Путешествие само по себе

Сразу за святилищем проходила санная накатанная дорога, на которой и возле неё теснились сани, нагруженные мешками с продуктами, по пятнадцать кулей из грубой мешковины. Поистине этот обоз был подарком судьбы. Из ста сорока саней я решил сорок присвоить для прокорма бывших пленников и увеличившейся дружины. К тому же тщательный осмотр показал, что в санях оказалось не только зерно, но и убоина, масло, мёд. Всё это отправится в новый стан.

А с оставшимся кормом я решил поступить жестоко. При помощи четырёх дружинников мы начали всыпать в мешки по горсти сильнейшей отравы. Естественно, на полторы тысячи мешков порошка не хватило, но, провозившись почти два часа, половину я сдобрил ядом.

Одновременно подошедшие дружинники помогли с другим важным с моей точки зрения делом. Освободив десяток саней от груза, мужики запрягли лошадей, и отогнали их в центр бывшей стоянки. Тут им досталось самое противное занятие: погрузка уже застывших тел монголов. Подошли ещё люди, ведь перетаскать полторы сотни трупов непросто. Нагруженные телами сани я погнал по накатанной колее на юго-восток в направлении основного лагеря монголов. Зачем? Во-первых, ложный след. А во-вторых, я решил гадов слегка напугать. Отъехав с версту, мы поставили сани поперёк и к ним в три ряда, стоя, прислонили мёрзлые тела. Получился строй мертвецов во главе с их начальником. Уходя, мы оглядывались и морщились от жутковатого зрелища.

Пока мы занимались перемещением монгольских трупов, волхв затеял несвоевременное, но нужное дело: упокоение и кремацию погибших и казнённых русичей. Тут пришлось потрудиться и прежним и новым дружинникам и оставшимся мужикам, ещё не ушедшим в новый стан. Благо дров на просеке было в достатке. Притащили брёвна, жерди и ветки, вблизи святилища сложили десять колодцев и возложили поверх тела более двух сотен покойников, умерших и убитых в разное время.

Костры плохо разгорались, а потом заполыхали и чадно задымили. Волхв неторопливо проводил обряд очищения и освящения, а я нервно поглядывал на часы. Промедление было смерти подобно. Монголы могли появиться в любое время. И та полусотня, которую увёл неизвестный начальник, и те, кто должен был увести обоз. Именно сейчас бой был бы крайне несвоевременен. Однако в этой ситуации перечить волхву, и препятствовать кремации было бы не только глупо, но и опасно, поскольку напрочь подорвало бы доверие людей.

Пока волхв священнодействовал, я отыскал Бранибора и обговорил с ним новый состав дружины:

– Ноне немало воев примкнуло, – сообщил боярин. – Все своей волей, бывалые и битые. Сильные вои. Теперь у нас уж поболе трёх сотен под копьём и ещё столько же готовы встать, токмо чуток поправятся. Ослабли чуток от хлада и глада, ано то дело наживное. Пару дней и ночей отдохнут, отогреются, подкрепятся и порядок. И оружья и зброи для трёх сотен в достатке. Взяли немало в шатрах, да в комонных перемётах. Среди иных полонян тоже найдутся охотники.

– Любо. Ты, боярин Бранибор, собери начальных людей. Надобно сложить десятки и сотни. И покуда горят упокойные костры, поспешите собрать шатры и добычу, погрузите на коней, да уходите на новый стан. Оставь десяток следы заметать.

Час прошёл в жуткой спешке и напряжении. Дружина ушла, оставив десяток прикрытия. Всё! Ждать дольше невозможно! Не дожидаясь, когда костры прогорят до пепла, я почти силой вытащил волхва из святилища, отправил его в новый стан, а сам с оставшимся десятком принялся наводить тень на плетень. Мы маскировали следы валежником, засыпали снегом, заметали, петляли и топтали ложные тропы. Через час такого цирка от нас уже валил пар. Прекратив это безобразие, мы окольным путём отправились на новое место. Не знаю, сработает или нет эта путаница, но мозги монголам заплетёт. Они сейчас спешат и долго вынюхивать тут не станут. Скорее всего, немного полазают около просеки, заберут обоз и уйдут.

Лишь бы они не ушли из Москвы слишком рано, мне, как воздух нужны были два дня, чтобы обиходить людей, подлечить их и сформировать ударный кулак. Зачем? Ведь, по сути, я уже выполнил задание? А затем, что я хотел помешать наступлению монголов на Владимир, и тем самым нарушить весь ход кампании 1237-38 годов. Каким образом? Так, как только и можно воевать с многочисленным, алчным и самоуверенным врагом. Партизанить. Диверсионной войне эти тупорылые наглецы ничего противопоставить не смогут. Задумывая эту опасную авантюру, я живо представлял знатоков военной истории, крутящих у виска пальцем.