Цифрогелион: Оператор Бездны
– Это мои деньги!
– Слишком большая сумма для подростка, который только что появился в городе…
– Так я появился сразу с ними!
– Люди не появляются с местными деньгами в карманах. Это местная валюта: её ввели мы сами.
– Ну тогда… тогда надо у Жеки спрашивать. Это этот ублюдок мне эти бабки всучил. И потребовал, чтобы я соврал про водилу, типа он его убил. Хуй знает, зачем это ему. Но, сказал, если не совру, то он меня ржавым ножом зарежет… Сразу мне не понравился Жека этот – очень подозрительный тип: вспыльчивый и неприятный. Вы не с тем разговариваете, короче. Идите его допрашивайте.
– Я бы с удовольствием это сделал, но для начала нужно его найти. И ты, и Миянами рассказываете о нём, но его не было на месте инцидента, и его никто, кроме вас двоих, не видел, хотя, если верить описаниям Миянами, – он приметный молодой человек…
– Хуйня какая-то… – заключил я, подходя к окну.
Вот блядство… Я думал, в комедию попал дебильную. Потом появились мрачные пизданутые глюки, тварь, убившая несколько сотен семей вместе с детьми, а теперь этот мудак пытается убедить меня, что Жеки не существует… Это какой-то наркоманский триллер что ли?
– Я арестован? – спросил я, выглядывая в окно.
Снаружи была дорога и поле за ней, с пересекающей его высоковольтной линией электропередач. Вдалеке виднелась Стена.
– С чего ты взял? Разве ты видишь решётки на окнах?
– Я вижу, что стою этаже на пятнадцатом. Нахуй тут решётки? А вот дверь, как я заметил, стальная, как в тюрячке…
– Это для твоей безопасности… Не хотим, чтобы ты наделал глупостей…
– То есть убежать через дверь – глупость, а прыгнуть с пятнадцатого этажа – заебись идея?
– Мы не знаем, насколько сильно влияние твоей Души. Она может попытаться призвать тебя, а мы не можем позволить тебе воссоединится с ней. Это очень опасно.
Я высунул руку в окно и, многозначительно посмотрев на вояку, пошевелил ею, напоминая долбоёбу, что тут нет решётки.
– А через окно она меня призвать не сможет, как думаешь?
– Если ты прыгнешь из окна, то погибнешь, а вместе с тобой погибнет и Душа… Души умирают вместе с Операторами, а Операторы – вместе с Душами.
– То есть вы меня, типа, к суициду подстрекаете такими вот "намёками" с открытыми окнами, я правильно понял?
– Нет, но это, возможно, стало бы лучшим для всех нас исходом… – неожиданно честно ответил мужик.
– В каком, блять, смысле? Что я вам такого сделал? Это всё из-за той девчонки? Да не убивал я её! Это всё Жека!
– Твоя Душа – чёрная, – спокойно ответил вояка.
– А ты пидор с дебильными усами! Хули обзываешься?? Откуда ты знаешь, какая у меня душа? Я любил её! Я не хотел, чтобы она умерла!
– Я говорю про существо. Эта тварь в торговом центре – Душа, и она чёрная.
– Оу… – смутился я, – тогда прости за усы… Погорячился…
– Ничего. Так вот… Твоя Душа – чёрная. То есть по сути своей она Тень. Но по какой-то причине она не поглотила тебя… Такое случается впервые, и, я буду честен, последний год мы неустанно размышляли, что с этим делать…
– Год? – не понял я. – Ты хотел сказать день?
– Год. Ты провёл здесь год. Не только здесь, но… В общем, с момента инцидента прошёл год. Нам пришлось держать тебя на седативных препаратах, по сути в состоянии искусственной комы…
– Нихуя не понимаю… – перебил его я. – Пиздёжь какая-то… Пролежи я год – хуй бы я так бодро вскочил с кровати!
– Это другой вопрос. Мы вернёмся к нему позже…
Ага, вернёмся, блять… Я тут обнаружил сценарный проёбчик, а этот мудак его по дуге объехал. Может, спросить его, какого хуя я из комы вышел не шлангами увешанный и аппаратурой, а в комнате, на кровати, даже не расправленной? А я ведь сейчас спрошу…
– Мы были вынуждены так с тобой поступить, – поспешил продолжить речь мужик, видимо, почувствовав, что я заряжаю неудобные вопросы… – Твоя связь с Душой слишком сильна. Как бы далеко мы вас не разводили – она всё равно чувствует тебя, рвётся к тебе… Мы можем удерживать Душу дни и даже недели, но не такие яростные, не такие неистовые. Нам ежедневно приходилось обновлять удерживающее оснащение, пришлось привлечь десяток Душ для постоянного контроля. Слишком много ресурсов уходило на сдерживание чёрной Души. И всё равно это содержание оставалось крайне опасным. Будучи разделённым с Душой, ты впал в некое пограничное состояние. Не реагировал на внешние раздражители, говорил странные, часто бессвязные, вещи про каких-то Инженеров, Генераторов, но ваша связь с Душой не обрывалась – ты пытался убежать, найти Душу, а она рвалась к тебе. В итоге нам пришлось ввести тебя в состояние медикаментозной комы…
– И нахуя вы разбудили меня сейчас?
– Это решение приняли на самом верху… Мы проигрываем эту войну. Слишком много Душ погибло за этот год. Мы думали, что, перейдя в оборону, снизим потери, но нападения Теней стали только яростнее. Они словно почувствовали нашу слабость…
– И причём тут я?
– Мы думаем… Точнее, есть вероятность, что ты единственный, кто сможет переломить ход этой войны…
– Ох нихуя себе, какая неожиданность, – наигранно удивился я. – Я избранный!
– Ты – Оператор чёрной Души – Тени. Возможно, она не может поглотить тебя, а это значит, что ты сможешь сделать то, что не смог никто до тебя: пройдёшь внешние земли и найдёшь спасение для всех нас…
– Я что, на спасителя похож? Да мне пох…
Вояка прервал моё негодование жестом и приложил ладонь к уху – видимо, у него в нём какой-то наушник…
– Надо срочно воссоединить тебя с Душой, – напустив ещё более суровый вид, сообщил он, – пойдём…
Не дожидаясь ответа, он встал со стула и вышел из комнаты.
Честно говоря, я подумывал забить на него хуй и лечь поспать, но подумалось, что больше шансов сбежать из этого места у меня будет по ту сторону двери, потому что из этой комнаты можно только, блять, улететь, причём не в облака, а ебальником в асфальт…
Допив банку, бросаю её в окно и выхожу из комнаты. Вылетевшая из окна банка, крутясь, падает на фоне голубого неба. В метре от асфальта её сносит промчавшийся мимо микроавтобус, мимо проносятся ещё два таких же.
Камера быстро поворачивается в сторону удаляющегося конвоя из трех чёрных микроавтобусов и следует за ними.
Микроавтобусы едут по ночной улице: двухполосная асфальтированная дорога с широкими тротуарами в окружении нависших над ней зданий. Людей на тротуарах и других машин на дороге почти нет.
Наконец конвой прижимается вправо, к тротуару, и останавливается у пятиэтажного здания. Боковые двери отъезжают в сторону, и из автобусов на улицу быстро выходят вооружённые бойцы в чёрной форме, бронежилетах и тактических масках, закрывающих лица. В руках у всех автоматы.
Три потока солдат быстро и слаженно сливаются в один. Они по одному входят в ближайший подъезд, следуя друг за другом. Змеёй обвивая пролёт за пролётом, они оказываются на третьем этаже. Впереди идущий останавливается рядом с одной из дверей, ведущих в квартиру, и прислоняется спиной к стене, чего-то ожидая.
Внизу, из микроавтобуса выходит мрачного вида китаец среднего возраста. На нём такая же форма, как и на всех остальных, но лицо за маской он не прячет. На его груди, как и на груди каждого из бойцов, вошедших в здание, вышит красный иероглиф, означающий "Смерть".
Китаец идёт к подъезду.
– Капитан Чан! – окликает его мужчина в синей форме полицейского, только что выбравшийся из автобуса. – Не начинайте без нас! Мы должны проконтролировать весь пр…
– Делайте, что хотите, но не путайтесь под ногами у моих людей, – грубо обрывает его китаец и скрывается за дверью.
Следом за полицейским из автобуса выбирается ещё один:
– Какого чёрта, Гуангли? Мы же из комиссии, не позволяй ему так с собой разговаривать!
– Ты и не позволяй, Линг! – огрызнулся Гуангли. – Это же ёбаные чистильщики со значками! Я не понимаю, зачем нас назначили в контроль… Что мы должны контролировать, если им можно всё??
Дверь сносит с петель взрыв-зарядами. В квартиру врываются бойцы "Смерти". Первым входит Чан.
Длинный коридор. На входе стоят двое в спортивных штанах и майках. Они удивлённо таращатся на "гостей", ещё не успев осознать, что происходит.
Чан быстро выдаёт по две пули в голову каждому и продолжает движение.
Коридор обшарпанный, не знавший ремонта уже лет тридцать.
Через несколько секунд в коридор вываливаются ещё четверо в домашней одежде, на этот раз с пистолетами в руках. Они не успевают ими воспользоваться: Чан обливает их беглой очередью – мертвецы кучей валятся на пол. Проходя мимо, он выпускает по несколько контрольных выстрелов и переворачивает сдвоенный магазин, перезаряжая автомат.
Далее бойцы "Смерти" делятся на группы и зачищают комнату за комнатой.
Слышны крики, короткие перестрелки, коридор заволокло пороховым дымом.
Чан входит в очередную комнату. Женщины сбились в кучу у одной стены, прижимая к себе детей.
– Минус, – коротко командует Чан, оглядевшись и выходя в коридор. Трое бойцов, вошедшие следом, расстреливают толпу длинными очередями, затем привычно добивают выстрелами в голову и грудь.
Наконец в двенадцатикомнатной квартире осталось незачищенным всего одно помещение. Оно скрывается за тяжёлой стальной дверью в самом конце коридора. Бойцы заняли позиции параллельно стенам коридора.
– Капитан, взрыв-заряды её не возьмут, – сообщил один из бойцов только что подошедшему Чану. – Стальная. Петли внутри. Стена вокруг усилена…
– Пробейте стену в соседней комнате, – приказал Чан, раскуривая сигарету…
В квартиру вошли контроллеры комиссии. Пока бойцы "Смерти" пробивали проход в последнее помещение, контролёры ходили по комнатам и делали записи.
– Господи боже… – остановился в дверях одной из комнат Линг, – Они убили детей…
– Посчитай и запиши, – ответил Гуангли.
– Да их в фарш превратили… Я не знаю, сколько их. Может быть, двадцать… Безумие какое-то… Это же точно превышение полномочий, да какое превышение – это преступление… За такое казнить надо…
– Это решать комиссии, а не тебе. Но что-то мне подсказывает, что "Смерти" это сойдёт с рук.
– Убийство детей?? Да какого хе..?!
Раздался взрыв.
Комната. В отличие от остальных обставлена роскошной мебелью. На полу, на коленях стоят семь человек: пятеро детей от дошкольников до старшеклассников, женщина средних лет и старуха.
Перед ними стоит Чан.
– Где глава вашей семьи? – спрашивает он спокойно и холодно.
– Его здесь нет, – отвечает женщина. В голосе её нет страха. Она не слышала о подразделении "Смерть", – муж ей о них не рассказывал, – и не видела, что они сделали с остальными жильцами квартиры. Она уверена, что перед ней обычные полицейские силы на обычном полицейском рейде. К допросам она привыкла и прекрасно знала, что делать: тянуть время до прибытия адвокатов…
– Это я заметил. Где он?
– Я не знаю… Поднимите моих детей с пола. Он холодный…
Чан делает шаг в сторону и оказывается напротив восьмилетней девочки. Достаёт пистолет из набедренной кобуры.
– Что вы… – начинает заволновавшаяся женщина.
Раздаётся выстрел. Пуля входит в лицо девочки, сминая кости, деформируя череп. Девочку бросает назад. Она неистово сучит ногами и руками, словно её бьёт током.
Помещение заполняют крики. Кричат все: мать, старуха, другие дети.
Чан бьёт мать в лицо ногой и отдаёт приказ бойцам держать остальных.
Потребовалась минута, чтобы навести порядок. Бойцы держали детей и закрывали им рты; бабушке пробили голову прикладом, и теперь она, вся в крови, тихо плакала, закрыв лицо ладонями и с ужасом смотря сквозь пальцы на мёртвую внучку.
Капитан Чан же прижимал женщину коленом к полу и, держа одной рукой за горло, второй тыкал в лицо телефоном:
– Я знаю, что у тебя есть его номер. Позвони ему, или я убью всех твоих детей по очереди, а потом прикажу отрезать им головы и запихну тебя с ними в один мешок, а мешок запихну в багажник своей машины на сутки. Так что ты либо позвонишь ему сейчас и спасёшь оставшихся у тебя детей, либо позвонишь завтра, лишь для того, чтобы я не оставлял тебя в ёбаном мешке с головами твоих детей ещё на один день…
По выражению лица женщины было видно: она сломалась и теперь сделает всё что угодно, лишь бы этот ужас прекратился. Она молча взяла трубку и трясущимися пальцами набрала номер.
– Начни говорить ты, а потом передай трубку мне, – приказал Чан.
– Но…ч…что мм…мне говорить?
– Что угодно. Расскажи, что случилось, например…
– Алло, ддорогой…тттут пполиция… Они, они убили нашу… нашу… мллллладшую…
Женщина разрыдалась.
Чан забрал у неё трубку:
– Сяолун? – спросил Чан.
– Кто ты, сука, такой?? – ответил злобный голос и продолжил, не дожидаясь ответа: – Ты прямо сейчас заберёшь своих людей и съебёшься из моего дома, иначе я найду твою семью и…
– Заткнись и слушай сюда, – оборвал его Чан.
Он поднялся на ноги и жестом приказал одному из бойцов держать женщину.
Подошёл к старшему ребёнку и взял за шиворот:
– Поздоровайся с папой…
Чан убрал руку бойца ото рта ребёнка.
– Папа! Папочка, они уби…
Выстрел. Чан выстрелил ему в живот.
Подросток не сразу понял, что произошло. Мать закричала, старуха тоже, только через несколько секунд к ним присоединился и сам мальчик. Он, держась за живот обеими руками, принялся кататься по полу и вопить от нестерпимой боли.
– ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ??!! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ, ТВАРЬ?!!! – кричит из трубки Сяолун. – Я ДОБЕРУСЬ ДО ТЕБЯ! Я ДОБЕРУСЬ ДО ТЕБЯ, МРАЗЬ!! ТЫ ПОНИМАЕШЬ, НА КОГО НАБРОСИЛСЯ, ГНИДА??!! Я БОСС БОРЁКУДАН!! Я ВЫРЕЖУ ВСЮ ТВОЮ СЕ…
Чан сбросил вызов.
– В расход. Всех, – всё тем же холодным, спокойным тоном скомандовал он, кинув телефон одному из бойцов. – Потом перезвони и скажи, что жену и одного ребёнка оставили в живых – попробуй выманить. Хотя вряд ли получится…
– Вы обещали! – обречённо завопила ему вслед женщина.
Чан вышел из помещения, растолкав стоящих у пролома в стене контролёров комиссии. Глаза контролёров были полны ужаса.
Несколько часов спустя. Ещё ночь. Полицейские грузят в спецмашины чёрные мешки с телами. Спецмашин тут много.
Контролёры стоят неподалёку, курят.
– Это же пиздец какой-то, – заметил Линг, провожая взглядом очередной мешок, который пронесли мимо… – Они же действуют, как полные отморозки! Это недопустимо! Кто дал им право убивать ни в чём неповинных женщин и детей??
– Это были жёны и дети членов Борёкудан, – заметил Гуангли.
– И что? Разве они в чём-то виноваты?
– Не мне об этом судить. Ещё полгода назад страна утопала в преступности, потому что банды были уверены, что им можно всё: запугивать, пытать, убивать. Теперь у нас есть, чем им ответить…
– То есть мы ответили на беспредел ещё большим беспределом? Чем тогда мы лучше них??
– Зачем ты задаёшь эти вопросы мне? "Смерть" уничтожает банду за бандой, и к концу года мы сделаем то, что ещё недавно считалось невозможным: избавим страну от организованной преступности. И всё благодаря этим ребятам…
– Это психопаты. Отморозки со значками. Они не спасители – они зло.
– Они необходимое зло…
– Да, только после их работы нам нужно будет организовывать новое подразделение отморозков, чтобы покончить со "Смертью". Ты действительно думаешь, что они уйдут в патрульные после окончания своей работы?
– Не моё это дело – думать…
Гуангли затушил окурок об стену и бросил в сторону. Окурок упал у ног вояки, затормозившего у огромного ангара, перед входом в который стояли две серые Души с Оператором.
Жарит яркое солнце. Перед ангаром, на большом поле с полосой препятствий, тренируются какие-то люди в военной форме. Ангар тут не один – их несколько десятков. Есть ещё и смотровые вышки, и небольшие здания, и здоровенная Стена с массивными воротами, ведущими, по-видимому, во внешние земли.
– Мы пришли, – сообщил мне вояка, выпуская в воздух дым последней затяжки.
– Охуенно, блять, рад… – кисло заметил я, прислушиваясь к шуму за дверьми ангара: там явно не в шутку пиздились Души…
Глава пятая. Прошлая жизнь
Стоим в огромном ангаре. Свод крыши в наивысшей точке метров пятнадцать-двадцать, наверное, хотя и этого кому-то явно было недостаточно – в металлических листах повсюду огромные вмятины. Стены усилены листами стали и дополнительным жёстким каркасом. По периметру ангара из пола тянутся вверх, к крыше, толстенные стальные балки со сложной системой креплений на них, – не надо быть гением, чтобы понять назначение этих штук: удерживать Души. Хреновины эти выглядят крайне надёжно, но многие крепления поломаны, а кое-где даже погнуты балки.
Метрах в двадцати впереди, в центре ангара, чёрную Душу прижимают к полу четыре серые. Всё вокруг в крови. Мне совершенно ясно, что многие из вмятин на потолке и стенах, а также многие повреждения удерживающих устройств – дело рук моей Души…
Но тут были не только повреждения недвижимого имущества: одна серая Душа, рассечённая на несколько кусков, лежала неподалёку. Её мёртвого Оператора нигде не было видно, хотя живые Операторы стояли подальше от тварей: в углу. Видимо, погибшего бедолагу сразу унесли, а на Душу всем, видать, было похуй. Расизм какой-то, походу, тут творится, – дискриминация по видовому признаку…
– Ты должен подойти к ней, – подтолкнул меня вояка, заодно и вытолкнув из размышлений.
– Ёбнулся? – попятился я. – Она ж меня разорвёт…
– Не говори глупостей! Душа никогда не причинит вреда своему Оператору. Иди. Прикоснись к ней. Думай о том, что все тут – друзья; думай о том, что никто не причинит тебе вреда и что всё будет хорошо. Она должна понять, что ты в безопасности.
– Чёт я нихуя не чувствую себя в безопасности… – я покосился на разорванную на части Душу, от которой в сторону чёрной твари тянулся широкий кровавый шлейф.
– Тогда лучше начни чувствовать, потому что она убила уже двенадцать Душ и Операторов! И если до этого момента вина лежала только на твоей Душе, то с этого момента во всех новых смертях, вызванных неуправляемой яростью твоей Души, будете виноваты вы оба…
– Это схуяли?? – возмутился я. – Я что ли ей приказываю вас потрошить??
– Операторы в ответе за поступки своих Душ! И если в ближайшие две минуты я не пойму, что ты способен подчинить эту чёрную Душу своей воле, то я прикажу уничтожить её…
– Ой, да мне похуй, дядя… – закатил глаза я. – Не стану я к ней подходить ни за какие бабки, так что убивайте её побыстрее и выпустите меня отсюда – у меня более чем дохуя куда более важных дел, чем мёрзнуть в этом злоебучем ангаре…
– Если мы убьём эту Душу, то у тебя больше не будет никаких дел, потому что вместе с Душой умрёшь и ты, – напомнил вояка. – Душа и Оператор связаны.
Точно – он же уже рассказывал… Получается, вариантов у меня не особенно-то много: либо они убивают её, и я умираю вместе с ней, либо я иду к ней, и она убивает меня. Получается, при любых раскладах я сдохну. С другой стороны, во втором случае я хотя бы умру как отчаянный мужик, красиво и брутально…
– Воооот бляяяядство… – протянул я обречённо. – Ладно, хер с ним! Я подойду и дам ей разделать меня на сашими, но скажи своих бойцам, чтобы, если она откусит мне руки и решит этим ограничиться, застрелили меня нахуй, потому что я очень не хотел бы всю оставшуюся жизнь дрочить собственным ртом…
Чем ближе я подходил, тем медленнее становился мой шаг. Ещё бы, – я шёл к здоровенному чудовищу, убившему, наверное, целую сотню людей и пачку других Душ. И чудовище это не выглядело дружелюбно: бока яростно вздувались от мощного дыхания, из лёгких твари раздавалось низкое утробное клокотание, которое словно предупреждало меня: "Ещё шаг, маленький рисованный уёбок, и через секунду ты не досчитаешься своего члена". Но, то ли я нашёл где-то в закромах своей трусливой души скрытый запас храбрости, которую экономил всю жизнь, убегая от любых хоть сколько-нибудь опасных ситуаций, то ли мне не особо-то было жалко потерять свой член: он всё равно размером с корнишон…
Вдруг обратил внимание, что стальные когти твари вспахивают бетонный пол, словно плуг – грядки под картошку: интересно, если она вот так шоркнет лапой по моему ебальнику – будет очень больно? Надеюсь, не представится возможности это узнать…
Красные глаза-линзы твари метались из стороны в сторону, явно разыскивая тактические возможности для новых брутальных убийств. Хотя, может быть, она ищет альтернативные цели для расправы? Эта мысль даже вселила в меня робкую надежду, ведь получается, что чудовище прикладывает все усилия, чтобы найти кого-нибудь другого на роль жертвы…
Короче, подходил к чёрной Душе я уже так медленно, что сбавь я ходу ещё чуток, и оказалось бы, что я не иду к твари, а съёбываю от неё, опасливо пятясь…
Наконец, а точнее "к своему ужасу", я оказался перед её прижатой к полу двумя серыми когтистыми руками-лапами мордой…
Меня обдало горячим дыханием с ни на что непохожим запахом, который, впрочем, почему-то вызывал стойкие ассоциации с неминуемой и ужасной смертью… Ёб же ж твою мать…
Тварь внезапно перестала скакать глазами по ангару и вонзила свой взгляд в меня.
"Хорошо, что не коготь…" – подумалось мне.
Ладно, надо заканчивать с этим. Я подошёл. Что теперь-то? Надеюсь, мне не нужно её целовать или типа того…
– Прикоснись к ней… – подсказал вояка, голос которого звучал так, словно он стоял уже в дверях ангара, понимая, что сейчас начнётся мясорубка, и ему надо будет срочно съебать…
– Сам, блять, прикоснись… – прошептал я почти нежно, боясь, что слишком громкий голос или недобрый тон могут спровоцировать зверское расчленение… – Разговор был о том, чтобы я подошёл… Никто не говорил, что нужно её трогать… Может, сразу весь список заданий огласишь? Что потом надо будет сделать? Хуем ей по губам поводить, приговаривая гадости про её Душиную мамашку? Ты совсем там ёбнулся что ли, чмо усатое? Может, сразу меня, нахуй, пристрелишь?
Всё это я продолжал говорить так же нежно и тихо, словно пытался убаюкать ребёнка…
– Прикоснись к ней… – повторил указания вояка, который то ли не слышал, что я там шепчу, то ли по-охуевшему проигнорировал.
Понятно, короче. Придётся трогать, походу. Обратного пути всё равно нет…
Мне понадобилось сделать десяток глубоких вдохов и выдохов, чтобы найти в себе храбрость протянуть руку и коснуться её. Хотя, честно говоря, храбрость я так и не нашёл, и сделал бы и ещё пять сотен глубоких вдохов в безнадёжных поисках этой самой храбрости, но внезапно начал терять сознание, видимо, от перенасыщения крови кислородом или от приступа паники. Ну и, в общем, меня повело вперёд, отчего я, без всякого своего желания и с ужасом в глазах, с каким-то дерзким шлепком шмякнул ладонь на морду твари…
В тот же миг меня, словно раскалённым маслом, обдало чужими воспоминаниями:
Темнеет. Камера несётся по широкой улице, держась высоко над крышами многоэтажных домов. В кадре мелькают разрушенные здания, искорёженные автомобили, развороченный асфальт с покосившимися фонарными столбами, повсюду лежат изувеченные тела Операторов и их Душ.
Среди Душ были не только серые – боевые, но и другие: красные, синие, жёлтые.
Наконец камера вылетает на главную площадь, резко опускается вниз, к земле, и в кадре оказываются несколько отрядов серых Душ. На их плечах установлены оружейные установки; мощные руки оснащены острыми стальными лезвиями; тела, закованные в броне-скелеты, увешаны боеприпасами; десятки глаз-линз, опоясывающих массивные, хищного вида головы, тускло светят белым светом…
Рядом с Душами стоят их Операторы, облачённые в боевую броню, без шлемов – их они держат в руках. Их глаза нервно всматриваются во мрак, стелющейся перед ними улицы…
За спинами отряда серых Душ, стоящего в овальном сквере, расположенном в самом центре площади, возвышается двенадцатиметровая четырёхрукая Душа белого цвета. Рядом с ней стоит беловолосая девушка, облачённая в белую же защитную броню.
Камера подлетает совсем близко к ней, и теперь в кадре оказываются лишь её ярко-голубые глаза – они едва заметно дрожат в напряжённом ожидании.
Кадр меняется на крупный план лица немолодого темноволосого мужчины-Оператора с пышными усами и кривым, явно множество раз переломанным, носом. Он нервно жует свою нижнюю губу, а его глаза не моргая следят за улицей:
– Да где она, чёрт возьми??? – не выдерживает он.
Камера резко отдаляется от Оператора, быстро улетая обратно по улице. Отряды в кадре становились все меньше, пока вовсе не исчезли.
Снова покорёженные автомобили, мёртвые тела, обрушившиеся дома.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.