Королева

*Левер – в наше время это место знаменитый Лувр.

Половину современной Франции и половину Германии.

– Пожалуйста, продолжайте! – воскликнула Алеанора – Вы так интересно рассказываете, что было дальше?

– Прошу простить меня моя супруга, но аббат Сюжер уже сотню уардов* едет параллельно с нами и не решается прервать наше общение. А ему явно что-то срочно нужно сказать. Я не надолго Вас покину – с этими словами Людовик развернул коня и подъехал к аббату.

Алеанора посмотрела на Сюжера с нескрываемой ненависть.

*Уард – старинная мера длины, приблизительно около метра.

– Миледи! – обратилась к ней Изабелла, пытаясь отвлечь Герцогиню от мрачных мыслей – А не могли бы Вы спросить у Вашего мужа почему у Хрольфа было такое странное прозвище Пешеход?!

Алеанора посмотрела на подругу и тяжело вздохнув сказала.

– Хрольф был очень толстым, настолько тяжёлым, что его не могла нести ни одна лошадь. Вот почему его прозвали Пешеход. Карл III дал ему целое герцогство, а Хрольф, когда произносил перед ним омаж, вместо того чтобы встать на колени и поцеловать туфлю короля, схватил его за ногу, так что король брякнулся об пол, и после этого со смехом поцеловал у Карла туфлю.

– Вы знаете, миледи, у меня сложилось мнение, что всё что сейчас рассказывал Вам Ваш муж Вы хорошо знаете?

– Да Изабель, ты права, историю Парижа я знаю. К сожалению нам, бедным женщинам, для того чтобы завоевать мужчину, порой приходится прикидываться круглой дуррой, умных не любят. – сказала грустно Алеанора – К стати, как поживает твой воздыхатель Жан де Лур?

– Ой! Ваше Величество, три дня назад он сделал мне предложение.

– Ну а ты?

– А я сказала, что подумаю. Он устроился в отряд конных арбалетчиков и сейчас едет с нами, а ещё вчера вечером он прислал мне свиток пергамента, а в нём сирена* сочинённая им самим.

– Как это мило, но сирену надо не читать, а слушать.

– Я тоже так думаю, если Вы не против, давайте сегодня или завтра я приглашу его к нам и мы вместе послушаем его сочинения, он ещё сочинил для меня альбу*.

– Ну чтож Изабелла, я с удовольствием послушаю.

*Сирена – меланхолическая вечерняя песня с обращением к возлюбленной.

Альба – утренняя песня о расставании влюблённых

Солнечным августовским утром Алеанора и Людовик въехали в Париж. Ярко светило солнце. Город представлял из себя большое скопление домов по обеим берегам Сены теснившихся за городской стеной. Большинство домов были деревянные, но попадались и каменные. Герцогиня ехала по дороге выложенной грубо обтёсанными брёвнами. Справа и слева вдоль дороги тянулись сточные канавы, от которых распространялась вонь, все нечистоты жители выливали в них. В воздухе носились тысячи навозных мух. В дни, когда на город лили дожди, содержимое придорожных канав потоками вымывалось в Сену и тогда дышать становилось на много легче. Алеанора проехала по улицам и по мосту въехала на остров Сите, перед ней предстал Королевский замок, огромное здание сложенное из массивных, грубо обтёсанных валунов. Вернее, это был не замок, а крепость предназначенная для обороны на случай внезапного нападения. По углам замка высились три башни, в одной из них жил звездочёт и астролог, в другой раньше располагалась пыточная, там пытали еретиков.

Алеанора вошла внутрь и увидела закопчённые стены. Горели факела, от них шёл чад и запах гари, от дыма резало в глазах. Свечи были уже давно известны в Париже, но скупердяи франки экономили на них и жгли факела. Массивные стены в несколько метров толщиной были способны выдержать длительную осаду. По погружённым в полумрак коридорам гуляли сквозняки: из открытых окон сильно дуло, вернее это были ни окна, а бойницы для стрелков – красота, изящество и удобство жизни здесь были принесены в жертву обороне. Бегали большие собаки и грызлись из-за костей, иногда под ногами проскакивали крысы. Из углов доносился стойкий запах мочи, толи собачей, толи человечьей. «И здесь я буду жить?!» – с ужасом подумала Алеанора. Аквитанцы перенявшие культуру от римлян были гораздо чистоплотнее и культурнее франков, города и замки которых были на много примитивнее.

Людовик повёл Алеанору по коридорам и привёл в комнату где находилась опочивальня. Чёрные от копоти стены были прикрыты коврами и гобеленами, у стены чадили две жаровни дым от которых уходил в отверстия под потолком, у дальней стены был огромный камин, такой большой что в нём можно было бы зажарить на вертеле быка (иногда в камнах действительно жарили быков), два окна были закрыты решётчатыми рамами затянутыми бычьим пузырём. Алеанора с ужасом смотрела на окружающую обстановку.

– Если Вам не нравится дым от жаровни – сказал Людовик – то мы с Вами можем переселиться в другую комнату, где есть печка, она совершенно не дымит и в комнате зимой всегда тепло.

– Печь?! Что это такое?

– Идёмте, я Вам покажу! – воскликнул Людовик и взяв Алеанору за руку повёл её по коридору – Печь, это что-то вроде камина, но он закрыт со всех сторон и совершенно не чадит, но в комнате всегда тепло.

Они вошли в просторную комнату, в которой Алеанора увидела печь, сложенную из камня.

– Мой прадед, Король Генрих I в 1149 году женился на Русской княжне Анне Ярославне. Анна привезла с собой слуг, которые и сложили печку. В этой комнате зимой всегда тепло. Мы франки таких печек делать не умеем. Ещё она привезла с собой множество книг, целую библиотеку. Они есть и в этой комнате, вот здесь!

Людовик подошёл к сундуку и открыл его, внутри лежали книги. Алеанора подошла, взяла одну и открыла. Она увидела совершенно незнакомые знаки и символы.

– Буквы совершенно не похожи на латинские, даже отдалённо.

– Это Русская письменность*. Русская княжна Анна ехала сюда из далёкой Русской земли целый год, в дороге она выучила язык франков. Когда она приехала и сочеталась браком с моим прадедом Генрихом ей было восемнадцать лет, Генриху сорок три. Генрих был сильным королём**.

*В одиннадцатом веке на Руси было пять видов письменности: Глаголица, письмо Черт и резов, Узелковое письмо, Всеясветная грамота и Огамическое письмо. Алеанора держит в руках книгу написанную древним Русским письмом.

Людовик немного лицемерит, правильнее будет сказать про Генриха I жестокий король. Он любил присутствовать при казнях, когда сжигали еретиков и ему нравилось видеть как люди корчатся в огне. Да и у него самого в замке Сите целая башня была отведена под пыточный застенок, и частенько устав от государственных дел он приходил в башню отдохнуть душой. Как говорится садизм – лучший отдых, Генрих был большой любитель и затейник этого дела, изобретал новые пытки и лично их пробовал на еретиках. В борьбе за власть начал войну против собственной мамы, которую в ходе всего этого убили, а своего родного брата Генрих заточил в подземелье на всю жизнь. Впрочем, и мама Генриха, Аделаида графиня Арская излишней добротой не страдала. Как то раз она молилась в Рейнском соборе и один из монахов её поправил, сказав что молитву надо читать по другому, на аромейском языке она звучит так-то. «Вы знаете аромейский?» – спросила королева Аделаида. «Да, знаю и я читаю древние книги на нём» – ответил монах. «ну тогда выколете ему глаза, чтобы больше не читал!» – приказала Аделаида. Вот такая была у Генриха I мама. В общем ещё та семейка. Но как только Генрих женился он поменялся за один день, что-то сломалось в его душе и перевернулось наоборот. Он неожиданно ликвидировал свой пыточный застенок. Перестал присутствовать на сожжениях еретиков, да и костров во Франции значительно поубавилось. На следующий день после свадьбы он неожиданно заявил всем своим баронам и графам: «Через три дня мы коронуем Анну Ярославну, она станет Королевой Франции!» Бароны удивились, это было немыслимо, женщин франки никогда не короновали, но спорить с королём никто не стал. Анна Ярославна была первой женщиной ставшей Королевой Франции. Она заседала в Королевском совете и принимала решения. Анна прожила с Генрихом I десять лет и родила ему четырёх детей. Когда Генрих умер, Анна десять лет единолично правила Францией и была сильной правительницей. Когда Анна короновалась, она не захотела присягать на евангелие написанном на латыне. Анна присягнула, положив руку на евангелие написанном на Русском языке. Когда старший сын Анны Филипп подрос, то она сначала сделала его своим соправителем, а потом вообще отдала ему власть. Филипп I очень нежно любил свою маму и когда его короновали, он присягнул на её евангелие, а потом так поступил и его сын Людовик Vi Толстый, а затем и все остальные короли Франции присягали на Русском евангелие – это стало французским национальным обычаем. Филипп I прекрасно говорил на Русском языке и гордился тем что он русский княжич, потомок самого Рюрика и князя Святослава.

В этот же день Алеанора познакомилась со своей свекровью, мамой Людовика, Королевой Аделаидой де Морьен. Аделаида была не высокого роста, на целую голову ниже Алеаноры, одетая в чёрное платье. На лице овдовевшей Королевы лежала печать большого горя. Алеанора была одета в белое платье. Две королевы, пожилая и молодая несколько минут молча, внимательно рассматривали друг друга. Наконец Алеанора первой нарушила молчание.

– Рада познакомиться с Вами мадам, с мамой моего мужа и мне очень жаль, что мой свёкр и сюзерен Людовик VI, Ваш муж, не дожил до этого дня – при этих словах Алеанора не сделала положенного по этикету реверанса и не поклонилась (как никак она всё-таки Герцогиня, довольно и того что она Государыня поздоровалась первой).

В ответ на это Аделаида промолчала, она стояла и изучающе разглядывала Алеанору. Прошло несколько минут и наконец Аделаида сказала на хорошей латыни.

– Я тоже рада Вас видеть Герцогиня и надеюсь Вы станете хорошей женой моему сыну. Как Вам нравится Париж? Здесь немного другие нравы и обычаи, чем в Аквитании, думаю Вы полюбите Францию.

– Париж прекрасный город и очень мне нравится, как и Франция – ответила Алеанора тоже на латыни – Я люблю Вашего сына и надеюсь мы будем достойной парой.

Они беседовали около получаса, говоря друг другу комплименты и учтивые фразы. Наконец Алеаноре это надоело и она вежливо изъявила желание удалиться. На что Аделаида ответила, что не смеет больше отнимать у Герцогини её драгоценное время. Обе королевы друг другу сильно не понравились.

«Как я смогу жить с этой женщиной под одной крышей?» – с ужасом подумала Алеанора.

Через два дня во дворце был устроен пир, по случаю возвращения Людовика VII в Париж и по случаю его женитьбы. Пир этот был совершенно не к душе для Людовика и Алеаноры, так как прошло совсем немного времени после похорон Людовика VI, но как говорили древние римляне «status quo», положение обязывало из политических соображений дать пир, пригласить влиятельных баронов и представить им новую Королеву Франции.

Алеанора сидела за столом на возвышении рядом с Людовиком и с ужасом и отвращением взирала на то, что творилось в огромном зале. Стояло несколько рядов столов из грубо сколоченных, неотёсанных, почерневших от времени досок. Столы ломились от снеди, на огромных деревянных блюдах лежали зажаренные целиком туши свиней, баранов, оленей, а за столами сидели франки и пировали. Скатертей не было, тарелок тоже не было, франки руками отрывали от туш огромные куски мяса и с громким чавканьем жрали, запивая его вином, помогая себе кинжалами. В зале был полумрак, чадили факела, от дыма резало глаза. Стены из грубого камня были черны от копоти.

Алеанора с тоской вспоминала пиры в родной Аквитании, там стены в замках были обшиты досками, ошкуренными и отполированными, приятными для глаза. На стенах висели ковры, гобелены и картины, а в залах горели свечи, а не факела. Где же бесконечные перемены блюд, положенные на Королевском пиру? Где же наперченные павлины, засахаренные фрукты, рис сваренный в миндальном молоке и посыпанный корицей? Ни тортов, ни сладкого творога с мускатными орехами и сливками. Где пирожки с разнообразной начинкой, салаты, паштеты? Где яичница с омарами, запеченные трюфели с чесночным соусом? Ничего этого не было, было в изобилии мясо: баранина, козлятина, оленина, свинина, говядина, зайчатина, курятина, гусятина, утятина. Изобилие мяса и вина. Овощи тоже были в изобилии, но наваленные в кучу, отдельно лук, отдельно чеснок, отдельно репа и никаких салатов.

– Что-то не так миледи? – спросил Людовик – Вам не нравится угощение?

– Нет, нет мой супруг. Всё очень замечательно! – сказала Алеанора, пробуя цыплёнка.

Она ела понемногу, пробуя от разных блюд, делая вид, что не замечает брезгливые взгляды дам из своей свиты. Агнесса и Изабелла тоже пробовали по чуть-чуть от разных угощений и так же прикидывались, что им всё нравится. «Да, с Королевским двором нужно что-то делать» – подумала Алеанора – «нужны преобразования».

Время перевалило за полночь, пир был в полном разгаре, многие гости, нажравшись и напившись засыпали прямо за столом, к ним подбегали слуги и тут же уносили их. Между столов бегали огромные псы и иногда грызлись между собой из-за объедков. На балконе под потолком расположились музыканты и оттуда неслась весёлая музыка, но её по-прежнему никто не слышал, в зале стоял шум и гвалт, кто-то пытался петь.

– Нам с Вами пора, моя дорогая супруга – сказал Людовик, вставая и протягивая Герцогине руку.

– Да, конечно – ответила Алеанора, тоже вставая.

Они покинули пиршественный зал и пошли по дворцовым коридорам. Впереди шла Изабелла с подсвечником в руках, на котором горели четыре свечи. Алеанора шла, осторожно придерживая свои шёлковые юбки, стараясь чтобы они не задели стен и пола.

Они вошли в спальню, комната была хорошо прогрета, здесь было тепло, в печи горел огонь. Стены были завешены красивыми коврами и гобеленами, кровать застелена чистыми простынями, в воздухе витал аромат благовоний. Изабелла поставила на прикроватный столик подсвечник и хотела выйти из комнаты, но Людовик её остановил. Алеанора тем временем сняла герцогскую корону и бережно положила её на столик. Затем стянула с головы полупрозрачную барбету, сняла золотистый тонкий гейдал* и устало села на кровать, посмотрела на Людовика и улыбнулась.

*Гейдал – тонкий двойной пояс, носимый дамами.

– Дорогая моя супруга, – произнёс мрачно Людовик, а Изабелла тут же перевела – к сожалению я не могу остаться с Вами, я должен Вас покинуть и позаботится о своей грешной душе. Я совершил несколько страшных грехов, пировал, когда положено соблюдать траур, совершил военный поход на замок Тальмон, из-за чего погибли люди. Теперь три дня и три ночи я должен провести в молитве и покаянии. Я ухожу и буду молиться в Соборе, не сердитесь на меня.

– Ну что Вы, что Вы! – сказала Алеанора, вскакивая с постели – Конечно молитесь.

Она подошла к Людовику и поцеловала его.

– Я буду ждать Вас.

Людовик развернулся и вышел из комнаты, Алеанора тяжело вздохнула.

Через три дня Людовик появился во дворце.

– Дорогая супруга, – воскликнул он, увидев Алеанору – я очистился. Моя душа снова в безопасности!

– Я очень рада.

– Вы знаете сударыня, что я воспитывался в монастыре. Я не хотел быть королём, я хотел стать монахом и готовился принять постриг, но случилась беда. Мой старший брат Жофруа, которого готовили в короли и у которого были для этого все данные погиб. И погиб нелепо. Он ехал на коне по берегу Сены, и вдруг мимо пронеслась свинья. Конь внезапно шарахнулся, брат упал и сломал себе шею и умер. И королём пришлось стать мне.

– Да, это очень печально – сказала Алеанора и взяв мужа за рукав повела вглубь комнаты, усадила в кресло и налила пасет*.

*Пассет – напиток из подогретого молока, вина, сахара и заварки из трав и кореньев. Употреблялся в горячем виде. Хорошо снимает усталость.

– Выпейте мой дорогой супруг, я полагаю все три дня Вы ничего не ели. Сейчас пажи принесут обед, я уже распорядилась.

– Вы правы миледи, я действительно ничего не ел три дня.

После обеда Алеанора протянула Людовику несколько рулонов пергамента.

– Это надо подписать мой дорогой супруг.

– Что это?

–Пока Вы молились, я составила список того, что нужно переделать в замке. Вы король Франции, и Ваш двор должен сверкать роскошью и великолепием.

– Роскошью?!

– Да! Да! Это престиж, авторитет, наш двор должен быть лучшим в мире!

Людовик посмотрел список.

– Здесь витражи! Камины! Гобелены! Это же стоит денег!

– Иначе нельзя! Камины вместо жаровен, стеклянные витражи вместо ставень с бычьим пузырём, стены закроем деревянными панелями. Повесим ковры и гобелены и никаких факелов, только свечи!

– Но это же стоит уйму денег, свечи ведь очень дороги!

– Престиж того стоит! Твой двор должен быть образцом для всех дворов Европы, а Париж должен стать центром мира. Подпиши бумаги дорогой.

И Людовик подписал.

На следующий день в замке появились бригады мастеров, каменщиков, плотников, столяров. Застучали молотки и зубила. Алеанора руководила работами, переодевшись в мужскую одежду, она сновала среди рабочих и давала ценные указания. Вдовствующая королева Аделаида де Морьен была в бешенстве.

– Как Вы посмели?! Как Вы посмели?! – сказала она, едва сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик – И как Вы одеты?! Это святотатство!

– Я забочусь о престиже и величии Вашего сына мадам. Он Король и должен жить в роскоши, а не в хлеву! – ответила Алеанора улыбаясь.

– Что-о-о! Это я живу в хлеву?! – Аделаида затряслась от ярости, ноздри у неё затрепетали, но она всё-таки сдержалась и не сорвалась на крик и оскорбление. Она молча повернулась и с достоинством пошла прочь.

На следующий день Аделаида покинула Сите. Алеанора стояла у окна и с улыбкой наблюдала, как дормез вдовствующей королевы покидает остров. Рядом стояли придворные дамы Агнесса и Изабелла.

– Ну вот, – сказала Алеанора – один трудный вопрос решили. Теперь надо решить ещё один.

Она отошла от окна и подошла с к письменному столу.

– Агнесса, подай мне бумаги и чернил.

– Сию минуту миледи.

Герцогиня принялась писать.

– Агнесса, сегодня же отправь в Аквитанию гонцов. Это письмо нужно доставить в Бордо кастеляну моего замка Пьеру де Обюссону, а это моему казначею Рекардо Винченцо, а это в замок Мо Бержон мессиру Карлу де Клер, пусть срочно скачут сюда!

– Будет исполнено миледи!

Королева Аделаида де Морьен покинула Париж и направилась в свой замок, где и стала жить управляя хозяйством. Вскоре у неё появился сердечный друг, дворянин из рода де Монморанси, а потом Аделаида, вдовствующая королева, графиня Морьенская и Савойская, изъявила желание сочетаться с ним законным браком. Алеанору всё это очень устраивало. Теперь в Сите властвовала она.

Прошло две недели и утром, во время завтрака, выбрав момент, Алеанора обратилась с вопросом к Людовику, на французском языке.

– Дорогой, помню ты так интересно рассказывал о том, что вы Капитинги уже третья династия на французском троне.

– Да, да. А перед нами правили Меровинги, а потом Каролинки – Изабелла, присутствовавшая в комнате, перевела всё на окситанский.

– Как интересно! – воскликнула Алеанора – А как же так получилось, что Меровинги потеряли власть и уступили её Каролингам?

– О, это очень интересная история и поучительная – сказал Людовик – Если желаете мадам, я Вам её расскажу?

– Да, да конечно, Вы всегда так увлекательно рассказываете.

– Ну тогда слушайте. В конце пятого века франки захватили обширные земли и основали своё королевство. Их первым королём был Хелдрик сын Меровея, былинного героя полубога получеловека. Отсюда и название этой династии Меровинги. Хелдрик даже штурмовал Париж и разграбил его западные окрестности. Сын Хелдрика Хлодвиг продолжил завоёвывать новые земли. Франки завоевали часть Германии, вплоть до Рейна. Приняли христианство и основали свод законов Салческое право, по которому стали жить. Столицей стал Париж. Простодушные и открытые варвары-франки воспринимали все свои победы как божьи дары, а короля человеком сверх естественным, который одним прикосновением может исцелить любую болезнь. И вообще король – это прямой потомок богов. Источником божественной силы Меровингов считали их волосы, поэтому все подданные обязаны были стричься коротко. Чем у человека была короче стрижка, тем ниже было его положение в обществе. Силу, заключённую в королевских волосах, называли королевским счастьем и все верили, что от неё зависит благополучие всего народа. Меровинги правили железной рукой, воевали с алеманами, с бургундами, подавляли мятежи и когда уходили в поход, вместо них в Париже оставались майордомы. Майордом это управляющий двором. Они распоряжались казной, собирали налоги, следили за чиновниками. В 639 году в аббатстве Сен-Дени умер король Дагоберт I, его сыну Хлодвигу II было всего пять лет, и править стал майордом по имени Эга. Королевство франков на тот момент распалось на ряд мелких королевств. Эга стал править Бургундией и Нейстрией, столицей был Париж. Когда Хлодвиг II вырос, он так и остался куклой на троне, Эга крепко вцепился во власть. Тоже произошло и в соседнем королевстве Австразии. Более 110 лет Меровинги были всего лишь длинноволосыми куклами на троне, а правили страной майордомы, которые передавали власть по наследству. Им конечно хотелось самим надеть на себя корону, но на это они не решались, народ свято верил в божественную силу короля, от которой зависит благосостояние всей страны. В начале восьмого века арабы захватили Испанию, а потом вторглись в Аквитанию. Возле города Пуатье войско аквитанцев и франков во главе с майордомом Карлом, по прозвищу Мартел-молот, разгромили арабов. Но даже после этой внушительной победы Карл не решился объявить себя королём. Это сделал сын Карла Пипин, по прозвищу короткий. Последнего короля Меровингов Хильдерика III отправили в монастырь, где он и умер спустя четыре года. А Пипин напялил на себя корону. Эта история очень поучительна, к управлению королевством надо относиться серьёзно иначе власть перехватят – закончил Людовик свой рассказ.

– Хорошо сказано, но почему мы с Вами не следуем этому золотому правилу?

Людовик с удивлением посмотрел на Алеанору.

– Я имею в виду аббата Сюжера и брата Андриано. Они в сущности уже захватили власть в Вашем королевстве и распоряжаются всем по своему усмотрению, а Вас они даже не считают нужным поставить в известность, когда принимают решение.

– Вы преувеличиваете миледи. Да, я им доверил распоряжаться казной, сбором налогов и многое другое, но истинный король я!

– Пока! Пока ещё! Но скоро они Вас и меня устранят, в лучшем случае мы станем куклами на троне!

– Перестаньте Алеанора! – закричал Людовик – Они мне как братья и никогда не пойдут против меня. И потом их ни так-то просто убрать, кто будет заниматься финансами, торговлей, поступлением в казну податей. Если их сразу убрать начнётся хаос!

– Не начнётся, подпишите вот это – и Алеанора протянула Людовику свиток – Это указ которым Вы удаляете от двора Сюжера и Андриано и назначаете на их место вот этих людей.

– Кто эти люди?

– Они служили моему отцу, они преданы мне и хорошо разбираются в экономике и финансах. Мы не станем давать им всю власть, а только часть и будем их контролировать!

– Нет, я не могу на это пойти.

– Ты что забыл что произошло в замке Тальмон!? Они казнили всех пленных даже не пожелав спросить твоего мнения, а король ты! Только ты можешь казнить и миловать!

– Я сказал НЕТ!

И тут Алеанора зарыдала, она упала на подушку и плакала.

– Успокойтесь дорогая. Ну не надо.

Алеанора продолжала реветь.

– Милый, любимый! – сказала она – Я хочу родить тебе наследника, я хочу продлить твой род. Я не хочу, чтобы нашего ребёнка убили, и династия Капетингов прервалась. Я же на прошу казнить монахов, просто удали их от двора и всё! – и Алеанора опять заревела.

– Ну, хорошо! Хорошо! Я всё подпишу, только не плачь!

Людовик подписал бумаги. Едва он это сделал, Алеанора тут же вскочила с кушетки и схватила свитки. Слёзы мгновенно высохли, она посмотрела на подпись и улыбнулась.

– Ну вот и замечательно, я ненадолго Вас покину мой супруг! – Алеанора поцеловала Людовика в щёку и вышла из комнаты, Изабелла последовала за ней.

В этот день аббат Сюжер и монах Андриано покинули Париж и отправились в монастырь. Вся охрана замка была заменена на аквитанцев. Командовал охраной дворца рыцарь по имени Роланд де Муазьен капитан личной стражи Герцогини. Алеанора торжествовала победу.