«Пчела» ужалит завтра

– Ты не убил меня потому, что хотел потом нарезать ремней из моей шкуры, выпытывал, почему я это сделал и кто мне велел так поступить, – наклонившись к бледному лицу Доменика, тихо оказал Грант. – Вставай, пошли к фургону. У дверей крикнешь: «Это я, ребята» или что-нибудь в этом роде. И без сюрпризов!

Сэм передернул затвор автомата и помог французу подняться на ноги. Тот понуро зашагал впереди американца к фургону.

Теперь Грант был постоянно настороже – еще одна непредвиденная схватка – и все может сорваться, а то и просто всадят пулю между лопаток.

В тылу у него остаются связанный Бастьен, Жак и Фиат, впереди фургон о «инженерами». А если кто-то из них сейчас стоит на часах, как велит Доменик? И надо бы, наверное, забрать автоматы из кабин других грузовиков, хотя бы из грузовика Жака. Как он мог забыть об этом?!

Внезапно Доменик мотнулся за кузов ближайшего грузовика и, громко крича, побежал к фургону, неуклюже раскачиваясь на бегу и утопая ногами в песке. Кинувшийся следом за ним Грант тут же остановился – из фургона кубарем скатился один из «инженеров» вооруженный автоматам. Сэм дал по нему очередь. «Инженер», ткнулся в песок и затих. Таиться больше нн имело смысла.

Нырнув под грузовик и прикрываясь его скатами, Грант выпустил длинную очередь по фургону. Там что-то зазвенело, раздался нечеловеческий рев, как будто он ранил дикого зверя.

Возившийся у подбитого грузовика Фиат шустро упал и ящерицей пополз в укрытие. Жака нигде не было видно. Доменик бестолково заметался перед стоявшими в ряд машинами, видимо, не зная, на что решиться. Ему очень мешали связанные спереди руки. Сэм хотел выстрелить в него, но передумал и торопливо пополз ближе к фургону.

Доменик тоже упал на песок и, помогая себе ногами, уползал к подбитому грузовику, туда, где спрятался Фиат.

Осторожно выглянув из-за колеса, Сэм увидел Жака. Тот, настороженно поводя в разные стороны стволом автомата, вылезал из кабины своей машины. Перекатившись, Грант вскочил на ноги – теперь его и Жака разделяли стоявшие в ряд грузовики. Вспрыгнув на подножку фургона, Сэм сунул ствол автомата в разбитое окно, через которое он недавно и подслушал разговор Доменика и «инженеров».

Разглядывать, что творится в салоне фургона, ему было некогда. Поведя стволом, он дал еще одну очередь, целясь в тот угол, где стояла рация – они не должны сообщить своим хозяевам о том, что произошло в пустыне. Ах, если бы у него была хоть одна граната!

Сэм едва успел спрыгнуть с подножки, как обшивку фургона распорола очередь, выпущенная Жаком, – он успел проскочить на эту сторону колонны и хотел расстрелять Гранта в спину.

Жак подставляться не был намерен – он лежал, спрятавшись за колесом грузовика, и бил короткими очередями, заставляя Сэма плотно вжиматься в уже начавший раскаляться под солнцем песок и потихоньку переползать в сторону пустыни, дальше и дальше от колонны.

«Хочет, чтобы я уполз из мертвой зоны и можно было стрелять по мне из окна фургона. Надеется, что там еще есть живые», – понял Грант. Перспектива оказаться между двух огней не прельщала, и он снова пожалел, что у него нет гранат.

Сгруппировавшись, Сэм рывком кинулся под днище фургона. Сзади, запоздав, выбили фонтанчики песка пули, выпущенные из автомата Жака. Недолго думая, Грант крест накрест исполосовал длинными очередями весь грузовик, под которым прятался противник. Стрелять было удобно – Сэм лежал под днищем фургона и Жак оказался на директрисе огня.

Еще раз перекатившись, американец вскочил на ноги и рванул дверь фургона. О Жаке он больше не думал – вряд ли тот уцелел под ливнем свинца.

Влетев в фургон, Грант тут же упал на бок, больно ударившись о поваленный стул, и дал очередь. Со звоном посыпались стреляные гильзы, раскатились в стороны. Повисла тишина, потом раздался слабый стон. Мгновенно оценив обстановку, Сэм поднялся на ноги, не выпуская из рук оружия.

Два «инженера», видимо, были убиты его первой очередью по фургону – они ничком лежали на залитом кровью полу. Радист, насквозь прошитый пулями, упал грудью на разбитую вдребезги рацию. Двое оставшихся в живых были ранены – один стонал, сидя прислонясь спиной к стенке фургона, второй пытался доползти до оружия, стоявшего в углу. Упираясь в пол руками, он упрямо тянул за собой окровавленные, перебитые ноги.

Грант перешагнул через него, вынул из стоявших в углу автоматов кассеты с патронами и выбросил их в окно. Посадил второго раненого рядом с первым к стенке фургона. Оружия у него не было. Прихватив пистолет радиста, Сэм вышел.

– Эй, Фиат! – крикнул он. – Иди сюда, не бойся!

Итальянец опасливо выглянул из-за колеса разбитого Махтджубом грузовика и снова спрятался. Досадливо сплюнув, Грант сам пошел к нему, чувствуя, как солнце начинает прожигать спину под рубахой. По дороге он взглянул туда, где прятался Жак, и тут же отвернулся – слишком напоминала эта картина то, что он часто видел в своих навязчивых кошмарах.

Как оказалось, Фиат успел развязать Доменика, и теперь они оба боязливо жались друг к другу, прячась под днищем грузовика. Из приоткрытой двери кабины своей машины на американца злобно глядел связанный Бастьен с кляпом во рту.

– Вылезайте! – приказал Сэм итальянцу и Доменику. – Хватит убитых!

Первым повиновался Фиат. Неуклюже выбравшись из-под машины, он стоял, нервно облизывая губы и со страхом глядя на автомат в руках Гранта.

Быстро обыскав его, Сэм отобрал складной нож и подтолкнул итальянца к машине Бастьена:

– Помоги ему добраться до фургона, но не вздумай развязывать.

Фиат рысцой потрусил исполнять приказание. Доменик вылез из-под машины мрачным.

– Иди! – подтолкнул его к фургону Грант. – Где перевязочные материалы?

– В кабине фургона, – буркнул Доменик. – Ты все равно труп!

– Иди-иди! – разозлился американец. – Я тебя сделаю трупам быстрее.

Загнав Бастьена и Доменика в фургон, он запер за ними дверь снаружи, предварительно сбив внутреннюю головку замка прикладом автомата.

«Вот и тюрьма на колесах? – невесело усмехнулся Сэм, твердо решивший по возвращении сдастся властям и рассказать о произошедшем в пустыне.

Проверив кабину фургона, он убедился, что там нет оружия и, разыскав аптечку, сунул ее в разбитое окно:

– Окажите помощь раненым.

– А убитые? – язвительно спросил Доменик.

– Разберемся… – пообещал ему Сэм тоном, не сулящим ничего хорошего.

Фиат послушно сидел на том месте, которое ему указал Грант. Разыскав другую аптечку и взяв флягу с водой, Сам приказал ему перевязать бербера, а сам пошел проверять кабины других грузовиков. Оружия больше нигде не было. Сменив кассету в своем автомате, Грант, преодолевая приступ тошноты, подошел к телу Жака и, подняв его автомат, забросил его подальше в пески. Когда Фиат закончил перевязывать Махтджуба, Сэм отпер дверь фургона и разрешил вынести убитых, потом снова запер фургон, загнав в него и послушного Фиата.

Теперь можно было перекурить, подвести итоги и подумать, что делать дальше. Пьер укушен змеей и зарыт в песке, убиты Жак, Отто, три «инженера» и радист. В живых остались сам Сэм, покалеченный бербер, Доменик, Фиат, Бастьен и два раненых из фургона. Бросить здесь на произвол судьбы никого из живых Грант не хотел, а уезжать только на фургоне нельзя – там негде разместить запасы горючего и воды. Придется ехать на двух грузовиках – машину с водой и горючим он поведет сам, устроив в кабине рядом с собой раненого проводника, а за руль фургона посадит Фиата.

А где же Шардон? В пылу скоротечного боя Сэм совсем забыл о нем. Где этот бывший наемник из Иностранного легиона, у которого, наверняка, тоже было оружие? Спрятался и ждет удобного момента, чтобы разрядить свой автомат в спину Гранта? Не побежит же он в пустыню?

Американец снова обошел грузовики, держа наготове оружие, – Шардона нигде не было. Сэм стал заглядывать под днища и в кузовы.

Шардона он нашел в кузове того грузовика, под которым прятался Жак. Наемник лежал ничком, сжимая в руках автомат, – видно, достала шальная пуля во время перестрелки. Сам не стал его трогать, так и оставив на длинных ящиках из тонких досок, заполнявших кузов. Вернувшись к пришедшему в себя Махтджубу, Грант взял приятеля на руки и отнес в кабину своей машины.

– Потерпи, скоро поедем назад.

Бербер ответил ему слабой, вымученной улыбкой. Закинув автомат за спину, Сэм влез в кузов грузовика Отто и отодрал доски на одном из заполнявших его ящиков. Тускло блеснула серая поверхность сигарообразного предмета. Да, ракеты были здесь, но оставлять их Сэм не был намерен. Доменик должен везти с собой взрывчатку, обязательно должен – она могла пригодиться на неизвестном ему месте, где пришлось бы разворачивать ракетную установку для залпа, – пусть кругом песок, но с ним тоже возня, а направленный взрыв значительно облегчает любые работы по подготовке площадки.

Обливаясь потом под палящими лучами солнца, от которых временами темнело в глазах, Грант начал методично обшаривать грузовики. Наконец в кузове грузовика Пьера обнаружился ящик с круглыми палочками взрывчатки. Еще полчаса Сэм потратил на то, чтобы изготовить из них связки и размотать бухту бикфордова шнура. Заметив по наручным часам, за какое время выгорает метр шнура, Грант разложил взрывчатку в кузова грузовиков с ракетами и пусковой установкой, соединил шнуры, оставив запальный конец: вот и пригодились занятия по взрывному делу.

Притащив от своей машины тяжеленную канистру с бензином, он, на всякий случай, облил им брезентовые тенты заминированных грузовиков. Отогнал в сторону свой грузовик, потом поставил за ним фургон, зацепил его бампер тросом, взяв на буксир, и остановился, только порядочно отъехав. Вернулся пешком к брошенным машинам и, чиркнув зажигалкой, поднес язычок пламени к запалу бикфордова шнура.

Убедившись, что он не потухнет, Сэм прбежал назад и, скинув трос буксира, отпер дверь фургона:

– Фиат! Вылезай!

Итальянец не заставил себя ждать. Закрыв за ним дверь, Сэм показал ему на кабину:

– Я поеду впереди, а ты за мной. Понял? Не вздумай сворачивать в сторону – вода и бензин в моей машине.

Фиат кивнул и сел за руль, завел мотор. Грант забрался в кабину своего грузовика. Потный и бледный, Махтджуб смотрел на него полными боли глазами.

– Что ты собираешься делать?

– Возвращаться, – ответил Грант, включая зажигание. – Нам куда?

– Прямо, пока все время прямо… – стиснув зубы, прошептал бербер.

Сэм гнал машину, нетерпеливо поглядывая на часы: вот-вот должно громыхнуть сзади. Бросив беглый взгляд в боковое зеркальце, он с ужасом увидел, что фургон, за рулем которого сидел Фиат, сильно отстал и уже разворачивается, намереваясь повернуть назад.

– Стой! – Грант остановил машину и выскочил на подножку. Передернув затвор автомата, дал очередь в воздух. – Стой!

Но выстрелы словно только подстегнули Фиата. Видимо, Доменик командовал им через разбитое окно фургона, приказывая во что бы то ни стало вернуться назад, к брошенной колонне, туда, где валялись на песке трупы убитых в перестрелке и полные патронов кассеты к автоматам. А потом на машины – и в погоню за Сэмом…

– Стой! – снова закричал Грант и понял, что его не слышат или не хотят слышать. В зеленоватом окошечке циферблата электронных наручных часов неумолимо выскакивала цифра за цифрой – догонять фургон, который издали уже казался не больше спичечного коробка, было бесполезно…

Пустыня словно качнулась, и тугой ком горячего воздуха ударил Сэма в грудь. Фургон, который вел Фиат, высоко подпрыгнул и, перевернувшись в воздухе, повалился на бок, беспомощно вращая колесами. Высокое, казавшееся белым в ярком свете пустынного солнца пламя, поднялось на месте брошенных грузовиков с ракетами. Поднялось и опало. Потом тяжко бухнул взрыв, и песок под колесами машины вздрогнул, словно нечто огромное повернулось в самой глубине недр.

Не обращая больше внимания на частые гулкие взрывы за спиной, Грант торопливо погнал грузовик дальше от страшного места, где огонь пожирал все, что осталось от поисковой партии фирмы «Петроэкстраксион»…

* * *

Махтджуб умер ночью. Сначала Сэм хотел везти его тело с собой, но потом решил, что лучшим местом для успокоения бербера будет пустыня, которую он считал живым существом – пусть теперь вместе с ней мучается днем от палящих лучей, а по ночам празднует избавление от зноя, познавая ее самые сокровенные тайны при загадочном свете полной луны.

Насыпав над Махтджубом небольшой холмик из песка, Сэм дал прощальный салют из автомата и заплакал. Слезы ручьем текли по его небритому, дочерна обожженному солнцем лицу, и он не стеснялся и не вытирал их – они словно смывали всю грязь, накопившуюся в его душе, делая ее светлее и чище.

И еще Грант понял, что он теперь остался один на один с чужой, непонятной и враждебной ему пустыней…

Через несколько дней скитаний по пескам за рулем грузовика, Сэм впервые увидел мираж – раскидистые тонконогие пальмы и манящую лазурную гладь моря с белоснежными парусами яхт. Но у него еще оставалась вода и он только зло рассмеялся, даже не почувствовав, как из пересохших, лопнувших губ потекла на заросший щетиной подбородок тонкая струйка крови…

Еще через три дня мотор грузовика неожиданно заглох, и все попытки Сэма оживить его оказались бесплодными. Сначала он хотел было идти по пескам пешком, неся на себе оставшийся запас воды, но потом им вдруг овладела странная апатия и Грант остался около машины, прячась от палящих лучей в ее тени.

И снова в его воспаленном мозгу натужно выли пикирующие «фантомы» и злобно кричал сержант: «Убей его! Убей»…

* * *

– Как успехи? – голос, звучавший в телефонной трубке, был сух и деловит.

Леду явственно представил себе большую, веснушчатую руку, небрежно прижимавшую трубку к поросшему рыжевато-седыми волосками уху. Вот бы хорошо, если бы сам Леду был там, в Париже, а на его месте сидел этот, уже начавший питаться по диете человек, и оправдывался. Но это только пустые мечтания…

– Непредвиденные обстоятельства, – с трудом выдавил из себя Леду.

– Они всегда возникают там, где есть серьезные недостатки в организации, – назидательно сказали в трубку. – Кто-нибудь остался?

– Нет, месье.

– Хорошо, – на том конце провода то ли вздохнули, то ли зевнули. – Я скоро прилечу. Подумаем вместе еще раз… – в наушнике раздались короткие гудки.

Леду вытер потный лоб платком и осторожно опустил трубку на рычаги аппарата спецсвязи…

* * *

Вечером Огюст Реми направился в китайский ресторанчик – он любил изыски азиатской кухни, считая, что в жизни надо почаще баловать себя, не дожидаясь, пока это сделает недогадливая фортуна.

На улице его обогнал темный автомобиль. Сидевший сзади водителя человек высунул в открытое окно ствол автомата и выпустил в месье Реми почти половину диска.

Толстяка развернуло и бросило на стену, словно вбивая в нее пулями. Автомобиль уехал, а тело Реми сползло по стене на тротуар, глядя ему вслед невидящими глазами…

Господин Леду хорошо помнил о том, что вместе с месье Реми уходила в небытие история неудавшейся экспедиции фирмы «Петроэкстраксион»…

* * *

Яхта легко качнулась на волне, дрогнули и смешались солнечные блики, игравшие на подволоке просторной каюты, обшитой светлым деревом.

– Какая же все-таки гадость… – Гость брезгливо отодвинул от себя тарелочку о мюсли1. – Плохо быть больным и старым человеком.

Сидевший напротив гостя Леду оторвался от сочного бифштекса:

– По-моему, вы несколько преувеличиваете.

– Ну нет! Когда человек начинает выдерживать диету – пиши пропало! Это одна из верных примет близкой старости, как ни печально.

Леду поглядел на крупные, все еще мускулистые руки гостя, покрытые густой сыпью рыжих веснушек. «Кокетничает. До дряхлой старости ему еще ой как далеко».

– Хотите сигару? – гость закурил.

– Нет, благодарю вас.

– Как знаете… Вторая примета старости – склонность к воспоминаниям. – Гость откинулся на спинку стула и мечтательно прищурил небольшие светлые глаза. – Какие раньше были люди, Леду! Так легко и приятно было с ними работать, например Минье. Впрочем, его вы не можете помнить, тогда вы еще учились в университете…

Гость ошибался. Леду помнил Руфино Минье. Полтора десятка лет назад тело Минье нашли на мостовой в одном из ночных кварталов Марселя. Его убили после появления в печати сведений о секретной операции западных спецслужб в Северной Африке. Минье пристрелили прямо на улице, выпустив в него почти всю обойму из окна проезжавшего мимо автомобиля. Уже потом, много лет спустя, Леду узнал, что Руфино Минье являлся одним из участников операции, но, видимо, не сумел удержать язык за зубами или польстился на обещанный крупный гонорар за сообщенные сведения, а может быть, просто пришла пора и ему замолчать навсегда. Кто знает? Гость из Парижа, сидящий сейчас напротив с сигарой в руке?

Весьма возможно, что по прошествии долгих лет сам Леду вот так же будет вспоминать об Огюсте Реми.

Наверняка парижский гость уже тщательно изучил специально подготовленный для него доклад о начатой новой операции. Не так давно ставшая полностью независимой, страна стремится освободиться от чужих военных баз на своей территории, намеревается национализировать принадлежащие крупным фирмам рудники и закрыть свои порты для кораблей, имеющих на борту ядерное оружие. Дурной пример заразителен, а страна так близка к территории «нефтяных эмиратов» и имеет выгодное стратегическое положение.

Сейчас так нужен конфликт, любой конфликт, чтобы задержать вывод еще оставшихся там войск и ввести новые, навсегда растоптав кованым каблуком солдатского ботинка все попытки обретения действительной самостоятельности и независимости. Нет, внешне все стоит оставить по-прежнему и позволить их лидеру и дальше произносить громкие речи о национальной гордости, но только внешне…

Ну не получилось с первого раза, с кем не случается. Надо попробовать еще разок.

– Вы прочли мой доклад? – Леду не стал скрывать своих мыслей.

– Да, прочел. Поэтому и трачу здесь на воспоминания свое время, которого у пожилых людей остается не так уж много. Вы сумели найти интересный ход, Леду, хотя он далеко не новый. Таким способом воздействовали на складывавшуюся ситуацию еще в Третьем рейхе. Там тоже были прекрасные мастера своего дела. Но меня опять волнуют исполнители, Леду. Исполнители! Вы же не сможете все сделать один? Американцы любят прибегать к помощи мафии – их люди организуют исполнение замысла секретной службы, а потом сами убирают ненужных свидетелей. Но в арабском мире нет такой мафии. – Гость засмеялся, но тут же оборвал смех. – Время идет, Леду, вам надо поторапливаться со второй попыткой, но – без осечек!

– У меня уже есть новый руководитель группы, а у него люди, готовые на все ради денег. Не хватает только нескольких человек, но это дело двух-трех дней. А потом все замолчат, как Руфино Минье.

– Прекрасно… – гость бросил в пепельницу окурок. – Прекрасно, Леду. Заказанное вами оборудование уже в пути. Думаю, завтра груз прибудет в порт назначения, руководитель надежен?

– Да, вполне. Проверен делом.

– Хорошо, – поощрительно улыбнулся гость и положил свою руку на плечо Леду. – Давайте поднимемся на палубу, немного подышим. Я так люблю воздух Средиземноморья…

* * *

Туареги, случайно обнаружившие в пустыне одинокий заглохший грузовик, сняли с него все, что только могло им пригодиться в кочевой жизни, а машину и так скоро занесет песком, навсегда скроет ее следы – пустыня прекрасно умеет хранить свои тайны.

Находившегося без сознания, отощавшего высокого светловолосого бородатого человека, обожженного палящим солнцем, они взяли с собой – так распорядился вождь, когда ему подали старинный берберский кинжал в кожаных ножнах, найденный на теле чужестранца. Светловолосого поили козьим молоком и ухаживали за ним, как за ребенком.

Через несколько дней Сэм Грант пришел в себя и с удивлением обнаружил, что мучившие его кошмары исчезли.

Хотелось верить, что навсегда…

Блюдо из пшеничных хлопьев с фруктами.

Покушение

Вертолет развернулся перед посадкой, нацеливаясь на площадку, вырубленную в скалах побережья, за которыми до горизонта раскинулось необъятное море. Поглядев в иллюминатор, Хон подумал, что внизу наверняка уже засекли появление машины и сейчас бдительные глаза охраны разглядывают ее в сильную оптику, а радист послал кодированный запрос, устанавливая, какие гости пожаловали в уединенное убежище Кристофера Филда. И если пилот перепутает пароль или даст сбой электроника автоответчика, то…

Лучше об этом не думать, но все-таки противно, когда твоя жизнь может зависеть от глупых случайностей.

Едва колеса машины коснулись площадки, Хон вздохнул с облегчением и, отстегнув ремни, встал с кресла. Спрыгнув на прогретый солнцем бетон, он увидел секретаря Филда, стоявшего около автомобиля, а в стороне нескольких парней в пятнистых комбинезонах, вооруженных автоматическими винтовками с оптическими прицелами. «Кристофер по-прежнему боится террористов», – усмехнувшись, подумал Хон и направился к ожидавшему его секретарю, предупредительно распахнувшему перед гостем шефа дверцу лимузина.

Через полчаса, миновав посты охраны, Джеймс Хон вошел в гостиную виллы, выстроенной на вершине утеса, далеко выдающегося в море. Шторы на окнах были приспущены, чтобы умерить яркий свет безжалостного южного солнца, тихо жужжал кондиционер, навевая приятную прохладу, чуть синели кубики льда в большом серебряном ведерке, стоявшем на столике среди бутылок. Хозяин – дородный, с густой седой шевелюрой и мощными руками борца-тяжеловеса, одетый в темно-красный шелковый халат, расшитый золотыми драконами и иероглифами, изображающими здоровье и долголетие, – нетерпеливо постукивал по полу обутой в пляжную туфлю ногой. На другую ногу хозяина Хон старался не смотреть, чтобы лишний раз не видеть протез и не напоминать Кристоферу о его увечье – и так постукивание туфли о мраморный пол означает, что он раздражен, но пока сдерживается.

– Я только из бассейна, – подав Джеймсу руку, вместо приветствия сказал Филд. – Благодарю, что откликнулись на предложение встретиться. Присаживайтесь.

– Прошу извинить, произошла непредвиденная задержка в пути, – безошибочно угадав причину недовольства хозяина, улыбнулся Хон. Против его воли улыбка получилась несколько заискивающей, и это испортило ему настроение.

– Главное, что вы здесь, – пробурчал Кристофер, раскуривая сигару, и небрежным жестом подвинул коробку ближе к гостю: – курите.

– Спасибо, я предпочитаю сигареты, – отказался Джеймс.

– Как знаете, – равнодушно откликнулся хозяин и, не теряя времени, перешел к делу. – Я ознакомился с материалами и меня заинтересовали ваши предложения, но…

Он замолчал и, нахмурив кустистые брови, уставился на покрытый сизым пеплом кончик сигары, словно увидел там нечто, недоступное гостю, не решавшемуся прервать молчание.

– Помните Момо? – подняв глаза на Хона, неожиданно спросил Филд.

Хон помнил Момо, или, вернее сказать, Сэма Джианкано, одного из заправил мафии. В свое время газеты много писали о нем – его нашли убитым шестью выстрелами из револьвера в районе Оук-Ридж в Чикаго, где он жил и «работал», причем Момо убили именно тогда, когда его показания могли быть особенно полезны при расследовании попытки покушения на Фиделя Кастро. Джианкано был видной фигурой в уголовном мире и свой «бизнес» в Чикаго унаследовал от знаменитого Аль Капоне, значительно расширив «предприятие» и став в период правления на Кубе Батисты владельцем одного из крупнейших игорных домов в Гаване.

Сэма Джианкано привлек к работе на спецслужбы экс-агент ФБР Роберт Мехью, сотрудничавший с мультимиллионером Говардом Хьюзом и поддерживавший тесные контакты с тогдашним шефом управления безопасности ЦРУ Шеффилдом Эдвардсом. Вместе с Джианканой в деле был замешан другой человек мафии – Джон Роселли, ранее прилично наживавшийся на проституции и игорном бизнесе, процветавшими при Батисте на Кубе. Потом в махинации влезли шеф ФБР Герберт Гувер, известные Роберт и Джон Кеннеди… Многие ли теперь из них живы? Не на это ли намекает хозяин?

Два десятка лет назад он сам, еще ходивший на двух ногах, до страшной автомобильной аварии, сделавшей его калекой, сотрудничал со спецслужбами и вовлек в это студента университета Джеймса Хона, оказав тому покровительство и поддержку. И сейчас, весьма богатый, да что там весьма, просто очень богатый и влиятельный человек, Кристофер Филд являлся связующим звеном между спецслужбами и хозяевами трансконтинентальных корпораций, почему Хон и решился обратиться со своими предложениями именно к нему.

Филд перекатил сигару из одного угла рта в другой и хитро прищурил некогда голубой, а теперь выцветший от старости глаз. Его лицо, с отвисшими щеками, стало удивительно похожим на лицо Черчилля. «Он это знает и подражает кумиру своей молодости», – понял Джеймс.