Весеннее обострение

Глава первая.

Поздний вечер. Сейчас это началось с неожиданного для меня желания выйти из дома. Я беру такси и еду в западную часть города. Когда мы проезжаем мимо ночного клуба «Гром», я расплачиваюсь с таксистом и выхожу. Останавливаюсь у освещенной витрины продуктового магазинчика, откуда хорошо видна входная дверь клуба, и жду. Тишина на улице нарушается только доносящейся из клуба музыкой. Когда открывается дверь, я уже знаю, кого увижу за нею. Ее зовут Люси, и она две недели назад стала девочкой по вызову. Год назад у нее умер отец, всю жизнь пытавшийся изобрести вечный двигатель и найти философский камень. При этом он забывал платить по счетам. Я знаю все это вовсе не потому, что мне кто-то об этом говорит. Я просто знаю. Голос побуждает меня подойти к ней и спасти. Я пока не знаю, от чего или от кого я должен спасти Люси, но иду. В этот момент дверь открывается еще раз, и из клуба вываливается вдребезги пьяный матрос. Недолго думая, я сворачиваю парню челюсть. Потом хватаю Люси и мы, свернув в один переулок, а потом в другой, чинно заходим в небольшой подвальчик, наполненный сигаретным дымом и полудюжиной заглянувших на огонек тёмных субъектов. Обожаю эти кварталы.

–Хочешь выпить? – спрашиваю я у нее.

–Водку с тоником.

–Два! – сказал я бармену.

Мы сидим за стойкой, и я смотрю на нее. Кудряшки, ниспадающие на лоб, приятные черты лица, спокойное, волевое выражение глаз. Почему судьба была с ней так несправедлива?

–Тебя зовут Люси?

–Да, – она удивленно приподнимает брови.

–У тебя год назад умер отец, так и не открыв вечный двигатель. И теперь после серии неудач, ты вынуждена заниматься этим…

–Ты что, из полиции?

–Нет. Меня зовут Денис, и я пришел, чтобы навсегда изменить твою жизнь к лучшему.

–Ты что, из богадельни?

–Да ладно, просто выразился неудачно, – улыбнулся я. – Всего я тебе объяснить не могу, но если ты последуешь за мной, то сама скоро все узнаешь.

–Ты здорово меня выручил с этим парнем. Спасибо.

С некоторым трудом я говорю то, что должен сказать.

–Люси, я знаю, что в последние две ночи тебе снится сказочной красоты перстень. Считай, что я пришел из мира твоих снов. Не отказывайся, поедем со

мной.

–Ты точно не из полиции, Денис. Тем, что я вижу во сне, они не занимаются. И куда ты хочешь меня пригласить?

–Для начала найдем клад.

–Клад?

Мы вышли из бара и, поскольку поймать такси в этих местах было бы слишком невероятным везением, я не стал даже пытаться. На стоянке стоял маленький «фиат», и Голос приказал мне его арендовать. Дверь, почти невозможно в этом районе, была открыта, и ключи торчали в замке зажигания.

Я направился в небольшой загородный домик, расположенный в лесу, недалеко от Города. Домик был охотничий. Он располагался в двухстах метрах от мощеной дороги, делящей лес на западную и восточную части. Я знал, кому принадлежит этот домик и чувствовал, что хозяин Василий скоро появится. Без труда обнаружив ключ в расщелине одного из дюжины пней, торчащих вдоль тропинки, я открыл замок. В доме никого не было. Я со свечой обошел дом, находя вещи на тех местах, на которых ожидал их найти. В подвале на полке, заваленной разным хламом, я толкнул один из камней в кладке и в открывшемся за ним тайнике нашел полупустой кожаный рюкзак и туго набитый тяжелый кожаный мешок.

Взяв все это с собой, я поднялся к Люси, которая соорудила легкий ужин из найденных в кухне консервов, сухарей, печенья и чая.

–Я проголодалась, – улыбнулась она.

–Я тоже.

Мы быстро поели. Я знал, что с минуты на минуту сюда должен приехать высокий сероглазый мужчина, хозяин домика. Пока Люси возилась с посудой, я торопливо открыл оба мешка. В рюкзаке лежали перстень, пояс, браслет и пергамент. А мешок был полностью набит золотыми монетами времен Римской империи. Я развернул пергамент. На латыни было написано: «Рассказ о судьбе мира поможет добиться цели». В углу стояли две литеры: J.C. Иисус Христос? Он-то тут при чем? В этот миг я услышал звук подъезжающего автомобиля. Высокий сероглазый мужчина лет тридцати пяти вошел и, увидев нас за чаем, слегка опешил.

–Вы кто? – спросил он, порываясь убежать к машине.

–Пожалуйста, не бойся, – сказал я. – Мы не преступники.

–А что вы делаете в моем доме? Какого черта вы тут расположились и едите мои консервы?!

–Извини, Вася – сказал я. – Попробуй пять минут не горячиться и спокойно меня выслушать. Меня зовут Денис, а это Люси. Я пришел рассказать о смысле твоей жизни.

–Ты что, псих? – спросил он.

–Садись и послушай. Если через пять минут ты скажешь, что я псих, мы просто уйдем. Хорошо?

Видимо, мой взгляд подействовал на него успокаивающе. Он сел.

–Что вы тут пьете? Чай? Налейте и мне тоже. Люси налила ему чаю.

–В нашем мире есть вещи, которые были созданы не руками человека. Изначальные предметы, сотворенные вместе со всем остальным. Случилось так, что в подвале дома, купленного тобой два года назад, в тайнике находились до сегодняшнего дня некоторые из этих предметов. Мы должны доставить их в другое место. В этом смысл твоей жизни.

Я вытряхнул из рюкзака пояс, перстень, пергамент и браслет.

–Это тот самый перстень, – сказала Люси. – Можно я его одену?

–Он твой, Люси. Ты еще узнаешь, что он твой по праву рождения.

Перстень был как раз впору на ее среднем пальце. Должен отметить, что ее внешность как-то сразу преобразилась. Стала более библейской, что ли? В глазах Васи читалось теперь безмерное любопытство. Потом он потер лоб и откинулся на спинку стула.

–Я никогда не поверил бы тебе, Денис. Но когда я покупал этот дом, меня все отговаривали делать это. Однако, ко мне приходил кто-то во сне и говорил, что однажды я обнаружу в этом доме изначальные вещи и отправлюсь с ними в другой мир. И я даже видел их в этих снах. Видел именно эти предметы. Смешно вспомнить, но тогда я обошел нескольких психиатров, пытаясь разобраться в этих необычных сновидениях.

–Теперь реальность и сон могут поменяться местами. Нам пора ехать, Вася. Если ты готов, то мы поедем на твоей машине. А нашу оставим здесь, в сарае.

–Пусть так и будет.

Я нацепил на себя браслет, а пояс, мешок с золотом и пергамент сложил в рюкзак и забросил за спину. Вид мешка и рюкзака была какой-то необычной. Очень много завязок, и кожа сделана в несколько слоев. Странный материал, непохожий на кожу животных.

Мы должны были проехать на Запад около сотни миль. Там утром нас встретят мужчина и женщина, одетые в длинные черные плащи. Когда ко мне пришел этот образ, я почувствовал, что взволнован. Впервые за всю историю моих весенних приключений формировалась команда. Обычно я действовал один. Значит, задача, которую придется решать, трудна. Каждый раз совершалось что-то, совершенно необходимое для существования этого мира. Что-то такое, смысла чего я не понимал, и в чем, тем не менее, каждый раз участвовал. Иногда мне приходилось убивать, иногда разоблачать трагические секреты жизни, приводящие моих жертв к самоубийству. Поэтому я считал Голос силой зла. Но клянусь, никогда больше – только в эти дни, – я ощущал всю полноту бытия. Я каждой клеточкой тела мог чувствовать его бесконечный поток, наполняющий меня силой. Поэтому я любил эти дни, точно зная, что подавляющее большинство людей лишены подобных чувств и живут, никогда не бодрствуя по-настоящему. Вероятно, сходные чувства испытывали и те, кого я вовлекал в сюжеты, создаваемые Голосом. Глаза Василия возбужденно блестели, он даже начал напевать себе под нос песенку Мефистофеля из «Фауста» Гуно. Я понял, что его мысли вертятся вокруг золота, лежащего в рюкзаке у моих ног. Куски тумана висели на деревьях, подобно одеяниям призраков. Воздух, врывающийся в кондиционеры, был свеж, влажен и полон лесных запахов. Когда прошло четыре часа, и Восток стал серым, мы подъехали к нужному месту. Пришлось совсем недолго подождать, прежде чем кусты у дороги раздвинулись, и две фигуры, осыпанные утренней росой, вышли на дорогу. Мы разбудили уснувшую на заднем сидении Люси, и вышли из машины.

–Приветствуем Вас, – сказал мужчина. – Прошу пройти в дом.

Мы вошли. Дом – четырехэтажный особняк с большой мансардой располагался прямо у дороги, но вряд ли движение по ней беспокоило жильцов. Трава росла на ней почти также густо, как и на обочине. Мужчина и женщина, встретившие нас, были очень похожи. Как брат и сестра. Правда, Голос предостерег меня от задавания им каких бы то ни было вопросов. За завтраком мы познакомились. Их звали Миша и Маша. Когда они сбросили плащи, Маша оказалась одета в лиловые и синие одежды, а Миша в серые. Оба носили множество золотых украшений. Маша сказала, что они с Мишей уже несколько лет занимаются магическими практиками. Она и впрямь была похожа на добрую волшебницу, на фею: двигалась она легко, как будто летала по воздуху. Светло-голубые глаза и пушистые каштановые волосы в сочетании с мягкими, добрыми чертами лица усиливали это впечатление легкости, воздушности и волшебства. Миша был похож на нее цветом глаз и волос. Стройный, изящный, как юноша, он отличался смешливостью, и блеск глаз выдавал в нем быстрый и проницательный ум. Когда мы выпили по чашке ароматного кофе со сливками и уничтожили две сковородки яичницы с ветчиной, закусывая все это ватрушками, хозяева дома предложили нам выбрать одежду поудобнее.

–В том мире, куда мы должны отправиться, ваши городские наряды будут несколько смешны, – сказал Миша.

Мы все одели замшевые сапоги на толстой кожаной подошве, удобные брюки из какой-то прочной ткани, рубашки, жилеты и плащи, укутавшись в которые можно было с комфортом спать даже на голой земле. Вася, подвигавшись в новом облачении, заявил, что никогда в жизни не чувствовал себя более комфортно.

–Вашу машину оставим здесь, – сказала Маша.– Дальше мы двигаемся на нашем микроавтобусе. Сразу сообщаю ту часть задачи, которая нам сегодня известна. Мы надо доставить изначальные предметы – рюкзак, мешок с золотом, пергамент, браслет, перстень и пояс в другой мир. Оттуда мы должны принести чашу. Я не знаю какую, и не знаю, что мы будем с ней делать. А теперь в путь.

Мы спрятали автомобиль Васи в гараже, в котором до этого стоял микроавтобус, погрузились и поехали. Миша сидел за рулем, держа курс на Запад.

Не прошло и получаса, как Миша резко затормозил около высокого седого человека, стоявшего на обочине дороги. Наш новый попутчик был похож на путешествующего монаха. Его глаза были живы и пронзительны. Осмотрев каждого из нас, он сел рядом со мной.

–Едем, Миша, – произнес он. Голос его был сочным и басовитым. – Меня зовут Кирилл. Ваши имена я знаю. Так что счастливой дороги.

Мы проехали более тридцати миль, после чего Кирилл пересел на место водителя, а Миша, недоуменно пожав плечами, устроился рядом со мной.

Микроавтобус разогнался до скорости более 120 км в час, а затем Кирилл направил его прямо на стоящий у дороги двухсотлетний дуб. То, что он именно двухсотлетний, было написано на бронзовой табличке, стоящей на шесте рядом с ним. Видимо, шок, который я испытал, заставил меня сосредоточиться на этой табличке. Я различил все выбоины и пятна на бронзовой поверхности. Сердце болезненно сжалось, переместилось куда-то к горлу и, когда ствол дерева был прямо перед стеклом водителя, окружающий мир исчез, подобно дыму.

Сначала я, как будто сквозь вату, различил голос Люси, которая звала меня по имени. В ее призывах были угасающие, безнадежные нотки – должно быть, бедняжке пришлось долго оплакивать мое хладное тело. Потом я почувствовал, что она нещадно лупит меня по лицу – щеки горели. Я вскрикнул от боли и сел.

–Наконец-то! – сказала Люси. – Как ты?

–Мои щёки не лопнули, нет? Может, ты меня еще и ногами била? Все тело болит!

–Ты свалился с обрыва. Скажи спасибо, что на уступ.

Я посмотрел вверх. В метре над моей головой был край обрыва, а за спиной – бездонная пропасть. Уступ, на котором мы находились, был усыпан мелким гравием и имел треугольную форму. Я помог ей взобраться наверх. Потом она подтянула меня к себе. Мы оказались на поляне, покрытой пряно пахнущей травой. Рюкзак с изначальными предметами лежал здесь, на самом краю обрыва. Видимо, я зацепился им при падении. Перстень был на руке Люси, а браслет – на моем запястье. Я забросил рюкзак за спину и осмотрелся вокруг. На юге была пропасть, на дне которой мы чуть не оказались. Ее противоположного края или низины под ней видно не было – только сияющее небо до самого дна. На север простиралась унылая равнина, покрытая там и сям группами кустов и деревьев. Кора деревьев была серого цвета, а листва имела слегка синеватый оттенок.

–Здесь гравитация меньше, – сказала Люси. – И горизонт ближе.

–Ты хорошо знакома с физикой.

–Это от папы. Книги по физике заменяли мне сказки в детстве.

–Как получилось, что он не сделал научной карьеры?

–Просто неудачник. Я не хочу об этом говорить. Кажется, на Востоке кто-то движется.

Действительно, кто-то, двигаясь в нашу сторону, вспугивал птиц, они взлетали из кустов и кружились в воздухе.

–Будь наготове, – сказал я. – У тебя нет оружия?

–Никакого.

–Ладно. Тогда надейся на лучшее.

Голос молчал. Похоже, в этом мире мы были предоставлены сами себе.

Это были наши спутники. Все живые и сравнительно невредимые. Правда, Миша посадил синяк на скулу, а Кирилл слегка ушиб руку. Разбитый микроавтобус валялся в небольшом овраге. Все окна были разбиты, крышу снесло.

–Вы прекрасный каскадер, Кирилл, – сказала Маша. – Ничего не хотите нам рассказать?

–Мы в мире, который называется Аннон, – сказал Кирилл. – Что еще можно сказать? Голос сюда не проникает, поэтому решения мы будем принимать сами. Есть, правда, два источника информации. Первый я уже вижу, – он подошел к толстому стволу дерева и с легким щелчком отделил от него почти слившуюся с ним по цвету табличку, на которой были выгравированы какие-то иероглифы. – А второй – это пергамент, лежащий в рюкзаке у Дениса. Надписи на нем постоянно меняются. Хотя подпись остается.

Я снял рюкзак и достал пергамент.

"Ищите гравюру. J.C."

–Спасибо, уже нашли, – сказал Миша, услышав послание. – Только что на ней написано?

–Судя по всему, – сказал Кирилл – это египетские иероглифы времен двадцать первой династии. – Причем это стихи. Дайте мне минутку подумать.

Кирилл взял табличку и отошел в сторону.

–Почему мы доверяем этому Кириллу? – спросил Василий.

–Голос сказал мне, что он возглавляет экспедицию, – ответил Миша. – И потом, мы не могли бы без его помощи пересечь космический вакуум в микроавтобусе.

Мы рассмеялись. Я посмотрел на Люси, которая поправляла прическу.

–Ты не жалеешь, что отправилась со мной?

–У меня ведь не было выбора, правда?

–Не было, – согласился я.

Она улыбнулась. Мне показалось, что глаза ее сияют счастьем. Странные существа – женщины…

–Я расшифровал, – сказал Кирилл, возвращаясь к нам. – «Чаша из горного хрусталя, цельный кристалл, сотворенный богами, источник, дающий силу, превращающий вещи друг в друга, тайный идеал человечества, давший силу Птаху и Гору, инструмент Исиды, весна Осириса. Когда Хранитель будет преследовать царя, числом чаши станет число шесть, сила чаши станет продолжением бесконечной пирамиды, и шесть превратится в семь, а потом снова в шесть».

–Как это просто и понятно! – съехидничал Миша.

–Во всяком случае, у нас есть описание того, что мы ищем, – сказал Кирилл.-И, может быть, описание нашей судьбы.

Вообще, он выглядел каким-то скучающим. Было впечатление, что он живет уже слишком долго, ничему не удивляется и ни к чему не стремится. Это не была усталость немощности, нет. Напротив, сила изливалась из него в окружающее пространство вместе со скукой. Это сочетание несовместимых качеств немного удивляло меня.

–И куда мы пойдем? – спросил Вася.

–Загляни еще раз в пергамент, Денис, – попросил Миша. -Интересно, как часто меняются новости в этой допотопном маршрутизаторе?

–«Вдоль пропасти на Запад. Первый на Западе ждет. J.C.» – прочел я.

–Первый на Западе. Хорошо сказано! – сказал Миша.

Трава в этом мире пахла забродившими яблоками. А вот с деревьями было что-то не так. Большая их часть стояли как серые столбы, без единого признака веток и листьев. На остальных ветки и листья были, а стволы были покрыты темно-зеленым мхом. Прикосновение к тем и другим напоминало прикосновение к камню. Я вспомнил, что дерево, на котором Кирилл увидел гравюру, тоже показалось мне каменным, особенно, когда раздался щелчок при отделении гравюры от коры. Прикосновение же к листьям было неописуемым. Представьте, что вы касаетесь окаменевшей воды, которая остается живой, трепещущей и текущей. Птицы с любопытством рассматривали нас, сидя на ветках и насвистывая свои бесконечные песни.

Кирилл внезапно замер и предостерегающе поднял вверх руку. Две тени танцевали на траве, касаясь деревьев, и всюду оставляя за собой бесформенные сияющие следы. Затем они медленно растворились в воздухе, но следы продолжали гореть светло-зеленым огнем. Они облачками носились в воздухе, висели на ветках и переливались на траве.

–Надо обойти это место, – сказал Кирилл. – Тот, кто коснется следов, умрет одной из смертей этого мира.

–Что значит одной из? – спросил я.

–В этом мире много видов смертей. Но каждое живое существо умирает только одной разновидностью смерти.

–Разве на земле это не так?

–На земле, – скучающим голосом пояснил Кирилл, – можно умереть от укуса змеи, от огня, болезни или кинжала, но это разные пути к одной и той же смерти. Здесь же смерти разные после умирания, а не до него. Такова особенность Аннона.

–Вы бывали здесь раньше, Кирилл? – спросила Люси.

–Нет, никогда. Пару раз видел эти места во сне и кое-что читал, – ответил он. – Пора двигаться.

Мы обошли расцветающие цветы смерти, и еще примерно полчаса двигались на Запад, по пути ища место для стоянки. Остановившись около ручья, мы хорошо подкрепились красноногими панцирными существами. Кирилл посоветовал есть их сырыми. За едой он рассказал, что растительная жизнь здесь основана на кремниевых, а не на углеродных цепочках, и именно этим объясняются странные осязательные ощущения. Углеродная жизнь тоже существует, но главным образом, в воде.

–Если вы будете есть наземные растения или наземных животных, то в большинстве случаев отравитесь кремниевой кислотой. Питаться следует только водной жизнью.

Когда сгустились сумерки, мы достигли западного края равнины. Правда, здесь она не обрывалась вниз отвесно, а спускалась огромными ступенями. Прыгая с одной на другую, можно было достичь дна. Мы решили остановиться на ночь наверху, а утром начать спуск.

–Я узнаю местность, – сказал Кирилл – Мне снилась эта ступенчатая пропасть. Знаете, как ее называют? Пропасть встреч.

–Почему, Кирилл? – спросила Люси.

–Если бы я знал! Просто название из сна. Давайте устраиваться на ночь.

Пока Кирилл, Люси, Маша и Вася ходили в поисках воды, мы с Мишей пытались развести огонь. Кремниевые растения не горели. Они только выделяли черный едкий дым, отгоняющий любопытных птиц и немногочисленных насекомых. Из пропасти надвигались волны серого, промозглого, тумана, поэтому без огня нам было не обойтись. Кирилл, вернувшись, быстро забросал дымящий костер и сказал, что есть более простой и эффективный способ согреться.

–Огонь в этом мире чужеродная сила, – пояснил он. – Внутри деревьев всегда есть серая смола. Если добавить ее к веткам кустов и траве, то между ними происходит реакция, дающая обильное тепло.

Он выкопал небольшую яму, положил туда серую смолу из ближайшего дупла, а затем бросил в нее несколько живых веток кустов и перевернул травой вниз кусок дерна. Уже через минуту земля раскалилась так, что на расстоянии более метра чувствовалось обильное и ровное тепло. Мы попили воды и немного поели, а потом я устроил себе индивидуальные источники тепла с четырех сторон и спокойно уснул, овеваемый теплым воздухом. Я проснулся от того, что меня кто-то толкал в бок. Это был Миша.

–Что случилось?

–Прислушайся.

Я услышал скрежещущие звуки. С трудом, приподнявшись на локте (рука затекла от лежания на земле), я осмотрелся. Наверху расплывались каплевидными пятнами света звезды. Туман делал окружающие предметы таинственными, почти страшными. Вся моя одежда промокла. Со стороны ступенчатой пропасти доносились разбудившие Мишу звуки. Теперь в них различались мощные удары – что-то тяжелое постоянно било во что-то еще более тяжелое. Мы разбудили весь лагерь и, укрывшись за группой кустов, стали ждать. Уже начало светать, через полчаса в мглистых сумерках раздавались только ужасные звуки из пропасти. Казалось, огромное чудовище поднимается вверх.

–Кирилл, что это может быть? – наверное, в десятый раз я задавал ему один и тот же вопрос.

–Ничего не бойтесь и ждите. Не пытайтесь действовать, пока не оцените обстановку, – спокойно повторял Кирилл.

Глава вторая

Наконец, над верхним краем что-то показалось. И через пару минут я увидел самую необыкновенную колесницу, какую мне приходилось видеть. Это было множество полутораметровых колесниц, соединенных друг с другом в цепь. Каждое колесо было снабжено фиксатором и шестеренкой с косыми зубцами. Это не позволяло колесам катиться назад. Именно эти фиксаторы громко стрекотали в ночи. Соединения колесниц были эластичными – они могли растягиваться и гнуться, но при этом ужасно скрежетали. В середине этой огромной гусеницы располагалась наковальня, подвешенная на шарнирах – чтобы все время быть в горизонтальном положении. Рядом, на скрепленных с нею ступенях стояли два человека и по очереди ударяли по ней кувалдами. Похоже, и наковальня и молоты были железными. Грохот от них стоял жуткий. Прямо у наковальни сидел высокий чернобородый человек. На остальных колесницах вповалку спали вооруженные люди (десять человек). Никаких тягловых животных мы не увидели. За счет чего это сооружение двигалось, оставалось загадкой. Когда последняя часть колесницы въехала наверх, чернобородый что-то крикнул. Люди попрыгали с колесниц, колеса замерли. Но кузнецы продолжали свою тяжелую и явно бессмысленную работу. Чернобородый отошел от колесницы и дал указание людям – видимо, обыскать местность, потому что они тут же разделились на отряды и принялись прочесывать каждый куст.

–Заметил источники тепла, – сказал Кирилл. – Пойдемте со мной, я представлю вас старому другу.

Воины, увидев нас, замерли неподвижно в ожидании приказаний чернобородого. Тот пошел навстречу Кириллу и крепко обнял.

– Привет тебе.

– Привет.

– Старый плут, – сказал Кирилл, – ты и здесь не можешь успокоиться?

– Здесь особенно не могу. Так теперь и ты, бессмертный, оказался в лапах смерти?

– Я здесь скорее гость, чем житель, – улыбнулся Кирилл. – Но спасибо за приглашение.

Я не знал языка, на котором они говорили, но почему-то без труда понимал их речь.

–Кажется, они говорят на языке строителей вавилонской башни, – сказал Миша. – Запретный для человека язык, которым могут говорить только избранные, но который понимают все.

–Меня теперь называют Кириллом, и это имя мне нравится, – сообщил Кирилл.

–А мое осталось прежним, так что представь мне своих спутников.

–Это люди Голоса, – сказал Кирилл. – Денис, Миша и Маша. А это Василий и Люси, ассистенты.

–Люси? – спросил Нимрод. – Мне кажется, что это скорее псевдоним. Во всяком случае рад, что на этих равнинах появилась такая красотка. Мое имя Нимрод, иногда меня называют строитель Вавилонской башни, и это тоже, правда. Ну что ж, Кирилл, пока мои люди разбивают лагерь, не хочешь ли ты поделиться со мной последними новостями?

–С удовольствием. Вы извините нас? – спросил Кирилл.

Мы пожали плечами и встали в круг. Люси после фразы Нимрода покраснела и стала поправлять прическу. Нимрод, разговаривая с Кириллом, то и дело поглядывал на нее.

–Очень знакомое имя Нимрод, – сказал я. – Кто-нибудь знает, кто он?

–Думаю, могу кое-что объяснить, – сказал Миша. – Нимроду когда-то достались кожаные одежды Адама и Евы, которые бог сотворил, прежде чем выгнать их из рая. Звери, видя на нем одежды, замирали и склоняли головы. Поэтому Нимрод прославился как великий охотник, и затем стал царем. Обретя власть над людьми, он стал бороться с богом. Строительство Вавилонской башни – только один из его многочисленных проектов, правда, самый грандиозный. Нимрода убивали несколько раз. Одним из его победителей был Исав, известный своей волосатостью, который отрубил Нимроду и его спутникам головы и забрал себе оба комплекта одежд (женский носила жена Нимрода). Нимрод вернулся на землю, воскреснув из своего сердца, и стал бороться с богом. В одной из битв Иегова наслал на армию Нимрода полчища огромных комаров. Один из них забрался ему в нос и теперь живет в его мозгу, причиняя ужасные страдания. Нимрод не чувствует этой боли, когда слышит удары молота по наковальне.