Наследник, которому по…

Глава 1

Толкнув дверь школьного туалета я практически сразу упёрся в мощный торс бугая почти полностью перекрывшего своей тушей проход.

– Чё надо? – рыкнул старшак, оказавшийся на голову выше меня.

Оглядев снизу вверх туго обтянувшую его телеса школьную форму почти лопающуюся на широченной груди, я поморщился, ответил с легким вызовом в голосе, – Руки помыть.

Посмотрев на мой значок аристо, сверкавший золотом и платиной на стоячем воротнике пиджака, старшак, явно из простолюдинов, хоть и клановый, посопел немного, набычившись, затем подвинулся, давая пройти.

Бросив походя короткий взгляд на туалетные кабинки, в одной из них я увидел парочку школьников ко мне спиной и ноги третьего болтавшиеся между ними. Периодически лилась вода и слышались невнятные бульканья перемежающиеся криками.

«Опять кого-то в толчке топят,» – понял я, закатал рукава формы и открыв кран, принялся не спеша омывать успевшие за три урока запачкаться ладони. Что поделать, я был тот ещё чистюля.

Закрыв кран, тщательно протёр руки бумажными полотенцами, затем, ещё раз заглянул в кабинку к топителям.

– Ты нам всё расскажешь, – шумно сопел один из них, приказал второму, – давай, жми.

Напарник его с готовностью вновь надавил на педаль, сливая наполнившийся бачок.

– Идите в жопу! – стоило бачку опустеть, прорвался истошный крик третьего, и ноги задрыгались с удвоенной силой.

– Вы или глубже макайте, или дольше держите, – посоветовал я им.

Двое смутно знакомых парней из параллельного класса угрюмо на меня покосились, но ничего не ответили, а я, с чувством исполненного долга, как-никак руки помыл, пошел на выход.

В коридоре опять кого-то пинали ногами, но это мелкота отрывалась, года на два меня младше. У них вечная забава выяснять кто круче. Причём, вот парадокс, выясняют кто круче в магии, но, почему-то кулаками. Хотя этой магии у них там с гулькин хрен, вот и остаётся, что применять одну грубую силу.

Да, я не просто в магической школе, я в магической школе для дебилов.

Ну а как ещё назвать место, куда собирают младарей которые вроде как маги, но с настолько мизерным резервом, что на какое-то реально сильное колдунство его не хватает. Мда, младарей – вроде меня.

Ах да, в этом мире всех людей делят на три типа: бездари – то есть вообще обделённые магией люди, младари – люди с малым даром как у меня и всех в этой школе и болдари – люди обладающие большим даром, которые, собственно и являются магической элитой.

Хотя мне грех жаловаться. Я, всё-таки не где-нибудь, а в теле самого натурального аристо оказался, аристократа, то бишь. Сильный род, серьёзная репутация, поэтому доказывать кому-то что-то не надо, двухцветный значок на воротнике всё и так говорит за меня. И хоть, формально, в школе все равны, но сильно быковать на аристократов не рекомендуется, чревато неприятностями. Хотя бы потому, что у аристократа куда больше возможностей для манёвра.

– Дрейк! – услышал я испуганный с нотками мольбы голос. Дрейк – это моё имя. А фамилия, если что Рассказов. Но некоторые пафосно произносят как Рассказофф. Ага, вот так, с двумя «эф» на конце. Аристократы, фигли.

Обернувшись, улыбнулся, помахал рукой, узнав одноклассницу, – О, привет Анюра, извини, сразу не заметил.

Ну а как её заметишь, если с двух сторон два здоровяка её к стене прижали и держат. Посмотрев на часы, поторопился в столовую, а то разберут чёрную икру, одну красную жрать придётся.

Да, наша школа для деби… то есть, конечно же для младарей называется «Последний Путь», долго спрашивал почему не крайний, но все только плечами пожимают, видать не суеверный народ. Подаётся это в том смысле, что у младарей других вариантов как только сюда нет.

Мы не единственные, таких школ по миру прилично, ибо магов достаточно много, сколько не скажу, всё засекречено, но думаю что около процента всего населения. И это и младари и болдари вместе, а на одного болдаря сотня младарей приходится. Вот и считайте. Реальных магов один на десять тысяч.

Дверь класса передо мной распахнулась и оттуда с криками ужаса ломанулась толпа тринадцатилеток – первоклассников. Считается, что с тринадцати до двадцати одного года самый благоприятный возраст для развития магического дара, соответственно и идут в первый класс в тринадцать, а выпускной – восьмой, оканчивают в двадцать один.

Мне, кстати, семнадцать и я недавно перешел в пятый.

– Стоять, сукины дети! – проревел вылетевший вслед за ними Корнелий Дорж, по кличке «Шизоид», самый отмороженный учитель началки. Схватил последнего, не успевшего далеко убежать, ученика за ногу и потащил обратно в класс. Школьник орал, писался и ногтями скрёб по полу, вот только Корнелия этим было не пронять. Долбаный фанатик учебного процесса.

Переждав у стены пронёсшуюся мимо меня с выпученными глазами толпу, отряхнул пиджак от осевших пылинок и вновь устремился к столовой для аристократов. А вы что думали, икру в общей что ли подают?

На самом деле двери в столовые вполне соседствовали, и даже сами помещения друг от друга были отделены весьма условно – стеклом. Бронированным естественно, но стеклом, чтобы простолюдины смотрели и завидовали аристократам, жуя перловку и рис, в то время когда ваш покорный слуга трескает красную рыбу и закусывает бутербродами с икрой.

Спрашивается, а зачем это всё? Скажете, что школьная администрация сама провоцирует недовольство в школьной среде, вот таким ярким разделением? И будете правы. Провоцирует, и весьма сознательно. Как и вот эти выяснения отношений, драки, психологический прессинг и даже водные процедуры в туалете.

Зачем? Ну так считается, что это может пробудить дар, из малого сделать большим. Даже какие-то исследования есть, что регулярные унижения повышают шанс скакнуть в даре на ступеньку выше на целых тридцать процентов. И это главная задача подобных школ, дать на выходе как можно больше болдаров.

С теми же, кто дотянул до двадцати одного и с младара выше не прыгнул, тоже дальше возиться смысла нет, шансы начинают резко стремиться к нулю. Поэтому их просто выпинывают в обычную жизнь, мало отличающуюся от таковой у бездарей.

Толкнув дверь столовой, по мраморному, отполированному до состояния зеркала, полу прошел к одному из уютных небольших столиков, возле которого уже ждал предупредительно склонившийся официант.

Упав на стул, не глядя в меню, произнёс, – Мне как обычно.

– К сожалению, – с виноватым видом произнёс официант, – хамона Иберико де Бейота сегодня нет, наш поставщик…

– Пофиг, – перебил я того с постным лицом, – нет хамона, значит нет.

– Можем предложить фритту с лобстером и севрюжьей икрой.

– Ну тащи, – махнул я рукой, а сам со скукой принялся разглядывать через стекло общую столовую.

Там уже вовсю шел махач на разносах, которые добрая администрация сделала из листового железа. Парочка тел уже лежала на полу без сознания. Кто-то скакал козлом на столе, пока не сбили метким броском стула, ещё одного со средних классов активно возили лицом по разделяющему нас стеклу и его расплющенная физиономия даже пробудила во мне небольшой интерес, больно уж забавно смотрелась.

Пикантности добавляла почти полная звуконепроницаемость, делавшая зрелище пантомимой времён немого кино.

– Любуешся? – прозвучал над ухом томный голос.

Обернувшись, я увидел ещё одну аристо классом старше, тоже как и я из младар, Веронику Казимирову. В свои восемнадцать она была весьма хороша собой, правда грудь подкачала, но она это компенсировала накачанной в тренажёрке задницей. Род у нее был, конечно, похуже моего.

– Не хочешь пригласить за столик? – спросила она, продефилировав мимо меня, вовсю двигая своими нижними «девяносто».

– Неа, – лениво произнёс я.

– И что ты такой недотрога, – посетовала она, всё-равно усаживаясь на стул напротив.

– Госпожа, – тут же подлетел ещё один официант, – что будете заказывать?

– То же, что и господину Рассказову, – проворковала девушка.

– Хамона нет, – тут же предупредил я.

– Жаль, – опечалилась на секунду Вероника, – а что заказал взамен?

– Фритту с лобстером и севрюжьей икрой, – тут же доложил официант.

Милостивым кивком подтвердив выбор блюда, она вновь посмотрела на меня.

– Ну так что, Дрейк, – голос её немедленно изменился, а глаза, сузившись, холодно блеснули, – ты принимаешь моё предложение?

– Неа, – всё так же лениво протянул я.

– Ты же аристо, ты же знаешь, как это работает на самом деле, хочешь вырасти в даре, унижай сам. Давай, я уже парочку старшаков нашла, кто будет нас прикрывать. Вместе будем гнобить простолюдинок. Ты будешь одежду с них сдирать, а я морально уничтожать. Вариант верный, год-два и болдарами станем.

– Пофиг, – покачал я головой, – не интересно.

Она продолжала ещё что-то говорить, приводить какие-то аргументы, но я не слушал. Малый дар, большой дар… Ну вот спрашивается, зачем рвать задницу. Да, сейчас я могу зажечь огонёк над пальцем, от которого можно разве что прикурить, а перешагнув ступень, научусь швырять файерболы которыми можно спалить человека. Но до попадания сюда, в это тело, я был сильнейшим магом своего мира, и с позиции тех сил и возможностей, что малый дар, что этот местный большой, были проявлениями магии ровно одного порядка, каким у меня младшие ученики баловались.

Если бы была возможность развить хоть десятую часть своего былого могущества, то я бы ещё подумал, но так, смысл заморачиваться?

Вот, кстати, нахватал словечек жаргонных у бывшего владельца, и ведь въелись настолько, что употребляю не задумываясь.

Так что местная магия была полное фуфло. Зато было кое что другое, что восхищало меня в разы больше. Не удержавшись, я и в столовой, запустил руку в карман и, достав оттуда портативную консоль, запустил симулятор гонок. Компьютеры и машины, вот что очаровало меня с самого попадания в этот мир. Вот это была действительно магия, не то что их жалкие файерболы.

Увидев такое, Вероника наконец заткнулась и возмущённо вспыхнув, отсела от меня за соседний столик, взмахом показав официанту, что заказ ей нести туда.

Плевать, мне изначально не нужны были соседи.

Отобедав, я уголком салфетки промокнул губы и благосклонно кивнув официанту, направился обратно в класс.

Стоило мне подняться на второй этаж, как из-за угла вылезла крепкая мускулистая рука, схватила меня за отворот пиджака и утащила за собой.

– Эй ты, гони бабло! – грозно пробасила человекообразная обезьяна из школьной гандбольной команды. В смысле это, конечно, был обычный старшеклассник, но низкий покатый лоб и широченная выпирающая вперёд челюсть, очень уж роднили его с нашими братьями меньшими.

– Милостыню не подаю, – ответил я, нисколько не впечатлённый пудовым кулаком маячившим в опасной близости от лица.

– Да ты!.. – тут он увидел значок аристо, и как-то сразу присмирел. Отпустил пиджак, разгладил лопатообразными ладонями складки, произнёс заулыбавшись, – То есть, я хотел сказать, вы. Проходите пожалуйста, я вас перепутал с другом.

«Какие вежливые старшаки пошли», – подумал я, вслух бросил, – Окей, другу привет.

– Обязательно передам, – охотно ответил бугай, продолжая улыбаться.

Отойдя метров на десять, я услышал за спиной возню, а затем грозный голос старшака, – Эй ты, тебе привет. – На последовавшие за этим звуки удара и падения тела на пол, я уже привычно не обратил внимания.

Зайдя в класс, оглядел уныло сидящий за партами народ. Ну да, это для меня прогулка по коридорам в перерыве ничем особым не грозила, остальные, сплошь простолюдины, там только по нужде, кто-то даже в столовую не ходил, брал с собой еду.

В классах, кстати, не трогали. Успел забежать, всё, считай отбился. Но не то чтобы это было такое прям святое место, просто в классах прерогатива гнобить и унижать была исключительно за учителем и попытавшиеся это правило нарушить сами могли огрести по полной.

Сев за последнюю парту, возле окна, откинулся и закинув ноги на стол, принялся дальше играть в гоночки, временами высовывая от усердия язык в особенно сложных поворотах.

Тут в класс вошла заплаканная Анюра, и ни на кого не глядя, уселась на своё место. К ней тут же подорвался наш местный герой-простолюдин, Такаюки Иванов и принялся утешать, поглаживая по плечу. Склонился ниже, принявшись о чём-то расспрашивать, затем, помрачнев лицом, направился ко мне.

– Почему ты ей не помог? – нависнув надо мной, с вызовом спросил он.

Оторвавшись от игры, я посмотрел на него, зевнул, а затем спросил, – Скажи, Такаюки-кун, вот ты часто участвуешь в драках?

Он побагровел, как это происходило всегда, стоило подколоть его японским именем, доставшимся от слишком оригинальных родителей. Всё-таки, морда у него была чисто славянская, широкая, веснушчатая. И даже волосы яркого соломенного цвета. Назвать такого японским именем было тем ещё троллингом.

– Не ошибусь, если скажу, что каждый день, – ответил я за него, – и у меня вопрос – зачем? Уверен, большей части из них можно было бы избежать. – Я чуть было не сказал – убежать, но Иванов от драки не бегал, чем вызывал бы некоторое уважение, если бы мне не было абсолютно и всеобъемлюще пофиг.

Пораздував пару минут ноздри, он ответил, – Потому что это делает меня сильнее.

– Ну так и её это делает сильнее – пожал я плечами, – глядишь, так и в болдары перескочит.

– Тебе плевать на всех, просто потому, что повезло родиться в семье аристо, – произнёс он тоном прокурора-обличителя.

– Ага, – подтвердил я, потеряв последний интерес к этому разговору и вновь переключаясь на консоль.

– Если бы ты оказался в шкуре простолюдина, пел бы по другому!

– Наверно, – покивал я головой, полностью отдавшись новой гонке.

– Если бы тебя избивали каждый день!..

– То я бы тоже становился сильнее, да-да. Е!.. – воскликнул я, – Новый рекорд!

– Тьфу, – сплюнул на пол Иванов. Он бы сказал ещё что-нибудь, но тут прозвенел звонок и все поспешили занять свои места. Даже мне пришлось убрать ноги со столешницы и временно отложить игру. На уроке учитель был царём и богом и имел возможность невозбранно наказывать всех, даже аристо, в полном соответствии с уставом школы и договорами подписанными всеми родителями без исключения. Задача сделать как можно больше болдаров была поставлена государством и все рода признавали эту необходимость.

Стремительно влетев в класс, наш преподаватель физики, Аристарх Эдмундович Канаплян, сразу раздал пару лещей отъявленным двоечникам и как на крыльях взлетел на кафедру у доски, а я тут же приободрился и замер в предвкушении. Видимо, какие-то пертурбации возникли в расписании и вместо скучной истории магического средневековья, нам четвёртым уроком поставили мой любимый предмет.

Всё-таки, в этом мире, весьма бедном на магию, смогли развить науку так, как в моём прошлом мире не снилось и самым великим мудрецам. О эти волшебные законы: Фарадея, Ома, Гей-Люссака… Когда я, сам, лично, разобрался во втором законе термодинамики, то был просто очарован тем насколько красив и элегантен мир, когда на него смотришь сквозь призму физики. В общем, это была любовь с первого взгляда. Я и физика, вместе и навсегда.

Невольно подумал, с толикой сожаления, – «Эх, эти бы знания, да мне прошлому, и равных мне не было бы не то что в мире, во всей вселенной».

– Итак, на прошлом занятии мы разобрали энергию связи и дефект масс. А сегодня тема урока – деление ядер урана и цепная реакция деления.

Эти слова были словно райская музыка для моих ушей, словно лечебный бальзам, а Аристарх Эдмундович повернулся к доске, ровным аккуратным почерком выписывая название темы. Вдруг, он резко и совершенно неожиданно развернулся и, ткнув пальцем в одного из учеников, буквально проорал – Смирнов, спишь – сука!

– А-а! – завопил тот, подпрыгнув вместе со стулом, а затем, потеряв сознание, стёк по нему под парту.

– Ну вот, – довольно проговорил Канаплян, – Смирнов уже на шажок ближе к большому дару. Продолжаем урок.

Быстро раскрыв тетрадь, я увлечённо начал записывать вслед за учителем. Пожалуй, сегодняшняя тема была самой долгожданной. Ведь вопросы ядерного деления и термоядерного синтеза занимали меня уже давно.

Когда я узнал о существовании такого оружия как ядерная бомба и оценил масштаб производимых им разрушений, то два дня после этого ходил с остановившимся взглядом, пуская слюни и временами жадно, с придыханием произнося – Хочу…

Домашние даже испугались, что я опять не ту таблетку принял.

Потом, меня, конечно, отпустило, но под впечатлением я оставался ещё долго. Вот эта вот, созданная бездарями штука, по убойности была сопоставима с Армагеддоном – заклинанием высшего порядка моего мира, какое могли применять буквально единицы, да и то, лишь путём очень больших затрат. А тут этих ракет у целой дюжины стран были тысячи. Тысячи Армагеддонов, которые можно отправить на головы врагам одним нажатием кнопки…

Нет, вот это была действительно настоящая магия, та магия, которой я всеми фибрами души хотел овладеть и это, пожалуй, было моё единственное желание. А на всё остальное мне было по…

Глава 2

От школы меня забирал большой чёрный Стингер Аэро, крепкий рамный внедорожник производства автозавода «Москвич» с водителем. Усевшись на заднее сиденье, я тут же опустил подлокотник и достал из бара за ним небольшую бутылочку дорогого портвейна, двадцатилетнего «Олд Тони» прекрасного янтарного цвета, за игрой которого в бокале можно было наблюдать бесконечно.

За окном мелькала самая настоящая сибирская тайга, а до ставшего родным поместья оставалось ещё полчаса езды по единственной ведущей от школы дороге.

– Как в школе, господин? – вежливо поинтересовался сидящий за рулём крепкий мужчина лет тридцати пяти. Тоже младар, который так и не смог развить свой дар. Ему была одна дорога – в слуги рода, потому что происхождения он был самого простого, не то что я.

– Да как обычно, Вениамин, – ответил я, развалившись на сиденье с бокалом в руке, то и дело разглядывая божественный напиток на просвет, – драки, обиды, ненависть, психологические пытки и унижения слабых, надругательство над всем светлым и чистым что только есть в мире, полное оскотинивание и потеря человеческого облика. И это только до обеда.

– Эх, – мечтательно произнёс мужчина, продолжая крепко сжимать баранку и смотреть вперёд, – Школа, школа… пятнадцать лет прошло, а вы сказали и прямо всколыхнулось что-то в душе, ностальгическое. Лучшие годы, что ни говори.

Покатав на языке, я проглотил порцию вина, теплом разошедшуюся по организму, убрал бутылку обратно в бар и, достав из рюкзака книжку с интригующим названием – «Занимательная физика» Джейкоба Перельмутера, с головой погрузился в увлекательный мир физических парадоксов и головоломок.

– Господин, – вырвал меня из мира грёз голос водителя, и, отложив книгу, я увидел, что мы уже заруливаем в ворота поместья. Толстенные деревянные створки плавно захлопнулись за машиной и мы медленно покатили по отсыпаному гравием подъезду мимо сада камней с парой небольших водоёмов и берёзовой рощицей, к большому трёхэтажному дому.

Дом, милый дом. Ставший таким для меня каких-то три месяца назад, когда я попал в это тело.

Он был мажором, плывущим по течению реки, этот Дрейк Рассказов, золотым мальчиком родившимся у богатых и знатных родителей, с самого детства привыкший к окружающим его слугам, богатству и роскоши. Прожигатель жизни, маменькин сыночек, в коем родная маман души не чаяла, потакая во всём. Он жил только в своё удовольствие. Ну а я… Я не стал ничего менять. Меня подобная жизнь устроила более чем.

Кем я сам был в моём прошлом мире? О, я был великим магом, героем и злодеем, тем кого воспевали в песнях и проклинали. Я создавал города из ничего, я превращал в пустыни неугодные королевства. Я казнил и миловал. Но всегда, всегда чего-то не хватало. И только здесь я понял чего – вот этого. Возможности просто ничего не делать.

Когда я был героем, мне приходили бить морду злодеи, когда я был злодеем, мне приходили бить морду герои. Теперь я не хотел чтобы мне били морду и поэтому не собирался становиться ни тем, ни другим.

Выйдя из машины и поднявшись по ступеням крыльца, я внезапно остановился и, хлопнув себя по лбу, быстро вернулся в машину, откуда забрал книгу, и уже успокоенный, с «Занимательной физикой» подмышкой, пошёл в дом.

– Сынок! – сбежав по лестнице в холле, меня обняла и поцеловала родная мать этого тела, а значит и моя, ещё не старая, красивая и подтянутая женщина – Эльвира Рассказова.

Она была голубоглазой блондинкой с шикарными струящимися как шелк волосами и мне многие говорили, что красоту я унаследовал от неё. Ну красоту не красоту, а то что я тоже голубоглазый блондин – это факт.

– Вернулся! Как раз к ужину. И отец приехал с совета рода и даже твой младший брат. Его за успехи в магии отпустили на сутки домой.

Тщательно помыв руки, я же, чистюля, прошел в столовую, где увидел уже сидевших за столом: отца – Ричарда Рассказова и пятнадцатилетнего брата – Иоганна Рассказова, увлеченно о чём-то беседующих. Сев по левую руку от мужа, мать глазами показала мне на стул справа, где должен сидеть наследник и лёгким жестом позвала одного из слуг.

Под взглядами резко умолкнувших родственников, я вежливо улыбнулся и тоже сел, оказавшись аккурат между отцом и братом.

– Ты опять с книжкой? – грубовато произнёс Рассказов-старший, – сколько раз говорил, не смей за стол с этой макулатурой соваться.

– Да, да, – с постным лицом протянул я, встал, положил забытую под подмышкой физику на сервант у стены.

Что можно сказать о моём отце… сильный болдар, глава древнего дворянского рода, характер вспыльчивый, но старается себя сдерживать, женат, естественно. Мать, к слову тоже болдар. И даже мой младший на два года брательник уже болдар, причём с рождения. Предмет неимоверной гордости пацана, и презрения ко всем кто слабее, в том числе ко мне, старшему брату и наследнику. Что я думал об этом? Да ничего. Кого волнует, что чем он там гордится и кого презирает? Ну уж точно не меня.

– Между прочим, – снова произнёс отец, – Иоганн выиграл школьный турнир.

– Поздравляю, – я зевнул, недовольно посмотрел в сторону кухни, откуда до сих пор не расторопные слуги не принесли еды.

– Мне звонил заместитель директора, сказал, что Иоганн в числе лучших учеников и гордость школы.

– Рад за него, – я покрутил в руках вилку и решил, что если не принесут через минуту, то я плюну на всё и пойду жрать прямо со сковородки. Как говорится – имидж ничто, голод всё, никто не смеет стоять между мной и мраморной говядиной, если я правильно интерпретировал идущие с кухни запахи.

– А вот по поводу тебя, – Ричард Рассказов повысил голос, влив в него толику недовольства, мне жаловались, что ты относишься к учёбе из рук вон плохо.

– Дорогой, – поспешила успокоить отца мать, накрыв его руку своей ладонью, – мальчик стал отлично учиться, у него с этого года одни пятёрки по физике, химии, биологии и алгебре с геометрией…

– Да кому они нужны, – вспылил глава рода, – эти твои физики с геометриями, у него ноль прогресса в даре. Наследник дворянского рода, будущий глава… и малдар. Это же позор, это невозможно, немыслимо. Что скажут про род Рассказовых?

Он посмотрел на меня, гневно сверкая глазами, рявкнул, – Когда я летом говорил тебе взяться за ум, я не книжки имел ввиду! Магия, вот что важно для управления родом. А чем тебе в этом твои науки помогут? Вызовет тебя глава другого рода на поединок, ты ему цитатами из книжек своих будешь зубы заговаривать?

Благо в этот момент мне принесли стейк рибай, медиум прожарки и я с аппетитом набросился на ароматное источающее сок мясо, ловко орудуя ножом и вилкой.

– Ты меня слушаешь вообще?! – Взревел мужчина, с грохотом опуская кулак на стол, отчего вся посуда дружно подпрыгнула.

Подхватив тарелку, чтобы, ни дай бог, ни один кусочек с неё не свалился, я покивал головой, произнёс, с наслаждением жуя стейк, – Слуфаю конефно.

– Дорогой, – снова попыталась вмешаться мать, видя как лицо мужа постепенно приобретает свекольный оттенок, – мальчик только приехал, проголодался, ты же знаешь как отвратительно кормят в школьной столовой, пусть он поест сначала.

– Нормально там кормят, – проворчал Рассказов-старший, – не в общую чай ходит.

– Ешь, ешь, – с умилением глядя на меня произнесла Эльвира.

Получив минут десять тишины и покоя, я как мог растягивал удовольствие, жмурясь каждый раз как зубы впивались в очередной сочный кусочек мраморной говядины. Пища богов, право слово.

За это время и папаня успел подостыть, перестав лицом изображать переспелый помидор, и тема как-то потеряла актуальность.