Рудольф – председатель Совета Земли. Книга пятая
По одну его сторону росли сосны всевозможных видов. От маленьких как бы «японских» бансаев до высоченных, с красноватыми голыми стволами, – корабельных, как называют их в наших местах. Присутствовали также пинии – итальянский вариант со срезанной параллельно земле кроной. Были и другие варианты, совершенно мне не знакомые – с длинными, чуть ли не до полуметра иголками ярко бирюзового цвета. Всё это обалденно пахло, роняло шишки и иголки, и было заселено маленькими, юркими, почти чёрными белочками.
С другой стороны – было царство цитрусовых. Отдельно стоящие на травяном газоне деревья одновременно и цвели пахучими белыми цветами, и были увешаны разнокалиберными плодами, всех земных видов – лимоны, апельсины, мандарины и даже грейпфруты я обнаружил. Кроме них были и другие, то ли просто мне неизвестные, то ли выведенные специально в этом времени.
– Это любимое место Хильды! – сообщила мне Грис.
Мать Грис показалась мне доброй, приветливой и очень тактичной женщиной. Она обладала потрясающей способностью подстроиться под любого собеседника и говорила каждому только то, что он желал услышать.
Этому прямо стоило у неё поучиться! Но с ней мы встречались даже не каждый день.
– Мама – врач-психотерапевт. Она снова стала практиковать после того, как я начала учиться в Школе. И пока не собирается бросать свою работу. По плану отца это произойдёт, когда в этом доме поселится наша маленькая дочь и их внучка. У неё от природы доброе сердце и мягкий характер. Мне кажется, что я больше похожа на маму и лицом и нравом. А ты как считаешь?
Я считал также. От Рудольфа Грис унаследовала только яркие серые глаза с чёрными пушистыми ресницами. Выросла она выше и отца, и матери. Золотистые вьющиеся волосы и нежный голосок – точно, как у Хильды.
А вот характер… трудно сказать. Со мной она была пока именно такой – «белой и пушистой». Но я-то помнил, как она железной рукой управляла своей Службой Разведки. От этой барышни можно ожидать любых сюрпризов!
А пока мы с ней были безраздельно счастливы в этом филиале земного рая, пусть и созданного человеческими руками. Кстати, именно руководить созданием искусственных ландшафтов и предстояло моей принцессе.
Грис готовилась к своей новой должности. Она занималась каждый день рано утром, когда я ещё спал. Её лучшее время – раннее утро. Как она мне призналась:
– И вдохновение появляется, и голова лучше работает!
К сожалению, в этом мы с ней не совпадаем. Я безнадёжная, ярко выраженная сова, как моя мамочка Эни. Так что рано утром она работала где-то в комнате рядом. А потом в этой же комнате стал работать и я, если не мог заснуть поздно вечером.
Нас регулярно обследовали медики. Они приносили с собой нужные пробники и брали у нас обоих анализы примерно раз в неделю. По результатам нам разрабатывался индивидуальный состав пищи. Так что на завтрак, обед и ужин мы получали по тарелке разноцветных «шариков», как в клинике Морисона. Только теперь мне не у кого было попросить какие-нибудь приправы к этой, достаточно пресной и безвкусной пище. Грис совершенно не проявляла недовольства. И я тоже терпел, понимая, что это делается для нашего будущего ребёнка. Через месяц и я привык – еда мне казалась даже вкусной. Тем более, что режим двигательной активности на свежем воздухе здесь тоже регулировался какой-то загадочной автоматикой. Сидеть за компьютером нам позволялось не больше 2—3 часов. Если я пытался «добрать ещё» поздно вечером, он принимался пищать или «зависал», совсем как в моём времени. В любой момент можно было «оседлать» летающий скутер и оказаться на берегу океана. Песок черный из маленьких-маленьких камушков, обкатанных волнами. Вода тёплая, волны ласковые. Иногда мы катались на катере, которым умела управлять Грис, любуясь с воды на «замок» и скалы на горизонте. И вдоль, и поперёк – сплошная «дольче вита»!
Всего один раз за эти полгода меня навестила Эни. Она приехала вместе с Софией во время её каникул. Софи уже 12 лет, и она живёт теперь постоянно в Школе – той же, что и окончила Грис. Она, как мне кажется, похожа на бабушку Эни. Или на свою мать Анюту? Они обе у меня смуглые, хрупкие и темноволосые. А поскольку она большую часть детства провела с Эни, то и скопировала некоторые её повадки. От меня у обоих моих дочек только форма подбородка и рисунок линии губ. Я думаю, что они обе будут очень хорошенькие – лет через пять.
Софи, оказывается, помнит, как мы были здесь 7 лет назад. Она ещё тогда пыталась гоняться за бурундучками, но ей этого не позволили. Теперь она почти взрослая, но ей также интересна природа, а особенно – живность всякая. Так что всю неделю я, Эни и Грис «пасли» на территории эту неутомимую юную натуралистку. Грис быстро нашла ключик к её сердцу – у неё же были почти те же учителя, и это было не так уж давно. Так что разговоры о Школе, любимых предметах были интересны обеим.
Мы с Эни обсуждали своё. Она, кстати, не видела ничего плохого в решении Рудольфа. А когда узнала, что он диктует мне мемуары – очень заинтересовалась. Я ей сообщил, что мне разрешено сделать из них книгу и опубликовать в Новой Эре. А вот в Новейшей – пока нет.
– Ну, что же, значит, это будет не «парадный», а приближенный к действительности текст. Я сама поговорю с Рудольфом. Я должна это, хотя бы, прочитать. А, может быть, он позволит мне даже подключиться к работе, хотя бы в той части его биографии, когда мы жили вместе 10 лет?
Забегая вперёд, сообщу, что так и случилось. И свою книгу про Рудольфа я начну с конца. Сам главный герой надиктовал мне текст до дня выборов в Совет, на которых он одержал тогда победу. А я начну с конца – Мартин и Эни обрисовали мне общую картину того, что случилось в последние 9 лет.
Глава 6. Виват, король, виват!
Итак, как и обещал, начну почти с конца. Вся эта глава написана со слов Мартина. А его мнение для меня в этом вопросе – истина в последней инстанции.
Итак, Рудольфу исполнилось 70, когда он, вопреки всем прогнозам, победил на выборах и стал членом Совета. Остальные его члены на тот момент были существенно старше. Самому молодому из них было 92. Почему же старцы избрали такого «мальчишку»?
Так, вот, Рудольф оказался именно той равновесной фигурой, против которой никто ничего не имел. Совет в это время имел тенденцию к распаду на две группировки, которые с переменным успехом боролись за влияние на своего главу. Председателю, «пред светлые очи» которого предстал когда-то Мартин, было уже 117 лет. Решающий голос при утверждении любых спорных вопросов по-прежнему делал ему авторитет и влияние. Но… «бразды правления», как ни крути, рано или поздно ускользают из рук патриархов.
Так вот, именно Рудольф нашёл ключик к сердцу могущественного правителя, и через год стал в Совете самым влиятельным его членом. Обеспечив себе голос председателя, он толкал теперь свои идеи. А, попутно, используя свой огромный опыт работы в Службе Безопасности, быстро разобрался с группировками. Теперь Совет единым фронтом поддерживал все начинания самого Рудольфа.
Председатель даже порывался подать в отставку, но Рудольф уговорил его не делать этого. Для него сложившееся положение вещей было даже лучше.
«Серым» кардиналам, особенно не слишком тщеславным, всегда легче принимать решения.
А предстояло ему провести реформу Службы Безопасности, в которой он проработал почти 30 лет. Эта реформа давно назрела. Перезрела – что там говорить! Фактически бесконтрольная и никем не управляемая СБ погрязла в злоупотреблениях властью и превратилась не в оберегающий, а быстрее карательный орган, который частенько действовал попросту в собственных интересах. Связываться с ними никто не хотел, и все члены Совета, занимавшиеся до Рудольфа этой проблемой, благополучно спускали её на тормозах. А он не побоялся!
Для начала была проведена реорганизация отдела собственной безопасности. Раньше эта служба занималась лишь нерадивыми работниками СБ, когда получала неоднократные сигналы о злоупотреблениях. Теперь каждый землянин, задержанный СБ, мог обратиться с эту службу и получить помощь, если считал, что нарушены его права. А признанный «виновным» – обжаловать это решение. Эту службу с его подачи возглавил Иосиф, молодой и честолюбивый соратник Рудольфа, которого он приметил давно, и теперь, опираясь на его поддержку, Рудольф мог действовать дальше.
Первым было снято «вето» СБ на коммерческую реализацию чипов последнего поколения, которой уже не один десяток лет добивались фирмы, успешно работающие в этом направлении. Таким образом, СБ теряло право на заведомое интеллектуальное превосходство.
Второй важный шаг – Рудольф фактически «отлучил» СБ от контроля за перемещениями во времени. По его поручению была создана отдельная служба из бывших «путников». Теперь только по представлению этой службы «путник» мог попасть в лапы СБ. А руководителем этой службы, как вы уже догадались, Рудольф сделал своего друга Мартина.
Как ни странно, особого противодействия Рудольф не встретил. То ли он просто очень грамотно рассчитал очередность этих действий, то ли в СБ сами ждали реформы и понимали их необходимость. А самого «дорогого» Рудольф не тронул – привилегии и пенсии верным служакам остались в неприкосновенности.
Теперь, усмирив и обезглавив «монстра», Рудольф принялся за воплощение своей идеи—фикс – переместившись в прошлое предотвратить взрывы Супервулканов.
– Эта идея могла прийти в его буйную голову именно потому, что Рудольф никогда не учился на Курсах Проводников. Преподаватели теории времени первым делом вбивают в головы курсантов такой запрет: недопустимо влиять на прошлое даже в лучшую сторону! Потому что последствия могут быть любые! – Мартин усмехнулся и продолжил:
– Хотя мы с тобой и были первыми, решившимися на «запретные» действия в прошлом. Вытащили Анюту за пять минут до того, как её сбила машина. И ты это придумал и настоял, потому, что тоже не учился никогда ни на каких Курсах.
– А ты? Как же ты Мартин?
– А я очень хотел тебе помочь, но, если честно, не верил в благополучный исход. Время показало – можно! Можно это делать! С Анютой же всё хорошо? Правда, её клон лежит в земле, а клон вашей дочери живёт в другом времени. Но обе живы, здоровы и в полном порядке. Потом была эпопея с Верой. И здесь – всё удалось!
– Да, Мартин, это было рискованно, но всё получилось. Я на всю жизнь тебе обязан, что ты решился на это!
– А ты уверен, что это не Судьба расчищала тебе путь к Гриссель, когда бросила Анюту под колёса?
– Мартин, о чём ты говоришь? Что за ужасные предположения?
– Ладно. Я понял, что твоя семья, там, в 21-м веке, для тебя самое главное. Значит, мы всё сделали правильно!
Итак, идея о предотвращении взрывов этих монстров была обнародована в первый раз на одном из Советов. «Старцы» к тому времени были настолько ручные, что проглотили её, как утреннюю овсянку – надо, так надо! Единогласно!
До Рудольфа все важные решения сразу засекречивались – этим занималась специальная служба. Они постепенно, маленькими порциями доводили до исполнителей необходимые сведения. Общественность узнавала обо всём только задним числом – по результату. Рудольф наплевал на «секретчиков»!
Почти сразу через всемирную Сеть сведения о Супервулканах были доведены до широкой аудитории пользователей. А это, сам понимаешь, в наших условиях подавляющее большинство населения.
Дальше – больше. Теперь через различные Форумы смаковались подробности этих взрывов, а участникам предлагалось присылать свои предположения – что, собственно, изменится, если этого не произойдёт? Сеть просто не выдерживала активности пользователей! Проблема обсуждалась также во всех клубах и даже на рабочих местах. Пути назад уже не было.
И вот, таким образом подготовив общественное мнение, Рудольф собрал специалистов. Как раз была создана уния «путников» – я этим занимался!
Это мы пригласили к себе всех учёных мужей, занимающихся теорией времени и Рудольф сразу перед всеми и выступил! Дискуссия продлилась несколько дней. Её содержание выкладывалось сразу в Сеть, и за исход теперь переживала куча народу. Голосование утвердило эту идею. Результат был – примерно 80% – «за», 20% – «против». Я сразу ввёл в регламент, что «воздержаться» будет невозможно! Слишком это важный вопрос для всех жителей Земли!
У противников был, собственно, всего один аргумент – а вдруг изменения затронут наши реалии?
Катаклизм на Луне всё равно произойдёт, но в результате выживет гораздо больше населения. А если им не удастся договориться, так как это сделали наши предки в далёком 24… -ом и начнётся передел территорий, пригодных для жизни? А вдруг разразится термоядерная катастрофа?
Глаза Мартина сверкали, он даже вскочил с места и теперь мерил шагами свободное пространство своего кабинета.
– Оптимисты победили! Была разработана стратегия, которая предполагала даже сохранение нашего инкогнито. Первым предлагалось «обезвредить» европейского «монстра» в Неполитанском Заливе. Время было выбрано такое, чтобы работы в Йеллоустоунском заповеднике были почти завершены.
Теперь мы могли притвориться частной фирмой, заинтересованной в римских артефактах… Ты уже знаешь подробности – сам принимал участие.
С тех пор, как заработала скважина, прошло больше пяти лет. Процесс почти завершён. Давление магмы упало до среднего по планете. Теперь, согласно стратегическому плану действий, несколько лет мы будем наблюдать за изменениями в составе атмосферы, почвы, изменениями климата. Они обязательно произойдут и будут в лучшую сторону!
– А количество населения на планете? – вставил я свой вопрос.
– Я считаю, что оно вряд ли изменится! Пусть даже нас было намного больше. Но – воспроизводство населения контролируется почти 500 лет. Продолжительность жизни после периода катастроф была лет 60—70. Я уверен – выжившие европейцы присоединятся к цивилизации спасённых и глобальных изменений не произойдёт.
– А если выживут какие-то группы населения на поверхности? Приспособились же северные народности к жизни в тундре на побережье Ледовитого океана?
– Я с удовольствием познакомлюсь с этими людьми и протяну им руку помощи от всей души! Я думаю, что и у них можно будет многому поучиться!
– Да, это же просто эпохальная идея! – оценил я.
После паузы я заговорил первым.
– Ты знаешь, Мартин, даже записав его мемуары, я считал, что Рудольф оказался на этом посту… не совсем правильно. Считал, что по масштабу – например, твоя личность значительнее что ли.
Мартин обнял меня за плечи, рассмеялся и ответил:
– А теперь ты кое-что понял. Так? Мне лестно то, что ты сказал, но Рудольф, который попал на этот пост вопреки законом логики – это колоссальная удача для нашей цивилизации.
Всё тихо катилось по проложенным рельсам без потрясений, но и без особенных успехов. Каждый из нас был только винтиком – побольше или поменьше, но только крепёжным элементом Системы. А сейчас у нас у всех общее дело, мы ждём каких-то скачкообразных изменений, которые произойдут ещё при жизни нашего поколения.
А возможность поставить нормальный чип и увеличить производительность умственной работы?
А наконец-то побеждённый страх, который не позволял «сделать шаг в сторону»?
Может быть, всё это было и нужно во времена лишений, но страх уж точно не лучшее оружие для цивилизованных личностей. От него, как показывает опыт, просыпаются первобытные инстинкты, а личность забивается в норку и цепенеет. Ты со мной, надеюсь, согласен?
Часть вторая. Рудольф. Записано со слов главного героя
Глава 1. Розовое детство
Я помню себя до двух лет! Психологи, работающие с детьми, утверждают, что это невозможно. Я специально проверил – они не правы, редко, но бывает! Я записал своё первое воспоминание – большая комната с розовыми стенами и потолком и женщины с красивыми добрыми лицами. Мне улыбаются, тормошат, берут на руки. И их слова, адресованные то ли мне, то ли друг другу:
– Какой хорошенький!
Свои первые впечатления я смог проверить, когда уже работал в Службе Безопасности постоянно. Я с энтузиазмом взялся курировать детский вопрос – просто потому, что меня всегда это интересовало. Перед визитом в Бейбилон – доскональное обследование врачей по всем только им известным параметрам. А перед входом у них строгий санпропускник – душ, переодевание и даже обработка ультрафиолетом.
Ты уже, наверное, заметил – у нас много таких мест, где «чужим» микробам и вирусам вход закрыт. Это решают медики. Им виднее.
Зато я осмотрел весь цикл.
С рождения и до полугода младенцы проводят время в прозрачных боксах. Кормление и очистка производится автоматически. Умные приборы слежения приводят в действие нужную программу. Все сведения о каждом малыше можно посмотреть на пульте, возле которого дежурят два доктора. Потом мне объяснили, что на эту работу много лет берут только молодых мужчин, соответствующей квалификации. Они справляются лучше всего.
А вот с 6-ти месяцев уход и воспитание проводится в «ручном» режиме. В просторных розовых комнатах младенцы живут до двух лет. В каждой комнате – двое детей. За ними ухаживают четыре няни, меняясь по сменам.
Выходит, если я вспомнил розовые стены – мне не было даже двух лет! В этих розовых комнатах будущая смена учится стоять, а потом – ходить и говорить. Так что эти нянечки стоят, можно сказать, у самых истоков личности. На работу туда отбирают очень тщательно – шансы быть принятыми имеют только молодые женщины приятной внешности с медицинским образованием. Кроме того, что эта работа почётна, она очень хорошо оплачивается. Живут эти феи на поверхности. Но… есть некоторые ограничения – они не имеют права употреблять алкоголь и пряности, а за их здоровьем контроль ежедневный – перед каждой сменой. Конечно, туда отбирают только экстравертов – эмоциональных и открытых, способных полюбить детей.
Мне показали компьютерный тест на профпригодность. Так вот, его успешно проходит лишь треть конкурсанток. Разумеется, за их работой ведётся 100% видеоконтроль. А при малейших отклонениях в развитии за дело берутся детские врачи. Физический контакт и проявление эмоций не только не возбраняется, но и приветствуется.
Я разыскал одну из своих фей. Она в то время была уже в достаточно преклонном возрасте, но вспомнила меня, хотя показанное ей фото было сделано немного позже. – Так у них там положено первое фото – в три года.
– Вы были такой хорошенький и умненький! Все соседки из других комнат приходили на вас посмотреть и подержать на руках. Кроме того, вы развивались чётко в соответствии с программой. Никаких проблем! Я получала за вас только похвалы и поощрения.
Она немного помолчала и, застенчиво улыбнувшись, добавила:
– Вы были самый маленький из детей. Такого у меня больше не было ни «до» ни «после».
Вот оно и прозвучало это слово! Как уж наши «конструктора» умудрились сделать из меня коротышку – сие никому не ведомо! Доноры отбраковываются и по этому признаку. Всё остальное получилось отлично. Но вот рост!
В раннем детстве – это было полбеды. Хорошенькое личико, звонкий голос и детская непосредственность делали из меня ребёнка, которого всем хотелось погладить по головке, потискать, взять на руки. Так что лаской, видимо, я не был обделён в нежном возрасте. Кроме того, ещё до школы оказалось, что я – «артист». Я легко понимал, чего именно от меня хотят, и играл все подходящие главные роли – зайчиков, петушков, а чуть позже – Вини Пуха и даже Карлсона.
В нежном возрасте деток опекают очень плотно. Даже времени не остаётся, чтобы о чём-то задуматься. Любая детская конкуренция за игрушки или внимание воспитателей пресекается в корне. Детки – конфетки получают все и всё. Вот такая старояпонская доктрина! Она звучит примерно так – до пяти лет ты король, а после пяти – слуга. У наших детей королевские привилегии до семи, а после – появляются некоторые обязанности. Уроки вводятся постепенно, Количество их растёт в течение двух лет.
Полноценные 6-ти часовые школьные занятия начинаются в 10 лет. Эти уроки кроме знаний об окружающем мире и сведений об истории цивилизации, дают знания и навыки, которые понадобятся для самостоятельной жизни. Учиться мне нравилось, тем более что преподаватели по всем предметам меня хвалили.
Обычно, к 10-ти годам все дети умеют бегло читать, писать и рисовать вручную, обращаться с компьютером и выполняют свой первый норматив по физической подготовке.
Вот с этим-то нормативом и начались у меня первые в жизни огорчения.
На физподготовке дети стоят в линейку по росту. Я стоял последним. И до меня иногда просто не доходила очередь потренироваться выполнять то, или иное упражнение. Теперь «звёздами» были самые высокие и ловкие мальчики. Я прекрасно понимал, что от меня хочет преподаватель, но… у меня не получилось, так как у других детей. Я привык, что всё получается сразу, если внимательно выслушать и запомнить алгоритм действий. А тут – нет и всё! Это новое ощущение собственного бессилия однажды извергло из меня истерику и горькие слёзы. Отстранив меня от урока, вызвали психотерапевта.
Пришла красивая взрослая женщина и увела меня в специальную комнату. Там журчала вода в фонтанчике, занимавшем одну из стен, был какой-то особенный свет, и даже тихо играла музыка.
Она проговорила со мной долго-долго. Слёзы мои давно высохли. Я сначала односложно отвечал на её вопросы, а потом выложил с подробностями всю подноготную. Поощряя на откровенность, она со всем соглашалась и непрерывно меня хвалила. Когда я иссяк, она поцеловала меня и сказала, что все проблемы уладятся и всё у меня будет хорошо!
Так и случилось. Преподаватель физической подготовки теперь занимался со мной индивидуально. Он учил меня мышечной памяти и тактике приложения усилий. Хвалил за отличную координацию движений и «волю» к победе. Разумеется, после нескольких таких занятий норматив был выполнен. Я получил огромное удовольствие от этой победы. Это тоже было для меня новым ощущением – победа через преодоление оказалась такой сладкой!
И мне очень хотелось снова увидеть ту женщину и рассказать ей о своих успехах. Но я тогда постеснялся сказать об этом воспитателям.
Итак, в 10 лет я выбрал спортивную гимнастику, как основной вид спорта. В эту спортивную секцию записалось всего трое мальчишек. Остальные – девочки.
Большинство мальчиков привлекали другие виды спорта – единоборства, футбол, лёгкая и тяжёлая атлетика. Я уже сообразил, что мои физические кондиции не позволят мне добиться в тех видах спорта высоких результатов.
А гимнастика – как раз подходила. Она развивала и совершенствовала мои природные преимущества – смелость, гибкость и отличную координацию движений. К тому же я научился ладить с девочками, что очень пригодилось мне во взрослой жизни.
В нашем потоке одновозрастных детей было 92 питомца. Потом, проверяя Бейбилон, я узнал и другую, шокировавшую меня новость – нас родилось 100, а 8 – были «отбракованы». «Усыпляют» младенцев, правда, в основном на первой стадии до 6-ти месяцев. Но есть случаи, когда это происходит и на второй и даже на третьей стадии. И я мог быть «отбракован» из-за маленького роста, если бы развивался не так успешно. И только моя активность и сообразительность не позволили свершиться этому злодеянию.
Итак, мы были разбиты на «классы» по 15—16 человек. В каждом училось примерно поровну мальчиков и девочек. Но некоторые занятия проводились и сразу для всего потока. Мы встречались также на праздниках и спортивных мероприятиях. Разумеется, не все друг друга знали по имени в масштабах потока. Но появились некоторые «популярные» личности, которых знали все.
Получилось, что и я попал в их число. В нашей секции занимались девочки из всех классов, а там я был лучшим из мальчишек. Так что на всех общих сборищах меня окружало несколько девчонок, с которыми я и общался весело и непринуждённо. Зависть по этому поводу, видимо, не давала покоя некоторым высоким и сильным моим соученикам.
Однажды на поляне, где мы собрались всем потоком по поводу съёмки выступления нашего хора, ко мне подошёл мой одноклассник и позвал отойти – меня де ждут. Заинтригованный, я доверчиво пошёл за ним. Он привёл меня в пустую беседку, где четверо мальчишек устроили мне «тёмную».
То есть меня накрыли большим куском ткани и били руками и ногами. Под градом ударов, я быстро потерял сознание. Когда пришёл в себя, и доковылял до поляны – там никого не было. Я бросился к выходу-шлюзу, из которого, мы и попадали на поверхность. Из здания Бейбилона именно в это место нас привозил подземный эскалатор. Вход в этот шлюз был перекрыт металлической раздвижной дверью. Быстро темнело, стало очень холодно. Голова у меня кружилась, а места побоев сильно болели. От страха, боли и обиды я начал рыдать и биться о входную дверь шлюза. Но быстро ослабел и снова потерял сознание.
Очнулся я в больнице. Оказывается, меня хватились только за ужином. Тут же была поднята по тревоге группа Службы Безопасности, которая сразу же меня и нашла рядом с выходом.