– О, бесспорно! Надо было давно лечь по примеру Коссала. – Эла, предупреждая мой ответ, подняла палец. – Но мы не легли, и теперь за нами должок.
– Перед кем же? – заморгала я.
– Перед вином, Пирр! Перед вином!
Она со смехом указала на графин, отражавший свет факелов так ярко, что сам мог сойти за светильник. Мне представилось, что и во мне вино светится розовой луной.
– Ты меня нарочно спаиваешь, чтобы я проболталась.
Слова медленно шли с языка и звучали глупо.
– Конечно, – усмехнулась Эла. – Признаться, секреты я люблю не меньше нарядов.
– А если я скажу, что выбрала Домбанг безо всякой причины? Или что просто хотела его повидать, пока вы не воткнули в меня нож?
Подливая вина в свой опустевший бокал, Эла не отпускала моего взгляда.
– Я пойму, что ты лжешь.
– Это почему?
В ее темных глазах светилось вино.
– Дама своих секретов не выдает, – ответила жрица.
– А моих добиваешься?
– Молода ты еще для дамы.
– А как насчет тебя? – спросила я, прищурившись. – Ты дама или жрица?
– Ты не поверишь, как часто я себя об этом спрашиваю.
– И что же ты себе отвечаешь? – спросила я.
– О, вряд ли мне решать. Если послушать Коссала, я не более чем заноза у него в заднице.
Я уставилась в свой бокал, пытаясь привести мысли в порядок. Певцы умолкли, флейтисты тоже, только два барабанщика отбивали четкий ритм в ночи.
– Ты правда думаешь, он смог бы тебя убить? – спросила я наконец.
Эла задумчиво поджала губы:
– Какой же он жрец, если не смог бы?
– Но он тебя любит.
– Допустим, – дернула она плечами. – Тем не менее мы поклоняемся не Эйре, а Ананшаэлю.
Прямо над нами распахнулись деревянные ставни – в ночь пролился звонкий вольный смех. Я успела заметить пару рук, закрывавших створки, и смех затих.
– А ты его не любишь, – сказала я.
Эла долго разглядывала меня, прежде чем покачать головой.
– Со стороны об этом нельзя судить, Пирр. Ты так же не в силах стать мною или Коссалом, как мы не в силах стать тобой. Я могла бы описать тебе всю свою жизнь: каждый поцелуй, каждое женское бедро, каждый смешок, каждый всхлип, каждый отвердевший член, только все это ничего не значит. Слова – полезный инструмент, но всего лишь инструмент. Правда в них не уместится. Чтобы остаться в живых, тебе придется найти свой путь.
Я глубоко вздохнула и снова поднесла к губам бокал, – ощутила кожей его тенистую прохладу и, запрокинув, стала пить. Мне чудилось, я очень долго просидела так, с закрытыми глазами, слушая назойливый перестук барабанов, и десяток взлетающих и ниспадающих голосов вокруг, и приглушенный ропот разделенных сваями помоста струй Ширвана, вслепую сбегающих к соленому морю. Когда же я все-таки подняла веки, то увидела перед собой темные, круглые, внимательные глаза Элы.
– Его, – заговорила я, – зовут Рук Лан Лак.
– Рук Лан Лак, – повторила Эла и изящно облизнула губы, словно имя оставило на них соленый привкус. – Расскажи мне про Рука Лан Лака.
Я колебалась. Моя история представилась мне камнем на краю обрыва: сделай шаг от настоящего, и падения уже не остановишь.
– Он здесь, – неуверенно заговорила я. – Должен быть здесь. Год назад был.
– Как ты узнала? – выгнула брови Эла.
У меня загорелись щеки.
– В прошлом году Тремиэль работала по найму в Домбанге. Когда она вернулась в Рашшамбар, я ее спросила про Рука.
Эла восторженно захлопала в ладоши:
– Ты его выслеживала! И при этом всю дорогу до города оплакивала жесткость своего холодного бесчувственного сердца! Однако… – прищурилась она, – в Домбанге четыреста тысяч человек. Как Тремиэль его узнала?
– Он не просто человек, – поморщилась я.
– Все мы просто люди, Пирр. Это едва ли не первый из уроков Ананшаэля.
– Пусть так. Но я хотела сказать, что он здесь известен.
– Не люблю знаменитостей, – цокнула языком Эла. – Много лет назад во Фрипорте я влюбилась в одного вестеда. Ничего хорошего не вышло.
– Я в него не влюблена.
– Однако намерена влюбиться.
– «Намерена» слишком громко сказано, – досадливо фыркнула я.
Раскручивая вино в бокале, Эла задумчиво поглядывала на меня поверх края.
– Не разочаровывай меня, уверяя, что за месяц пути в твоей голове ни разу не блеснула мысль, как к нему подобраться. Люди говорят: «Влюбиться – как в лужу свалиться», будто можно влюбиться по рассеянности. Я же полагаю наоборот – влюбляются всегда обдуманно.
– Я знаю, как добиться его внимания.
Эла ждала, неспешно попивая вино. Я оглянулась, прикидывая расстояние до соседнего столика, потом склонилась вперед, обхватила ладонью бок графина в бусинках тумана и прижала ее к дереву столешницы. Когда я отняла руку, на жаждущем дереве остался отпечаток. Я почти сразу стерла его ладонью.
