужасном свете.
– Нет, миссис Паттерсон, и еще раз нет. Просто осторожность и благоразумие требуют этого. Я принадлежу к числу людей, которые считают необходимым, даже садясь в поезд, не говоря уже о путешествии по безбрежным океанским просторам, сделать необходимые на случай смерти распоряжения.
Уж таков был этот человек, да и ограничится ли он одним лишь завещанием? А впрочем, что тут еще придумаешь?.. Как бы то ни было, но на сей раз миссис Паттерсон не на шутку разволновалась. В ее воображении уже рисовались картины составления мужем духовного завещания, страшных опасностей, подстерегающих его во время плавания, столкновений, кораблекрушений и, наконец, ужасной смерти на каком-нибудь острове, кишащем людоедами…
Тут только мистер Паттерсон заметил, что, пожалуй, хватил через край, и стал подыскивать успокоительные фразы, дабы приободрить дражайшую половину. Наконец эконому удалось убедить супругу, что излишняя осторожность не может иметь отрицательных последствий и что принять меры предосторожности еще не означает распроститься со всеми радостями жизни, что это наконец не «aetemum vale»[43], как сказал Овидий устами Орфея, вторично потерявшего свою дорогую Эвридику[44].
Нет и нет! Миссис Паттерсон не потеряет мистера Паттерсона даже в первый раз! Тем не менее этот человек, делавший все с особым тщанием, считал своим долгом привести дела в идеальный порядок. Завещание он всенепременно напишет. Сейчас же, не медля, он отправится к нотариусу, дабы документ был составлен согласно букве закона и в момент вскрытия не дал бы повода к малейшему сомнению.
После всего вышесказанного легко представить, что мистер Паттерсон принял все меры на тот случай, если по воле злого рока «Стремительный» вдруг навсегда безвестно канет в морской пучине вместе со всем экипажем и пассажирами.
– Следует подумать о моем завещании…
Все же сам мистер Паттерсон так не думал, поскольку тут же добавил:
– Кстати, следовало бы сделать еще кое-что…
– Что же еще, Гораций?.. – спросила миссис Паттерсон.
На сей раз, однако, ее супруг не пожелал выразиться яснее.
– Да так, ничего… ничего… там увидим!.. – пробормотал эконом.
И уж если он ограничился этим, то, по-видимому, поступил так, дабы не напугать еще больше миссис Паттерсон, а также потому, что не надеялся убедить ее, даже подыскав приличествующее случаю латинское изречение, недостатка в коих он никогда не испытывал.
Наконец, желая завершить не слишком приятный разговор, он заявил:
– А теперь займемся моим чемоданом и шляпной картонкой!
Правда, отъезд намечен через пять дней, но что сделано, то сделано, и к этому можно уже не возвращаться.
Короче говоря, начиная с этого момента, у мистера Паттерсона, как и у остальных девяти юношей, с которыми он пускался в путь, только и разговоров было, что о сборах в дорогу.
Из пяти дней, оставшихся до отплытия «Стремительного» 30 июня, сутки должны уйти на то, чтобы добраться до Корка.
Действительно, сначала по железной дороге надо было доехать до Бристоля, а затем уже сесть на пароход, совершавший регулярные рейсы между Англией и Ирландией. На нем путешественники собирались спуститься до устья Северна, пройти Бристольским заливом и проливом Святого Георга и высадиться в Куинстауне, при входе в залив Корк, на юго-западном побережье Изумрудного Эрина[45]. Переезд из Англии в Ирландию займет один день, и мистер Паттерсон надеялся, что за это время он прекрасно освоится с морем.
Между тем родители учащихся уже успели, кто телеграммой, кто по почте, известить директора о своем согласии. Родители Роджера Хинсдейла жили в Лондоне, так что юноша лично сообщил им о предложении миссис Кетлин Сеймур и в тот же день известил мистера Ардаха об их согласии.
Остальные ответы прибыли один за другим из Манчестера, Парижа, Нанта, Копенгагена, Роттердама, Гетеборга, а родители Хьюберта Перкинса прислали телеграмму с острова Антигуа.
Родители всех учеников охотно принимали предложение и благодарили миссис Кетлин Сеймур с острова Барбадос.
Пока миссис Паттерсон собирала мужа в дорогу, сам он приводил в порядок свою отчетность по Антильской школе. Можно не сомневаться, что он не оставил ни одного неоплаченного счета, ни одного неоформленного документа и готовился передать все дела лицу, которое должно было его заменить на время отсутствия, начиная с 28 июня сего года.
Не пренебрегал достойный эконом и личными делами, в частности тем важным делом, о котором он лишь намекнул миссис Паттерсон в прошлом разговоре и о котором, по-видимому, уже успел переговорить более подробно.
Однако заинтересованные в этом деле лица хранили по данному поводу полное молчание. Узнаем ли мы когда-нибудь, о чем же, собственно, шла речь?.. Да, но, к сожалению, только в том случае, если мистер Паттерсон не вернется из Нового Света.
Достоверно же было известно только то, что супруги нанесли несколько визитов стряпчему, а затем побывали и у некоторых официальных лиц. Служащие Антильской школы заметили также, что всякий раз, когда супруги вместе возвращались после очередного визита, мистер Паттерсон имел вид более серьезный и сосредоточенный, чем обычно, а у его достойной половины то были такие красные глаза, как будто она пролила потоки слез, то такой решительный вид, какой бывает у человека, доведшего до счастливого конца чрезвычайно важное дело.
Впрочем, несмотря на различные формы выражения этих переживаний, все приписывали и то и другое скорой разлуке, что было вполне объяснимо.
Но вот наступило 28 июня. Отъезд был назначен на вечер. В девять часов ментор и его юные спутники должны были сесть в поезд и отправиться в Бристоль.
Утром того же дня мистер Джулиан Ардах в последний раз беседовал с мистером Паттерсоном. Еще раз попросив эконома тщательно вести денежную отчетность (напоминание, впрочем, совершенно бесполезное), он вновь дал ему понять и прочувствовать важность возложенной на него миссии и выразил полную уверенность в том, что мистер Паттерсон сумеет поддержать мир и спокойствие среди воспитанников Антильской школы.
В восемь тридцать вечера все собрались на школьном дворе. Роджер Хинсдейл, Джон Говард, Хьюберт Перкинс, Луи Клодьон, Тони Рено, Нильс Гарбо, Аксель Викборн, Альбертус Лейвен и Магнус Андерс пожали руки директору, преподавателям и товарищам, которые не без зависти, впрочем вполне естественной, наблюдали за их отъездом. Мистер Паттерсон простился с миссис Паттерсон, чья фотография лежала у него в кармане.
При этом он выразил свои чувства подобающими фразами, с сознанием человека практичного, принявшего все меры против возможных случайностей.
Затем, обратившись к школьникам, садившимся в экипаж, который должен был их доставить на вокзал, он продекламировал, чеканя каждый слог, следующий стих Горация:
– Cras ingens iterabimus aequor[46].
Итак, стипендиаты отправились в путь. Через несколько часов поезд доставит их в Бристоль. А на следующее утро они пересекут пролив Святого Георга, который мистер Гораций Паттерсон высокопарно назвал «необъятной гладью». Ну что ж, счастливого пути, лауреаты Антильской школы.
Глава IV
Таверна «Голубая лисица»
Корк, когда-то Ков, а по-гэльски Коррок, что означает «болотистая местность». Сначала была деревня, затем – поселок, и постепенно Корк превратился в столицу провинции Манстер и третий по величине город Ирландии.
Промышленный город средней руки, Корк обязан своим развитием порту Куинстауну (бывшему Кову) [47], где повсюду видны строительные площадки, склады, заводы. Порт служит для заправки и ремонта судов, в основном парусных, для которых река Ли слишком мелководна.
Прибыв в Корк довольно поздно, наставник и его подопечные совершенно не имели времени ни для осмотра города, ни для экскурсии по этому прелестному острову, соединенному двумя мостиками с берегами Ли и славившемуся замечательными садиками, разбросанными по соседним островам, ни для знакомства с его пригородами. Весь муниципальный округ насчитывал не менее восьмидесяти девяти тысяч жителей, из них семьдесят девять тысяч жили в Корке и десять тысяч – в Куинстауне.
Но подобные экскурсии, способные стать приятным времяпрепровождением, совершенно не интересовали троицу, сидевшую за столом вечером 29 июня в темном углу таверны «Голубая лисица». Наполовину скрытые мрачной тенью сводов, они о чем-то беседовали, не забывая при этом опорожнять и наполнять стоявшие перед ними стаканы. По одному лишь отчаянному виду и беспокойному поведению внимательный наблюдатель сразу бы признал в этой компании отъявленных мерзавцев, головорезов, которых, вполне вероятно, разыскивала полиция. А какие у них были носы! Какие подозрительные взгляды они бросали на каждого входившего в довольно подозрительное заведение, в эту Богом и людьми забытую трущобу под названием «Голубая лисица»!
Он продекламировал, чеканя каждый слог, стих Горация
Впрочем, чего-чего, а таверн в портовом квартале хватало, так что, если бы эта троица захотела найти надежное убежище, выбор у нее был богатый.
Если Корк выглядит достаточно респектабельно, то ничего подобного не скажешь про Куинстаун, где всегда шатается масса проезжего люда, но на то он и один из самых крупных ирландских портов. А если вспомнить, что в этот порт ежегодно заходит четыре с половиной тысячи судов общим водоизмещением в один миллион двести тысяч тонн, то легко представить себе, сколько народу выплескивается на его улицы каждый день. Отсюда и бесчисленные таверны, и постоялые дворы, кишмя кишащие самым непотребным людом, равнодушным к покою, чистоте и комфорту. Здесь бродят матросы всех национальностей, часто затевая буйные драки, требующие вмешательства полиции.
Если бы в тот день полицейские заглянули в самое дальнее помещение «Голубой лисицы», то без труда обнаружили бы там шайку бандитов, сбежавших из куинстаунской тюрьмы, которых они разыскивали уже несколько часов.
Вот при каких обстоятельствах это произошло.
Восемь дней назад военный корабль британского флота доставил в Куинстаун экипаж английского трехмачтового судна «Галифакс», недавно взятый в плен в Тихом океане. В течение полугода это судно пиратствовало в западной части океана между Соломоновыми островами, архипелагом Новые Гебриды и островом Новая Британия. Захват «Галифакса» должен был положить конец разбою и грабежам, жертвами которых становились английские суда.
За преступления, в коих разбойников обвиняло правосудие, – преступления, доказанные фактами и свидетельскими показаниями, – им должен был быть вынесен смертный приговор, и виселица ждала, по крайней мере, главарей: капитана и боцмана «Галифакса».
Шайка насчитывала десять человек, взятых на борту судна. Еще семь матросов из состава экипажа успели сбежать на шлюпках на острова, где их поимка была весьма затруднительна. Тем не менее наиболее опасные разбойники оказались в руках правосудия и в ожидании приговора были помещены в морскую тюрьму Куинстауна.
Вообразить себе невероятную дерзость и наглость капитана Гарри Маркела и его правой руки, боцмана Джона Карпентера, представители закона просто не могли. Благодаря этому, а также и благоприятному стечению ряда обстоятельств, пиратам удалось бежать из тюрьмы как раз накануне того дня, когда их можно было увидеть в таверне «Голубая лисица», одном из самых злачных портовых заведений. Сразу же после побега все полицейские силы были приведены в боевую готовность, ибо преступники, способные на все, не могли еще улизнуть из Корка или Куинстауна, поэтому поиски велись во всех кварталах обоих городов.
Из предосторожности полицейские агенты патрулировали и несколько миль побережья залива Корк. Одновременно во всех злачных местах портовых кварталов начались повальные обыски.
Однако там встречались такие укромные уголки, что отыскать в них бандитов было довольно трудно. Стоило содержателям притонов почуять денежки, как они могли спрятать кого угодно, совершенно не заботясь о том, что это за люди и откуда они явились.
Следует, однако, заметить, что моряки с «Галифакса» были уроженцами разных английских и шотландских портов, и никто из них в Ирландии никогда не жил. Никто ни в Корке, ни в Куинстауне не знал их в лицо, что делало их поимку маловероятной. Правда, поскольку у полиции имелись приметы пиратов, они весьма опасались преследования и, естественно, пытались максимально сократить столь опасное пребывание в городе, а посему мечтали воспользоваться первым же удобным случаем, чтобы бежать, морем или сушей, безразлично.
Возможно, подобный случай скоро и представится, причем при весьма благоприятных обстоятельствах. Но давайте-ка послушаем разговор нашей троицы, сидевшей в самом темном углу «Голубой лисицы», где она могла беседовать, не боясь чужого уха.
Гарри Маркел был, безусловно, достойным главарем шайки, что не колеблясь признала его верховенство, когда он превратил трехмачтовый бриг «Галифакс», командовать которым ему доверила одна ливерпульская компания, в пиратское судно, бороздившее под черным флагом отдаленные моря Тихого океана.
Лет сорока пяти, среднего роста, крепкого телосложения, отличного здоровья, с физиономией висельника, Гарри Маркел не останавливался ни перед какой жестокостью. Значительно более образованный, хотя и вышел из простых матросов, этот весьма неглупый человек постепенно дослужился до капитана торгового судна. В совершенстве владея своим ремеслом, он мог бы сделать блестящую карьеру, если бы ужасные страсти, неуемная жажда денег и стремление главенствовать над всеми не толкнули его на путь преступлений. К тому же, умело скрывая свои пороки под личиной старого морского волка и пользуясь благоволившей к нему судьбой, он никогда не вызывал и тени сомнения у судовладельцев, доверявших ему свои суда.
Боцману Джону Карпентеру исполнилось сорок, он был пониже Маркела ростом, обладал незаурядной физической силой и отличался от Гарри льстивым выражением лица, неискренними манерами, врожденным стремлением к плутовству и, наконец, великолепным умением скрывать свои истинные чувства, что делало его вдвойне опасным. Не уступая капитану в жадности и жестокости, он имел на него огромное влияние, так что Гарри Маркел зачастую ему охотно подчинялся.
Третьим за столом был кок «Галифакса» Ранья Чог, в чьих венах текла смесь английской и индийской крови. Безраздельно преданный капитану, как, впрочем, и все его собратья по разбою, он давно уже заслужил раз сто быть вздернутым на виселицу за преступления, что совершила шайка за последние три года и в коих он принимал участие.
Троица беседовала вполголоса, потягивая из стаканов, и вот что говорил Джон Карпентер:
– Мы не можем здесь оставаться!.. Сегодня же ночью следует убраться из таверны, да и вообще из города… Полиция гонится за нами по пятам, и уже утром нас схватят!
Гарри Маркел молчал, но он тоже считал, что им нужно покинуть Куинстаун до восхода солнца.
– Уилл Корти опаздывает! – заметил Ранья Чог.
– Э! Дайте ему время добраться!.. – ответил боцман. – Он знает, что мы ждем его в «Голубой лисице», и непременно отыщет.
– Да, если мы все еще будем здесь, – заметил кок, бросая беспокойный взгляд в сторону двери, – и если констебли не заставят нас отсюда смыться!..
– Не важно, – заявил Гарри Маркел, – это даже неплохо, что мы здесь… Ведь если полиция начнет рыскать по всем злачным местам и доберется до «Голубой лисицы», то ей не удастся застать нас врасплох… Ведь здесь есть задняя дверь, и при малейшей опасности мы быстро смоемся!..
Несколько минут капитан и его собутыльники молча опорожняли стаканы с грогом и виски. Они были едва различимы в этом темном углу, освещенном лишь тремя газовыми рожками. Со всех сторон слышался рев пьяных голосов, грохот передвигаемых скамеек, перекрывавший даже голоса тех, кто обращался к хозяину и его помощнику, едва успевавшим обслуживать нетерпеливых грубых клиентов. То тут, то там вспыхивали дикие перебранки, нередко заканчивавшиеся обменом ударами. Этого-то Гарри Маркел и боялся больше всего, ведь драка могла привлечь внимание квартальных стражей порядка, и тогда преступников вполне могли обнаружить.
Разговор возобновился, и Джон Карпентер заметил:
– Только бы Корти смог достать лодку!
– Это, наверное, уже сделано, – ответил капитан. – В порту всегда полно разных суденышек, болтающихся на якоре. Прыгнуть в одно из них нетрудно… и Корти должен привести ее в надежное место.
– А остальные семеро?.. – спросил Ранья Чог. – Они смогут к нам присоединиться?!
– Конечно, – ответил Гарри Маркел, – ведь мы обо всем условились, они должны присматривать за лодкой, пока мы в нее не сядем.
– Меня беспокоит то, – заметил кок, – что мы уже прохлаждаемся здесь целый час, а Корти все еще нет… Уж не схватили ли его?..
– Сегодня же ночью следует убраться из таверны, да и вообще из города…
– Меня гораздо больше волнует, – заявил Джон Карпентер, – по-прежнему ли находится судно на якорной стоянке…
– Оно должно быть там, – ответил Гарри Маркел, – и готово сняться с якоря в любую минуту!
Не было никакого сомнения, что план капитана и его шайки состоял в том, чтобы покинуть пределы Соединенного Королевства и даже Европы, где их подстерегало столько опасностей, и поискать убежища по ту сторону океана. Но каким образом они надеялись осуществить его и попасть на судно, готовое к отплытию?
Судя по тому, что секунду назад сказал Гарри Маркел, они собирались добраться до судна на лодке, заранее доставленной в условленное место их собратом по разбою Корти. Но надеялись ли они потом спрятаться на судне?..
В этом-то и состояла основная трудность. То, что вполне могли сделать один-два человека, весьма затруднительно осуществить десятерым. Даже если допустить, что им удастся проскользнуть незамеченными в трюм, их рано или поздно там обнаружат и немедленно сообщат об этом в Куинстаун.
Поэтому у Гарри Маркела должен был быть в запасе и другой способ проникновения на судно, более практичный и надежный. Но какой же? Быть может, он рассчитывал на пособничество некоторых матросов на каком-либо судне, готовом сняться с якоря?.. А может быть, он и его сподвижники заранее уверены в том, что на судне их ждет надежное убежище?..
Впрочем, в разговоре, который вела эта троица, никто не обмолвился ни единым словом о дальнейших планах. Всякий раз, когда кто-либо посторонний приближался к столу пиратов, они мгновенно умолкали, так что застать их врасплох было просто невозможно.
Однако, ответив боцману, Гарри Маркел вновь задумался. Он размышлял о том опасном положении, в котором они оказались, ибо чувствовал, что развязка близка. Будучи уверенным в достоверности добытых сведений, он задумчиво произнес:
– Нет… Судно не могло уйти. Оно снимется с якоря только завтра. И вот доказательство…
Гарри достал из кармана обрывок газеты и прочел сообщение в рубрике «Морские новости»:
«“Стремительный” по-прежнему находится на якорной стоянке в заливе Корк, в Фармарской бухте, готовый к отплытию. Капитан Пакстон ждет лишь прибытия пассажиров, направляющихся на Антильские острова. Отплытие намечено на 30 июня. Стипендиаты Антильской школы должны прибыть на судно именно в этот день. Как только это произойдет, “Стремительный” тотчас поднимет паруса, если погода будет благоприятствовать!»
Ба! Да ведь это как раз и есть судно, зафрахтованное и оплаченное миссис Кетлин Сеймур! Так, значит, именно на борту «Стремительного» Гарри Маркел и его шайка решили улизнуть от правосудия! Да, но на чем же строился их расчет?.. Едва ли они могли рассчитывать найти сообщников среди команды капитана Пакстона… Но тогда, возможно, они вознамерились захватить судно, застав команду врасплох?..
Одно было ясно: от подобных негодяев можно было ожидать чего угодно, тем более когда речь шла о спасении собственных шкур. Их было десять, и вряд ли команда «Стремительного» была многочисленнее. При данных обстоятельствах преимущество явно оказалось на стороне бандитов.