Последний князь Феодоро
Несколько архонтов, боявшихся, что турки–османы предадут огню Мангуп, так же как они уничтожили Константинополь и Трапезунд, были против таких кардинальных реформ. За спиной Михаила Гавраса сформировалось мощное и тайное оппозиционное течение во главе с его родным братом – Исааком.
Правильно рассчитав, что действия юного княжича против одного из влиятельных подданных крымского хана может привести к обострению отношений между Феодоро и Крымским ханством Исаак подговорил посланника Менгли Гирея выступить жертвой Александра. Несколько десятков золотых дукатов убедили посланника хана, из знатного и дружественного Исааку татарского рода Барын, окончательно согласиться с планом Исаака. Далее он подготовил стражу, и она лишь появилась в нужном месте в нужное время. Но игра Исаака зашла еще дальше, так как перед князем Михаилом он выступил защитником племянника, окончательно уничтожив следы своего заговора. Зная, что князю придется строго наказать Александра, он рьяно защищал его и пытался взять на поруки. Но естественно, все получилось так, как и задумывал опытный интриган.
Вместе с Александром Исаак также избавился и от Дмитрия, но невзлюбил он молодого конюха отнюдь не из-за его дружбы с княжичем. Дело было в другом. Слывший прилежным семьянином, Исаак, как и многие другие богатые и влиятельные люди княжества, тайно посещал любовницу. Звали ее Еленой, и она работала на кухне во дворце князя. Елене было двадцать пять лет и она была очень красивой женщиной. Ее черные, как ночь волосы, плавно спускались и покрывали нежные плечи. Прекрасное розоватое личико часто озаряла чарующая улыбка, открывающая ровные и белоснежные зубки. Пышная грудь слегка приподнималась при дыхании и в меру округлая фигура сводили Исаака с ума. Всего год назад он добился своего, и незамужняя Елена стала его любовницей. Конечно, она совсем не знала, что незамужняя она была именно благодаря действиям своего воздыхателя, который с упорством разъяренного быка убирал ее женихов с дороги. В итоге, не выдержав натиска, и будучи приласканной Исааком, Елена сдалась.
Но и у женщины могут быть слабости. И этой слабостью для Елены стал друг княжича – Дмитрий. Давно она приметила этого красивого юношу. Давно ритм ее сердца ускорялся, когда она, проходя мимо него, искоса глядела на его еще мальчишеские забавы. Но мальчишка рос и вырос в настоящего мужчину, который тоже стал, приглядываясь к Елене, ловить ее нежный взгляд. Год назад впервые открыто вспыхнула их страсть, когда они случайно столкнулись лицом к лицу в одном из коридоров дворца. Их первый поцелуй окончательно открыл и без того открытые глаза. Уже в эту ночь он был у Елены, и во всем Феодоро не было женщины счастливее ее.
Их роман продолжался тайно, но всякой тайне когда-нибудь приходит конец. Один из слуг Исаака, возвращавшийся домой после веселого ночного застолья в кабачке «Окорок», увидел Дмитрия выходящего из дома Елены, и проговорился служанке. Она в свою очередь сказала поварихе, а та конюху, в результате чего, уже к обеду Исаак был в курсе всех событий. Страшную ненависть затаил он к Дмитрию, но выступить открыто против молодого соперника не мог. Во-первых, родители конюха были знатными и влиятельными людьми, во-вторых, князь покровительствовал другу сына, а в-третьих, это было бы признание собственного поражения, чего тщеславная натура Исаака не могла допустить. Поэтому, он как всегда решил действовать скрыто и в результате своего успешного плана убил одним выстрелом двух зайцев – избавился от назойливого соперника и рассорил отца с сыном.
Упоенный своей победой он ликовал у себя в доме.
Глава четвертая. Смотр
Сон молодых путников был по-настоящему крепким. Уставшие от дороги, удрученные своим изгнанием и охмеленные молодым вином Александр и Дмитрий спали, словно младенцы и проснулись лишь к обеду. Комната Дмитрия размещалась возле спальни Александра, и поэтому его он и увидел первым.
– Доброе утро мой княжич, – сказал Дмитрий, входя в комнату.
– Судя по яркому свету солнца, уже давно день, друг мой.
– Да уж, это точно подмечено. Хорошо мы отметили приезд. Молодое вино этого плута Костаса вчера совсем разморило нас, да и сейчас еще в голове гудит.
– Ну, ничего-ничего, сейчас позавтракаем и будем осматривать владения, а вечером у нас первый совет, ты не забыл, я надеюсь?
– Как можно княжич. Напротив, когда я просыпался, то все мои мысли были только о нем.
– Да, и у меня тоже, – сказал Александр, слезая с кровати.
– На совете главное, не переживать и делать все так, как советовал Вам Ваш батюшка. Тогда наверняка все получится, – поддержал княжича Дмитрий.
– Спасибо дружище, будем надеяться, – уже более весело ответил Александр.
Окончательно проснувшись, они оделись, спустились в мыльню, где приняли надлежащий вид, и после направились в зал. Там их уже ждал не то завтрак, не то обед, который они с удовольствием приняли, так как оба были отменными едоками. Именно за трапезой их и застал вошедший в зал Костас.
– Приветствую Вас, мой княжич. Как спалось?
– Благодарю, спалось отлично. А после вашего вина даже голова гудит не так сильно, как обычно.
– Это чудесно, Вы же знаете, что наше вино одно из лучших в княжестве. Если Ваша Светлость изволит, крепость готова к осмотру.
– Прекрасно. Через десять минут мы будем во дворе.
– Как прикажете,– учтиво ответил турмарх, выходя из залы.
Ровно через десять минут, справившись с трапезой, Александр и Дмитрий стояли вместе с Костасом во дворе замка Фуны.
Укрепление располагалось на скальном холме, который возвышался над самим городом. С юга и юго-запада холм имел скалистую структуру и весь был изрезан неприступными для неприятеля обрывами шестиметровой высоты, поэтому крепостные стены окружали замок с запада, востока и севера. Над обрывами же располагался широкий парапет для лучников, имевших возможность оттуда обстреливать неприятеля. Толщина стен достигала двух метров, а высота доходила до пяти. Площадь замка равнялась примерно половине гектара.
Двор представлял собой довольно обширную каменную площадку со всех сторон обнесенную крепостными стенами. В центре у северной стены находился двухэтажный донжон. Именно в нем располагались покои княжича, комнаты для свиты, небольшой зал для приемов, кабинет и мыльня.
Через двор, напротив донжона, находилось большинство хозяйственных построек, которые примыкали к оборонительной стене: конюшня, хлев, кузня, кухня, склады для пищи и воды, оружейная и небольшая караульня – всего двенадцать больших и малых помещений.
Несмотря на сравнительно небольшой размер, в Фуне была довольно высокая плотность башен, расстояние между которыми было не больше пятнадцати метров. Выступая за линию стен, на пять и более метров, башни обеспечивали эффективный фланговый обстрел, прикрывая подход к куртинам(11). На площадках этих укреплений стояли лучники и рядом с ними находились камнеметные баллисты. Немного западнее донжона находилась недавно построенная церковь Феодора Стратилата.
– Весь гарнизон очень признателен Вам, княжич, за постройку этой церкви, – сказал Костас, указывая на храм, – здесь каждое воскресенье мы проводим молебны о здравии и панихиды за упокой.
– Да, это хорошо, что теперь у нас есть гарнизонная церковь, – ответил княжич.
– И не просто церковь, а целый бастион, – говорил Костас, когда все заходили внутрь здания.
И турмарх не врал. Над стенами Фуны почти на девять метров возвышалась эта великолепная церковь. Она имела цилиндрический свод и арки, обладавшие стрельчатыми и килевидными формами, напоминающие перевернутое днище судна в разрезе. Наличники окон с внешней стороны украшал резной орнамент. Первый этаж использовался как каземат, а для церковных служб предназначался второй. Здесь по бокам вдоль стен располагались небольшие колонны, увенчанные каменными растениями с красиво изогнутыми зубчатыми листьями.
Храм имел два входа. Один из них вел на первый этаж, откуда по внутренней лестнице можно было подняться наверх, а второй вход со ступенями из двора вел в саму церковь.
Выйдя из церкви через первый этаж, Александр и его спутники попали на малый крепостной двор, который по форме напоминал трапецию. Здесь было отхожее место служащих гарнизона, и тут проходила основная канализационная труба. Именно по этой причине запах там всегда оставлял желать лучшего и осмотрщики не стали долго задерживаться там.
– Осмотр укреплений навел меня на мысль о том, что стоит построить еще один этаж донжона. Тогда он будет еще больше возвышаться над стеной, а площадка на крыше будет настолько велика, что позволит разместить на ней две большие станковые камнеметные машины. Их совсем недавно установили в Мангупе, и они в несколько раз больше тех, которые сейчас стоят на остальных башнях Фуны, – заметил Александр.
– Это отличная идея, – согласился турмарх.
– И я хочу, чтобы посередине третьего этажа красовалась мраморная пластина с моим гербом. Пусть все видят, что я приехал сюда не как изгнанник, а как архонт, желающий по своему усмотрению управлять своей турмой, – гордо добавил княжич.
– Так поступают все генуэзские консулы Солдайи. Многие из них стараются во время своего правления построить оборонительную башню и назвать ее своим именем, укрепив там свой герб. Так почему бы и Вам также не увековечивать себя?! – согласился Михаил.
– Значит решено. А теперь, Костас, расскажите о наших дорогих соседях феодалах ди Гуаско, они по-прежнему нападают на наши поселения?
– К несчастью, да, мой княжич, эти ненасытные генуэзские разбойники Андреоло, Деметрио, Теодоро и их отец Антонио, как Вам известно, правят землями на западе от Солдайи. Их замок находится возле поселка гончаров Тассили. И, хотя торговля у них продвигается хорошо, они все равно периодически совершают набеги на наши усадьбы и села.
– Как же так, но ведь между Феодоро и Капитанством Готия – мир, почему они позволяют себе безнаказанно нападать на нашу землю? – возмутился Дмитрий.
– Они зашли настолько далеко, что даже перестали подчиняться указаниям своего консула Солдайи. У них большие связи в Кафе и поэтому, подеста (12), закрывает глаза на их действия. В своем феоде, который фактически подчиняется солдайской общине, эти весельчаки, установили виселицы, позорные столбы и начали самостоятельно, без разрешения консула, вершить там суд. А чтобы еще больше «подбодрить» местное население, ввели четыре дополнительных налога, – ответил Костас.
– Какие мерзавцы! – сказал Дмитрий.
– Да уж. Даже сам консул Солдайи ничего не может поделать. Но Ваша Светлость, у меня есть план борьбы с ди Гуаско. Правда, для его осуществления нам необходимы значительные средства, – слегка потупив взгляд, произнес Михаил.
– Это не проблема, меня хоть и выслали из столицы и лишили права посещать совет архонтов, но казну архонта не отняли. Так что средства найдем.
– Отлично. Тогда необходимо построить дополнительный форпост у южного склона горы Дымящейся, недалеко от Лусты. Это должна быть укрепленная каменная башня с сигнальными огнями на ее крыше. А в Фуне нам необходимо держать постоянно готовый конный отряд человек в десять-пятнадцать, который немедленно помчится навстречу нежданным гостям.
– А почему до сих пор вы сами этого не сделали?
– Потому что, во-первых, на границе необходим каменный, крепкий бастион, который сможет выстоять, хотя бы два часа до подхода подкрепления. А во-вторых, у нас просто нет лошадей. В гарнизоне их только две, да и те предназначаются для гонцов, а пешим ходом опередить конного неприятеля практически не возможно.
– Вы считаете, эти меры остановят ди Гуаско?
– Я в этом убежден княжич.
– Ну, так нужно было закупить лошадей и начать стройку пограничной башни. Зачем же вы так долго ждали меня?
– Дело в том, что финансами у нас в турме руководит казначей Алексей Паисий (при произношении этого имени комендант скорчил недовольную гримасу), а он убедил топарха Гавриила, что нет необходимости в таких огромных тратах.
– Как это странно. Ну, ничего, отец перед моим отъездом довольно точно наставлял меня на то, что по приезду нужно сразу показать всем, кто истинный хозяин в Фуне. Сегодня вечером состоится совет и мы посмотрим, кто есть кто в моей турме, – уверенно сказал Александр, глядя на Дмитрия.
– Конечно, посмотрим, а если надо и пощупаем, – уверенно ответил его верный друг.
После этого все трое направились в свои покои для того, чтобы переодеться к вечернему совету.
Ближе к вечеру они оседлали своих лошадей и по извилистой дороге направились в город.
Буквально через несколько минут их кавалькада въехала на длинную центральную улицу Фуны. В разные стороны от нее уходили кривые тупики и переулки. На близком расстоянии один от другого в этих переулках стояли небольшие одноэтажные дома. В маленьких двориках теснились хозяйственные постройки. В домах, где не было возможности построить подвалы, вино, вода и сыпучие продукты хранились в глиняных пифосах. Эти вместительные сосуды веретенообразной формы, достигавших порой двухметровой высоты то тут, то там возвышались над землей. С севера показалась небольшая кладбищенская часовня. Она располагалась посередине Фунского некрополя и представляла собой небольшую базилику(13). За некрополем располагался район, в котором жили более обеспеченные жители города. Там все дома были двухэтажными, и каждый был обнесен высокой стеной. Такие дома, являли собой маленькие укрепления, которые в минуты опасности запирались, и окна вторых этажей использовались как бойницы.
Видя эту троицу, все люди почтительно расступались, давая им возможность беспрепятственно двигаться к центральной площади города, и учтиво кланялись в знак уважения молодому архонту. В ответ Александр приветливо махал рукой, а его спутники кивали головами. Через некоторое время они оказались на центральной площади города, возле которой располагалось главное административное здание феода – казначейство.
Вся общественно-политическая жизнь Фуны была так или иначе сосредоточена вокруг этого здания. Да и, наверное, жизнь любого другого города происходит вокруг места сосредоточения денег.
Казначейство представляло собой двухэтажное каменное серое здание, над которым развивался флаг княжича. Крыша казначейства, как и крыши большинства домов княжества была покрыта обожженной оранжевой черепицей.
Возле входа был сделан небольшой козырек. Под ним, когда от дождя, а когда от палящего солнца прятались двое стражников, охранявших казначейство. Обычно они тихонько дремали на посту и не представляли для злоумышленников никакой опасности, так как от жары не обращали внимания на входивших в здание людей. Но к счастью злоумышленников в Фуне было не много и работе казначейства ничего не угрожало.
Заприметив подъезжающих стражники вмиг поднялись и заняли положенные им посты, отдавая честь своему господину. Приветливо кивнув им, княжич слез с коня и прошел к открытой дубовой двери, которая являлась входом в здание. За ним проследовали Дмитрий и Костас, последний проходя мимо своих подчиненных, пригрозил им кулаком.
Внутри здания располагались комнаты казначеев, помещение охраны, кабинеты чиновников и самого топарха. Был там и небольшой зал для заседаний, который располагался в центре второго этажа. Именно в нем было принято решение провести первый, со времени приезда княжича, совет турмы.
Глава пятая. Первый совет
Обычно в совете заседали пятеро: топарх и управитель всеми делами турмы – Гавриил Домнин, судья и логофет турмы – Константин Кирик, настоятель городского храма, архимандрит турмы – Макарий Мирт, главный казначей, ведающий финансами Фуны – Алексей Паисий и уже известный турмарх фунского гарнизона Михаил Костас.
В зале заседаний уже собрались все кроме княжича и Костаса.
Гавриил Домнин был пятидесяти четырехлетним мужчиной среднего роста и такого же среднего телосложения. Круглое лицо, небольшая борода и богатая одежда – вот были основные отличительные черты его внешности. Выглядел он всегда озабоченно, и постоянно по делу и без дела суетился. Гавриил был представителем богатейшего рода турмы и коренным горожанином Фуны, поэтому, однажды выбор князя Михаила искавшего честного и толкового топарха пал именно на него. С точки зрения честности выбрав Гаврииа топархом, опытный правитель попал в цель, а вот с точки зрения толковости промахнулся. Дело было в том, что Гавриил, как истинный знатный феодорит, действительно был честным чиновником и за все время работы не украл из казны ни единого мелиарисия (14). Но как управитель он был абсолютно пассивен и некомпетентен. Он очень ответственно относился к делам, в большинстве которых ничего не понимал, но прислушивался к советникам, от мнения которых всегда и зависел. В финансовых и военных вопросах Домнин вообще не разбирался и всегда следовал советам казначея и турмарха гарнизона.
Константин Кирик внешне был очень похож на Гавриила и отождествлял с собой образ состоятельного феодорита. Он тоже был невысокого роста с небольшим брюшком, одевался в дорогие одежды и всегда носил на шее цепь с вверенной ему печатью. В его обязанности входило вершить суд и докладывать княжичу о том, что происходит в совете. С повеления Александра он ставил печать, в знак согласия архонта с тем или иным положением. Фактически Кирик был главным почтальоном и заведовал службой гонцов, которые постоянно отправлялись в столицу и спрашивали у Александра одобрение на тот или иной документ. Кирику было уже пятьдесят пять лет, но он так и не научился самостоятельности и мало-мальской решительности. Как судья, он был по-настоящему честным и ревностным хранителем закона, но как логофет за все время своей службы самостоятельно не принял ни одного, даже мало-мальски значимого решения. Его главным достоинством было то, что он был предан Гаврасам, которые поставили его на эти важные и почетные должности. Дмитрий и Александр, находясь в столице, часто смеялись над тем, как к ним приезжал гонец из Фуны и спрашивал одобрения княжича по поводу торговли виноградом на площади, или по спору между бакалейщиком и торговцем рыбы. Однако Кирик всегда считал, что справляется с обязанностями образцово и поэтому неустанно исполнял свой долг, согласовывая все с молодым архонтом.
Архимандрит Макарий был статным шестидесяти однолетним мужчиной, высокого роста и с длинной белой бородой. Одним только своим умудренным видом, да внушительным возрастом архимандрит вызывал у жителей турмы чувство глубокого уважения. Несмотря на почтенный возраст, его лицо еще отражало ту красоту, которая была в более молодые годы и говорила о том, что он многим пожертвовал, облачившись в монашескую рясу. Вообще в княжестве было редкостью присутствие архимандрита в совете турмы, но Макария назначил на эту должность сам князь Михаил, с целью соблюдения всех церковных канонов и для того, чтобы приучить Александра к уважению православной церкви. Настоятель городского храма редко вступал в какие-либо споры и, как правило, только присутствовал на совете.
Самым примечательным и, безусловно, грамотным членом совета был тридцатилетний казначей Алексей Паисий. Он был среднего роста и, несмотря на свой уже зрелый возраст, выглядел как юноша, вернее, как остроумно подмечали местные весельчаки, как девушка. У него была худая, стройная фигура на хрупких ножках, тонкие руки, которые всегда были ухожены и не знали грубого труда, а на моложавом лице никогда не появлялась мужская щетина. Его внешний вид вызывал у окружающих людей безобидный смешок. Служащие казначейства, дали Алексею прозвище, которое очень быстро прижилось за ним в городе. За глаза его называли «девица», что вызывало у казначея не только злобу, но и лютую ненависть, которую он, не стесняясь, срывал на зависимых от него служащих. И хотя это еще больше веселило их, так как в разгневанном виде этот хрупкий человек смотрелся комичнее обычного, казначей находил массу способов сделать их жизнь не такой радостной. Несмотря на скверный и угрюмый характер, Алексей Паисий, был мудрым казначеем и разбирался в финансах лучше, чем кто-либо в турме. Все догадывались, что он не так прост как кажется, но никто не знал, в чем секрет его успеха.
Ответ на этот вопрос хранился в богатом особняке, который находился на Цветочной аллее города Мангупа и служил резиденцией архонта Каламиты, родного брата князя Михаила I – Исаака Гавраса. Данный дом не только служил местом проживания Его Светлости в столице, но и негласно, чуть ли не важнейшим зданием княжества. Исаак, пользуясь своим влиянием, уже давно расставлял верных, или зависимых от себя людей на важные государственные посты по всем уголкам княжества. Его замысел был прост, благодаря этим людям, он владел информацией из каждой отдельной турмы, а их влияние на местном уровне можно было использовать в своих целях. Не исключением стала и Фуна.
Шесть лет назад в казначействе Каламиты, Исаак заметил тихого, неприметного, но талантливого казначея. Им оказался Алексей Паисий. Быстро наведя справки о нем, Исаак узнал, что над внешнем видом Алексея потешается все казначейство. Отлично разбираясь в людях, архонт понимал, что дав власть униженному над его вчерашними обидчиками, он заручится его преданностью на всю жизнь.
Так началась головокружительная карьера Алексея. За полтора года из простого служащего казначейства Каламиты ему удалось стать главой казначейства Фуны. Чтобы замести следы своего участия, Исаак направил Паисия, сначала в казначейство городка Кокия, а затем в столичное ведомство. А оттуда, приложив немало усилий, архонт перевел Паисия главным казначеем в Фуну. С тех пор брат князя знал обо всем, что происходит в турме из первых уст. Однако кроме этого Алексей проводил в Фуне большое количество денежных махинаций. Ему было нечего бояться, ведь кроме него в турме в финансах никто не разбирался, в результате чего значительная часть доходов Фуны оседала в карманах казначея и его влиятельного покровителя.
За действиями Алексея давно наблюдал Михаил Костас. Турмарх был прост и даже простоват в общении. Частенько из его уст вылетали ругательства и простонародные словечки, но зато он был бесстрашным и честным служвкой. Он говорил и делал то, что считал нужным. Год назад турмарх заподозрил Паисия в нечистоплотности и не стесняясь выпалил ему это прямо в лицо. После этого между ними началась упорная борьба за влияние на топарха Гавриила Домнина, которое переросло в настоящую вражду.
Домнин, Кирик и Мирт мало что понимали в армейских делах и еще меньше в финансовых и поэтому поддерживали то Костаса, то Паисия в зависимости от обстоятельств.
Турмарх Костас всем нутром чувствовал, что Алексей ведет нечистоплотную игру, но пока не мог этого доказать. А казначей, постоянно чувствуя на себе тяжелый и недоверчивый взгляд соперника, пытался всячески очернить его и таким образом отправить в отставку. Их противостояние напоминало борьбу сокола и гадюки. Если один, выступал открыто и не стеснялся сыпать обвинениями, то другой делал все скрытно и тайно, пытаясь не привлекать к себе лишнего внимания. Перед приездом княжича обе стороны приутихли. Никто еще не знал чего ожидать от молодого архонта и каждый из них занял выжидательную позицию.
Когда княжич вошел в зал, четверо членов совета встали и учтиво поклонились.
– Я приветствую вас, мои верные поданные, – сказал княжич, занимая центральное место за столом и подав рукой знак позволяющий присесть остальным. – Для начала я хочу поблагодарить вас за ту службу, которую вы столько лет верно несете в Фуне.
– Вы слишком добры к нам, – лебезя, ответил Гавриил, – мы всего лишь верные слуги Вашей Светлости.
– Но все же, – не обращая внимания на слова Домнина, продолжал Александр, – для того, чтобы быстрее вникнуть в дела турмы, я хотел бы попросить вас составить документ с указанием всех проделанных дел за последний год и добавить к нему подробный список о расходах и доходах. Мне кажется, недели на составление подобного документа хватит?
– Конечно, хватит, Ваша Светлость! А Вы успеете дражайший Алексей? – слегка с ехидством спросил у казначея Костас.
– Безусловно, успею, дражайший турмарх, надеюсь, и Вы управитесь в установленный срок, – с надменным видом парировал казначей.
– Позвольте представить вам Дмитрия Андроника, – указывая на своего друга, сказал княжич. – С этого дня он будет являться членом совета турмы в качестве нового логофета. Он будет заменять меня в мое отсутствие, и являться моими ушами и глазами на всех заседаниях.
– Но ведь раньше эту должность занимал Константин Кирик, – удивленно заметил топарх Домнин.
– Я полностью доверяю Константину, но считаю, что его нужно немного разгрузить, ибо он столько лет решал две таких тяжелых и утомительных задачи. Благодаря этому, – продолжал он, обращаясь к Кирику, – Вы сможете полностью сконцентрироваться на вершении правосудия, которого в наше время, к сожалению, становится все меньше.