Аджимушкай. Непобежденный гарнизон. Пьеса в 6 актах
Поэтому наш социалистический строй самый передовой и только за ним будущее.
А с фашизмом и прочей мерзостью, разговор один – «ваше слово товарищ Маузер!» И точка. Сорняки только огонь праведный и может извести. Иначе никак.
Немцов. Изничтожим эту мерзость и заживем по-человечески.
Левицкий. Будем надеяться, что дети наши этой коричневой лихорадки больше не увидят.
Так, тихо! Кто там?
От входа появляется запыхавшийся дозорный.
Дозорный. Идут товарищ капитан, взвода 3—4. Экипированы по полной.
Штурмовики. Некоторые похожи на «СС».
Левицкий. Вот и хорошо, мы им могилку здесь организуем. Всем занять позиции. Стрелять только по моей команде. Ни звука, ни шороха, ни вздоха, ни кашля! Все замерли как эти камни! Все ясно?
Солдаты. Так точно!
Левицкий. Проверить оружие, всем по местам!
Через несколько минут в проломе входа появляются тучные темные фигуры, которые быстро растворяются во мраке. Атмосфера наполняется напряжением. Вспыхивает несколько желтовато-бледных фонариков. Лучи скачут по стенам изломанного коридора. Колонна осторожно, почти бесшумно продвигается вперед. Изредка слышна тихая вкрадчивая немецкая речь. Кажется, ощутимым становится тяжелое дыхание врага и звериная мягкая поступь. Темная масса приближается. Что-то неизбежно повисает в воздухе штолен. Тьму, молнией разрезает пулеметная очередь. Присоединяются винтовки и автоматы. Раздаются крики, стоны и ругань. Фашисты открывают ответный огонь. Грохот гранат раскалывает пространство. Где-то обваливается часть потолка, поднимая тучи мутной едкой пыли. Темноту режут яростные всполохи выстрелов. Упорная схватка достигает апогея. Ни одна сторона не уступает. По стенам искрами летят осколки и пули. Через какое-то время немцы отвечают все реже и вскоре стихают совсем…
Левицкий посылает вперед нескольких солдат. Вскоре они подают сигнал.
Один из солдат подходит.
Солдат. Все товарищ капитан, полный капут! Аллес или как у них еще там… Все получили участок русской земли, как и обещал им фюрер. Как говорится, широка страна моя родная… Места для заморских гостей хватит всем.
Левицкий. Отлично. У нас потери есть?
Сержант (сзади) Пятеро раненых.
Расстреляли фрицев как на полигоне! Прямо как мишени в учебке!
Если они так к нам будут ходить, мы их быстро всех перещелкаем!
А курсантик то ничего, красиво работает. Такую кадриль устроил, я думал, нам уже ничего не останется!
Левицкий. Да, ребята славные оказались. Чувствуется, наши! А насчет немцев сильно не обольщайтесь. Немец хитер. Не рассчитывайте, что дальше все будет так гладко. Не расслабляйтесь, держите ухо востро.
Немцов. Мы в охранении и день и ночь. Приноровились. Мышь не проскочит!
Левицкий. Тем не менее, внимание не ослаблять. Следить за всеми изменениями у врага. Ты как, курсант?
Немцов. Полный порядок! Мне уж не в первой фрица косить. Были бы патроны. Нас в училище так гоняли, что здесь просто тир из парка культуры и отдыха!
Левицкий. Ну ты уж не зазнавайся сильно то, ишь ты, нашел парк культуры!
Немцов. Я к тому, что огневая подготовка у нас была сложнее, еще и в воздухе. А здесь что – вокруг камни, уперся в скалу и дави гашетку в свое удовольствие, коси супостатов, как траву в летнюю жатву. Ничто тебя ни качает, не бросает из стороны в сторону. Курорт!
Левицкий. Ну, ты шутник! А то, что фашист в тебя стреляет, не забываешь?
Немцов. Не успевают они в меня выстрелить, товарищ капитан. Я их всегда опережаю. Я чувствую нутром, когда надо на спуск нажать. Этот момент в меня как-то въелся. Я это чую, представляю так ясно, как на странице в книге. Все ненужное пропадает, остается что-то вроде металлического стержня внутри, прямо как шомпола и я четко вижу и осознаю, что надо делать. И все это в секунды происходит.
Левицкий. Молодец! Далеко пойдешь. Только нос сильно не задирай. Как звать то тебя?
Немцов. Николай Немцов.
Левицкий. Немцов? С такой фамилией, тебе только с фрицами и разговаривать на языке пулемета! Умножай результат.
Немцов. Конечно, товарищ капитан!
Левицкий. Так, бойцы, собрать оружие! Выставить усиленный пост. Разведка наверх! Остальные за мной, ну что ж, бывай Николай, увидимся!
Немцов. А Вы заходите к нам почаще, товарищ капитан, я с ребятами нашими познакомлю. Они вам покажут, на что способны, орлы, так в бой и рвутся, и в беседе интересные, а песни поют, заслушаетесь, в концерты ходить не надо. У нас Лешка Чернышов как заведет куплет, аж мурашки по всему телу… За душу берет, ему бы на большой сцене петь, а он в армию подался. Заглядывайте, не пожалеете!
Левицкий. Ладно, время будет, зайду. Парни вы боевые, как я понял, для серьезных дел сгодитесь. Так что ждите!
Немцов. Спасибо, товарищ капитан!
Сцена 9
Каменоломни. Подземный госпиталь. В полутьме, под низким нависающим потолком ряды лежащих раненых. Суетится медперсонал, среди них Вера Иевлева. Входит Парахин.
Парахин. Как обстановка?
Иевлева. Сложно… очень тяжело, товарищ комиссар!
Медперсонала не хватает. Условия содержания просто ужасные. Темнота, сырость. Воздух спертый, дышать иногда трудно бывает. Бинтов нет. Рубахи рвем. Лекарства кончаются. А раненых с каждым часом все больше.
Норма воды неприемлимая ни по каким показателям. Больные от жажды мучаются. Про нас я просто не говорю. Что дальше будет?
Парахин. На войне легко не бывает.
Иевлева. Но не до такой же степени! Мрак, холод невыносимый. Раны не заживают при такой подземной влажности. (голос дрожит) Товарищ комиссар! Сколько мы здесь пробудем?
Парахин. Я думаю, недолго.
Иевлева. Страшно здесь… Могила бездонная, тянет вниз.
Парахин. Привыкнешь, пройдет.
Иевлева. Вряд ли. Тут все не так. Мир другой. Мертвый и голодный. И он постоянно пытается тобой завладеть, подчинить. Сделать еще одним камнем. Запутать, свести с ума. Стереть все, что было раньше. Переродить тебя во что-то неизвестное нечеловеческое. Куда ни пойдешь, везде происходит одно и тоже, словно замер на месте, оцепенел. Света нет, времени нет, оно словно окаменело здесь. Не понятно, час прошел или день. Соприкасаешься с чем-то совершенно необъяснимым. Словно падаешь в бесконечную черную пропасть. Краски и формы исчезают, тают как привидения. И ты становишься чем-то неясным грузным, пугающим для самой себя. Прикованной невидимыми цепями к какой-то забытой всеми глубине. Везде один беспредельный громадный, извивающийся змеей камень. И больше ничего нет. И растет безысходность, ощущение беспросветного тупика.
Парахин. Так, Вера! Ты сейчас проплачься, и чтоб слез и нытья я больше не видел! Всем тяжело. Надо бороться! Бороться с врагом, и главное – с самим собой! Человек сам выбирает, жить или умереть. Начнешь бороться – все трудности исчезнут, как призраки рассеятся. Мы все преодолеем. Нас много! Мы здесь защищены от обстрелов, немцы боятся сюда лезть. В бою добудем и лекарства и еду. Все наши трудности временные. Успокойся, и возьми себя в руки!
Ты – боец Красной Армии, Иевлева! Тем более медик. А медработник должен быть стойкий вдвойне. Ты это понимаешь?
Иевлева кивает.
Твоя уверенность и вера передается людям, также как и страх. Они все чувствуют, малейшее колебание, особенно больные и раненые. Поэтому соберись и будь сильной! Показывай пример остальным. Вот фашистов разобьем, тогда дашь волю всем эмоциям – хочешь, рыдай, хочешь, смейся. А сейчас мы не имеем права на собственные слабости. Сейчас – только долг и борьба.
Иевлева. Извините, товарищ комиссар, больше не повторится!
Парахин. Так то лучше. С тобой рядом масса людей, готовых помочь в любую минуту. Нехватка персонала – направим солдат в помощь. Все что добудем у немцев, в первую очередь пойдет в госпиталь. Я прослежу. Что будет надо, говори, сделаем.
Иевлева. Спасибо, товарищ комиссар!
Парахин. Да не за что. Поправившиеся, вернувшиеся в строй есть?
Иевлева. Конечно, сейчас журнал покажу!
Парахин. Это очень даже хорошо, молодцы! Делайте все что возможно. Находите решения, придумывайте что-то новое. Много зависит от личных качеств каждого солдата гарнизона. Если что, докладывайте прямо мне.
Иевлева. Есть! Спасибо большое, товарищ комиссар!
Парахин. Держитесь, мы все рядом, только позови и мы появимся!
Иевлева. Я запомнила, все будет в порядке.
Акт 2
Сцена 1
Май 1942 г. Каменоломни. Ягунов, Парахин и Бурмин идут по штольням, обходят территорию базирования гарнизона.
Ягунов. Ну как у нас обстоят дела?
Парахин. Подводя итог, можно сказать, что создание гарнизона завершено в том виде, как мы хотели его видеть. Места расположения всех подразделений четко зафиксированы. Никаких «блуждающих» групп и отдельных лиц уже нет. Везде выставлены посты. Все службы функционируют. Система паролей и пропусков работает.
Ягунов. Что с внешней линией обороны?
Бурмин. Пограничники постарались на славу. Возвели заградительные стенки, вырезали амбразуры, все рассчитали. По секторам, весь периметр у каменоломен под обстрелом. Поставили мины и ловушки. Система безопасности надежная. Охранный батальон на местах, и четко знает поставленные задачи. Местные очень хорошо помогают и в плане наблюдения за противником, и в плане освоения катакомб.
Ягунов. Что в лазарете?
Парахин. Госпиталь перевели дальше в штольни, там потолок около 15 метров. Никакие взрывы не пробьют.
Ягунов. Отлично.
Парахин. Только с медикаментами плохо, да и медперсонала не хватает. Направляем дежурить солдат. Раненых много. Да и условия содержания оставляют желать лучшего. В штольнях, где госпиталь, температура не поднимается выше +6 градусов. Справляются, конечно, но сами понимаете насколько людям там тяжело.
Ягунов. Надо продержаться. Десант скоро должен быть…
Бурмин. По-хорошему эвакуировать бы их, как-нибудь. Связаться с Большой землей.
Ягунов. Будем думать. Искать все возможные варианты. Может получится что-то через подполье, когда с ними установим постоянный контакт.
Парахин. Со связью с Таманью, у нас по-прежнему? Результатов нет?
Ягунов. Все тоже. Нас слышат, но видимо также как и раньше, воспринимают за провокацию противника. Все та же история со старыми шифрами. Поэтому осторожность наших вполне логична.
Надо создавать небольшие группы для переправы через пролив, чтобы о нас узнали. Тогда установим и постоянную, и обратную связь. И можно будет координировать действия с нашим командованием.
Но первейшая задача, Вы правы, Иван Павлович – это раненые. Здесь здоровому человеку сложно воевать и находится, а больному и подавно.
Как с оружием?
Бурмин. Для внешней обороны хватает. Но в целом ситуация далеко не лучшая. Есть подразделения, не имеющие никакого вооружения. Это часть курсантов, железнодорожников, и солдат из полка резерва. Распределяем, чтобы все были боеспособны.
Большой недостаток автоматического оружия. С гранатами тоже туговато.
Будем пополнять за счет вылазок. Опять же здесь своя специфика. Обращению с трофейным оружием часть гарнизона придется учить. Обучение уже начали, в связи с новыми условиями ведения боевых действий. Занятия проводятся, согласно распорядку.
А вот, кстати, давайте к Аркадию Павловичу заглянем на «открытый урок».
Офицеры сворачивают в зал средних размеров, освещенный мутно желтоватыми лампочками, где находится около 30—50 человек, которые внимательно слушают Панова и еще двух стоящих с ним командиров. Перед ними, на «столе» из ящиков, разложено немецкое трофейное оружие.
Панов. Здравия желаю, товарищ полковник!
Солдаты встают, приветствуя вошедших.
Ягунов. Здравствуйте Аркадий Павлович, продолжайте, не отвлекайтесь.
Панов. Есть продолжать! Так вот… Как я уже говорил, наше расположение в каменоломнях, имеет ряд значительных преимуществ, нежели бы мы находились в по-прежнему на открытом пространстве, в степи. Враг считает, что он загнал нас в западню, в каменный мешок и выхода у нас нет.
Но эти каменные стены надежно защищают нас от обстрелов и маскируют соответственно. Полевая разведка может определить численность войск, их передвижение, угадать отвлекающие маневры. В нашем случае – мы абсолютно непроницаемы для противника. Все наши действия, все, что происходит на территории нашего гарнизона – недоступно скрыто.
Все попытки проникновения фашистов уже были успешно отбиты. Многокилометровая протяженность каменоломен и их сложный лабиринт, делает нашу подземную крепость неприступной. О том, как успешно действовать в запутанных коридорах и у выходов, во время боя, как лучше выбрать позицию, как вести себя во время взрыва кровли детально рассмотрим чуть позже, когда подойдет товарищ Данченко, из местных жителей и расскажет об особенностях этих скал.
Темнота – наш друг и союзник. Это надо помнить и понимать. И естественно, использовать в борьбе. Плюс хитросплетения коридоров. Своеобразная паутина, в которую при умелом использовании, может попасться враг. Враг на свету – отличная мишень. Поэтому самим лишний раз не высовываться, сливаться с камнями и заманивать гадов в засады и ловушки. В катакомбах немец сразу потеряется, если вдруг прорвется. Каменоломни мы должны знать, как свои пять пальцев. От этого зависит жизнь товарищей и успех боя.
Как я уже сказал, противник не предполагает, откуда мы ударим. Эффект неожиданности очень большой. Мы «вырастаем» из-под земли, практически в любой точке, ошеломляя врага, сокрушаем позиции, берем трофеи, и растворяемся в темноте катакомб. Противник не знает и никогда не узнает, где мы возникнем у него тенью за спиной. Психологическое воздействие на сознание солдат противника просто огромное. Мы везде и нигде.
Так что, наш гарнизон обладает весьма специфическими особенностями в плане ведения тактики.
Что также предполагает не обычный окопный полевой бой дальнего действия, а почти постоянную жесткую рукопашную схватку диверсионного характера. К этому надо быть готовыми и этому мы будем учиться. Начнем с того, как правильно снять часового, потом перейдем к приемам рукопашного боя…
Бурмин. Ну как Павел Максимович?
Ягунов. Очень хорошо. «Учиться, учиться и учиться…» – как говорил великий Ленин, как учит коммунистическая партия! Это один из фундаментальных законов успеха в любой области. Учиться везде и всегда. Особенно на войне. Не упускать ни одной мелочи. Совершенствоваться до бесконечности. Закалять и затачивать себя как дамасский клинок. Только так мы победим. Пойдемте дальше.
Выходят из зала Панова и двигаются дальше по штольням.
Ягунов. Как политическая работа?
Парахин. Здесь все замечательно. Идет полным ходом. Политруков много, они свое дело знают, справляются более чем отлично. Регулярно проводятся собрания, разъяснительные беседы, даже индивидуальные. Бывает просто у костра, в жанре дружеского разговора. Объясняем доходчиво значимость нашего положения и нашей борьбы. Оказываем помощь нуждающимся и слабым. Тесно взаимодействуем с Особым отделом. Все в поле нашего зрения. Изъяны видим и сразу устраняем. Идейно гарнизон неуязвим.
Ягунов. От вас, от вашего слова, сейчас зависит очень много, если не все. Если человек утратит силу духа, веру в свое дело, любое оружие бесполезно…
Он просто не сможет выстрелить, не сможет подняться в атаку, предаст других и себя. В его руках оружие станет просто куском железа, а то и обернется против своих.
Поэтому политмероприятия в последующие дни на сокращать, смотреть в оба. И еще и еще раз строжайшая дисциплина. Никаких скидок на тяжелые условия. Мы – регулярная часть Красной Армии. Где бы мы не находились, под землей, в воздухе, хоть в самом адском пекле – соблюдать устав и правила внутреннего распорядка. Только так мы одолеем любого врага.
Как дела с разведкой, Григорий Михайлович?
Бурмин. Разведку укомплектовали частично из солдат и офицеров 276-го полка НКВД, частично из пограничников. Особый отдел тоже приступил к выполнению своих обязанностей. Результат налицо. Дисциплина сразу подтянулась. Все чувствуют, что у нас не фестиваль народной песни, из разных представителей, а единая армейская часть, к тому же особая. Есть закон, есть трибунал. Все как и раньше.
Ягунов. Да, это тоже одно из важнейших направлений. Предатели нам не нужны. Подобное надо пресекать в корне. Все случаи неустойчивости и преступных намерений.
Никому не расслабляться, быть начеку. Враг будет искать любые пути нашей гибели. Мы должны быть непоколебимы, как эти скалы.
Что ж, все как мы планировали, осуществляется.
Парахин. Ну вот, Павел Максимович, получается, Гарнизон полностью сформирован, живет и действует…
Ягунов. Теперь остается только одно – подготовить крупную операцию, и напомнить немцам, кто здесь настоящий хозяин.
Сцена 2
Май 1942 г. Каменоломни. Степь затянута пороховой мглой. Яростные схватки ненадолго стихли. Пост курсантов летчиков у пулеметной амбразуры. Немцов и его товарищи осматриваются после закончившегося боя.
Чернышов. Смылись твари…
Скибин. 4 танка дымят и валяется их десятки… вон по кочкам чернеют…
Немцов. Надо будет оружие собрать, как стемнеет.
Чернышов. Соберем. Если еще не попрут сегодня.
Скибин. Нам бы артиллерии чуток, в раз бы смели гадов, и погнали бы их до самого Севастополя. С красным ветерком!
Чернышов. Да и просто увеличить боекомплект не помешало бы. А то скоро воевать будет нечем.
Немцов. А лучше бы – по самолетам, и в небо! Вот оттуда мы бы и показали, чего умеем.
Скибин. Это точно. А то вместо неба сидим по норам. Подземная авиация.
Чернышов. Все равно ведь воюем. Придет и наш черед. Полетаем еще.
Немцов. На войне все смешивается. Кого к чему готовили. У нас в катакомбах и кавалеристы с лошадьми сидят, и танкисты, и хозяйственные службы.
Главное – уметь воевать в любых условиях. Приспособиться и бить фашиста из любого положения.
Чернышов. Ну у нас то вообще гарнизон сложился небывалый, кого только нет. Все рода войск, я на парадах такого не видел.
Немцов. Может в это наша сила и преимущество. У каждого свой опыт, который можно применить в бою…
Чернышов. Может и так, поглядим.
Немцов. Чтобы мы делали без пограничников и бронебойщиков ПТР?
Да и мы тоже не лишние. Вспомни, как нас натаскивали по огневой подготовке в небе стрелками-бомбардирами. А здесь на земле намного проще. Тебя не крутит как в кабине, прицел не качается, фундамент основательно прочнейший! Коси врага в свое удовольствие.
Скибин. Удовольствия похоже сегодня будет много.
Немцов. Ты о чем?
Скибин. А ты глянь туда… Вон движение у обгоревшей сопки, вспышки, и пехота стекается в одну точку.
(Слышаться отдаленные хлопки выстрелов, которые постепенно нарастают)
Немцов. Что-то там не так. Это не атака. Это другое.
Чернышов. Похоже, фашисты кого-то преследуют…
Скибин. Прорывается кто-то!
Немцов. Дай-ка бинокль…
Так, или переутомился за время боев сегодня, или мне кажется… Но сильно похоже летчики к нам прорываются.
Скибин. Да откуда же они там взялись? Наши почти не летают уже. Из разбитых аэродромов, все кто мог, или на переправу ушли или с нами под землей сидят.
Немцов. Не знаю, видно плохо, но очень похоже на летную форму.
Чернышов. Может все-таки сбитый экипаж?
Немцов. Все может быть. Значит так. Нас восемь человек. Я со 2-м номером остаюсь здесь, отсекаю пехоту… Вы шестеро, выдвигайтесь вперед и действуйте по обстановке. Где гранатами, где штыком, наших постарайтесь на зацепить.
Скибин. Само собой.
Немцов. Ну все, товарищи, поехали, на взлет!
Немцов ближе выкатывает пулемет. Ждет, удобного момента и открывает огонь. Завязывается жаркий бой. Воздух заволакивается пороховой мглой. Слышны крики, взрывы, неистовая стрельба.
Вскоре все возвращаются назад с несколькими новыми солдатами.
Немцов. Ну кто там у вас?
Чернышов. Ни в жизнь не угадаешь – наши!
Немцов. В смысле наши?
Скибин. А ты глянь!
Немцов. Толик! Волошенюк! Вот это да!
Волошенюк. (весь грязный и оборванный, увешанный трофейным оружием) Коля! И ты здесь! Вот это встреча!
Скибин. Ага. Воссоединение 1-й эскадрильи!
Чернышов. Ты посмотри с чем он пришел!
Немцов. Вижу! Два автомата, немецкий и наш, за поясом «Вальтер», противогазная сумка с гранатами! Ну ты даешь! Хорош, просто герой! Хоть картину пиши!
Волошенюк. Да какой герой, еле ноги унес…
Чернышов. Толя, Ты когда ноги уносил, сколько фрицев уложил?
Волошенюк. Не помню. Достаточно. Одного лопаткой промеж глаз – четко запомнил. А дальше – как в тумане.
Скибин. Богатый туман для трофеев был то…
Смееются.
Волошенюк. Да, я бы сказал очень густой!
Немцов. Расскажи, как где вы были, как здесь оказались?
Волошенюк. Когда вас отправили в Керчь, мы еще два дня ждали, а потом нас бросили сразу на передовую. Нас было около 300 человек. По пути, ночью, у села Марфовка, напоролись на немецкий десант. Оружия у нас не было. Не выдали еще. Фашисты сразу покосили почти всех. А мы, те, кто уцелели, начали пробиваться к своим. Сюда, к каменоломням, вышли впятером, а сейчас нас вот трое перед вами… Как выжили – просто чудо, такая баня кровавая была не описать. Вам спасибо, выручили, спасли!
Чернышов. Теперь мы вместе, и это замечательно, друзья! Ну вас и потрепало, видок у вас будь здоров!
Волошенюк. Ну вы тоже не как на любовном свидании, чумазые как черти…
Скибин. Для свиданий с фрицами то, что надо…
Смеются.
Чернышов. (протягивая флягу) Нате-ка, хлебните все!
Волошенюк. Что это?
Чернышов. Коньяк.
Волошенюк. Коньяк? Ого! Красиво вы здесь живете!
Откуда?
Скибин. Здесь склады были. Фашисты разбомбили. Кое-что бесхозным осталось. Вот нам пару ящиков и перепало.
Волошенюк. Хорошее начало, если встречаете коньяком. Мне уже здесь нравится.
Немцов. Ну на самом деле трудностей хватает.
Волошенюк. Что бы ни было, в любом случае, лучше, чем в поле под постоянной бомбежкой и обстрелом. Стены крепкие, лабиринт, насколько я знаю беспредельно протяженный, фриц не сунется. Так что я несказанно рад, что мы здесь в этой своеобразной подземной крепости. Отсюда, я думаю, фашистов будет очень даже удобно бить.
Чернышов. Ну, пока мы их знатно сечем. Доводим до бешенства. Чтобы они не пробовали – нам все нипочем!
Волошенюк. Я так рад, братцы, что встретил именно вас… Теперь ничего не страшно! Самый лучший день в моей жизни!
Немцов. Это верно. День знаменательный. Нас, друзей по училищу, стало еще больше. Сменимся, вечером отметим, как положено.
Чернышов. Непременно.
Волошенюк. Я как во сне, после последних дней сущего кошмара. По краю ходили все эти сутки…
Немцов. Спи, Толик, спи, наслаждайся! Сейчас тебя отведем в казарму, покажем наш быт. А ты отдыхай пока вместе с товарищами. Скоро увидимся!
Волошенюк. Спасибо, до встречи, Коля!
Немцов. Давай присматривайся к нашему подземному царству, привыкай. У нас тут все по-другому!
Сцена 3
Май 1942 г. Поселок Аджимушкай. Кабинет майора Рихтера. Вводят пленного советского капитана.
Майор Рихтер. Проходите, садитесь, господин капитан! Мне доложили, что Вы принесли нам нечто ценное, чтобы сохранить свою жизнь.
Капитан. Да, это карта каменоломен. С указанием примерного размещения объектов подземного гарнизона.
Майор Рихтер. Почему примерного?
Капитан. Они перемещаются, окончательного решения о закреплении места того или иного подразделения или службы не было.
Майор Рихтер. Умно. А с чем это связано?
Капитан. Гарнизон, или полк, как они его называют, находится в процессе формирования. Так что я указал, только наиболее крупные объекты. Кухня, склады, штабы батальонов, несколько казарм, трактор, госпиталь…
Но возможно, некоторые в ближайшее время уже будут перенесены, но на незначительное расстояние.