Будущее уже было

– Значит, надобно побольше затариться.

– Это, ты – молодец, – похвалил товарища Сергей. – Мне бы и в голову не пришло конфисковать целый автомобиль.

– Это почему же конфисковать? Я, между прочим, можно сказать использую служебное положение – имею полное право пользоваться персональным автомобилем, тем более по долгу службы в необходимых целях делу революции.

– О, как загнул. Ну, пусть так, – усмехнулся друг. – Значит, не зря я тебя делегировал в Думу.

– Между прочим, я тут теперь далеко не последний человек, причём, аж, в составе самого главного комитета страны – в Совете, – с важным видом заявил Тарас, сопровождая сказанное улыбкой.

– Да, как я посмотрю, все вы тут удачно пристроились. Важные такие! Прям, герои революции. Только я один – беглый офицер, – усмехнулся Филатов, и тихо добавил. – Да, ещё Бероев где-то пропал.

– А разве он не со своей соседкой?

– Да, в том-то и дело, что нет. Если я не ошибаюсь, и если он ещё вместе с градоначальником, то к этому времени он должен вместе с остальными обороняться в Адмиралтействе. Вытаскивать его надо оттуда поскорее. Как бы не попал наш друг в лапы революционеров. Они сейчас никого не щадят.

– Так, что мы тогда сидим? – соскочил с дивана Тарас. – Надо выручать парня.

– Конечно, надо, – подтвердил Сергей.

Украинский товарищ быстро умылся и стал спешно собираться. Филатов продолжал размышлять:

– Поверить не могу, неужели представится возможность увидеть Николая живым? Вот бы ещё и поговорить удалось…

– Ага…– ухмыльнулся Тарас. – И, что интересно, ты хочешь ему сказать?

– Я бы ему, наверное, посоветовал не отрекаться завтра от престола.

– Ты же сам говорил, что нам ни в коем случае нельзя вмешиваться в историю, что из-за этого можем вернуться совсем в другое время, – возмутился приятель. – Да, и кто же тебя подпустит к самому императору? И, даже, если представить, что удастся, с чего ты взял, что он вообще станет тебя слушать?

– Это точно, – подтвердил и сам Сергей. – Нас и вообще без пропусков даже к охраняемому взводу не подпустят. Как же мы до этого Соколова доберёмся?

– А если это совсем не тот Соколов? – скептически предположил Тарас. – Мало ли ещё таких Егоров Соколовых в Питере?

– Это верно. И здесь тоже нельзя прекращать поиски. Так что, придётся опять разделиться.

– Только бы потом всех вместе собрать, – опять усмехнулся украинский гость.

– А я знаю, кто нам смог бы помочь, – вдруг встрепенулся Филатов. – Генерал Спиридович, тот, что был сегодня в штабе. Он сейчас в Петрограде.

– И чем же он нам сможет помочь?

– На сколько я помню, Спиридович, ещё до назначения его крымским губернатором долгое время сам возглавлял охрану самого Императора. А, значит и сейчас имеет прямой доступ к охранной службе, по старой памяти, так сказать, – разъяснил Сергей. – По крайней мере, если бы мы смогли найти генерала, это был бы наш шанс. И, можно сказать, пока что, единственный шанс.

– Ну, допустим, знаю я, где сейчас твой генерал, – хитро посмотрел на друга Тарас. – И, даже можно постараться его оттуда вытащить.

– Неужели он в Думе? – удивился Филатов.

– Так и есть. Я сам размещал его в «министерском павильоне».

– Значит, и его схватили?

– Нет, он, вчера лично явился в Думу, чтобы решать дальнейшую судьбу Крыма. И, Керенский его пообещал принять, как гостя.

– Но, разместили вместе со всеми арестантами?

– А других мест и нет. По крайней мере, на сегодняшний день, это самое безопасное место в городе, чтобы разъярённая толпа нечаянно не устроила самосуд, – подтвердил Тарас.

– Да уж… этим либеральным лидерам революции сейчас приходится заигрывать с вооружённой солдатнёй, и с бестолковыми работягами с пистолетами, чтобы нечаянно в неразберихе и самим не попасть под пулю, – с усмешкой поразмыслил Сергей. – Ну, всё, как у вас на Украине. Не находишь, друг? Там ведь тоже сейчас с разбушевавшимися националистами новая власть заигрывает. Тоже ведь понимают, что если что ни так, можно и самим башку потерять.

– Это уже не сейчас. Это теперь только через сто лет будет. И, если не вернёмся, то уже никогда этого и не увидим, – решил уйти от ответа украинский товарищ.

– Да, ты на меня не обижайся, Тарас. Я ведь понимаю, что не твоя это война…

Друзья за разговором оделись и вышли за дверь. Из своей комнаты, протирая заспанные глаза, в одних трусах и со свисающей с головы грязной окровавленной повязкой, вышел Олег и вдогонку крикнул:

– Куда вы без меня?

– Отдохни пока, дорогой. Раны свои залечивай, да за молодёжью тут присматривай, – ответил Филатов. – А, через часок приводи себя в порядок и подтягивайся в Думу. Там тебя ждать будем.

– Так отдохни или подтягивайся? – промычав себе под нос, Олег лениво побрёл обратно, наблюдая из окна, как Сергей с Тарасом отъезжают от парадной.

***

Виталий проснулся от шума и суеты в коридорах Адмиралтейства. Все беспорядочно сновали в разные стороны. Выйдя за дверь, он увидел, как министр Беляев панически эмоционально рассказывал градоначальнику о телефонном разговоре с председателем Госдумы Родзянко, в котором тот революционно-повелительным тоном предупредил о полной анархии в городе, и что он не отвечает за действия разъярённой толпы, буквально потребовав прекратить сопротивление и распустить войска. Тут же растерянный генерал Казаков подбежал к Балку и впопыхах захлёбываясь отрапортовал, что военные складывают во дворе в кучу своё оружие и строем при офицерах расходятся по казармам. С крайним удивлением градоначальник наблюдал за спешащими к своим частям офицерам, обращаясь к ним с вопросами:

– Кто приказал?.. Кто распорядился?.. Где Хабалов?..

В ответ спокойно смог доложить лишь полковник Фомин:

– По данным моей разведки гарнизон Петропавловской крепости полностью перешёл на сторону революции, и уже отдан приказ о штурме. Так что в случае промедления, откроют огонь прямо по Адмиралтейству.

На это военный министр Беляев лишь развёл руки в стороны. Тут к полковнику Фомину обратился какой-то офицер с просьбой отпустить его домой… по болезни. Начальник резерва строго посмотрел на того и с негодованием возмутился:

– Как отпустить? Вы же храбрый офицер, георгиевский кавалер. Почему?

– Если откровенно, то, все уже прекрасно понимают, что правительство сбежало. Распоряжения бесцельные и противоречивые. Полная безнадёжность положения. Даже агония какая-то…, – откровенно разъяснил просивший. – Не отпустите, всё равно уйду. А за мной уйдут и другие.

Понимая, что горькая правда действительно на его стороне, и за откровенность, полковнику уже ничего не оставалось, как молча согласиться с доводами и отпустить этого офицера.

Градоначальник Балк оглядывался вокруг, скорее всего пытаясь найти генерала Хабалова, но того нигде не было. Тогда он, уже в полном отчаянии, спокойным тоном распорядился начальнику резерва:

– Объявите всем чинам полиции, что ввиду роспуска войск, они также могут быть свободны. Могут идти по своим участкам и своим квартирам, это их дело. Всё оружие должны сложить в те же места, где складывают военные части.

В ответ прозвучал вопрос:

– А, как же вы?

– Я остаюсь здесь, но никого с собой не связываю, так как не сомневаюсь, что с минуты на минуту буду в лучшем случае, арестован, – спокойно ответил градоначальник.

Виталий понимал, что у него тоже остаётся очень мало времени. Он спустился и вышел за дверь. Нарядов во дворе уже не было. Все повозки стояли пусты. С верхних окон соседнего здания театра послышались одиночные выстрелы и тут же звук отскакивающих от металлических опор пуль. На земле в предсмертных судорогах с душераздирающим хрипом упали и корёжились две подстреленные лошади. Остальной табун с унылым голодным взглядом стоял рядом. Спокойно смотреть на это было невозможно, и Бероев кинулся на главный вход со стороны Дворцовой площади. Там артиллеристы тащили со всех сторон и сваливали в кучу орудия. Тут же стоял выстроенным последний солдатский строй. Полковник Фомин, опираясь на костыль, с надрывом в голосе пытался что-то объяснить им о выходе из тягостного положения.

Виталий поспешил вернуться в здание, нужно было срочным порядком найти архивы. Он услышал, как заведующий помещениями потребовал освободить все занимаемые комнаты во избежание разрушения здания артиллерией. В коридоре с растерянным видом стояли два генерала – Балк и Хабалов. К ним подошёл кто-то из служителей Адмиралтейства и любезным тоном передал приглашение на чай от адмирала Стеценко. Градоначальник обернулся на стоявших рядом изголодавшихся его сослуживцев и спросил:

– А моих сотрудников приглашение не касается?

– К сожалению, столовая настолько мала, что не сможет всех вместить, – ответил лакей, и генералы удалились в длинные коридоры вслед за ним.

Неожиданно Виталий увидел, как из одной из комнат вышел тот самый секретарь, что и управлялся с архивом. Дождавшись, когда тот скроется за углом, Бероев кинулся к двери. Дверь была заперта на ключ. Виталий попытался выбить плечом, но могучая дверь не поддавалась. «Что делать? Бежать за секретарём? Потребовать ключ? Разбить выстрелом замок?» – беспорядочные мысли мелькали в его голове. Тут он заметил приоткрытую соседнюю дверь. Внутри было пусто, на столе в беспорядке разбросана посуда, куски недоеденного хлеба. Теперь к мыслям об архиве неожиданно вернулось и чувство голода. Виталий не удержался и, отрезав ножом кусок от булки, жадными глотками запил остывшим чаем. Вдруг ему пришла неожиданная мысль, и, схватив со стола нож, он вновь кинулся в коридор. Просунув лезвие в щель, он попытался отодвинуть запирающую щеколду замка. С первого раза не удалось. Задвижка не поддавалась. Послышались шаги, и Виталий отошёл от двери. Какой-то офицер быстро прошагал мимо и скрылся за поворотом. Бероев повторил попытку – опять не получалось. Он рукавом стёр со лба пот, заливающий глаза, и продолжил вскрывать неподдающийся замок. В коридоре вновь послышались шаги. На этот раз быстрым шагом приближался тот самый секретарь генерала. Виталий хотел было уже с ножом кинуться ему навстречу, но, не решился и остался на месте. Тот же как раз шёл к этой самой заветной двери. Как только он ловким движение отпер её ключом, Бероев тут же бросился следом. Секретарь обернулся и, будто бы даже обрадовался тому, что здесь не одинок. На полу стояло около десятка коробок, наполненных бумагами.

– Помогите, пожалуйста, перенести это на второй этаж, – попросил секретарь.

Виталий, выдохнув от волнения, безусловно, тут же согласился, и, схватив в руки вслед за секретарём пару коробок, быстро проследовал за ним. Небольшая комната, временно оборудованная под архив, стояла открытой. Коробки располагались на деревянных стеллажах. Бероев начал жадно всматриваться в каждую, что нёс сам, но, той самой, какую он уже видел в прошлый раз, так и не попадалось. По возможности, пока нёс по коридорам, пересматривал сверху, однако опять всё было не то. Вот уже и последняя партия коробок, а нужной всё так и не находилось. «Значит, она где-то в других. Но, как теперь их осмотреть?», – вновь разные мысли блуждали в голове Виталия. Тут секретарь вдруг предложил покараулить комнату, пока тот сходит за ключом, чтобы запереть кабинет. Наш герой понял, что это его последний шанс и, стоило захлопнуться двери, начал нервно перерывать весь архив. «Не то… Опять не то… И снова не то, что надо… Вот… Вот она, та самая заветная папка с этой долгожданной буквой «С». Бероев вновь быстро пробежался глазами по уже знакомым страницам: «Савельев», «Савчук», «Селезнёв»… «Соколов!!!»

Послышался звук отрывающейся двери. Виталий резко рванул несколько страниц с корнем и быстро спрятал за пазуху, бросив папку назад в коробку. Руки дрожали от страха. Посмотрев в окно, в свете фонарей, он увидел, как кучками народ с оружием в руках уже собирается у ворот, из которых в строевом порядке шеренгами далеко по улице протянулись солдатские роты. Он заметил, что далеко не все оставили своё оружие. Большинство шли с винтовками за плечом и с воодушевлением распевали песню: «Взвейтесь соколы орлами». Публика, в основном из молодёжи и девиц, тут же облепляла со всех сторон этот солдатский строй. Кто-то уже залихватски гарцевал на тех самых лошадях, что только что стояли во дворе. Пули вдруг стали чаще и чаще звонко щёлкать по крыше.

Секретарь возился у двери с замком. Бероев уже понимал, что положение на улицах ухудшается, народ, увидев о роспуске войск, скоро начнёт хозяйничать уже и непосредственно в самом Адмиралтействе, а, следовательно, пора и ему покидать расположение. Прижав одной рукой к груди, другой он попрощался с секретарём и быстро выскочил в коридор. Спускаясь по лестнице, вновь наткнулся на генерала Балка, к которому из дверей с исказившимся от страха лицом, с криком бросился какой-то мужик:

– Ваше Превосходительство, спасите меня!

Ошеломлённый и, не понимающий градоначальник удивлённо спросил:

– Кто вы такой? Кто вам угрожает? И, чем же я вам смогу помочь?

– Я – жандармский офицер из наряда. Спасаюсь от толпы… Они едва не растерзали меня. Я спрятался у дворника. Он дал мне шапку и пальто… Они сейчас ворвутся и прикончат меня… Спасите! – запинаясь от всхлипываний, прокричал нежданный гость.

– Если вас увидят со мной, голубчик, то будет совсем плохо, – спокойно ответил генерал. – Спасайтесь, пока ещё свободен другой выход. И мой вам совет – в таком виде затеряйтесь в толпе.

Переодетого офицера отправили к другим воротам. Виталий же ясно понимал, что и ему этот выход тоже закрыт. Вслед за генералом он тоже вошёл в комнату, где за пустыми столами сидели оставшиеся верные градоначальнику офицеры, заглушая голод папиросами. От клубов дыма уже с трудом различались их скорбные лица. Каждый осознавал, что конец уже близок, оставалось лишь дожидаться неизбежной участи. Видя это, Балк обратился к офицерам:

– Господа, предлагаю разоружиться и сложить оружие в общей куче, – и чуть помедлив, продолжил. – Каждый из вас также может переодеться и попытаться пробраться домой.

Однако, никто не пожелал воспользоваться таким предложением. Каждый посчитал своим долгом оставаться рядом с командующим и градоначальником. Жалко было смотреть на генерала Хабалова, уныло опустившего голову почти до колен. Виталия же такая участь совсем не устраивала. В его планы не входило сложить голову вместе с генералами, тем более, когда нужная информация наконец-то была уже в его руках. Необходимо было срочно покидать это унылое сборище.

Только он об этом подумал, как в коридорах послышался приближающийся топот и гул с криками: «Где они?.. Дальше… Беги сюда…Куда они спрятались?..» Дверь распахнулась, и толпа ворвалась, быстро заполнив всю комнату. Офицеры тут же поднялись с мест. От беспорядочного гама уже никто никого не мог слышать. Из ворвавшегося в комнату народа вперёд вышли трое. Распоясанный военный с заплывшим одутловатым прыщавым сизым лицом в новенькой расстёгнутой форме прапорщика с красными погонами под всеобщий громкий хохот большим маузером в руке поочерёдно в упор стал наводить каждому в лицо. Стоявший рядом совсем ещё молодой пьяный солдат размахивал над головами офицеров шашкой, изредка делая движения, будто бы собирается заколоть, при этом гогочя и упиваясь своим превосходством, выкрикивая что-то совершенно невнятное. Третьей из вышедших оказалась средних лет меланхоличная подвыпившая женщина с проседью в волосах, зубами прижимая во рту еле тлеющую сигарету. Поверх длинного старого поношенного пальто она была опоясана новым широким солдатским ремнём с нацепленной саблей и двумя заткнутыми за него револьверами. Нагловатый юнец, продолжая забавляться открытым клинком, истошно проорал по слогам, словно его никто не слышит и не понимает:

– А где ж тут промеж вас Хо-ба-а-лов?

– Где Хабалов?! – более спокойно спросил второй, наводя маузером на Балка.

Градоначальник, оглянувшись по сторонам, спокойно ответил:

– Генерал Хабалов был с нами, но недавно ушёл, а куда – не знаю.

Виталий, оглядевшись вокруг, тоже не нашёл взглядом Хабалова. Вероятно, тот успел скрыться ещё до прихода толпы. Пьяный солдатик и прапорщик, оба вытаращив глаза, грозно уставились на бесстрашного генерала, но, он, не дожидаясь от них никакого ответа, продолжил, причём так громко, чтобы смогли услышать все:

– Я – градоначальник, меня зову Александр Павлович Балк. Арестуйте меня и ведите в Государственную Думу!

Сказав это, генерал тут же сам, закинув руки за спину, уверенным шагом вышел из комнаты. Толпа послушно расступилась, раздались радостные крики, выстроился живой коридор. Офицеры проследовали за градоначальником, Бероев присоединился среди них. Из толпы закричали: «Надо у них отобрать оружие!»

У Балка и на этот возглас нашёлся ответ:

– Оружие всё уже собрано, – указывая по пути на сваленные винтовки в коридоре.

Народ кинулся разбирать эти кучи, дальше сопровождать офицеров уже никто не собирался. Откуда-то с прилегающего коридора перед Виталием вдруг пристроилась фигура старого генерала Хабалова, незаметно присоединившегося к строю арестантов.

Быстро пройдя через ворота со стороны адмиралтейского сквера, что как раз напротив здания Градоначальства, офицеры повернули налево, но, тут же были остановлены. Вдоль дороги стояли два больших грузовика. Кто-то из контролирующих процесс скомандовали: «Грузиться». Генерал Балк с трудом взобрался через открытую дверь в кабину и расположился рядом с водителем. Ему рядом под дикий крик и хохот буквально впихнули другого грузного офицера. Остальные начали грузиться в открытый кузов. Виталий ловко запрыгнул сам. Других же, кто не мог справиться самостоятельно, под всеобщую ругань стали забрасывать, словно мешки. Дошла очередь и до генерала Хабалова, но тот, вдруг почему-то назвался «поручиком Преображенской роты» и попросился в отряд к своим солдатам. Рабочий с повязанной красной лентой на рукаве, что регулировал погрузкой, спокойно согласился и отправил генерала восвояси. Хабалову даже на миг показалось, что он и сам не поверил, что его обман может так сработать. С удивлённым видом он попятился, но возле второго грузовика один из младших офицеров с таким же бантом на груди вдруг крикнул: «Так это же сам Хабалов!» Не замеченным генералу всё же уйти так и не удалось. Его тут же опять скрутили и забросили во второй грузовик.

Как только погрузка завершилась, первым с места рванул именно тот грузовик, и очень быстро скрылся за поворотом. Следом тронулся и второй. Но, в этот момент с Гороховой улицы неожиданно выскочил легковой автомобиль и прямо из машины пулемётной очередью с оглушительным грохотом прошёлся поверх голов. Толпу охватила паника, многие просто бросились на землю. Офицеры в кузове залегли. «Господи, хоть бы скорее прикончили», – глубоко вдохнув, прямо в ухо Виталию произнёс, сидевший рядом, полковник. В планы Бероева такое не входило. Отовсюду доносились стоны и ругательства.

Автомобиль, буквально подрезав грузовик, резко затормозил. Тот, не ожидая такого манёвра, налетел на чугунную тумбу и замер на месте. На заднем сиденье легкового автомобиля важно восседал офицер с алой повязанной лентой на груди. Из дула пулемёта, что он держал в руках, ещё продолжал клубиться дым.

Из-за руля с важным видом, громко хлопнув за собой дверь, выскочил высокий холёный с длинными до плеч засаленными волосами и стильной бородкой плотного телосложения мужчина в чёрной кожаной куртке и двумя револьверами за поясом. Не спрашивая ни слова, он с ходу, сунув буквально в лицо какую-то бумагу с печатью первому же, кого посчитал среди толпы главным и быстро пробежался взглядом по набитому битком кузову.

– Этого… этого… и этого, я забираю с собой, – коротко и надменно произнёс он, ткнул пальцем на Бероева, затем, переводя взгляд в кабину, на градоначальника и сидящего рядом с ним соседа.

«Главный» из толпы мятежников совсем и не возражал, только лишь спросил:

– Куда их?

– А ты сам-то как думаешь? Конечно же, в Думу, – ответил важный представитель революционного начальства. – По личному распоряжению товарища Керенского.

При таких веских аргументах тот лишь решил поторопить процесс, ткнув выбранных офицеров винтовкой в бок с требованием:

– Живо пересаживаться.

Виталий сначала даже и не мог понять, почему выбор пал именно на него, пока, поднял голову, не узнал перед собой в этом самом «важном»…Тараса. Приблизившись же к автомобилю, и уже совсем с нескрываемой улыбкой, буквально бросился на заднее сиденье с криком: «Борман…»

Филатов, уже к тому времени отложив в сторону пулемёт, с угрожающим видом, быстро зажав другу детства рот перчаткой, резко впихнул того в салон. Виталий от боли даже вскрикнул, и, с обидой уткнулся в окно. Генерала Балка разместили на переднем сиденье рядом с водителем. Третьим оказался тот грузный генерал Казаков. Не успел Тарас двинуть автомобиль с места, как на подножки с обеих сторон машину облепили какие-то подвыпившие солдаты с винтовками. Тот же самый «главный» из бунтовщиков с хитрым взглядом крикнул Тарасу: «Они проводят вас до места!» Возразить было уже не чем.

Машина рванула с места, разнузданные солдаты начали кричать и размахивать оружием, стреляя в разные стороны. Только один из них неистово орал им, пытаясь перекричать звук мотора: «Да, не стреляйте же вы, товарищи. Берегите же патроны. Они нам ещё пригодятся». Однако, его мало слушали и продолжали беспорядочно палить. С такой канонадой автомобиль, скрипя и лязгая рессорами по ледяным наростам на дороге, пронёсся по пустынной Дворцовой Набережной мимо величественно возвышающегося багрового Зимнего Дворца и грациозной строгой линии других величественных зданий.

С приближением к Таврическому Дворцу народу на улицах становилось всё больше и больше. Уже целые солдатские кавалькады вышагивали, красуясь перед девицами и радостно приветствуя многочисленные гуляющие толпы народа. У въезда в ворота на площадь перед зданием образовался затор, с обеих сторон решётки стояли людские массы. Автомобиль пришлось остановить. Толпа тут же с дикими нечеловеческими воплями ринулась и со всех сторон облепила автомобиль, с любопытством заглядывая в окна. Совершенно безобразные, опухшие и искорёженные лица в упор глазели на офицеров, пытая даже пальцами дотянуться до их глаз. Пьяный охранник внимательно рассматривал пропуска у предыдущих въезжающих. Продвинувшись к въезду Тарас, не выходя из машины, протянул ему бумагу. Тот, казалось, совершенно ничего не понимая, пытался что-то прочитать. «Грозный водитель» долго ждать не стал, и, выдернув из рук листок бумаги, злобным и нетерпимым тоном громко заявил:

– По личному распоряжению Керенского важных арестованных доставили, не видишь, что ли? В следующий раз знай, кого останавливаешь!

С этими словами Тарас нажал на гашетку и автомобиль дёрнулся вперёд. Охранник, учтиво поклонился, развёл руками и дал отмашку толпе, чтобы расступилась. Автомобиль рванул и, сделав полукруг по площади, остановился у главного входа.

Под конвоем всё тех же солдат «арестованных» провели по многолюдному коридору Государственной Думы. Тарас здесь чувствовал себя, уже как дома, отлично ориентировался, поэтому именно он указывал дорогу. Виталий, совершенно ничего не понимая, приняв свою участь, как есть, вместе с другими важными генералами, склонив голову, плёлся следом. Для Филатова же обстановка была пока также в новинку. Он с любопытством глазел по сторонам на толчею всякого рода публики. Почти сразу, только ещё войдя в здание, пришлось с ужасом наблюдать за тем, как несколько солдат штыками прямо на стене раздирали в клочья огромного размера портрет императора в золочёной раме. Другие рядом громко гоготали и острили. Неожиданно кто-то узнал градоначальника.

– Неужели, сам Балк? – с негодованием крикнул этот нагловатый революционер, беспардонно потрепав того по щеке. – Вы бы, генерал, отдали сейчас же приказание вашей полиции прекратить расстрелы безоружного народа из пулемётов.

Балк в ответ совершенно озадаченно посмотрел и, не понимая, переспросил:

– Из каких ещё пулемётов?

– Вам лучше знать, из каких, – возмущённо воскликнул представитель новой власти.

– Товарищ, товарищ, у нас полная свобода слова и действий. Не оказывайте давления на градоначальника, – вдруг послышалось из-за спины.

Сделав шаг вперёд, в центре оказался невысокий стройный интеллигентный опрятно одетый депутат. Он вдруг протянул руку Тарасу со словами:

– Хорошая работа, товарищ.

– Стараемся, Александр Фёдорович, – прозвучало в ответ от украинского гостя.

Депутат учтиво протянул руку и офицеру с ярко-красным бантом на груди, вопросительно посмотрев на того.

– Сергей Филатов – мой друг… Прапорщик, недавно с фронта, – представил приятеля Тарас.

– Похвально. Нам крайне необходимы боевые офицеры.

Сергей, казалось, вообще не моргая, глотал каждое слово, понимая, что перед ним сейчас стоит сам Керенский. Депутат же повернувшись к градоначальнику, спокойно, но строго произнёс: