World of Warcraft: Раскол. Прелюдия Катаклизма

Саурфанг хмыкнул в ответ.

– Рад видеть тебя, верховный вождь Кэрн Кровавое Копыто. И… я знаю, твои слова правдивы, но не постыжусь сказать: я рад, что этот поход наконец закончился. Мы слишком многое потеряли.

Стоявший рядом с Саурфангом орк помоложе скривился, словно слова верховного воеводы были ему неприятны. Он явно сдерживался, чтобы ничего не сказать. Его кожа была не зеленой, как у большинства знакомых Кэрну орков, а насыщенного землянисто-коричневого цвета. Это выдавало в нем маг’хара из Запределья. Лысый, если не считать длинного хвостика коричневых волос, это был, разумеется, Гаррош Адский Крик. Несомненно, он считал признание радости от завершения битвы сродни бесчестию. Вождь тауренов знал, что годы научат орка простой истине: хорошо сражаться за правое дело и побеждать, но и мир также хорош. Однако сейчас, даже после длительной, тяжелой войны, Гаррош, очевидно, не пресытился битвой. Это беспокоило Кэрна.

– Гаррош, – обратился к нему Кэрн. – Слава о твоих деяниях разошлась по всем уголкам Азерота. Уверен, ты также гордишься своими достижениями здесь, как и Саурфанг – своими.

Комплимент был искренним, и Гаррош слегка расслабился.

– Сколько твоих войск вернутся с нами? – продолжил Кэрн.

– Почти все, – ответил орк. – Я оставлю с Саурфангом минимальный гарнизон и несколько отрядов на аванпостах. Не думаю, что даже они ему пригодятся. Как и планировалось, наступление армии Песни Войны сокрушило Плеть и выбило дух из остальных врагов. Думаю, мой старый советник будет сидеть и смотреть, как паучки плетут свои сети, да наслаждаться миром, которого он так желает.

Кого-то другого эти слова могли задеть. Кэрн гневно вскинул голову, обиженный за Саурфанга. После всего, что перенес старый орк, слова Гарроша звучали особенно жестоко. Однако Саурфанг, очевидно, привыкший к грубостям Гарроша, только хмыкнул:

– Мы оба выполнили свой долг. Мы служим Орде. И если мне суждено служить, наблюдая за маленькими паучками, а не сражаясь с большими, то я доволен.

– А я служу Орде тем, что занимаюсь возвращением ее победоносных воинов домой, – кивнул Кэрн. – Гаррош, кто из твоих солдат будет командовать выводом войск?

– Я сам, – ответил Гаррош, удивив Кэрна. – В конце концов, у всех нас есть плечи, чтобы нести поклажу.

Некогда униженный, стыдящийся своего наследия Гаррош теперь казался старому таурену молодым нахалом, чье эго войдет не во всякую дверь. Однако орк без колебаний брался за самую черную работу наравне со своими солдатами. Кэрн довольно улыбнулся. Он внезапно понял, почему возглавляемые Гаррошем орки так сильно им восхищались.

– Мои плечи уже не так широки, как раньше, но, смею сказать, свою ношу они вынесут, – промолвил Кэрн. – Давайте браться за работу.

Им понадобилось менее двух дней, чтобы собрать припасы войскам в дорогу, погрузить их на кодо и перевезти на корабль. Пока они трудились, многие орки и тролли пели песни на своих грубых, гортанных языках. Кэрн понимал орочий и зандали, и разница между тем, что происходило в песнях и тем, чем они занимались на самом деле, вызывала у него улыбку. Тролли и орки жизнерадостно пели об отрубленных руках, ногах и головах, в то время как сами привязывали поклажу на спины добрейших вьючных кодо. Впрочем, они были в хорошем настроении, и Гаррош пел так же громко, как и все.

Однажды, когда они шли бок о бок, неся ящики на корабль, Кэрн спросил:

– Почему ты оставил свой лагерь, Гаррош?

Гаррош поправил груз на своем плече.

– Я никогда не планировал там оставаться. Зачем, когда Крепость Песни Войны была так близко?

Кэрн окинул взглядом Дом Вождей и башню.

– Тогда зачем что-то строить?

Гаррош не ответил, а Кэрн не стал допытываться и дал ему время подумать. Про Гарроша можно было сказать многое, но молчаливым молодого орка уж точно никто бы не назвал. Он заговорит… рано или поздно.

И верно, вскоре Гаррош произнес:

– Мы построили все это, когда высадились. Сначала все шло хорошо, но затем из тумана вышел противник, с каким мне еще не приходилось сталкиваться. Как я понял, тебе по пути они не встретились, но, признаюсь, я думал, что они могут вернуться.

Могучий противник, осадивший самого Гарроша?

– Что же это за враг, столь досаждавший тебе?

– Их зовут квалдирами, – начал Гаррош. – Клыкарры думают, что это рассерженные духи убитых врайкулов.

Кэрн переглянулся с шагавшим рядом тауреном Мааклу Призывающим Облака. Тот был шаманом и, взглянув на Кэрна, кивнул. Никто из отряда Кэрна никогда лично не сталкивался с врайкулами, но вождь слышал о них. Они напоминали людей, если только люди могут быть ростом выше тауренов, с кожей, иногда покрытой льдом, а иногда будто сделанной из металла или камня. Во всяком случае, они точно были крупнее людей, жестокие и могучие. Кэрн не испытывал беспокойства, когда его окружали духи, но только если то были духи тауренских предков. Их присуствие приветствовалось. Однако старого быка тревожила мысль о том, что здесь водились призраки врайкулов. Призывающему Облака, очевидно, тоже сделалось не по себе.

– Они приходят, когда туман сгущается. Клыкарры говорят, туман помогает им обрести форму, – продолжал Гаррош. Похоже, сам он в это не верил. К тому же в его голосе звучали странные нотки. Неужели то был… стыд? – Они вселили ужас во многих моих воинов. Их натиск был настолько силен, что нам пришлось отступить к Крепости Песни Войны. У меня получилось отбить это место только когда пал Король-лич.

Молодого орка вновь захлестнул стыд. Не потому, что он видел «призраков», если они действительно ими являлись, но потому, что был вынужден бежать от них. Неудивидительно, что Гаррош не любил говорить о том, почему он оставил свой лагерь – место, к которому был привязан и которым гордился.

Кэрн нарочно отвел взгляд от сердитого Гарроша, приготовившегося защищать свою честь, посмей хоть кто-нибудь упрекнуть его в трусости.

– Плеть не появляется у этих берегов, – добавил Гаррош, словно оправдываясь. – Похоже, даже им не нравятся квалдиры.

Что ж, раз квалдиры до сих пор на них не напали, Кэрна все устраивало.

– Крепость Песни Войны стратегически расположена лучше, – вот и все, что сказал таурен.

Кэрн распрощался с Саурфангом в полдень второго дня. Он крепко сжал руку старого орка. Гаррош мог сколько угодно шутить о тишине и спокойствии, ожидавших местный гарнизон, но реальность обещала оказаться совершенно иной. Саурфангу наверняка будут являться призраки, пусть даже лишь в его воспоминаниях. Глядя в глаза верховного воеводы, Кэрн понимал это, и он знал, что орк тоже все понимает.

Кэрн хотел снова поблагодарить его, как-то поддержать, похвалить за успешно выполненное предприятие. За то, что он смог вынести такую ношу. Но Саурфанг был орком, а не эльфом крови. Он не нуждался в щедрых комплиментах и многословных речах. Они были ему неприятны.

– За Орду, – просто сказал Кэрн.

– За Орду, – ответил Саурфанг. И этого было достаточно.

Бойцы из последних частей армии Песни Войны, собравшиеся уходить с Нордскола, взвалили свое оружие на плечи и двинулись на запад, через каменоломню, в сторону равнины Назама.

Как и каждый раз до этого, плотный туман сомкнулся вокруг них. Кэрн не чувствовал в нем ничего сверхъестественного, но, по его собственному признанию, он был воином, а не шаманом. К тому же ему не доводилось испытать то, что перенесли бойцы Гарроша, или видеть то же, что видели они. Но таурен знал, что злые духи существуют.

В тумане они двигались медленнее, но никакие необыкновенные противники не собирались на них нападать. Однако когда они вышли на берег к ждавшим их маленьким лодкам, Кэрн замедлил шаг. Он почувствовал… нечто. Таурен принюхался к холодному влажному воздуху и повел ушами. Потом напряг свои старые глаза, вглядываясь в мутный туман, но увидел лишь слабый силуэт корабля. Сначала одного… Затем двух… Трех…

– Квалдиры! – проревел Гаррош.

Несколько драгоценных секунд воины пытались побороть страх и сосредоточиться на предстоящей битве. Из туманной пелены появились корабли с мертвецами на борту – бледными, зеленоватого гнилостного оттенка, завернутыми в водоросли. Их одежда была рваной и мокрой. Весла поднялись, и квалдиры с воем и стонами прыгнули вниз, а потом бросились на берег.

Они были повсюду. Громадные и ужасные, квалдиры пытались отрезать воинов Орды от крепости Песни Войны, двигаясь намного быстрее, чем могли перемещаться любые другие живые мертвецы. Второй корабль подошел к «Скелету Маннорота», и твари, которых некоторые считали духами умерших, стали нападать на живых. На берегу квалдиры окружили Кэрна и Гарроша, напав так стремительно, что часть бойцов Адского Крика погибла, не успев даже поднять на противника оружие.

Впрочем, Кэрн тоже двигался быстрее, чем кто-либо мог ожидать. В отличие от некоторых орков, застывших от ужаса или спасавшихся бегством, он не боялся мертвецов. Пусть подходят. С глубоким ревом таурен ринулся в сторону громадного мертвого воителя, по пути пытаясь сшибить древком своего фамильного рунного копья других нападавших. Те ловко отскочили в сторону, избежав столкновения, – даже сквозь стоны и вопли Кэрн услышал, как копье рассекло пустой воздух. Как и все оружие Кэрна, оно было освящено шаманом и могло сразить даже призрака.

– Стойте и деритесь! – проревел Кэрн. – Бежать некуда!

И он был прав. Воины Орды оказались в ловушке, запертые между крепостью и кораблем в океане, на который тоже напали. Они оказались без защиты под открытым небом и…

Нет. Не под открытым небом.

– Отступаем! – рявкнул Кэрн, отменяя свой предыдущий приказ. Он как мог повысил голос, стараясь перекричать потусторонние вопли квалдиров и боевые выкрики той жалкой кучки солдат, что остались от некогда могучей армии Песни Войны. – Отступаем к Дому Вождей в Лагере Гарроша! – Там они могли перевести дух, выработать план, собраться с силами. Все лучше, чем стоять на месте, отбиваться безо всякой стратегии и бесславно погибнуть.

Учитывая склонность Гарроша к опрометчивым поступкам, Кэрн был почти уверен, что тот начнет возражать. Но вместо этого Гаррош откликнулся на призыв, протрубив в висевший у него на боку рог, и указал на запад. Бойцы Орды тут же двинулись в том направлении, прорубая себе путь через мертвецов. Некоторые так и не дошли, обезглавленные или выпотрошенные двухстронними и вполне осязаемыми топорами квалдиров. Даже Кэрн с трудом пробирался вперед. В какой-то момент бледная рука крепко ухватилась за древко рунного копья, почти вырвав его из рук таурена. Кэрн не стал тянуть оружие в свою сторону, напротив, он позволил чудовищной твари подтянуть его к себе.

Рунное копье не могло достаться ни одному врагу.

Таурен издал боевой клич и нанес колющий удар.

Копье вошло глубоко. Глаза квалдира расширились. Он раскрыл рот, из которого потекла кровь, и рухнул на землю. Кэрн уставился на него. Плоть, кровь и кости! Гаррош был прав, когда не поверил в сказки клыкарров. Призрачные духи оказались обычными живыми существами. А все живое… может умереть.

Это открытие придало Кэрну сил, и он постепенно прорвался к Дому Вождей, частично скрытому таинственным туманом. Дымка оказалась не зловещей магией, а всего лишь прикрытием для врайкулов – именно ими, похоже, и оказались нападавшие. Некоторые из них добрались до укрытия раньше таурена. Кэрн с досадой увидел, что две из трех дверей повреждены: одной не было вовсе, другая повисла на одной петле.

Его взор упал на стол, за которым в лучшие времена солдаты собирались для трапезы. Даже сейчас на нем стояли видавший виды фонарь и миска. Одним широким движением могучей руки Кэрн скинул их со стола и двумя руками ухватился за него. Слегка закряхтев, таурен поднял стол вместе с приколоченными к нему скамейками и заспешил к двери.

Гаррош широко улыбнулся.

– А ты умен и силен, старый бык. – Он произнес это неохотно, но с искренним восхищением. – Эй, ты! Хватай ящики! Все остальные, скорее, внутрь! Давайте!

Они послушались. В одиночку держа стол на весу, Кэрн ждал, пока последний тролль, истекающий кровью из рубленой раны на ноге, не ввалился в Дом Вождей. Как только он оказался внутри, Кэрн нырнул за ним, с грохотом впечатав стол в дверной проем под углом так, чтобы тот наглухо застрял. Не прошло и секунды, как импровизированная «дверь» содрогнулась от ударов нападавших. Послышался грохот и стоны «мертвецов».

Кэрн глубоко вдохнул, продолжая баррикадировать «дверь».

– Хотя они и враги, они все-таки живые враги, – произнес таурен. – Гаррош, ты был прав. Квалдиры – это всего лишь врайкулы. Они используют туман и костюмы как оружие, чтобы перед нападением вселить ужас в сердца своих врагов. Меня тоже одурачили, но когда мое рунное копье пронзило одного из них, я понял, что происходит.

– Кем бы они ни были, долго нам не выстоять, – выдохнул Призывающий Облака, широкой спиной уперевшись в содрогавшуюся «дверь». Другие пришли ему на помощь. Присутствующие шаман и друиды отчаянно пытались помочь пострадавшим, но тех было много, слишком много. Треть воинов и без того маленького отряда оказалась ранена, некоторые из них – серьезно.

– Ящики. В них есть оружие? Хоть что-нибудь, что может нам помочь?

Идея была хорошей, но безнадежной. Большинство бойцов побросали припасы, когда вступили в схватку с противником. Да и было бы глупо, спасаясь бегством, тащить за собой к Дому Вождей тяжеленные ящики.

– У нас ничего нет, – вынес вердикт Кэрн. – Ничего, кроме нашего мужества.

Он сделал глубокий вдох, рассчитывая сказать несколько слов, чтобы приободрить своих воинов и бойцов Гарроша перед их, несомненно, последней битвой. Вдруг Гаррош прервал его.

– Да, с нами наше мужество, – заговорил орк. – Но есть кое-что еще. И эти лжепризраки заплатят высокую цену за то, что попытались одурачить нас. Они думают, что мы – легкая добыча вне защиты крепостных стен, и они хотят занять этот лагерь. Они познают всю ярость Орды!

Широкими шагами орк вышел на середину помещения и откинул в сторону лежавший на полу плетеный коврик, под которым оказалась крышка люка. Закряхтев от натуги, Гаррош медленно откинул ее. Крышка со звоном упала в сторону, обнажив небольшое углубление.

Углубление, доверху забитое гранатами.

Некоторые из бойцов издали радостные возгласы. Другие же с недоумением посмотрели на Гарроша.

– Ты оставил все это здесь на всякий случай, верно? – удивленно просил Кэрн. – Чтобы было куда отступать, если крепость Песни Войны падет?

Кэрн знал, что орки не очень-то любили иметь в запасе «план Б». Они в принципе старались даже не думать о возможности поражения. Однако Гаррош, очевидно, готовился именно к этому, когда оставил ящик с ценным оружием в песке на случай, если оно когда-нибудь понадобится отступающим оркам.

Гаррош быстро кивнул:

– Неприятно об этом думать.

– И все же, это – признак лидера. Того, кто предусматривает все возможные исходы, даже неприятные… даже немыслимые, – поддержал его Кэрн. – Ты правильно поступил, Гаррош.

Таурен склонил голову в знак уважения. В ту же секунду особенно мощный удар чуть было не вышиб дверь, которую он подпирал.

Остатки отряда Песни Войны бросились хватать маленькое, но смертоносное оружие. Все это время удары снаружи не прекращались. Сваленные у прохода ящики постепенно отодвигались в сторону, а служивший дверью стол начал разваливаться. Кэрн переступил копытами и подвинулся так, чтобы продолжать держать дверь, пока остальные разбирали гранаты. Гаррош поднялся на ноги и кивнул ему.

– Раз, два, три! – крикнул таурен. На счет «три» орки отступили в сторону, в то время как Кэрн и два других орка, державших уцелевшую дверь, распахнули ее. Гаррош был тут как тут. Воплощение ярости и смерти, с громадным боевым топором в каждой руке, он издал боевой клич своего отца и начал рубить лжепризраков направо и налево. Кэрн отступил, позволяя другим первыми бежать в сторону корабля. Они бросили гранаты в группу квалдиров. Прогремели взрывы, и путь был свободен – если не считать свежие трупы нападавших. У защитников появилось несколько драгоценных секунд, прежде чем подойдет следующая волна лжемертвецов.

– Вперед, вперед! – проревел Кэрн, поворачиваясь, чтобы поднять свое копье. Он быстро закинул его за спину. Если в следующие несколько минут ему придется сражаться, все пропало. Настоящая битва ждала их на корабле. Освободившимися руками таурен подхватил тяжелораненого орка, словно воин ничего не весил, и что есть духу побежал к «Скелету Маннорота» так быстро, как только мог.

Кораблю сильно досталось, на палубе шел бой, но Кэрну казалось, что судно еще годится для выхода в море.

Он почувствовал боль в сердце, когда меньше чем в четырех шагах от него рухнул тролль, из спины которого торчал топор. Позже у воинов Орды еще будет время воздать почести павшим, но сейчас Кэрн мог только перепрыгнуть через тело и продолжить бег.

Копыта увязали в песке. Он чувствовал, что движется медленно, и в который раз проклял свой возраст и стареющее тело. Послышался жуткий вопль, и один из квалдиров прыгнул на него, могучими руками поднимая топор. Кэрн постарался увернуться, но оказался недостаточно проворен и замычал от режущей боли в боку.

Наконец он добрался до цели и опустил свою ношу в одну из маленьких шлюпок. Та, полная раненых, сразу отчалила. На нее тут же напали, и Кэрну пришлось стоять в маленькой раскачивающейся лодке, отбиваясь от квалдиров, пока два орка неистово гребли к кораблю. В какой-то момент таурен снова посмотрел в сторону берега, усыпанного трупами «призраков».

И трупами бравых членов Орды.

Но некоторые «трупы» все еще шевелились. Кэрн прищурился и выпрыгнул из подплывшей к «Скелету Маннорота» лодки.

Он повернул обратно. Таурен то плыл, то брел в сторону берега, к раненым. Он намеревался сделать все возможное, чтобы количество погибших членов Орды не возросло.

Шесть раз он подплывал к кораблю и шесть раз возвращался, неся на руках тех, кто не мог перебраться в безопасное место сам. У воинов Гарроша закончились гранаты, и на берегу кровь смешалась с песком. Жуткая, вязкая смесь хлюпала под копытами Кэрна, когда он бежал. Сквозь звуки битвы он слышал боевой клич Гарроша, поднимавший дух и его воинов, и даже самого Кэрна. Наконец все, кого можно было спасти, оказались в безопасности.

– Гаррош! – прокричал Кэрн. Из полудюжины ран на его теле сочилась кровь, и таурен тяжело дышал, озираясь по сторонам в поисках орка. Тот стоял поодаль, весь в крови, размахивая своими топорами, крича что-то нечленораздельное и кроша врагов на куски. Он был настолько одурманен боем, что совсем не обращал внимания на призывы Кэрна. Таурен поспешил к нему и схватил Гарроша за руку. От неожиданности орк резко обернулся, взметнув топоры в воздух, но вовремя остановился и не нанес удар.

– Нужно отступать! Раненые у нас! Битва теперь идет на корабле! – кричал ему Кэрн, тряся за руку.

Гаррош кивнул.

– Отступаем! – крикнул он, заглушая звуки боя. – Отступаем на корабль! Там мы продолжим бой и перебьем наших врагов на воде!

Те немногие, кто все еще сражался, повернулись и побежали к воде, на ходу запрыгивая в отчаливавшие к «Скелету Маннорота» лодки. Квалдиры стащили одну незадачливую троллиху со шлюпки, вытащили на берег и стали отрывать конечности одну за другой. Кэрн заставил себя не прислушиваться к ее крикам. Изо всех сил он оттолкнул последнюю лодку от берега и запрыгнул в нее.

Несколько огромных человекоподобных существ уже забрались на корабль. Капитан Тула выкрикнула приказ отчаливать, и ее команда торопливо подчинилась. Якорь был поднят, и корабль начал двигаться в открытое море. Судна квалдиров, окутанные холодной липкой мглой, погнались за ними. Теперь, когда все понимали, что дерутся с живым противником, квалдиры уже не казались такими страшными, но все еще оставались по-настоящему опасными. Пока остатки отряда Песни Войны забирались на корабль, экипаж держал оборону, но теперь они могли вернуться к своим постам, уступив сражение воинам. Корабли квалдиров подошли вплотную к их судну – настолько близко, что Кэрн мог разглядеть зловещие ухмылки на лицах кровожадных врагов.

– Не дайте им забраться на борт! – проорал Гаррош. Он разрубил одного противника, перепрыгнул через все еще подергивающееся тело и отсек руки лезущего через борт квалдира. Враг с криком рухнул в ледяную воду. – Тула! Уходим в море! Мы должны оторваться от них!

Экипаж лихорадочно бросился выполнять приказ. Кэрн, Гаррош и остальные сражались, как демоны. Лучники и мушкетеры стреляли по вражескому судну. Несколько лучников подожгли стрелы, целясь в паруса, и когда один из них наконец занялся, раздались радостные крики. Яркие языки оранжевого пламени пронзили холодную серую мглу – огонь распространился, и парус начал потрескивать. «Скелет Маннорота» устремился в открытое море. Кэрн ожидал, что квалдиры попытаются их преследовать, но этого не произошло. Таурен слышал, как твари что-то прокричали друг другу на своем уродливом наречии, и часть их команды поспешила тушить пожиравший корабль огонь, пока остальные столпились на носу, изрыгая проклятия в сторону быстро удалявшегося судна Орды.

Кэрн вдруг почувствовал боль от ран и поморщился. Он позволил себе лечь на дно шлюпки и на минуту прикрыл глаза. Пусть лжепризраки неистовствуют. Сегодня они отняли меньше жизней, чем хотели.

Кэрн устало подумал, что пока достаточно и этого.

– Мне жаль покидать это место, – произнес Гаррош несколько часов спустя, когда они стояли на палубе «Скелета Маннорота».

Кэрн уставился на него.

– Жаль? Я думал, Нордскол символизирует кровопролитие и утраты. Лучшие из лучших сложили там свои головы. Никогда в жизни я не жалел о том, что должен покинуть поле брани.

Гаррош усмехнулся:

– Ты уже давным-давно не был на поле брани… старик.

Кэрн нахмурил брови и выпрямился во весь рост, возвышаясь даже над Гаррошем.

– Для старика моя память, похоже, острее твоей, юнец. Где же мы, по-твоему, были несколько часов назад? Или ты совсем не ценишь жертвы своих воинов? Или ты насмехаешься над полученными всеми нами ранами?

Гаррош буркнул что-то под нос и не ответил, но таурен видел, что для орка совершенный ими прорыв не шел ни в какое сравнение со славной битвой в поле. Возможно, он считал постыдным, что их вообще окружили. Кэрн повидал слишком много, чтобы думать о таких глупостях, но в жилах молодого орка кровь так и кипела. Когда-нибудь Гаррош поймет, что слава заключается не в том, где сражался воин, а в том, как он сражался. И с этой точки зрения Орде было чем похвастаться.

Впрочем, как и Гаррошу – это тоже следовало признать. Его опрометчивая готовность ввязаться в бой оправдала себя. В этот раз. Хотя многие, с кем Кэрн разговаривал, включая явно недолюбливавшего молодого орка Саурфанга, говорили, что это качество Гарроша неоднократно оправдывало себя и раньше. Где же пролегала граница между отвагой и безрассудством? Или между интуицией и жаждой крови? С арктических морей подул холодный, пронизывающий ветер, и Кэрн, несмотря на свою плотную шерсть, вздрогнул от холода. Его тело ныло от ран и усталости. Таурену пришлось признать, что он действительно стал драться намного реже, хотя все еще мог постоять за себя, когда нужно.

– Вопреки всему, Орда одержала победу над ужасным противником в Нордсколе, – проговорил Гаррош, возвращаясь к изначальной теме разговора. – Каждая отданная жизнь была нужна для этой победы. Для чести и славы Орды. Саурфанг потерял родного сына. В его честь и в честь всех павших сложат и будут петь лок’вадноды. Однажды, если будет на то воля предков, и про меня что-нибудь споют. Поэтому мне жаль уходить, Кэрн Кровавое Копыто.

Кэрн кивнул седой головой.

– И все же, я думаю, с твоим лок’ваднодом мы пока повременим, хм?

Сын Грома Адского Крика с готовностью рассмеялся над его попыткой поднять настроение.

– Когда придет смерть, я встречу ее с гордостью. Сражаясь за мой народ, с оружием в руках и боевым кличем на устах.

– Хм-м, – пророкотал Кэрн. – Славный способ уйти из жизни. С честью и славой. Хорошо бы нам всем удостоиться такого конца. Но перед этим мне еще нужно посмотреть на звезды, послушать бой там-тамов. Многому научить молодых, увидеть, как они становятся взрослыми. И лишь затем я буду готов пуститься со смертью в последний путь.

Гаррош открыл рот, чтобы ответить, но порыв ветра выбил слова из его клыкастого рта. Даже Кэрна, громадного и могучего, отбросило на шаг силой неведомо откуда взявшегося урагана. Корабль накренился под ними, завалившись на один борт, и внезапно вся палуба оказалась залита водой.

– Что происходит?! – проревел Гаррош. Даже его громкий возглас был едва различим из-за воя порывистого ветра. Кэрн не знал, как моряки называли такой шторм, и считал, что сейчас не лучшее время это узнавать. Капитан Тула с выпученными глазами выбежала на палубу. Ее голубая кожа побледнела, а рабочая одежда – черные портянки, штаны и простая белая рубаха – намокла и прилипла к телу. Черные волосы капитана вырвались из пучка на голове и теперь были похожи на мочалку.