Впрочем, мы отвлеклись от нашего повествования. Итак, с чего бы мне следовало начать? Да, пожалуй. Я ненавижу астронавтику и все, что с ней связано. Я не понимаю истерии тысяч безумцев, которые возносят на пьедестал горстку людей – выходцев из прошлого. Что сделали они для того, чтобы стать объектами поклонения? Преодолели световой барьер? Ну и что? Для этого достаточно хорошего здоровья и чуть-чуть желания. А впрочем, желающих много – астронавты зарабатывают немало денег, которые им не на что тратить, ведь они полностью на государственном обеспечении, да и большую часть жизни проводят в космосе. Они отказались от семьи? Ну и что? Это был их сознательный выбор. Они рискуют собой? Да не больше, чем другие представители опасных профессий! Им запрещено иметь детей? Многие люди и не думают об этом! В наши дни на одну рожавшую женщину приходится десять-пятнадцать бездетных, которые не стремятся к продолжению рода. Не говоря уже о мужчинах. Что еще? Астронавты добровольно согласились отказаться от стабильности? Они не знают, каким будет мир, когда они вернутся на Землю? А мы с вами? Разве мы можем сказать с уверенностью, что знаем, что случится через четверть часа? Нет уж, не нам говорить о стабильности!
Поэтому, я считаю всю эту космическую сказку надуманной, а саму популярность «звездных» людей лишь дешевым мишурным блеском. Удивительно, но в наши дни они популярнее, чем актеры и политики!
Ну и, разумеется, особенно сильно я ненавижу Астронавта №1. Вообще-то, я мирный человек, но его невзлюбила с первого взгляда. Меня всегда раздражали его портреты на школьных учебниках девочек, его портреты, висящие в их комнатах. С самого раннего детства я не держала дома таких плакатов, не смотрела передачи, не пролистывала тысячи интернет-страниц, не посещала представлений и конференций. Я не входила в многочисленные фан-клубы. Я любила читать нормальные книги, смотреть хорошие фильмы, общаться с живыми людьми. Меня не интересовали роботы-астронавты, бессмертные и безгрешные.
Астронавт№1 впервые появился, когда мне исполнилось девять лет. Он вернулся из полета и почти целый год провел на Земле. Мама пыталась достать для нас билеты на шоу с его участием, но, конечно же, ей не повезло – билеты стоили баснословно дорого, а мы жили достаточно скромно. Помнится, она очень огорчилась! А я не расстроилась: зачем мне слушать рассказы старика (34-летний мужчина казался мне тогда стариком), ведь я могла прочитать об этом в книгах, что я и делала каждый вечер. Каких трудов стоило родителям отнять у меня компьютер с очередным романом, чтобы загнать в кровать!
Потом я повзрослела, и впервые, в двенадцать лет, обнаружила, что не похожа на моих ровесниц. Все они, поголовно, были влюблены в астронавтов, ругались из-за своих призрачных рыцарей, плакали и страдали. Я вспоминаю, как Юлия, девочка с голубыми бантиками в волосах, моя одноклассница, крикнула в слезах какой-то подружке:
– Если я не выйду за него замуж, пусть лучше останусь одна навсегда!
Как глупо, подумала я тогда. Сейчас Юлия уже давно счастлива в браке. Наверное, она пересмотрела свои взгляды. Но на ее место пришли новые полчища восторженных поклонниц, а я, по-прежнему, высказывалась против культа личности, неизменно наживала новых врагов и проводила время с теми, кто был толерантен к моим странным наклонностям. Я не могла понять, как все эти фанатичные безумцы не осознают простой истины: люди равны, никто из нас не лучше и не хуже другого. К чему тогда слезы восторга? Я посмотрела несколько передач с участием Астронавта №1, и тот не вызвал у меня ничего кроме неприязни. Он постоянно превозносил свои заслуги, неустанно говорил о желании быть первым, мне казалось, он сознательно оставлял молодых коллег в тени своих достижений, чтобы не дай Бог, они не затмили его славы. Он рассказывал о дальних походах с каким-то странным пафосом, так, по крайней мере, мне казалось. Но главное – он был холодным и бесчувственным: замкнутое лицо, сосредоточенный серьезный взгляд без тени эмоций, неужели в космосе астронавт так одичал, что потерял человеческий облик?
– Ты ничего не понимаешь, – возражала моя мама. – Он самый потрясающий мужчина, из всех, кого я видела!
– Ты просто попала под массовый гипноз. Это делается намеренно, людям нужен идол, он отвлекает их от повседневных проблем, и они не ищут лучшей жизни. Вместо того, чтобы требовать повышения зарплат, они идут в бары и делают ставки, кто из астронавтов быстрее преодолеет новую сотню световых лет, – возражала я. – А он не больше похож на человека, чем деревянные африканские божки.
Человек не может быть первым все время. Человек должен уставать, страдать, чувствовать боль. Человек должен любить, терять, отдавать, мечтать. Ничего из вышеперечисленного за ним не наблюдалось. Да, он корректно высказывался о своих напарниках, но делал это лишь не желая запятнать свой сияющий образ идеального героя. Моя неприязнь росла, превращаясь в открытую ненависть. Прошло двадцать лет. Он снова вернулся на землю. Все вокруг завертелось с новой силой – портреты, передачи, песни, все было посвящено лишь ему. Я старательно игнорировала происходящее. В редакции мне симпатизировали, отчасти потому, что я не пыталась конкурировать за выгодные позиции журналиста, освещающего астронавтику. Я писала о путешествиях. И страстно любила их. Этого мне было достаточно. Кстати, я была единственной, кто отправлялся в экспедиции без метакринола – он был мне не нужен: новизна, знания, опасные приключения привлекали меня. Астронавт № 1 тоже утверждал, что никогда не пользовался метакринолом, но я не верю ему, он готов сказать все, что угодно, лишь бы не потерять ни капли общественного признания. Я думаю, он принимает таблеточку перед каждым полетом, да и в космосе наверняка прикладывается к энергетическим коктейлям с метакринолом. Иначе, где бы он брал силы и желание для продолжения своего трудного пути? Но я опять отвлеклась.
Мне невероятно не повезло (или же это было главным везением в моей жизни? Кто теперь скажет!) В издательстве я познакомилась с молоденькой практиканткой, красивой блондинкой, которая была без ума от астронавтики. С огромным трудом ей удалось перевестись в эту редакцию, и она постоянно звала меня к себе. Я называла ее Амигой, потому что мы обе изучали испанский язык. Несмотря на столь противоположные взгляды, мы с Амигой быстро сблизились, возможно, потому, что обе интересовались стариной и особенно древним востоком. К тому же, она была искренним, удивительно чистым человеком, а также отличалась потрясающим воображение нюхом на прекрасное. Если она звала вас в грязную канаву – можете не сомневаться, на дне ее обнаруживались бесценные скульптуры эпохи Возрождения, если она тянула Вас в пещеру, там можно было смело ожидать сундуков, набитых сокровищами. Она была непохожей на других и этим мне нравилась. В общем, мы подружились.
Однажды к нам пришли люди с телевидения, они хотели взять интервью у молодых специалистов. Меня попросили рассказать о себе, о своих увлечениях. А потом вдруг спросили, чего я больше всего не люблю.
– Я не люблю космос, астронавтику и все, что с ними связано, – искренне и без колебаний ответила я. Это было полгода назад.
Может ли человек за полгода стать другим?
***
Это произошло в тот момент, когда в моей жизни не осталось ничего, кроме работы. Как такое случилось? Как могло произойти, что в сердце человека, жившего необычайными эмоциями – от одного взрыва до другого, вдруг воцарилась холодная тишина? Наверное, капли яда окружающего мира, просачиваясь внутрь, убивали одну за другой его живые клетки, пока не наступило странное онемение, иначе называемое равнодушием. Буддисты считают равнодушие идеальным отношением к происходящему – равное и душевное, что может быть лучше? Такой будет и моя жизнь, раз уж моя всегдашняя вера в чудеса теперь разрушена. Итак, я погрузилась в работу. И тут Амига опять заговорила об астронавтах. Меня это не интересовало, меня вообще ничто не интересовало тогда. Потом я получила сообщение – в нем была ссылка и надпись: пожалуйста, хотя бы посмотри. Я понимала, что Амиге трудно одной заниматься столь сложной темой, ее пугали длительные командировки и она хотела, чтобы я, такая сильная и уверенная, присоединилась к ней. Однако я даже не подумала открыть присланную ссылку, я забыла о ней, просто эгоистично забыла. Могла ли я подумать тогда, что была Али-Бабой, непомнящим о магическом слове «Сим-сим» у самого входа в сокровищницу? Прошло несколько месяцев. Наступило лето. Я помню тот странный вечер. Я сидела у костра, смотрела на плывущие к небу оранжевые искры и слушала мелодии своего компьютера. Вдруг опять – кто-то приоткрыл туманную завесу над темными страницами будущего, и я услышала фразу, произнесенную, как обычно, без единого слова: «А ведь скоро тебе предстоит влюбиться. И сильно влюбиться». Завеса упала, мир вернулся к обычному состоянию. Я улыбнулась – я собиралась на курорт, а там, кто знает? Той же ночью приснился сон: я в шатре у цыганки, она подходит ближе, берет мою ладонь, чтобы погадать и вдруг вонзает в нее острие. Она водит и водит по моей руке этим острым предметом, а когда убирает – на моей ладони появляется татуировка: синий цветок, проснувшись, я подумала, что это древнеегипетский лотос. Олицетворение чистоты. Но лотос выглядел иначе. Цветок оказался лилией, символической лилией королей.
После этих двух происшествий я была совершенно уверена, что на курорте встречу своего принца, да, мечта всех девушек была и моей тоже!
Однако я снова на работе. Отдых закончился, принц не появился, и единственным свидетельством моего отпуска являлись загар и нежелание работать, которое и заставило меня читать старые сообщения. Тут-то мне и попалась ссылка Амиги. И я нажала на нее. Сим-сим, откройся!
Древняя магия исполнилась: я попала на сайт, рассказывающий о жизни астронавтов. Это был другой мир, отвергаемый мною прежде, ведь я не хотела быть похожей на других! Яркие картины привлекли мое внимание, и я принялась читать: переходя от одной ссылки к другой, я углублялась все дальше и дальше в пещеру, полную сокровищ. И, наконец, нашла одно из них – начинающий астронавт, надежда космической науки. Биологически ему двадцать пять. Значит он младше меня. Но фактически тридцать три. За плечами два полета и скоростной рекорд в преодолении барьеров времени. Талант Амиги находить прекрасное даже в самых невероятных местах снова оправдал себя. Я смотрела на его фотографии, а потом увидела видеоролик. Молодой красавец являл собой абсолютное физическое совершенство.
Заколосятся
хлеба без посева,
зло станет благом,
Бальдр вернется…
Неужто и впрямь, воскрес светлый бог Бальдр, краса Скандинавии, ведь человек не может быть столь впечатляюще безупречен! Надо сказать, что скандинавская мифология всегда была любимейшей темой моих исследований.
Я тут же позвонила Амиге.
– Кто это? – спросила я.
– Эвальд Бергман понравился тебе? – засмеялась она. – Он хороший профессионал. Поверь мне, астронавтика интересна и популярна. Переводись в мою редакцию, мы могли бы работать вместе!
Я фыркнула и повесила трубку. Какая глупость! Одно дело читать об астронавтах в газетах, смотреть фильмы, как это делает добрая половина населения земли, но уподобляться миллионной армии поклонниц, мечтающих о трехдневной любви в перерыве между полетами, которые длятся десятилетия? Это не для меня.
Однако я не могла забыть о словах Амиги.
А однажды, когда мы с Анной сидели в кафе, она спросила, что происходит в моей жизни.
Я отмахнулась, но почувствовала непреодолимое желание рассказать, я колебалась, но уже знала, что не смогу промолчать. Я рассказала об Эвальде.
– Это глупость, я понимаю, но она захватила меня… Мне стыдно признаться… Ты помнишь, что я говорила об астронавтах…
Анна улыбнулась, она не осуждала меня.
– Знаешь, ты стала красивой, когда говорила об этом. Ты стала похожа на женщину.
– А на кого я похожа обычно? – заинтересовалась я.
– На существо, – спокойно ответила она и закурила.
Я отмахнулась от назойливых струек дыма.
– Ты же не куришь? – спросила я.
– Уже месяц не курила, – ответила она. – Но увидела тебя и решила покурить.
Я кивнула. Эти слова я слышала от нее при каждой встрече.
– Знаешь… Это кажется нереальным, но я должна увидеть его. Хоть на одно мгновение. Просто, чтобы понять, – осторожно начала я.
– Должна, – кивнула Анна и отогнала дым в мою сторону.
Я отодвинулась.
– Но это значит – придется менять редакцию. Начинать почти с нуля. Мне есть, что терять – я одна из лучших журналистов в своей области. Это будет сложно.
Я ждала ее совета. Анна была моим девичьим гуру: она совершала безумные, необъяснимо эксцентричные поступки, но фантастически умела давать мудрые советы. В моей Эдде она, несомненно, занимала верховное место золотоволосой богини Фригг. Сумасшествие и мудрость сочетались в ней гармоничнее, чем день и ночь, она была единственной, среди моих подруг, к чьим словам я прислушивалась.
– Думай сама, – изрекла, наконец, Анна. – Слушай свое сердце.
***
Я шла домой. Падал снег – тяжелые мокрые хлопья приземлялись на серый асфальт и тут же таяли, а на их место опускались все новые. Я шла сквозь эту мокро-белую пелену и слушала свое сердце.
– Нет ничего хуже упущенного шанса, – говорило оно. – Один раз в жизни нужно все бросить и пойти за синей птицей.
– Но мне не так уж мало лет, – возражала я. – Не пора ли начать жить как все? С моим потенциалом через три года я стану самым высокооплачиваемым журналистом города. Я могу выйти замуж за Давнего Поклонника, наконец. Мне пора бы подумать о семье…
