Разреженный воздух

Глава седьмая

Зажав меня между двумя коренастыми типами из отряда зомби, они повели меня в комнату для допросов. Третий парень, держа наготове дергач, замыкал шествие, идя в шести метрах позади. Видимо, либо кто-то за время моего пребывания в камере догадался заглянуть в досье, либо же Никки предупредила: остерегайтесь этого ублюдка.

– Как проходит проверка? – дружелюбно поинтересовался я, когда мы загрузились в лифт.

Приклад дергача с силой ударил меня в затылок, я повалился на закрывающиеся двери. Чтобы не упасть, пришлось упереться в них обеими руками. Перед глазами заплясали темные точки, в ушах застучала кровь.

– Ты видел, Пако? Он потянулся за твоей дубинкой!

Коренастый коп слева хмыкнул.

– Похоже на то. Чертовски тупой шаг с его стороны.

– Именно, – дуло дергача резко уперлось мне в поясницу. Его обладатель наклонился к моему уху. – От такого некоторые парни неделю кровью мочатся.

– Нам придется проверить записи с камер наблюдения, – невозмутимо произнес Пако. – Ну, чтобы убедиться наверняка.

– Да, потом мы так и сделаем. Но ты же знаешь, система постоянно глючит. Лично в этом убеждался. Можно потерять несколько часов записей. – Он щелкнул пальцами рядом с моим ухом. – Просто по щелчку пальцев.

– В таком случае останется только наше слово.

– Думаешь, у Никки будут с этим проблемы?

– Не могу представить.

Оба мрачно рассмеялись. Я поднял голову и посмотрел на их искаженные в потрепанном алюминии лифтовых дверей отражения, они выглядели как существа, протиснувшиеся из какого-то другого измерения. Или как люди, до неузнаваемости искаженные жестокими инопланетными силами.

– Есть еще какие-то неотложные вопросы, Вейл?

Я промолчал. Лифт пискнул и остановился. Я осторожно сменил позу и убрал руки с дверей как раз перед тем, как те открылись. Близнецы-зомби вытолкнули меня в коридор.

Как и большинство современных зданий в Разломе, Полис-плаза была высокой и парящей, и комнаты для допросов находились довольно высоко. Мы стояли перед огромным, от пола до потолка, окном, из которого открывался отличный вид на мерцающие и мигающие огни Брэдбери. Быстро окинув взглядом достопримечательности – башню КОЛИН во всем ее сверкающем ночном великолепии, бульвар Хайек, пролегающий через центр города прямо как палаш, огромную плиту здания по правам на добычу минеральных ископаемых на Шестьдесят Второй улице – я прикинул, что окна выходят более-менее на юг. Глаза инстинктивно пытались отыскать край освещенного пространства, увидеть лежащую за городской чертой темную долину и огромный силуэт вздымающегося за ней склона. Сложно сказать, можно ли различить такие детали на расстоянии, или же разум просто дорисовывал картинку.

– Шагай, придурок. Ничего нового ты не увидишь.

Словно чтобы доказать его неправоту, по небу расплылось прерывистое фиолетовое сияние – свободные фотоны из ультрафиолетового конца спектра проливались из какого-то богатого энергией приспособления между слоями Мембраны. На пару ударов сердца мы все замерли.

– Это, наверное, из-за дождя? – пробормотал Пако.

Очарование ушло. Второй зомби-тип хмыкнул:

– Да это может быть что угодно, черт бы их побрал. Мембранные технологии, кто знает, чем они там заняты каждый долбаный час дня и ночи. Пошли, нам еще этого хрена доставить надо.

И мы, ускорив шаг, свернули за угол, оставляя обзорное окно за собой, после чего оказались в коридоре, куда выходило множество дверей. Рядом с каждой в стене светилась красным или синим встроенная панель. Судя по количеству красных огоньков и оживленному движению в коридоре, ночь выдалась напряженная. Возле одной двери, жуя промышленное количество бодрящей травки и отрывисто посмеиваясь над плохими шутками друг друга, стояла пара тяжеловесов из отдела по соблюдению контрактов. Меня вдруг обуяли воспоминания, даже ностальгия. Чуть дальше мимо нас, таща за собой шлейф дорогих духов, пронеслась безупречно одетая адвокатша, быстро говорившая в гарнитуру. Блеск ее костюма и идеально бледная кожа свидетельствовали о молекулярных марстеховских системах, без всяких сомнений о каком-то нереально дорогом люксе из последней линейки. Другой адвокат, не так хорошо одетый и надушенный, сидел на скамейке рядом с очередной красной дверью. Он снял гарнитуру, пощипывал переносицу и моргал глазами, под которыми лежали такие синяки, что ему явно бы не помешало немного травы, что жевали два бугая из СК.

Сразу видно государственного защитника.

Через девять дверей по правую руку мы остановились, и Пако коснулся красной панели своим кольцом с печаткой. Дверь отъехала в сторону, меня втолкнули внутрь. Из узкого окна открывался вид на кусочек того же пейзажа, что я только что видел. Центр комнаты занимал потрепанный стол из металлических сплавов, по обе стороны от него стояла пара дешевых стульев из углеводородного волокна. За столом, спиной к окну, скрестив ноги и положив руки на колени, сидела китаянка в дорогом костюме. По элегантности она могла поспорить с дорогой адвокатшей, которая пронеслась мимо нас в коридоре. Было и еще кое-что – на столе перед ней лежало маленькое неглубокое блюдце с радиальными ребрами и тупым бугорком в центре, похожим на перевернутый черный гриб из орудийного металла. Шифратор частот, судя по виду, одна из последних моделей «Сеннхайзера». Дорогая игрушка.

Зомби с дергачом наклонился к моему уху.

– У тебя пятнадцать минут, – прорычал он и испарился.

Дверь захлопнулась.

– Это неожиданно, – признал я, – насколько помню, вы должны были появиться только послезавтра.

Она жестом пригласила меня сесть. Линзы головной гарнитуры были такими же непроницаемыми, как и тогда, когда я видел ее в последний раз, в голубом полумраке балкона в «Девочках Долины». Ее лицо было таким же бесстрастным, как и тогда, когда она ушла и оставила мне свой стул за столом Сэла. И все-таки сейчас она сидела так, что казалось, будто изображение гостьи слегка дрожит по краям.

И она пришла на два дня раньше.

– Что происходит? – спросил я, так и не сев. – Вы нормально прибрали Сэла?

– Все в порядке. – Шифратор глушил эхо голосов, придавая всему странно приглушенную резкость, словно мы разговаривали с кем-то, обернутым в хлопковую вату. – Полиция взяла показания у моих людей, все они рассказали одну и ту же историю. Словно из ниоткуда появилась фигура в маске, никто точно не уверен, как именно она выглядела. Вы выстрелили в нее из дергача, но попали в других, попытались повалить ее на землю, но вам это не удалось, неизвестный убил Кирогу и исчез. – Она сделала деликатную паузу. – Непонятно даже, был ли это мужчина. В этом тоже никто не уверен. В конце концов все пришли в замешательство, головные гарнитуры не дали им ослепнуть, но свидетели крайне потрясены и шокированы насилием.

– Потрясены насилием. Точно. Приятный штрих. – Я отодвинул стул. – А что говорит охрана Сэла?

– Ничего особенного. Их убедили в том, что стоит поступить мудро и согласовать свои заявления с новым менеджментом. – Она небрежно пожала плечами. – В любом случае их ослепила вспышка.

Я сел.

– Ну хорошо, это должно сработать. Никто не купится, но они не смогут ничего доказать. Что с моими деньгами?

– Они будут переведены на ваш счет в течение нескольких следующих месяцев по мере того, как мы возьмем под свой контроль деятельность Кироги и его денежные потоки.

– Мы так не договаривались.

– Мистер Вейл, я не сомневаюсь, вы прекрасно помните, что соглашение предусматривало неизбежную растяжимость сроков. Боюсь, в настоящий момент наши денежные потоки подвергаются непредвиденной проверке.

Аудит. Сраный аудит.

И внезапно губернаторский дискомфорт Малхолланда разом стал доставлять мне куда меньше удовольствия. Хорошо, что главный мудак и его соратники запаниковали, но мне как-то и в голову не приходило, что его проблемы могут стать моими. Радости стимулирования – похоже, все те парни, в честь кого здесь называют бульвары, что-то там да знали, в конце концов.

– Непредвиденная проверка, да? – Внезапно желудок свернулся в тугой узел – я понял, к чему все идет. – Дайте угадаю, она отсрочит мой выход отсюда?

Она заколебалась.

– По мнению нанятого нами адвоката, любая нежелательная спешка в этом вопросе только привлечет к нам внимание, которого мы бы предпочли избежать. Он предлагает оставить все как есть, по крайней мере до тех пор, пока не начнется рассмотрение дела.

– Рассмотрение дела… – Я наклонился и понизил голос до едкого шипения. – Мы договорились на три недели, край – месяц. Вы хоть представляете себе, как здесь рассматриваются дела? По убийству в стрипклубе? Еще и сейчас, когда все пытаются прикрыть свое дерьмо прежде, чем Земной надзор его унюхает? Да я могу просидеть в камере до следующего года, прежде чем они оторвут коллективную жопу от стула и решат наверстать упущенное.

– Такой риск существует, это правда.

– Найдите мне другого адвоката. Такого, кто знаком с понятием трудовой этики.

– У нас есть только один адвокат. И поиск кого-то нового может поставить нас в уязвимое положение.

– Это полная ерунда по сравнению с тем, насколько уязвимыми вы себя почувствуете, если мне надоест пялиться в стену и я решу рассказать о нашем соглашении насчет Сэла.

Короткая ледяная пауза. Словно бы я рассказал очень безвкусную шутку или плюнул на стол между нами.

– Я не верю, что вы так поступите, – произнесла она с самообладанием, которое лишь на микрон отличалось от идеального. – Вы… вы потеряете столько же, сколько и мы.

– Не совсем. – Я наклонился ближе. – Вы же помните, как я сказал вам, когда мы еще все планировали, что с таким куском дерьма, как Сэл, ДПБ будет просто действовать по правилам? Что ж, из этого вытекает одно полезное следствие. Видите ли, им будет насрать, кто конкретно выставил его из шлюза, если, отпустив меня, они смогут накрыть операцию Кратерных тварей.

– У нас было соглашение, мистер Вейл.

– Да, и нарушаю его не я. Пока что.

– Мы понимаем, что ситуация… неудобная.

Я усмехнулся и кивнул.

– Неудобная. Послушайте… Сюй, верно? Это же значит «Постепенная»?

– Да, – настороженно.

– Ну, прямо сейчас я бы сказал, что это имя вам чертовски идет. – Я указал на виднеющиеся в окне очертания Брэдбери. – Где-то там у меня есть арендованная капсула Дайсона, за которую я внес меньше половины стоимости. И я снимаю место, в котором ее держу. Полная срань, но это дом, и я по уши влез в долги, чтобы его содержать. Примерно через восемь месяцев мне придется снова забраться в капсулу, уснуть и проснуться только через четыре месяца.

– Ваша физиология… мы осведомлены о том, какие ограничения она на вас накладывает.

– Неужели? Что ж, одно из этих ограничений заключается в том, что я должен получать деньги. Чтобы платить за капсулу, за аренду, они должны перечисляться, пока я в отключке. Не знаю, как вы ведете дела в Элладе, но здесь? Здесь, если я пропущу платеж, обо мне, блядь, все тут же забудут. Так что скажите мне, Постепенная, каким образом я смогу заработать жирок, необходимый мне на целых четыре месяца, если застрял здесь из-за ваших проблем с денежными потоками и вашего трусливого придурка-адвоката?

– Мы, разумеется, сожалеем…

Я резко вскочил на ноги. Дешевый углеводородный стул отлетел в сторону. Она подалась назад, вскинула руки, готовая к драке. Большинство кратерных ребят из триад знает кое-какие приемы, 489-й не отобрал бы их для работы в Разломе, если бы они не могли за себя постоять. Так что я замер на месте, лишь бы она поняла, что драки не будет. Я заговорил размеренно, пытаясь обрести спокойствие, которого не чувствовал.

– Не лгите мне, Постепенная. Прямо сейчас вы ни о чем не жалеете. – Я оперся о стол. – Но еще пожалеете, если я не вернусь на улицы через сорок дней, как мы и договаривались. Я не собираюсь сидеть сложа руки взаперти восемь месяцев просто потому, что вы, ребята, лишились яиц перед лицом небольшой операционной трудности. А теперь идите и передай это своему 489-му, потому что здесь мы закончили.

Я развернулся. Направился к двери.

– Мистер Вейл?

Я повернулся, занеся руку для стука.

– Что?

– В данном контексте я и есть 489-я.

Я опустил руку, развернулся и посмотрел на нее. Она не отвела взгляда, линзы гарнитуры внезапно стали прозрачными – миндалевидные глаза, жесткие и внимательные, не несли в себе никакой угрозы. 489-я – традиционная позиция триад – старший силовик. Она занимала центральное место в моих переговорах с командой Кратера, когда четыре месяца назад мы договаривались о смерти Сэла, но я понятия не имел, что она на самом деле может возглавлять их бойцов. А теперь они отправили ее, чтобы извиниться. Сама ли она так решила, или кто-то еще выше по иерархической лестнице там, в Элладе, – не имело особого значения. В любом случае это был мост, который не стоило сжигать.

– Ну, хорошо, – тихо сказал я.

– Мы не… проявляем неуважения к вашему вкладу. Мы вас вытащим. Но вы должны позволить нам проявить гибкость, чтобы мы смогли все сделать элегантно.

«Можно подумать, у меня есть какой-то выбор».

– Хорошо. Идите и сделайте все элегантно. Или через задницу. Мне наплевать. Просто уложитесь в сорок дней.

Я протянул руку и постучал по двери. Та скользнула в сторону практически мгновенно, я потерял равновесие, споткнулся, провалился в образовавшийся проем…

И практически упал в объятия Никки Чаканы.

Глава восьмая

– У тебя внезапно появилось множество экзотических новых друзей, Вейл. В чем дело, внезапно образовалась страсть к кискам из Кратера?

Я последовал в ее кабинет. Огляделся в поисках стула.

– Ревнуешь?

Она скользнула за свой стол, села. Вытащила из кучи хлама бутылку «Джей Ди Рэд» и открыла ее.

– Стаканы в раковине. Там, за… а, забей, воспользуемся этими. Садись.

Я подтащил к столу свой стул и сел. На фоне еще одного вида в окне за ее спиной Чакана разлила выпивку в два грязных на вид стакана, которые я не сразу заметил в окружающем их мусоре. Никки смахнула на стол спутанный клубок ремней и заплаток из вебларовой брони и толкнула один из стаканов через освободившееся пространство в мою сторону.

– Итак.

– Итак, – согласился я. – За что пьем?

Где-то, в одном из этих идиотских журналов о стиле жизни, которые вечно разложены в местах, где приходится чего-то ждать, вы несомненно встречали упоминание об «Акантиладо Арес». Возможно, слоган звучал как «Семь чудес Дивного нового мира». «Восемь инженерных чудес, в которые вы с трудом поверите». «Девять наиболее роскошных отелей в человеческом космосе». Что-то подобное. А еще «Десять мест, в которых нас кондрашка хватит, если мы встретим там вашу жалкую задницу». Это подразумевалось, но, разумеется, никогда явно не говорилось. Ключевую роль тут играла эксклюзивность, как и в базовой идее самого бренда марсианских технологий, и «Акантиладо Арес» был эксклюзивен по максимуму. Он располагался в пятидесяти километрах к западу от Уэллса и обслуживающего космопорт поселения. Полностью герметизированный, он свисал с южной стены Долины подобно большой зеркальной грозди кубистского винограда. Благодаря прозрачному полу смотровой площадки, не говоря уже о прозрачном дне трех бассейнов, отель предлагал захватывающий вид на располагавшуюся в девяти километрах внизу Долину. Если захотите, можете получить пару перевернутых люксов в пентхаусе с тем же эффектом, но большая часть номеров нацелена на менее угрожающие виды – например, на панораму Разлома, открывающуюся с высоты Мембраны.

Говорят, триггерные волны на восходе и закате – это просто нечто.

Подавляющее большинство гостей приезжало в отель прямиком из терминала Уэллса, после разморозки. Они добирались в герметизированном краулере с роскошными сиденьями и экранными панелями вместо иллюминаторов, оттуда попадали прямиком в брюхо роскоши и комфорта, которые, вероятно, не шибко отличались от повседневного существования сверхбогачей на Земле. Со вкусом обставленные интерьеры, настоящие живые люди в роли заботливых слуг, свежее ощущение того, что вокруг все делается исключительно ради тебя. Чувство тепла, безопасности и полной изоляции от реального мира снаружи не покидает вас ни на секунду.

Мы, однако, гостями не были. Потому поднялись на служебном лифте.

– Прекрасный вид, – я облокотился на ограждение, вглядываясь в неопрятную бездну внизу. От виски Чаканы у меня все еще слегка кружилась голова. – Никки, ты когда-нибудь задумывалась о том, каково было бы жить здесь?

– Нет. Почему бы тебе не присесть?

В лифте кроме нас никого не было. Чакана махнула ладонью перед стоящей за нами затянутой в комбинезоны очередью, резко произнесла «дела полиции» и нажала на кнопку закрытия дверей. Теперь скамейка была полностью в ее распоряжении. Она вытянулась в самом центре грязного, потрепанного сиденья из нанопленки в двух метрах от меня, стиснув зубы от усталости и сердито глядя вдаль.

– Ну хорошо. – Я повернулся спиной к обрыву и открывающемуся виду, взглянув на нее. Подтянулся и с опаской уселся на перилах. – Не хочешь рассказать мне об этом аудиторе, с которым мне предполагается нянчиться?

Чакана закатила глаза.

– Как я тебе и сказала, она – крохотный винтик в машине Земного надзора. Строго второй состав. Она здесь, чтобы изучить лотерейные протоколы и связи с «Вектор Рэд». И она хочет возобновить расследование по делу Пабло «Павла» Торреса.

– Независимо от основной проверки?

– Понятия не имею, Вейл. Это же чертов аудит. Думаешь, эти земные придурки скажут мне хоть слово из того, что мне не полагается знать?

Справедливо. Я немного поерзал на перилах, наблюдая за тем, как на Долину наползает утро. На стене, вдоль которой мы ползли, образовались гигантские пятна и завихрения, по мере того как солнце просовывало пальцы в Разлом, каждое пятно постепенно превращалось из силуэта в накрашенную, текстурированную геомассу. Туман с тусклым красным оттенком и неоперившееся облако из какой-то инверсионной шапки, которые мы миновали ранее, внезапно озарились ярким светом, а внизу темнота медленно отступала по каменистому дну Долины на запад, туда, где мерцали огни безымянных городов, все еще ожидающих наступления рассвета.

Больше всего меня беспокоила Постепенная.

Она видела, как на выходе из комнаты для допросов я наткнулся на Чакану. Она в любом случае будет следить за мной и через пару часов узнает, что я вернулся на улицы. Учитывая, как прошел наш разговор, данный набор фактов приведет ее к ряду крайне неприятных выводов.

У подобных ситуаций нет срока годности. Мне нужно будет сделать несколько звонков, и очень скоро. Но гарнитура по-прежнему оставалась дома, а одноразовый комплект не подходил. Чакана же явно не собиралась выпускать меня из поля зрения до тех пор, пока это дело, чем бы оно ни оказалось, не будет улажено и запущено к ее удовлетворению.

– Тебя что-то беспокоит, оверрайдер?

– Не особо. – Я прислонил голову к стеклу и притворно зевнул. Взглянул наверх, туда, где приближающаяся кубистическая громада отеля подмигивала мне и сияла в лучах яркого солнца. Ткнул большим пальцем вверх.

– Смотри, вот о чем я говорю. Сколько нужно персонала, чтобы управлять этим местом, человек тридцать? Сорок, вряд ли больше.

Чакана уставилась на меня. Покрасневшие глаза за линзами ее гарнитуры прищурились, и я мог лишь надеяться, что от раздражения, а не от подозрения. В свое время мое обучение в «Блонд Вайсьютис» включало в себя несколько довольно действенных методов маскировки своих истинных намерений, но, как примерно все остальное из того периода моей жизни, они уже изрядно заржавели. Я не знал, что выдают язык тела и электрофизиология, возможно, они уже подавали сигналы совершенному полицейскому снаряжению Чаканы.

– Предположим, тридцать, – я продолжил отвлекать внимание как мог. – И все это время они живут взаперти – заканчивается смена, ты садишься в автобус до Уэллса, едешь до поселения для обслуживающего персонала, это еще одна консервная банка, там садишься в маленькую консервную банку на колесах, чтобы добраться сюда. Должно быть, это похоже на жизнь в эпоху Поселения.

– Вейл, да мне наплевать.

– Возможно, однажды тебе станет не наплевать. Говорю тебе, если будешь слишком долго сидеть взаперти, это скажется на нервах. Легко кончить жизнь психопатом.

Она сама с трудом подавила зевок.

– Полагаю, ты об этом не понаслышке знаешь.

– В те времена это не имело значения, потому что команды поселенцев постоянно менялись. Но этих несчастных ублюдков никто не меняет – они просто получают Качество, Выбор и Свободу остаться без работы, если им не нравятся условия.

– Это разбивает мне сердце. Ты что, в сакраниты подался?

Я поморщился.

– Я просто говорю, что с правоохранительной точки зрения это бомба, готовая взорваться. Однажды у кого-нибудь здесь сорвет крышу, и вам придется иметь дело или с кучкой убитых ультрапутешественников, или с заложниками.

– Сомневаюсь.

Кабина замедлила ход, вздрогнула и лязгнула, достигнув верхней точки подъема. С тихим шипением выровнялось давление. Чакана встала и потянулась:

– Обычно они просто нажираются и режут друг друга в Уэллсе вечером по пятницам. И вообще, при чем тут я?

Двери лифта скользнули в стороны. За ними обнаружились неулыбчивые лица и формы «Эм-Джи-4», сидящих на посту охраны. Мрачное лицо Чаканы и мелькнувшая на ладони голограмма быстро помогли нам пройти. Спустя еще одну поездку в лифте мы оказались в главном фойе отеля рядом с обзорной площадкой. Большие тихие помещения, декор из полированной бронзы и овсяного плюша. Чакана нетерпеливым шагом пересекла вестибюль, спустилась на две ступеньки в гостиную и стала оглядываться по сторонам. По углам было слабое освещение, тщательно продуманное так, чтобы не мешать гостям пялиться вниз через панели пола, вокруг каждой из которых кучковались большие мягкие диваны и кресла. В красноватом свете пробивающихся сквозь стекло ранних утренних лучей казалось, будто вся эта мебель расставлена вокруг только-только начинающих разгораться очагов для барбекю.

– Мы спешим? – спросил я.

– Ага. После того как я тебя сгружу, я отправлюсь домой, в постель.

– Будешь по мне скучать?

Она скривила губы и продолжила осматривать гостиную.

– Вейл, ты мне уже надоел. Я дам тебе только в том случае, если ты останешься последним мужчиной на Марсе и я не смогу найти себе подходящую бабу со страпоном. Ага.

У стены лицом к комнате сидела темноволосая женщина в светло-сером повседневном костюме. Она поднялась на ноги и приветливо подняла руку. Чакана подвела меня к ней и представила нас друг другу.

– Мисс Мадекве. Лейтенант Доминика Чакана, отдел убийств Брэдбери. Это Хакан Вейл, специалист, о котором я вам говорила. Вейл, это Мэдисон Мадекве из отдела соблюдения внутренних систем КОЛИН, департамент пограничного надзора.

Мы пожали друг другу руки. Сухая, слегка мозолистая хватка, какая-то твердая сила в пожатии тонкой руки. Смотревшее на меня лицо было внимательным и умным, в его чертах улавливалось что-то смутно знакомое. Заметное африканское наследие – квадратная челюсть, рот с полными губами, выпуклые и приподнятые скулы, нос. Чернильная кожа, несколько посеревшая после декантирования, широко расставленные черные глаза, кажущиеся настороженными за линзами гарнитуры. Казалось, в тот момент, когда я встретился с ее пристальным взглядом, между нами мелькнуло что-то беззвучное и яркое, отчего резко заныло внизу живота и в промежности. Я осознал, что Мэдисон Мадекве была высокой, почти моего роста, с подходящей фигурой и соответствующими длинными конечностями, и с этим почти незаметным ощущением массы, которую производит каждый только что прибывший с Земли. На то, чтобы скинуть ее, на Марсе потребуется несколько месяцев, даже с помощью кодовых мух. Широкие плечи и длинные тонкие руки, приятная округлая тяжесть в груди и бедрах. Мадекве нахлынула на меня, словно прилив, и все, что я хотел прямо сейчас, – это попробовать ее на вкус.