Последний князь Феодоро

Глава шестая. Прием

Вечером следующего дня в крепости был назначен официальный прием в честь приезда архонта. Это была необходимая официальная процедура, но Александр и Дмитрий, знатоки и любители подобных раутов, решили провести ее со столичным размахом, потому что данный прием был нужен им. Дело в том, что в свой первый приезд Александр был с отцом. И все знатные горожане, и пригородные тимариоты млели перед Михаилом I Гаврасом. Но теперь Александр был один, и хотел сразу показать всем, что господин здесь он и все должны беспрекословно подчиняться его воле. Дмитрию тоже нужно было показать себя во всей красе, ведь он стал членом совета турмы, а значит одним из важнейших людей Фуны. Да и к тому же, друзьям было просто интересно познакомиться с местной провинциальной, аристократией и заодно, провести вне гласный смотр женского населения турмы с целью присмотреть себе возможных спутниц для любовных утех.

Приготовления шли полным ходом. Посреди двора устроили место для большого костра, вокруг которого расставили длинные столы и лавки, на которых должны были размещаться гости. А на небольшой площадке возле донжона, чуть выше других столов, поместили стол княжича и его ближайших приближенных.

Для приготовления такого обилия пищи на помощь гарнизонному повару прислали десяток помощников из города. И они то и дело носились, то в погреб, то на двор, то еще куда-нибудь по хозяйственным нуждам готовя праздничный стол. Во всем замке стояла неуемная суета, и только часовые на башнях тихонько дремали.

Двое поваров во дворе развели костер и, обливаясь потом из-за августовской жары, жарили на большом вертеле целого быка. Они умело обдавали его молодым красным вином для того, чтобы мясо было более мягким и сочным. Запах жареного мяса вызывал необычно большое слюноотделение у солдат гарнизона, и время от времени было слышно урчание в их полупустых животах.

На большой телеге с личной винокурни княжича привезли две бочки молодого белого сухого вина. Так как целый день стояла сильная жара, и вечер тоже обещал быть душным, пить что-либо, кроме этого живительного утоляющего жажду напитка, было невозможно.

Для праздника закололи быка, трех баранов, четырех поросят, десять уток, несколько десятков кур и привезли большое количество овощей, фруктов, орехов и свежей рыбы, но главный повар все равно переживал, хватит ли всего этого для гостей. Феодориты любили поесть и выпить, поэтому княжич не скупился на угощения. Он хотел предстать перед своими поданными во всем величии.

За его столом, должны были размещаться высокопоставленные персоны из совета турмы со своими семьями. Для них была заготовлена специальная дорогая и узорчатая фарфоровая посуда, а стол был украшен белой кружевной скатертью. Для остальных гостей приготовили посуду попроще – глиняную и столы накрыли скатертями поскромнее без помпезной вышивки и кружев. Но все равно, все смотрелось очень эффектно. Несмотря на то, что приезд Александра в общем-то был ссылкой, в воздухе витала торжественная атмосфера праздника.

Гостей ожидалось где-то человек шестьдесят. Для того чтобы они не скучали, Михаил Костас заранее нашел подходящих менестрелей, которым специально соорудили небольшой помост недалеко от столов.

Не зря целый день в замке стояла бешеная суета, не зря повар что есть мочи бранил своих помощников за нерасторопность и не зря Александр и его приближенные надели по последней моде сшитые легкие летние одежды. К вечеру все было готово. Над башнями развивались флаги княжича и Феодоро, все факелы ярко горели, и во дворе стоял идеальный порядок. Замок и его обитатели были готовы встречать гостей.

В районе семи часов начали прибывать первые гости, а к восьми часам все столы были уже заняты знатными горожанами, отставными вояками, мелкими помещиками, государственными служащими и приближенными Александра. Все с нетерпением ждали появления княжича. Наконец распахнулись двери донжона и первыми оттуда вышли герольд с гербом княжича, двое стражников в парадном обмундировании и глашатай, который громким официальным тоном зачитал:

– Наследный княжич Феодоро, архонт Фуны, Его Светлость Александр Гаврас.

В этот момент все присутствующие встали, и из темноты дверного проема появился княжич. Он предстал перед своими подданными во всем великолепии. Высокий, красивый, черноволосый в прекрасном костюме из бежевого бархата, Александр возвышаясь над всеми, словно монумент, медленно осматривал знатных жителей своего небольшого феода.

– Приветствую Вас, мои верные поданные. Присаживайтесь. – обратился он к гостям и после этого по всему двору началось скрипение скамей и гул садящихся за столы людей. – Я рад видеть здесь всех Вас и польщен тем, что вы пришли поприветствовать вашего господина. Ваша преданность и отдача нашему княжеству давно известна и поэтому для меня честь – быть архонтом города Фуна. Я постараюсь сделать как можно больше для нашей турмы и надеюсь, что вы будете верными помощниками во всех моих начинаниях, так как вы всегда были верны моему отцу. Мы не отойдем от сложившихся добрых традиций, и будем развивать наш город. Засим, я предлагаю начать наше праздничное застолье.

– Так выпьем же за нашего княжича, – завопил Дмитрий во все горло и все присутствующие подхватили этот крик.

– За княжича! За Александра! – летело со всех сторон.

Княжич торжествовал. Он купил всех. Стариков, польстив им, что для него честь быть с ними, юношей своим богатырским видом, а девушек своей красотой. После первых тостов заиграли менестрели, и праздник стал шумным и веселым. Дмитрий, одетый в очень модную и дорогую фиолетовую рубаху расшитую золотыми вензелями, принял на себя роль распорядителя и то и дело придумывал какие-то забавы. То он хватал охапками девушек и тащил их танцевать. То начинал устраивать различные состязания между юношами – кто быстрее выпьет кувшин вина или съест курицу. То беспрестанно провозглашал тосты.

Жители Фуны по-разному воспринимали пыл ближайшего приближенного княжича. Молодежь была в восторге от его неординарных выходок, старшее поколение отнеслось настороженно, а старики удивлялись. Но все сошлись в одном – такого смотрителя печати у них в турме еще не было.

В отличие от подвижного Дмитрия, который ни минуты не сидел на месте, княжич был переполнен чувством молчаливого достоинства. Он мало двигался и ни разу не встал со своего места. Весь вечер он взглядом оценивал своих поданных, но так никого и не удостоил заострением своего внимания, и за все время ни разу не улыбнулся. Словно статуя в прекрасных одеяниях спокойно покоился он за столом со своими придворными и, не налегая на еду, лишь изредка подносил к устам кубок вина.

Люди всегда боятся и уважают то, что им не понятно. Поэтому прием Александра на все сто достиг своей цели. Не будучи многословным, он молчаливо и гордо возвышался над этой толпой, в которой благодаря вину, музыке и Дмитрию бушевали страсти. Принцип – молчаливой мудрости срабатывал сам по себе. Чем пьянее и шумнее становился Дмитрий, тем более величественным и мудрым на его фоне казался Александр. У пришедших на праздник людей волей неволей начало появляться чувство уважения к такому молодому, но такому величественному правителю.

Люди турмы Фуна мало разбирались в человеческой психологии и не понимали, что два закадычных друга просто играют перед ними спектакль. Будучи прекрасно образованными молодыми людьми, Дмитрий и Александр заранее договорились сыграть в так называемый гротеск перед гостями. И если Дмитрий был верхом активности и какой-то провинциальной простоты, уже приевшейся сельским жителям, то Александр завоевывал всеобщее уважение наоборот – он был, непривычно для всех, верхом спокойствия и величественности. В итоге, результат не заставил себя долго ждать. И если у Дмитрия наряду с новыми приятелями появились и недоброжелатели, то к княжичу все поданные, чисто интуитивно, стали испытывать нужное ему уважение и даже благоговение.

Во всеобщей серой массе только один человек без труда понял, что происходит. И сопоставив все имеющиеся у него факты, быстро раскрыл замысел Дмитрия и Александра. К сожалению, для друзей, это был отнюдь не их доброжелатель. Этим человеком оказался хитрый и опытный Алексей Паисий. Постоянно поддерживая связь со своим покровителем Исааком Гаврасом, он был в курсе всех дел и знал, что представляют собой эти два молодых человека. Ведь, в сущности, в хмельном веселье Александр мало чем отличался от Дмитрия, и слегка переусердствовав с вином, мог так же бесчинствовать, как и его друг. Но так как этого не произошло, Паисий понял, что все происходящее это обычный спектакль столичных интриганов для глупых провинциальных простаков.

Тем временем приближалась ночь и довольные гости стали постепенно расходиться. Каждая семья перед уходом подходила к столу княжича и с благодарностью за оказанную честь учтиво кланялась Александру, а рядом сидевший с ним Дмитрий шептал на ухо архонту свои впечатления от общения с той или иной девушкой. В одном из таких семейных подходов перед Александром предстали представители знатного семейства Клеон.

Варвара Клеон была вдовой и после кончины мужа возглавила семейство. Ей было тридцать пять, но она сохранила ту женскую красоту и природную свежесть, которые могут себе позволить, дорого ухаживая за собой, состоятельные дамы. Она была пышногрудой, среднего роста, слегка полноватой блондинкой. Ее сопровождала дочь Ксения семнадцати лет, а малолетний сын остался дома.

Дмитрий сразу подметил, что молодая вдова весь вечер не сводила с него глаз и пару раз, в танце гарцуя вокруг нее с какой-нибудь молодушкой, он обменивался с ней взглядами. Вот и теперь стоя перед княжичем, она не постеснялась бросить в сторону молодого логофета свой искрометный взгляд.

Ее дочь, напротив, смущаясь и краснея, исподлобья посматривала на молодого, но уже такого мудрого, как ей казалось, архонта. Он ей понравился с первого взгляда. Но она боялась признаться в этом даже себе самой, ведь ей стал симпатичен не простой юноша, а сам наследник княжьего престола Александр Гаврас.

Но и самому Александру, который весь вечер как бы отстранено следил за всем происходящим, приглянулась эта красивая, молоденькая деревенская девушка и он впервые за вечер невольно улыбнулся.

Быстрый и острый взгляд Дмитрия уловил всю эту ситуацию, и он задиристо, но аккуратно пихнул в бок княжьи ребра. От неожиданности княжич ойкнул, чем вызвал легкое смятение у окружающих, которое впрочем быстро прошло и семейство Клеон удалилось.

После того, как удалились все гости со двора, стали собираться и княжьи приближенные, сидевшие за одним столом с Александром, и уже через полчаса на дворе остались только солдаты, да прислуга, занимающаяся уборкой крепостного двора.

Праздник удался, и радостный княжич вместе с Дмитрием направился в свой кабинет. По пути туда они зашли на кухню и взяли там несколько жареных кур и пару кувшинов вина, ведь Александр так толком не поел и не выпил этим вечером.

– Все прошло чудесно, не так ли, мой княжич? – спросил Дмитрий, заходя в кабинет и беря два стакана, чтобы налить вино.

– Да уж, все прошло как по маслу и мне кажется, никто ни о чем не догадался, – подхватил Александр, взяв стакан с вином.

– Да и кому тут догадываться? Вы их лица видели. Самые настоящие олухи, я уже молчу об их деревенской одежде. Это ж надо прийти на княжий двор в кожаных охотничьих камзолах, да еще и в летний зной. До сих пор вспоминаю запах конюшни исходящий от местных молодых людей.

– Ты слишком придирчив. Главное, что мы добились своего и я, кажется, произвел на них нужное впечатление.

– Произвели, произвели… да и как иначе, ведь на моем бесовском фоне Вы вообще смотрелись ангелом. Я думаю, после этого даже самые закоренелые скептики начнут уважать Вас.

– И возненавидят тебя, – с легкой усмешкой сказал княжич.

– Ну да не велика потеря, я готов принести эту жертву ради Вашего Величия. Но зато девицы здесь действительно отменные, кровь с молоком и, мне кажется, мой княжич, приближается наше первое любовное приключение в Фуне. Такого у нас еще не было, чтобы нам одновременно понравилась мать и дочь, – сказал он, широко улыбаясь.

– Кого это ты имеешь в виду? – спросил Александр, выпивая вино.

– Я говорю о семействе Клеон.

– А с чего это ты решил, что мне понравилась дочь вдовы Клеон, мой любезный друг?

– Ну, во-первых, потому, что Вы сейчас не напряглись, и не стали мысленно перебирать всех представленных Вам сегодня дам вспоминая, кто же из них Клеон, а сразу поняли, о ком идет речь. А во-вторых, княжич, уж кому, как не мне знать Ваши вкусы и предпочтения. Как будто я не видел, как Вы на нее посмотрели. Да и как же она могла Вам не понравиться. Стройная, молодая, красивая блондинка с огромными голубыми глазами. Это как раз то, что Вы любите. Да я голову даю на отсечение, что мы еще не раз заглянем в их усадьбу.

– Берегись, девиц много, а голова одна. Ох, и хитер же ты, Дмитрий. Наверняка уже все распланировал. Сам с матерью, а я с дочерью, уж не собираешься ли ты сделаться мне тестем?

– А почему бы и нет. Вот было бы занятно породниться в такой необычной манере. Тесть старше зятя на два года, да притом, обходил с ним все злачные мангупские харчевни, – сказал он, и они оба оглушительно расхохотались, после чего направились спать утомленные праздником.

Глава седьмая. Не дремлющий

Вернувшись, домой после праздника, в отличие от остальных знатных гостей турмы, которые завалились спать, чтобы поскорее переварить все то, что было съедено и выпито, Алексей Паисий кликнул слугу и приказал ему приготовить гусиное перо, чернила и бумагу, а также зажечь свечи в его кабинете.

Дом Паисия находился в районе, где располагались жилища всех знатных жителей Фуны. Размером он был как и соседние дома, а вот богатством убранства и обстановки превосходил остальные здания города, кроме резиденции княжича. В комнатах дома лежали дорогие ковры, мебель была преимущественно из дуба, а кабинет был отделан редким красным деревом. В своем подчинении он держал четверых слуг, что в то время для чиновника его ранга было настоящей роскошью.

На вопросы знакомых, откуда столько денег на содержание такого дома честолюбивый Паисий отвечал, что он холостяк и денег на себя особенно не тратит, вот и пускает все жалованье на украшение обстановки дома. На самом же деле это было далеко не все состояние Паисия. В потайной нише его подвала был припрятан сундучок, в котором хранилась часть его капиталов, другую же часть он успел вложить в генуэзский банк Святого Георгия, на так называемый «черный день».

Однако истинные причины его богатства были отнюдь не в отсутствии расточительной жены, а в том что, управляя финансами турмы, он периодически часть средств направлял в казну своего покровителя Исаака, не забывая при этом туго набивать деньгами и собственный карман.

Переодевшись в дорогой шелковый золотистый халат, Алексей Паисий заперся у себя в кабинете и, вооружившись белым гусиным пером начал писать письмо своему покровителю.

В этом документе было изложено все: и о первом совете, на котором княжич обязал всех представить доклады, и о сближении княжича с ненавистным Паисию Михаилом Костасом, и о хитром маневре Александра на сегодняшнем празднике. В общем, ничего не упуская из вида, Алексей описал все прошедшие за неделю события в городе.

Через два дня это письмо уже лежало в куче других писем на тяжелом дубовом столе в кабинете роскошного дома на Цветочной аллее.

Вернувшись с заседания совета архонтов, Исаак, как всегда, кликнул сына Тихона и принялся разбирать свои письма. Увидев послание от Паисия, он первым делом принялся за него. Быстро развернув своими толстенькими, но ловкими пальцами письмо, он начал зачитывать его вслух, всматриваясь в каждое слово. А когда закончил читать, громко фыркнул:

– Нет, ну надо же! Сам хоть и повеса, но все-таки настоящий Гаврас. Не успел приехать в Фуну, а уже взбудоражил весь город. Вот тебе и сослал племянничка. Неизвестно, где он опасней: тут, под моим присмотром, или там, вдалеке от меня. Еще, не дай Бог, вынюхает о моих делах с Паисием и тогда будет мне еще забота.

Его сын Тихон, всегда внимательно слушал отца. Дело в том, что этот крепкий и высокий двадцатилетний молодой человек практически ничего не понимал из того, о чем говорил отец и периодически произносил какую-нибудь глупость, после чего Исаак приходил в ярость и, не стесняясь, обвинял сына в слабоумии. Со временем Тихон научился вести себя при отце, он просто молчал и старался без нужды ничего не говорить, что бы лишний раз не провоцировать отцовского гнева.

Исаак пытался, вводить сына в курс всех дел, надеясь, что со временем Тихон станет его достойным преемником. Да и сам Тихон всем сердцем хотел, чтоб так оно и было, но природа распорядилась по-иному. Хотя в сыне были те же амбиции и та же злоба, что и в отце, сравнить их умом было никак нельзя. Мастер дворцовой интриги, любой ценой добивающийся победы Исаак, тщетно пытался обучить этому искусству Тихона. Тот совершенно не разбирался ни в психологии, ни в политике, ни в военном деле и, как бы отец ему не разжевывал, даже на половину не понимал, как тот добился того, или иного результата. Силен он был только в охоте и безошибочно, на глаз, мог определять следы животных. Эх, если бы он родился в семье простого ловчего, как счастлив бы он был. Но он был сыном самого Исаака Гавраса и тот пытался сделать из него достойного наследника. Единственное, чему научился со временем Тихон, было умение распознать настроение отца, и попытаться вставить нужную фразу переведя внимание от себя подальше. Сейчас гнев Исаака был обращен на Александра, и он решил воспользоваться этой возможностью, чтобы подчеркнуть свое понимание и участие в отцовских делах:

– Какой же все-таки Александр подлец, сколько Ваших сил, батюшка, потребовалось, чтобы упрятать его в эту дыру, а он все не уймется, – возмутился Тихон.

– Ничего себе дыра. Чтоб ты лучше понимал, добрую четверть наших доходов мы получаем благодаря махинациям Паисия в Фуне. Это одна из самых богатых турм нашего княжества. А насчет того, что это я все подстроил так, чтобы Александра туда сослали, ты забудь, а то еще проболтаешься где-нибудь, дубина стоеросовая, – «ласково» обозвал своего отпрыска могущественный архонт.

– Можешь не переживать, отец, я никому не скажу. Так, а что же нам предпринять?

– Я еще подумаю над этим. Мы должны отвлечь Александра от управления турмой, и по возможности совладать с этой лисой Костасом. Нужно выиграть время для того, чтобы Паисий успел привести бумаги в должное состояние.

– А как это сделать отец?

– Еще не знаю. – Сказал тучный архонт и облокотил свою большую круглую голову на согнутую в локте руку. В этот момент за стенами города громко завыл охотничий рог. Это князь Михаил I Гаврас отправлялся поохотиться в свои угодья.

– Отец, ты позволишь мне отправиться на охоту с князем?

– Что ты сказал, – переспросил Исаак?

– Отправиться на охоту с князем, – повторил Тихон.

– А ведь это отличная идея сынок, – воскликнул Исаак, вскочив со своего места, – как я сам не догадался – охота!

– Ну да, князь давно запланировал охоту! Так я могу поехать с ним?

– «Какой болван», – подумал архонт, выдыхая, но сыну он сказал следующее, – нет сынок не сегодня. Ты, сам того не зная, навел меня на отличную мысль. Завтра же ты отправишься в Фуну и устроишь там по-настоящему хорошую охоту. Чтобы наш Александр, Дмитрий и Михаил Костас так ею увлеклись, что забыли бы обо всем на свете.

– Тогда нужно устроить охоту на кабана, – уже размечтавшись, проговорил Тихон. Его мысли мгновенно унесли его в глубокую чащу. Он уже был там далеко в горах с луком и стаей гончих, которые с шумным лаем гнали на него дикого вепря…

– Да хоть на верблюда, – вскрикнув, оборвал его мысли отец, – Лишь бы охота длилась как можно дольше, чтобы дать Паисию время что-нибудь придумать.

– Да, отец, как прикажете, – пробормотал он.

– Прихватишь с собой пару гончих из моей личной своры и не забудь взять вина покрепче, чтобы ваша охота была веселей и продолжительней. Вино это лучшее средство затянуть время. На охоте можно вообще обойтись только стаканом и кувшином, – и довольно потирая руки, Исаак направился в столовую обедать. За ним с гордым видом шел Тихон, думая о том, какую важную миссию на него возложил отец.

Глава восьмая. Незваный гость

С момента разговора Тихона и Исаака прошло два дня. За это время Александр и Дмитрий занимались изучением турмы. Вместе с Костасом они объездили восточные и южные границы, наметили место для постройки укрепленного форпоста и ознакомились с окрестностями города. Неоднократно их веселая компания останавливалась в той или иной усадьбе, хозяева которых считали честью принять у себя молодого архонта.

– Ты представляешь, сегодня у нас останавливался сам Александр, – гордо хвастались соседям провинциальные аристократы, – наверняка он запомнил нашу семью после приема у себя.

– А почему это только вас? Нас Александр заметил не меньше и тоже удостоил своим вниманием, и мы видели, как его друг, молодой логофет Дмитрий, подмигивал нашей дочери, – отвечали им соседи.

На самом же деле Александр старался посетить всех своих знатных подданных, дабы найти среди них наиболее лояльных, а также определить тех, кто холодно относится к нему.

К концу второго дня, после объездов, Александр и Дмитрий ужинали в уже привычном для них замковом зале:

– Ох, и смешные же у Вас поданные, княжич, – посмеиваясь, говорил Дмитрий, жуя при этом окорок, – ну прямо деревенские аристократы. Каждый намеревается возвыситься в Ваших глазах и не упускает момент хоть немного, но очернить соседа. Их послушать, так каждый чуть ли не потомок самих Палеологов(15), а на деле – просто сборище провинциальных шутов.

– А я тебя предупреждал, что здесь будет, не так весело, как в Мангупе.

– Нет-нет, напротив, это все пока очень забавно. Я просто боюсь, в один прекрасный день, когда очередной напыщенный индюк, считающий себя потомком Византийских императоров, будет рассказывать Вам очередную глупость о том, что у его коров упал надой или куры перестали нестись, не сдержаться и расхохотаться ему прямо в лицо. И вдобавок крикнуть: «Ну и болван же ты, милейший».

– Да было бы забавно, но ты не должен забывать, что с недавних пор ты являешься не только моим другом, но и логофетом турмы. Так что, пока при нас подданные, умерь свои шутки.

– Как прикажете, мой княжич, – сказал Дмитрий, наливая вино.

В этот момент в зал вошел Костас.

– Простите, что беспокою Вас, княжич, но дозорные доложили, что в двух часах езды отсюда появились всадники с эмблемами Вашего дяди – архонта Исаака.

– Чтобы это могло означать? Всего неделю меня нет в столице, и ко мне уже едут всадники. Неужели дражайший дядя так по мне соскучился? – с иронией произнес Александр.

Дело в том, что хотя в последний раз Исаак и защищал Александра перед отцом, когда разбирали его драку с ханским посланником, все же племянник недолюбливал дядю. На всех немногочисленных собраниях совета архонтов, на которых был Александр, он наблюдал постоянную борьбу между своим отцом князем Михаилом I Гаврасом и дядей Исааком во многих вопросах. Камнем преткновения был вопрос об уплате дани туркам османам и Крымскому ханству. Споры об ее отмене не прекращались вот уже четыре года. Укрепив Феодоро в военном и административном отношении, князь Михаил отказался в дальнейшем ее уплачивать, а его брат Исаак был ярым противником этого нововведения.