–В том мире, куда мы должны отправиться, ваши городские наряды будут несколько смешны, – сказал Миша.
Мы все одели замшевые сапоги на толстой кожаной подошве, удобные брюки из какой-то прочной ткани, рубашки, жилеты и плащи, укутавшись в которые можно было с комфортом спать даже на голой земле. Вася, подвигавшись в новом облачении, заявил, что никогда в жизни не чувствовал себя более комфортно.
–Вашу машину оставим здесь, – сказала Маша.– Дальше мы двигаемся на нашем микроавтобусе. Сразу сообщаю ту часть задачи, которая нам сегодня известна. Мы надо доставить изначальные предметы – рюкзак, мешок с золотом, пергамент, браслет, перстень и пояс в другой мир. Оттуда мы должны принести чашу. Я не знаю какую, и не знаю, что мы будем с ней делать. А теперь в путь.
Мы спрятали автомобиль Васи в гараже, в котором до этого стоял микроавтобус, погрузились и поехали. Миша сидел за рулем, держа курс на Запад.
Не прошло и получаса, как Миша резко затормозил около высокого седого человека, стоявшего на обочине дороги. Наш новый попутчик был похож на путешествующего монаха. Его глаза были живы и пронзительны. Осмотрев каждого из нас, он сел рядом со мной.
–Едем, Миша, – произнес он. Голос его был сочным и басовитым. – Меня зовут Кирилл. Ваши имена я знаю. Так что счастливой дороги.
Мы проехали более тридцати миль, после чего Кирилл пересел на место водителя, а Миша, недоуменно пожав плечами, устроился рядом со мной.
Микроавтобус разогнался до скорости более 120 км в час, а затем Кирилл направил его прямо на стоящий у дороги двухсотлетний дуб. То, что он именно двухсотлетний, было написано на бронзовой табличке, стоящей на шесте рядом с ним. Видимо, шок, который я испытал, заставил меня сосредоточиться на этой табличке. Я различил все выбоины и пятна на бронзовой поверхности. Сердце болезненно сжалось, переместилось куда-то к горлу и, когда ствол дерева был прямо перед стеклом водителя, окружающий мир исчез, подобно дыму.
Сначала я, как будто сквозь вату, различил голос Люси, которая звала меня по имени. В ее призывах были угасающие, безнадежные нотки – должно быть, бедняжке пришлось долго оплакивать мое хладное тело. Потом я почувствовал, что она нещадно лупит меня по лицу – щеки горели. Я вскрикнул от боли и сел.
–Наконец-то! – сказала Люси. – Как ты?
–Мои щёки не лопнули, нет? Может, ты меня еще и ногами била? Все тело болит!
–Ты свалился с обрыва. Скажи спасибо, что на уступ.
Я посмотрел вверх. В метре над моей головой был край обрыва, а за спиной – бездонная пропасть. Уступ, на котором мы находились, был усыпан мелким гравием и имел треугольную форму. Я помог ей взобраться наверх. Потом она подтянула меня к себе. Мы оказались на поляне, покрытой пряно пахнущей травой. Рюкзак с изначальными предметами лежал здесь, на самом краю обрыва. Видимо, я зацепился им при падении. Перстень был на руке Люси, а браслет – на моем запястье. Я забросил рюкзак за спину и осмотрелся вокруг. На юге была пропасть, на дне которой мы чуть не оказались. Ее противоположного края или низины под ней видно не было – только сияющее небо до самого дна. На север простиралась унылая равнина, покрытая там и сям группами кустов и деревьев. Кора деревьев была серого цвета, а листва имела слегка синеватый оттенок.
–Здесь гравитация меньше, – сказала Люси. – И горизонт ближе.
–Ты хорошо знакома с физикой.
–Это от папы. Книги по физике заменяли мне сказки в детстве.
–Как получилось, что он не сделал научной карьеры?
–Просто неудачник. Я не хочу об этом говорить. Кажется, на Востоке кто-то движется.
Действительно, кто-то, двигаясь в нашу сторону, вспугивал птиц, они взлетали из кустов и кружились в воздухе.
–Будь наготове, – сказал я. – У тебя нет оружия?
–Никакого.
–Ладно. Тогда надейся на лучшее.
Голос молчал. Похоже, в этом мире мы были предоставлены сами себе.
Это были наши спутники. Все живые и сравнительно невредимые. Правда, Миша посадил синяк на скулу, а Кирилл слегка ушиб руку. Разбитый микроавтобус валялся в небольшом овраге. Все окна были разбиты, крышу снесло.
–Вы прекрасный каскадер, Кирилл, – сказала Маша. – Ничего не хотите нам рассказать?
–Мы в мире, который называется Аннон, – сказал Кирилл. – Что еще можно сказать? Голос сюда не проникает, поэтому решения мы будем принимать сами. Есть, правда, два источника информации. Первый я уже вижу, – он подошел к толстому стволу дерева и с легким щелчком отделил от него почти слившуюся с ним по цвету табличку, на которой были выгравированы какие-то иероглифы. – А второй – это пергамент, лежащий в рюкзаке у Дениса. Надписи на нем постоянно меняются. Хотя подпись остается.
Я снял рюкзак и достал пергамент.
"Ищите гравюру. J.C."
–Спасибо, уже нашли, – сказал Миша, услышав послание. – Только что на ней написано?
–Судя по всему, – сказал Кирилл – это египетские иероглифы времен двадцать первой династии. – Причем это стихи. Дайте мне минутку подумать.
Кирилл взял табличку и отошел в сторону.
–Почему мы доверяем этому Кириллу? – спросил Василий.
–Голос сказал мне, что он возглавляет экспедицию, – ответил Миша. – И потом, мы не могли бы без его помощи пересечь космический вакуум в микроавтобусе.
Мы рассмеялись. Я посмотрел на Люси, которая поправляла прическу.
–Ты не жалеешь, что отправилась со мной?
–У меня ведь не было выбора, правда?
–Не было, – согласился я.
Она улыбнулась. Мне показалось, что глаза ее сияют счастьем. Странные существа – женщины…
–Я расшифровал, – сказал Кирилл, возвращаясь к нам. – «Чаша из горного хрусталя, цельный кристалл, сотворенный богами, источник, дающий силу, превращающий вещи друг в друга, тайный идеал человечества, давший силу Птаху и Гору, инструмент Исиды, весна Осириса. Когда Хранитель будет преследовать царя, числом чаши станет число шесть, сила чаши станет продолжением бесконечной пирамиды, и шесть превратится в семь, а потом снова в шесть».
–Как это просто и понятно! – съехидничал Миша.
–Во всяком случае, у нас есть описание того, что мы ищем, – сказал Кирилл.-И, может быть, описание нашей судьбы.
Вообще, он выглядел каким-то скучающим. Было впечатление, что он живет уже слишком долго, ничему не удивляется и ни к чему не стремится. Это не была усталость немощности, нет. Напротив, сила изливалась из него в окружающее пространство вместе со скукой. Это сочетание несовместимых качеств немного удивляло меня.
–И куда мы пойдем? – спросил Вася.
–Загляни еще раз в пергамент, Денис, – попросил Миша. -Интересно, как часто меняются новости в этой допотопном маршрутизаторе?
–«Вдоль пропасти на Запад. Первый на Западе ждет. J.C.» – прочел я.
–Первый на Западе. Хорошо сказано! – сказал Миша.
Трава в этом мире пахла забродившими яблоками. А вот с деревьями было что-то не так. Большая их часть стояли как серые столбы, без единого признака веток и листьев. На остальных ветки и листья были, а стволы были покрыты темно-зеленым мхом. Прикосновение к тем и другим напоминало прикосновение к камню. Я вспомнил, что дерево, на котором Кирилл увидел гравюру, тоже показалось мне каменным, особенно, когда раздался щелчок при отделении гравюры от коры. Прикосновение же к листьям было неописуемым. Представьте, что вы касаетесь окаменевшей воды, которая остается живой, трепещущей и текущей. Птицы с любопытством рассматривали нас, сидя на ветках и насвистывая свои бесконечные песни.
Кирилл внезапно замер и предостерегающе поднял вверх руку. Две тени танцевали на траве, касаясь деревьев, и всюду оставляя за собой бесформенные сияющие следы. Затем они медленно растворились в воздухе, но следы продолжали гореть светло-зеленым огнем. Они облачками носились в воздухе, висели на ветках и переливались на траве.
–Надо обойти это место, – сказал Кирилл. – Тот, кто коснется следов, умрет одной из смертей этого мира.
–Что значит одной из? – спросил я.
