Подопытные кролики. Роман

– Философия Ницше – философия мужества, а я раскис тут как последняя тряпка. Господи, неужели ничего уже нельзя исправить, – Жаров откровенно начал падать духом.

– Вместо господа здесь Быстрый Ум, – заметил Ротозеев.

– Не унывай, Игорь. Ничего другого нам не остаётся. Если смерти неизбежать, давайте хоть немножко повеселимся, – сказал Никаноров.

– Слушай, а ведь их пахан, обещал какой-то жребий, так что, быть может, не спета ещё наша песенка, – вспомнил Ротозеев.

– Вот-вот, я и говорю: рано ещё унывать. Может ещё сохранят нам наши бесценные жизни? Поработаем немного осеменителями, поживём какое-то время в неволе, а потом на свободу с чистой совестью. А свобода, братцы, она везде свобода. Развернёмся, обживёмся, семьи заведём, все, как положено, – развил мысль товарища Никаноров.

– Придурок, – сказал Жаров.

– Конечно. Если был бы умным, не оказался бы сейчас в этой норе, впрочем как и ты, – уколол его в ответ Никаноров.

– Согласен, – ответил Жаров.

– Дело не в уме или глупости – всё решает судьба, – сказал Ротозеев.

– Фатализм – прибежище безвольных личностей, – сказал Жаров.

– Надоело всё о высоком и высоком. Мы не на семинаре. Меня сейчас больше беспокоит вопрос о вдовушках. Как бы узнать, что они собой представляют, – сказал Никоноров.

– Обратись с этим вопросом к господину охраннику, – посоветовал Ротозеев.

– И в самом деле, как я сам не догадался. Уважаемый, извините пожайлуста, вы, не могли бы сказать, как вас зовут? – обратился к стражнику Никаноров.

– Железные Нервы, – сказал страхник.

– Очень приятно, а меня Никита. Это мои товарищи Игорь и Саша. Уважаемый, Железные Нервы, вы не могли бы рассказать нам о вдовах, с которыми нам в скором времени предстоит так сказать вступить в плотный контакт? Как они выглядят? Знакомы ли, вы, с ними?

Выражение лица стражника сделалось задумчивым.

– По всей видимости, ему запрещено разговаривать с нами, – предположил Ротозеев.

– Трудный вопрос, – заговорил всё же Железные Нервы.

– Почему? – спросил Никаноров.

– Они все разные – наши вдовушки.

– А симпатичные среди них есть? – поинтересовался Ротозеев.

– Если бы они были бы симпатичными, то не были бы одинокими. Бабы у нас на вес золота: хороший продукт никогда не заваляется. Тем более что нашим мужикам позволяется иметь несколько жён.

– Интересный поворот, – в голосе Никанорова исчезла прежняя бодрость.

– А, ты, думал, дурень, тебе здесь фотомоделей будут предлагать? – не приминул воспльзоваться возможностью ужалить товарища Жаров.

– Железные Нервы, а почему у вас всех такие странные имена? – спросил Ротозеев.

– Так сложилось. Фамилии и имена у нас быстро вышли из обихода. Это вполне закономерно – здесь другая жизнь, а старые наши имена остались в прошлой жизни.

– А, вы, кем были в прошлой жизни? – спросил Никаноров.

– Поэтом.

– Поэтом?! – удивился Никаноров.

– Да вольным художником. Жил бедно, но счастливо. Потом одни уроды посулили мне большое вознаграждение за участие в их эксперименте. Я тогда сильно нуждался, и позарился на лёгкие, как мне сначала казалось деньги. Теперь я понимаю, что всё сложилось справедливо: я был наказан за свою глупость и доверчивость. Здесь уже мне было не до поэзии, но я ни о чём не жалею. Я научился выживать, радоваться самым простым вещам, которые раньше мне казались пошлыми и бессмысленными.

– Представляю, как это было не просто, – сказал Ротозеев.

– Железные Нервы, вы же добрый человек. Я вижу это. Может быть, вы, поможете нам сбежать отсюда? А мы вам за это тоже окажем какую-нибудь услугу, – неожиданно предложил заговорщицким тоном Никаноров.

– Чем, вы, можете мне услужить? – Железные Нервы усмехнулся.

– Чем хотите, – сказал Никаноров.

– В том-то всё и дело, что и хотеть нечего. И вообще с чего ты решил, глупец, что я возьмусь помогать вам? Я своих предавать не собираюсь. Они мне дороже, чем ваши сытые рожи. Небось, считаете нас дикарями, человеческими отбросами. Вам никогда не понять нашей боли, нашей правды.

– Извини, – сказал Никаноров.

– Не сердись на нас. Пойми, мы сейчас находимся в безвыходном положении. Возможно, завтра нам придётся распрощаться с жизнями. Если, ты, всё же не в обиде на нас, расскажи, как вы жили тут всё это время, – попросил Жаров.

– Потихоньку жили. Выживали и выжили, – сказал стражник.

– Видимо тудно было ужиться с уголовниками? Наверняка эти упыри замучили немерено добрых людей? – предположил Ротозеев.

– Уголовники? Замучили? – удивился стражник. – Вы имеете первых здешних поселенцев? Кажется, среди них были те, кто раньше сидел в тюрьме. Из первых поселенцев мало кто остался в живых, когда нас поселили здесь, а их биографиями мы не интересовались.

– А почему их мало осталось в живых? – спросил Жаров. – Они, что убивали друг друга?

– Нет. Людей убивали болезни, и им было не до вражды.

– Болезни? Странно. Почему же учёные, проводившие эксперимент не вмешивались в ситуацию? – спросил Ротозеев.

– Изначально было решено, что они заберут нас по истечении обговорённого срока пребывания на этой планете. Я сомневаюсь в том, что за нами наблюдали должным образом, а если наблюдение и было, то очень поверхостное. Так мне кажется. Хотя вполне можно допустить, что эти уроды всё видели и знали, и просто незахотели вмешиваться. Чему удивляться, если в итоге нас здесь бросили как не нужный хлам.

– Нас вообще-то интересовала последняя группа переселенцев. Мы прилетели за ними, – признался Жаров. – Нам нельзя было об этом говороить, но теперь это видимо не имеет значения, потому что наши часы сочтены.

– Вы бы сделали большое благо, забрав этих людей с собой.

– Что, вы, имеете в виду? – не понял Жаров.

– Много они зла сделали.

– Зла?! – удивился Жаров. – Кому?

– Всем остальным. Сначала они хуже других приживались на этой планете, многие из них падали духом. Потом у них появился лидер, сильная личность, который, окружив себя преданными друзьями начал подчинять себе остальных. Несогласных и недовольных он безжалостно подавлял. Некоторым нравится быть рабом, холуем. Ведь рабом быть в чём-то легче, чем свободным человеком: выполняй себе, не раздумывая, приказы и хозяин позаботится о тебе. Они подмяли под себя многих. Мы были у них в подчинении, но смирились не все. Самые смелые составили заговор и решили уйти. Не знаю как сейчас, но тогда нас никто не заковывал в цепи, не держал в заточении, поэтому покинуть поселение не составляло труда. Все тогда старались держаться как можно кучнее и никто не мог предположить, что найдутся смельчаки, решившиеся отделиться от остальных и уйти искать себе новое место обитания. Нас возглавил Задумчивый Взгляд. Мы ушли слишком далеко от первого нашего места поселения, и с тех пор мы ещё ни разу не столкнулись, ни с кем из других переселенцев. Может быть, кроме нас никого уже не осталось на этой планете. Когда нас доставили сюда с Земли, нам выдали много полезных вещей: инструменты для разных работ, семена овощей и зерновых культур. Как назло, когда мы уходили от своих поработителей, мы не успели взять с собой ничего кроме пары молотков, пилы и топора. Поэтому нам приходится добывать себе пищу охотой, рыбной ловлей, сбором ягод и грибов. Я уже успел забыть здесь вкус хлеба, овощей, фруктов. Слава богу, пока лес даёт нам пищу. Зато мы научились плавить медь и олово и изготовлять из них инструменты. Недалеко от нашего посёлка мы нашли залежи этих металлов. Из-за чего мы, кстати, и обосновались в этом месте.

– В это трудно поверить. Неужели вы так боялись своих поработителей, что готовы были рисковать своими жизнями лишь бы уйти от них как можно дальше? – удивился Жаров.

– Условия. Это условия. Среда влияет на человека иногда самым парадоксальным образом, – сказал Никаноров.

– Что ж, по-твоему, среда нормальных людей превратила в уродов? – усомнился Жаров.

– А откуда мы знаем, что они нормальные? Все люди делают вид, что они нормальные. У кого-то это получается лучше, у кого-то хуже, – сказал Никаноров.

Спасатели провели в заточении несколько часов. Заканчивался вечер. В землянке, где находились спасатели, потемнело. Узники долго сидели молча. Каждый погрузился в свои мысли. Хотелось, есть и спать, но заснуть было трудно из-за того, что было немного холодно, а про еду, никто не решался спросить, то ли из-за того, что было поздно, то ли из-за подавленного состояния. Наконец Никаноров решил спросить стражника о еде, когда шкура, загораживающая выход зашевелилась, и в землянку вошёл человек с факелом. Как ни странно это был Задумчивый Взгляд.

– Иди, отдыхай. Пускай тебя, сменит Холодная Голова. Только скажи ему, чтобы сразу не заходил сюда. Пусть погуляет пока где-нибудь рядом, а я позову его потом сам. Мне необходимо поговорить с пленниками с глазу на глаз. Да, и постарайся не распостраняться об этом. Понял? – обратился к старжнику Задумчивый Взгляд.

– Понятно, – сказал Железные Нервы и вышел из землянки.

– Ну, что готовы к завтрашнему испытанию? – спросил Задумчивый Взгляд.

– К какому ещё испытанию? – Жаров не понял, что имеет ввиду Задумчивый Взгляд.

– Разве вступление в контакт с нашими вдовушками – это не испытание? Я понимаю, что – это дело в целом приятное, но в вашем случае не совсем лёгкое. Ведь вам важно будет сделать свою работу качественно, а то в нашем мужском деле случаи бывают разные. Знаете, наверное? Бывает так, что и ничего не получается. В этом случае вас ждёт немедленная казнь и никаких жребиев.